Ковент-Гарден

– Неужели вы надеетесь, что я сдамся теперь, на финише?

Вместо ответа Стеф полезла в сумку и извлекла оттуда записную книжку с изображением Тауэрского моста, в которую оказались вложены листки нарезанной папиросной бумаги, и блестящий пакетик с табаком. Под слегка удивленным взором собеседника она выложила один листок на стойку перед собой, насыпала на него дорожку табака, скатала бумагу и с плохо скрываемым удовольствием лизнула её край, чтобы заклеить. Помяла самокрутку в пальцах и, зажав её в углу рта, другим уголком изобразила улыбку.

– Теперь пойдемте.

Проворно просунув руки в рукава своего толстого серого пальто-бушлата, Стеф резким движением выдернула из-под воротника концы темных, завитых в локоны волос и обмоталась длинным хлопковым шарфом в изумрудных разводах.

– Пока, Лара! – бросила она.

– Пока… До следующего тумана!

Они вышли наружу. Воздух был по-прежнему тяжел, но уже немного более прозрачен. У дверей Стеф прикурила от его зажигалки, и они пошли вниз по улице.

– О чём вы хотите услышать?

– Как о чём?! О вашей Англии! Правильно я понял, что вы там никогда не были?

– Буду. Хочу побывать… Сесть в огромный синий самолет, приземлиться в Хитроу. Поселиться, где получится, работать, где придется. Но я бы предпочла снять квартиру рядом с каким-нибудь парком. Главное – чтоб не в панельной девятиэтажке, как здесь! Проводить холодное лето на побережье – гулять по пустому пляжу, по бетонным пирсам, о которые разбиваются огромные ледяные волны, убегать от дождя в кафе при гостинице…

– Играть в бридж по вечерам, – задумчиво добавил Алекс.

– Да, играть в бридж. Или снимать коттедж в деревушке, такой маленький одноэтажный коттедж с садиком, жимолостью, цветами в ящиках на окнах. Белочке моей такое точно понравится…

– Кому-кому?

– Моей дочке Белле. Ей три с половиной годика.

– А муж ваш…

– Я никогда не была замужем.

– А… Белочкин отец поддерживает эту идею?

– Белочкиному отцу на неё плевать. И, знаете, я рада. Это значит, что она только моя.

– А если вам не понравится?

– Простите?

– Если вам не понравится в Великобритании? Если не сможете устроиться, если не привыкнете, если будет хуже, чем здесь?

– Я не рассматриваю такой вариант.

– И совсем не боитесь?

– А должна?

– Неизвестность обычно пугает. А у вас еще, к тому же, ребенок. Как вы себе представляете такой переезд с ней?

– Белочка маленькая, – устремив вперед застывший взгляд, отозвалась Стеф. – Она везде привыкнет.

Она качнулась на месте и неожиданно остановилась, так что он по инерции опередил её на несколько шагов. Стеф подождала, пока он обернется:

– За меня не беспокойтесь. На Англию мне не скопить и за два года. И даже за три. Я трачу все, что зарабатываю, а зарабатываю я мало. И с моими колоссальными доходами едва ли я могу рассчитывать на визу. У меня здесь мама, папа, бабушка. У папы полгода назад был инсульт, и теперь… И за бабушкой тоже нужно ухаживать. Я их ни за что не брошу.

– Лучше бросьте свою работу.

– Рада бы, терпеть её не могу! Но я подменила там жену друга нашей семьи. Ей очень хотелось уйти, но её не отпускали, если не найдет себе замену. Так вышло, что мы в большом долгу перед ними…

– И как долго вы намерены отдавать свои и чужие долги?

– Пожалуйста, не задавайте вопросов, на которые я не могу ответить! А то я снова как на экзамене!

– Вы спрашивали, не боюсь ли я? – переспросила Стеф, глядя себе под ноги. – Я только одного боюсь – что всего этого никогда не будет.

Они перешли дорогу и теперь шагали вдоль черной чугунной ограды парка, из-за которой тянуло отсыревшей корой и подгнившими на земле листьями. Стефани подняла голову, и теперь в её глазах снова читалось какое-то странное веселье.

