Полная версия
«Второй войны я не выдержу...» Тайный дневник 1941-1945
Пока дела идут неплохо.
12/II–2
Вернулся Медведев[20]. Молодец, уводил 33 богатыря, а привел 230 богатырей. Провел 50 боевых операций. Другие группы тоже хорошо развернулись. Немцев бьют и хороший урон есть. Главное, их надо на железную дорогу нацелить. А так молодцы! Направляю Кобе сообщение, надо людей наградить и наградить от души. Заслужили. Медведеву дадим орден Ленина.
Пономаренко[21] остался без дела, теперь уговаривает Кобу, чтобы руководить партизанами. И мне говорит: «Вы товарищ Берия на партийный актив должны опираться»
Я ему говорю, я на верных людей опираюсь. Если он там, у немцев сидит, а остался партийным активом, мои люди на него опираются. А если у тебя, товарищ Пономаренко человек в Москве или Куйбышеве сидит, как я на него под Минском опираться буду. Сопит, обижается.
Х…йня это все. Сдали Белорусию (так в тексте. – С.К.) муд…ки, а теперь яйца чешут. Я выбрасываю за фронт крепкую боевую группу, во главе проверенный человек с опытом. На месте они обрастают. Медведев за 4 месяца оброс в 7 раз. А у них не отряды а партийное собрание. Слушали, постановили. Ты мне людей здесь дай, кто готов туда идти. Я их подготовлю, потом пошлю. А тебе заслуга нужна! Товарищ Сталин, мы сделали.
Сказал своим, вежливо посылайте на х…й. Не понимают, посылайте невежливо. Нам базар не нужен, нам нужен результат.
13/II–42
Штаб Московского округа переезжает в Москву[22]. Надо бы заехать, поздравить с новосельем. Как никак я там Член Военного Совета. Ха![23]
18/II–42
Давно привык, Лаврентий там, Лаврентий здесь. Лаврентий туда, Лаврентий сюда. То винтовки, то танки, то пушки, то кадры в армию дай, то с моторами разбирайся. Если какой день Коба не вызвал, все равно как кручусь как белка в колесе.
День, ночь, один х…й. В Москве ночь, зато в Сибири день. На Урале пресс полетел, Лаврентий найди. Эшелон потеряли, Лаврентий, пусть твои ребята займутся. Вячеслав провалил, Лаврентий давай. Вознесенский не помог, Лаврентий помоги. Лазарю помоги, Георгию помоги, Щербакову помоги, а Коба это уже само собой. Если бы людей не подобрал везде, ложись и помирай.
Тяжело, тяжело везде. От Москвы немца отогнали, наступаем, а тоже бардака много. Можно и лучше. Война, а ответственность не у всех. Бочков[24] сообщает, что снова высокая смертность в северных лагерях. Получают по 200 грамм хлеба. Надо разбираться. На Урале с хлебом плохо, там и в городах есть мрут. Тяжело. Но все равно есть же выход, найди. Ты для того и поставлен. Нет, все равно манкируют. Даже война не исправляет. И лагерь не исправит. Только пуля может.
В декабре открыли рабочее движение поездов от Кожвы до Воркуты. Почти пятьсот километров. Большое дело. А люди мрут. Не фронт, а все равно мрут. Может в этом году если не закончим, так хоть со своей территории изгоним. Возможность есть, если крепко нажать. Они прошли до Москвы за 4 месяца, а сейчас мы что, за год не дойдем. Если нажать дойдем. Но заср…нцев много. Предателей и вредителей уже почти нет, кого вычистили, кто сам перебежал. А долбо…бов хватает. А чем они лучше? В Горький самолет пропустили[25]. Тогда в Москву пропустили[26], теперь в Горький. Хорошо обошлось, а мог наделать дел. Хрен его знает, куда мог попасть.
В Коми пустили первый сажевый завод[27]. Молодцы! Будет легче. В этом году будем наступать, как раз дорога ложка к обеду.
На Дальстрое[28] плохо с горючим. Пусть развивают газогенераторный парк. Чурка там хорошая, из лиственницы, так что пусть ездят на дровах. Говорил с Кобой, он обещал помочь поставить это дело. Сказал что это везде надо внедрять, бензин нужен фронту[29].
23/II–42
Коба издал приказ к Дню Красной Армии[30]. Теперь сказал осторожнее, чем на Параде. Просто сказал, что недалек тот день когда на всей Советской Земле снова будут реять Красные Знамена[31]. Сказал правильно, но кто его знает когда они снова будут реять. Сам же говорит, что было бы непростительной близорукостью считать, что с немцами покончено.
Хорошо сказал, что гитлеры приходят и уходят. Это нам надо в агитацию для пленных немцев[32].
Через агентуру пришел анализ положения в Германии. Моральное состояние населения крепкое. Старики ворчат, они везде ворчат. Молодые преданы своему фюреру. Англичане считают, что немцы летом будут наступать и будут иметь значительный успех.
Может и будут. Он в прошлом году на нас не все бросил, думал и так побьет. А в этом году ему надо нас разбить кровь из носа. Все на западе подчистит и на нас бросит. Румын и венгров тоже. Словаками заткнет дыры в тылу. Мусолини тоже обещает дать. Х…ево нам будет в этом году. Но теперь уже как не (так в тексте. – С.К.) наступай, мы битые. Даже если сначала морду набьют, все равно дадим сдачи.
2/III–42
Коба окончательно решил по Кулику. Пора было. Муд…к он а не Кулик. Только на старой дружбе с Кобой и выезжал. Еще легко отделался. Коба долго терпит, можно бы и короче. Сволочь она и есть сволочь. Не переделаешь[33].
Комментарий Сергея КремлёваМаршал Григорий Иванович Кулик (1890–1950) – фигура скорее одиозная, чем привлекательная. Артиллерийский прапорщик во время Первой мировой войны, он вместе со Сталиным участвовал, как командующий артиллерией 10-й армии, в обороне Царицына в 1918 г.
В 1926–1930 и 1937–1941 гг. Кулик бездарно возглавлял Артиллерийское управление (Главное Артиллерийское управление) РККА, командовал дивизией, корпусом. С началом войны получил ряд ответственных заданий на фронте, неизменно и всё более проваливался, и 16 февраля 1942 г. за провал в Керчи в ноябре 1941 г. был лишён Верховным судом СССР званий Маршала Советского Союза, Героя Советского Союза и всех наград. Он был также исключён из членов ЦК ВКП(б) и снят с поста замнаркома обороны.
Приказ НКО № 0041 от 2 марта 1942 г. о Кулике (он так и назывался «Приказ о Кулике Г.И.») был написан, вне сомнений, лично Сталиным от первого до последнего слова. Сталин, в частности, писал:
«…Кулик во время пребывания на фронте систематически пьянствовал, вел развратный образ жизни и злоупотреблял званием Маршала Советского Союза и зам. Наркома обороны, занимался самоснабжением и расхищением государственной собственности на пьянки из средств государства…»
Что характерно, даже в случае серьёзных прегрешений, но – не предательства или прямого преступления, проштрафившихся называли в приказах, всё же, «товарищ» («т. Имярек…»), а Сталин писал просто «Кулик». Бывший старый товарищ полностью вышел у него из доверия и более товарищем ему не был.
Впрочем, Сталин дал Кулику ещё один шанс. 17 марта 1942 г. ему было присвоено звание генерал-майора, а в апреле 1943 г. – даже звание генерал-лейтенанта, он получил под командование 4-ю гвардейскую армию, но и с ней не справился. Кулика вновь снизили до генерал-майора и к фронту уже не подпускали.
Бездарный как полководец, Кулик был бездарен и как человек. Виновный в своей судьбе сам, он винил Сталина и кончил тем, что в 1947 г. был арестован, а в 1950 г. расстрелян.
В 1956 г. – явно в пику памяти И.В. Сталина – Кулик был хрущёвцами реабилитирован, а в 1957 г. даже посмертно восстановлен в званиях Маршала Советского Союза и Героя Советского Союза.
8/III–42
Вернулся от Кобы. Все думает как наступать. Решил что наступать будем точно. Но еще думает. Смотрел на карту смотрел, потом говорит: «Эти засранцы интелигенцы как плохо, ноют, как чуть наладилось, задницу готовы целовать. Что с ними делать»? Так мы и не поняли, к чему, но сказал правильно. Он тогда и на параде сказал[34]. Гнилой народ. И нельзя без них, и воли давать нельзя. Бывают, конечно, и там люди с стрежнем (Возможно, имелось в виду «со стержнем»? – С.К.). Но редко. Очень себя любят, а надо дело любить[35].
10/III–42
Договорился с Кобой, что замом назначаю Аркадия[36]. Иван[37] крепко застрял на фронте, стал форменным полководцем. В Наркомате много работы, а тянет фактически Аркадий. Коба сказал: «Но чтобы товарищ Масленников не обиделся, пусть пока остаётся у тебя замом».
Спорить не стал. То не было ни одного зама, теперь два, зато один действующий[38].
14/III–42
Обобщили данные по полякам Андерса[39]. Направил Кобе доклад[40]. Панфилов[41] и Жуков[42] тоже докладывают, что ведут себя хамски[43]. Это понятно, по другому они не могут. Когда поляк один, он может и как человек. А если их армия, то не поймешь, люди или пьяные бараны. Ну, черт с ними, это дело Кобы. Мое дело доложить.
Коба одобрил предложение по книге по попам. Сказал, я сам чуть попом не стал, так что ты предложил верно. Зачем отдавать такое сильное средство врагу. Пусть делу служат, хоть на что-то полезное пригодятся[44].
Комментарий Сергея КремлёваВот как вели себя поляки Андерса на советской территории весной 1942 г.
Из протокола заседания смешанной советско-польской комиссии по формированию польской армии от 28 марта 1942 г.: «21.3.1942 г. в Янги-Юле (Узбекская ССР. – С.К.) польский солдат выстрелом из винтовки убил 9-летнего ребёнка. 20.3.1942 г. в Янги-Юле группа польских солдат самовольно спилила 4 столба и испортила радиотрансляционную линию…».
Из доклада Уполномоченного СНК СССР и командования РККА Сталину и Молотову от марта 1942 г.: «…Командование 7-й пд (польской дивизии. – С.К.) взяло недопустимый тон по отношению к местным советским органам. Начальник штаба дивизии полковник Гелгуд 14 февраля с.г. потребовал от председателя райисполкома в гор. Кермине (Узбекская ССР. – С.К.) немедленного ремонта мостов, дорог, пригрозив в случае невыполнения требований «ответственностью по законам военного времени»… Командир дивизии генерал Шишко-Богуш… самочинно занял под эпидемический госпиталь здание действующей школы на станции Кермине.
В р-не Джалал-Абада (Киргизская ССР. – С.К.) солдаты 5-й пехотной дивизии в колхозе имени Тельмана и Ворошилова самочинно заняли помещения клубов и конюшен, срезали и увезли 132 столба, укреплявших дамбу.
В колхозе имени Сталина поляки вырубили 350 фруктовых кустов. С товарного двора железнодорожной станции похитили 13 кубометров досок, 12 кубометров специальной древесины, 2 ящика стекла и 700 кг сена. С полей колхоза им. 10 Октября польские солдаты самочинно увезли 20 возов соломы…»
Примеры можно продолжить.
18/III–42
Коба сегодня принял Андерса[45]. Генерал просит увеличить число героев, что рвутся в Иран, воевать с тегеранскими бл…дями. Коба согласился. Говорит, что сказал Андерсу, надеемся, что те ваши солдаты, что останутся в СССР, завоюют право первыми вступить на польскую землю. Удивляюсь я товарищу Сталину. Знает поляков как облупленых (так в тексте. – С.К.), а надеется. Эти заср…нцы будут воевать за кого хочешь. Только не за русских. Я так ему и сказал. Он говорит «Ничего, товарищ Берия. Наше дело им сказать. История дама забывчивая, но это не страшно. Важно, чтобы у нее были хорошие секретари. А мы будем хорошими секретарями».
Потом говорит, я прочел ваш доклад по полякам, товарищ Берия.
Ну, так еще политику вести можно. Главное чтобы смотреть открытыми глазами. С поляками по другому нельзя. Ладно, они забудут, мы не забудем. Мы хорошие секретари.
28/III–42
Доложил Кобе данные по атомной энергии урана. Были только Георгий и Вячеслав[46]. Сказал, что есть данные, что можно за счет реакции расщепления 10 кг урана получить бомбу по силе 1600 тонн тола. Нужны целые заводы, стоят дорого.
Он спрашивает: «А данные точные»? Я говорю, источники пока не подводили, потом данные перекрестные. Мы эту линию ведем уже больше года[47], будем активизировать, подготовили вам письмо товарищ Сталин.
Он сказал, пока ничего не засылайте, дело похоже важное, а времени нет. У них тоже вилами по воде писано, а мы все равно сейчас не потянем, у нас танков и самолётов не хватает и еще неизвестно, как дело летом пойдет. Думаете я шапками закидать хочу. Нет, знаю что тяжело, но людям надежда нужна. Сейчас как в первую пятилетку. Тогда не выполнили, а сказали, что выполнили. Соврали? Нет! Потому что главного добились, дело с мертвой точки сдвинули, начали индустриализацию. И тут тоже сдвинули. Самое тяжелое пережили, когда могли дрогнуть. А теперь как ни крути, верх наш будет. Не в этом году так в следующем. Как работать будем и воевать, так и будет.
Говорит, подождите с вашим атомом. Но ты Лаврентий это дело не забрасывай, немного легче вздохнем, и начнем разбираться. Пока собирай информацию, я тоже кое с кем посоветуюсь. До войны мы это дело вроде хотели начинать, по электростанциям.
Говорили недолго.
Надо сказать Фитину[48], пусть активизирует.
30/III–42
Попрощался с Мыкытой. Уговорили они с Тимошенко Кобу[49]. Будут готовить удар[50]. Мыкыта сказал: «Еду на большие дела. Так ударим, чертям будет тошно, а Гитлеру полный конец. Жду в Харькове».
Ты до этого Харькова доберись, друг Мыкыта.
Комментарий Сергея КремлёваПришло время продолжить анализ ситуации, начатый в комментарии к дневниковой записи от 12 января 1942 г.
Если мы обратимся к Журналу посещений кремлёвского кабинета Сталина, то увидим, что 27 и 30 марта 1942 г. Сталин провёл два совещания с Тимошенко, Хрущёвым, Шапошниковым, Василевским и командующим ВВС Юго-Западного направления генерал-майором Фалалеевым.
27 марта совещание шло долго, с 20.10 до 22.35, с участием также Молотова и Маленкова.
30 марта все прошло быстро – примерно за 15 минут. То есть это был день окончательного решения Сталина.
Причём 30 марта события развивались так. Вначале к Сталину в 20.00 вошли только Шапошников, Василевский и Фалалеев. Через пять минут вошли Тимошенко и Хрущёв, а ещё через пять минут – Молотов. В 20.20 все шесть участников совещания покинули сталинский кабинет. Характер советских боевых действий на весну и лето 1945 г. был определён.
Надо сказать, что Тимошенко и Хрущёв имели очень далеко идущие замыслы ещё зимой 1942 г. Как сообщают нам авторы предисловия к тому 12(12) «Генеральный штаб в годы… войны. Документы и материалы 1942» серии «Русский архив. Великая Отечественная» (с. 8), на Юго-Западном направлении намечалось продвижение наступающих войск на глубину 300–350 километров с выходом на р. Днепр».
Однако «Генеральный штаб не согласился с такими грандиозными планами», и реальные успехи Тимошенко оказались к весне 1942 г. намного более скромными.
Зато это были реальные успехи. Ниже я приведу очень любопытные, на мой взгляд, свидетельства по сей день здравствующего (дай бог ему здоровья) Олега Дмитриевича Казачковского (р. 3 ноября 1915 г.). Физик по образованию, он с апреля 1946 г. принимал активное участие в советском Атомном проекте, с 1973 по 1987 год был директором Физико-энергетического института в Обнинске, а во время войны воевал офицером артиллерийского полка Резерва Главного командования и позднее опубликовал воспоминания о своих военных годах. Это, конечно, взгляд на события «снизу», но это – взгляд развитого, умного и честного участника событий.
Олег Дмитриевич пишет:
«Когда была одержана победа под Москвой и был отвоёван (войсками Тимошенко. – С.К.) Ростов, а вслед за тем проведена успешная Изюм-Барвенковская операция, показалось, что в войне наступил перелом. Ожидали, что к весне подтянутся резервы, и общее наступление возобновится. Да и Сталин в своём выступлении ко дню Советской (точнее – «Красной». – С.К.) Армии пообещал, что 1942-й будет годом изгнания оккупантов с нашей земли.
И вот весна 42-го… Мы находимся в районе Старого Салтова, что лежит к востоку от Харькова. Сам Харьков в руках у немцев. Идёт приготовление к крупному наступлению… Много танков, в основном английского производства – «Матильда»… Появились наши новейшие истребители. Они свободно догоняют самолеты противника и на наших глазах сбивают их…» и т. д.
Как видим, объективные основания для оптимизма у командования Юго-Западного направления имелись. Да и Барвенковский выступ был очень удачен. Поэтому, как отмечает упомянутый выше том «Русского архива» (с. 9), хотя планирование войны на лето и осень 1942 г. было завершено Генштабом к середине марта, «по настоянию командования Юго-Западного направления, предлагавшего провести в мае крупную наступательную операцию, работа над планом продолжалась». (Замечу, что и Гитлер более-менее определился со своими планами тоже примерно в эти сроки – к концу марта.)
30 марта 1942 г. Тимошенко и Хрущёв уехали на фронт. 10 апреля они представили в Ставку план Харьковской операции. И сегодня утверждается, что Шапошников якобы опять рекомендовал Сталину воздержаться от её проведения, как «чреватой серьёзными негативными последствиями».
Вряд ли это правда. Так, авторы предисловия к 5(2) тому «Ставка ВГК. Документы и материалы 1942» серии «Русский архив. Великая Отечественная» (с. 13), имея в виду позицию Шапошникова, ссылаются на «Воспоминания…» Г.К. Жукова и пишут о некоем «совместном заседании ГКО и Ставки в конце марта 1942 г.», на котором якобы присутствовали «кроме Сталина… К.Е. Ворошилов, С.К. Тимошенко, Б.М. Шапошников, Г.К. Жуков и А.М. Василевский».
Но и это вряд ли правда. Подобные совещания проходили, как правило, в кабинете у Сталина, однако в Журнале посещений кабинета совещание такого состава в конце марта не зафиксировано. Собственно, последний раз Жуков был у Сталина 20 марта, а потом убыл на фронт, но и 20 марта 1942 г. состав совещаний был иным, не говоря уже о том, что к марту 1942 г. Сталин фактически не привлекал Ворошилова к обсуждению серьёзных чисто военных вопросов.
Нет, замысел Харьковской операции был неплох – сам по себе. Помешать успеху могли два фактора – уровень реализации нашего замысла и реальные планы Гитлера. Первое могло выявиться лишь после начала наступления, а второе было Шапошникову неизвестно. Так что если Шапошников и не соглашался, то – не по своему гениальному предвидению, а по своей вечной осторожности. Но ведь, как известно, кто не рискует, тот пьёт не шампанское, а минеральную воду!
Поэтому вполне можно понять Сталина, который, видя раздрай между Генштабом и Тимошенко, приказал Генштабу считать наступление на Харьков внутренним делом командования Юго-Западного направления. Резон в этом был. Два фронта направления – Юго-Западный и Южный – получили неплохие резервы и были настроены решительно.
То есть в апреле и начале мая 1942 г. особо опасаться за успех наступления на Харьков не приходилось.
И тут я вновь прерву свой анализ, чтобы вернуться к нему уже в комментарии к дневниковой записи от 17 мая 1942 г.
4/IV–42
Дошли руки арестовать Старостиных. Мячик гоняли здорово, люди оказались дерьмо. Строили из себя интеллигентиков. Вроде им дали все, что могли дать. Сколько чемпионов в тылу у немцев воюет, как спортсмены под Москвой воевали[51], а эти мало что шкурники и спекулянты, так еще и предатели. Шлепнуть бы, но зачем. Коба сказал, уберите это дерьмо подальше от Москвы, а так пусть воняет[52]. Интеллигенты без дерьма не могут.
Павел[53] жалуется, что сократились возможности получать информацию из посольств. Когда все были в Москве и мирное время, шел поток. Теперь хуже[54]. Сказал ему, что надо хорошо воевать. Выгоним немцев из Страны, снова информация пойдет потоком. Так что, друг Павел, лучше будешь работать, скорее легче будет работать.
Сказал: «Есть, понял, товарищ Генеральный Комиссар». И ухмыльнулся стервец.
Комментарий Сергея КремлёваВ архивах НКВД отложилось крайне любопытное сообщение Берии № 444/Б от 19 марта 1942 г., касающееся знаменитых футболистов, родных братьев Старостиных – Николая, Андрея и Петра (см. сборник документов «Лубянка. Сталин и НКВД – НКГБ – ГУКР «Смерш». 1939 – март 1946. Под общ. ред. акад. А.Н. Яковлева, М., Международный фонд «Демократия»: Материк, 2006», док. № 216, с. 340–341).
Это сообщение с исчерпывающей полнотой объясняет, почему двое из трёх братьев (Андрей и Николай) тоже попали в «жертвы сталинско-бериевского произвола».
Досужие языки утверждают, что страстный-де болельщик футбольных команд НКВД «Динамо» Берия терпеть-де не мог красу и цвет профсоюзной команды «Спартак» братьев Старостиных. Поэтому, мол, используя военную ситуацию, и закатал их в Сибирь. Как будто у Берии в 1942 г. только и жизни было, что увидеть, как «Динамо» выигрывает у «обескровленного» «Спартака» в ходе чемпионата СССР по футболу (который в 1942 г., естественно, не проводился).
В действительности всё было банальнее и грустнее. Вот значительная часть очень конкретного сообщения Берии от 19 марта 1942 г.:
«ЦК ВКП(б) товарищу СТАЛИНУ
НКВД СССР располагает материалами, свидетельствующими о профашистских настроениях и вражеской работе спортсменов Старостина Николая Петровича, члена ВКП(б), председателя Московского городского общества «СПАРТАК»; Старостина Андрея Петровича, члена ВКП(б), директора фабрики «СПОРТ и ТУРИЗМ», и Старостина Петра Петровича, члена ВКП(б), директора Производственного комбината об-ва «СПАРТАК».
В 1937–1938 гг. следствием по делу ликвидированной шпионской организации, созданной сотрудником немецкого посольства в Москве фон Хервардом среди работников физкультуры и спорта, была установлена причастность СТАРОСТИНЫХ Николая и Андрея к данной организации.
Арестованные участники этой организации Стеблев В.Н., Рябоконь В.Н. и Кривоносов С.Г. на следствии показали, что Старостин Н.П. был связан с Хервардом и выполнял его задания шпионского характера…
В ходе дальнейшей разработки были получены сведения (??.?.??.?.и т. д. – С.К.)…
…В момент напряжённого военного положения под Москвой Старостины Николай и Андрей, распространяя среди своего окружения пораженческие настроения, готовились остаться в Москве, рассчитывая в случае занятия города немцами занять руководящее положение в «русском спорте».
Старостин Андрей среди близких ему лиц заявил:
«Немцы займут Москву, Ленинград. Занятие этих центров – это конец большевизму, ликвидация советской власти и создание нового порядка…
Большевистская идея, которая вовлекла меня в партию в 1929 г., к настоящему времени полностью выветрилась, от неё не осталось и следа».
Специальными мероприятиями (проще – прослушиванием. – С.К.), проведёнными в ноябре 1941 г., были зафиксированы следующие высказывания Старостина Николая и членов его семьи:
Старостин Н.: «11-й день наступления немцев, ну, через недельку они будут здесь. Нам надо поторопиться с квартирой и все оформить».
«…если брать комнаты, то только у евреев, потому что они больше не приедут сюда».
Жена: «…Голицыно находится в 10 километрах от Москвы, Лялечка (дочка Старостина) идет учить немецкий язык, я тоже поучусь, а то немцы придут, а я и говорить не умею…»
Старостин: «Да, жизнь наступает интересная».
Жена: «Была интересная в 1917 г., боролись за жизнь, а теперь уничтожают всё».
Старостин: «А что тогда было интересного?»
Жена: «Свержение царизма».
Старостин: «А сейчас идет свержение коммунизма».
Жена: «Скорее бы…»
…Старостины занялись накоплением материальных ценностей (валюта, золото) и накоплением продовольственных запасов.
Установлено, что Старостины связаны с разветвленной группой расхитителей социалистической собственности в системе Промкооперации…
…Используя свои связи среди отдельных руководящих советских и хозяйственных органов, Старостин Николай, получая крупные взятки, незаконно бронирует лиц, подлежащих мобилизации в Красную Армию, и организует прописку в Москве классово чуждого и уголовного элемента.
НКВД СССР считает необходимым арестовать Старостина Н.П. и Старостина А.П.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССРГенеральный комиссар государственной безопасности БЕРИЯ».А теперь подробнее об ОМСБОНе. В эту действительно особую войсковую часть НКВД люди направлялись по особому отбору и – исключительно добровольцы. Костяк ОМСБОНа – мощного центра разведывательной и диверсионной работы НКВД – составили студенты и лучшие рабочие московских предприятий.
В ОСМСБОНе собрался тогда и патриотический цвет советского спорта. Боксёры Николай Королёв (он стал адъютантом знаменитого Дмитрия Медведева) и Сергей Щербаков, конькобежец Анатолий Капчинский (погиб в немецком тылу, находясь в составе отряда Дм. Медведева), штангист Николай Шатов, гребец Александр Долгушин, дискоболы Леонид Митропольский и Али Исаев, велосипедист Виктор Зайпольд, гимнаст Сергей Коржуев, гимнаст Сергей Кулаков, борец Григорий Пыльнов, лыжница Любовь Кулакова, группа футболистов минского «Динамо», бегуны-стайеры братья Знаменские…
Бойцы ОМСБОНа приняли активное участие в битве за Москву. Они вели разведку и проводили диверсии в немецком тылу (в ОМСБОНе служила и Зоя Космодемьянская), воевали в составе линейных частей.