– По вторникам я теперь работаю по сокращенному дню, но я об этом никому дома не сказала, и даже Белочку увожу в садик, как будто мне по-прежнему к девяти. Эти два часа – только мои. Я уже забыла, как это бывает! И стараюсь проживать их там, где хочу.

– Да я уже понял, почему вы так упорно защищали свое одиночество! Наверное, вам постоянно приходится охранять свою мечту от вторжений.

Стеф по-лисьи фыркнула и покачала головой.

– Мечту ни к чему охранять. Мечта – это не достигнутая цель.

За двумя рядами давно облетевших рябин, похожих на вкопанные на всю длину черенка в землю мётлы, проступило некогда зеленое, а теперь облупленное до неопределенного цвета здание. До них донесся отзвук резкого электрического звонка, и спустя минуту из дверей, точно конфетти из хлопушки брызнули пестрые курточки и рюкзаки.

– Вот и пришли, – вздохнула она.

«Так, после работы надо еще зайти в «Тэско», купить хоть что-нибудь на ужин, а потом уже забрать Беллу. Погулять бы с ней, да холодно, а у неё насморк. Хорошо бы хоть полчасика выкроить, забежать к Тамми, да сегодня, наверное, не выйдет…»

– Степанида Ильинична, здравствуйте!

Алекс посмотрел на стайку подростков, облепивших тумбу с бетонным шаром. Одна из девчонок подмигнула ему из-под длинной рыжей челки, другие заметили это и захихикали. Адресата приветствия он не вычислил – никого мало-мальски похожего на Степаниду рядом не наблюдалось.

Поиски Степаниды на том бы и закончились, но Алекс слишком внезапно развернулся к Стеф, когда выражение окаменелости еще не успело сойти с её лица. Она выразительно подняла брови и закатила глаза.

– Включу дедукцию и предположу, что русская фамилия – Иванова?

– Свиридова. Не стоит так полагаться на дедукцию.

– Тогда почему Эванс?

Стеф пожала плечами и улыбнулась.

– Ну а почему не Эванс?!5

– Кстати, как вам старушка Агата в оригинале? Много книг уже прочли?

– Это первая. За два месяца продвинулась страничек на пятьдесят. Я плохо знаю язык, – призналась Стеф.

– Мне ваш вариант больше нравится, – после некоторого молчания заметил Алекс. – Не понимаю, почему вы не смените имя?

– Мама назвала меня в честь моей прабабушки. Она была ей очень дорога. Оттого и не меняю.

Она отвернулась и безрадостно оглядела школьный двор.

– А может, когда-нибудь переберусь туда, и менять ничего не надо будет!

Они подошли вплотную к ступенькам широкого крыльца. Стефани с ненавистью посмотрела на обитую выцветшими деревянными планками дверь, то и дело отлетавшую в стену под натиском пяти- и шестиклассников, потом обреченно вздохнула и повернулась к Алексу.

– Давайте прощаться.

Он широко улыбнулся:

– Я боялся, что вы уйдете, ничего не сказав!

Стефани поднималась по широкой лестнице, осторожно переступая обтертые закруглившиеся срезы ступеней. Звонок уже прозвенел, но мимо неё то и дело проносились опоздавшие, ракетами взвивались по этажам, и верхние пролеты отзывались об их прибытии жалобным эхом.

Стеф тоже опаздывала на несколько минут, но мысль о том, чтобы кинуться бежать к своему кабинету, вызывала лишь хмурую усмешку. Она прошла по гулкому коридору и нажала на ручку двери секретариата.

– Опаздываете, Степанида Ильинична! – поздоровалась секретарь, вскинув голову в белых кудрях и устремив взор на настенные часы.

– И вам доброго утра, Ольга Борисовна! В чайнике есть что-нибудь?

На её столе лежали зарплатные ведомости, и, по мнению Ольги Борисовны, завидев их, Стефани должна была накинуться на работу, как ястреб на добычу. Но сама Стеф была другого мнения, поэтому щелкнула ногтем по кнопке электрического чайника, достала из ящика стола кружку с «юнион-джеком» и взяла пакетик вишневого чая.

– Степанида Ильинична, вы, может быть, не заметили, но я положила вам на стол документы… директор заходила… из экономического отдела прислали… до завтрашнего дня…

Все свое внимание Стеф сосредоточила на носике чайника. Из него под небольшим напором уже вырывался пар. Секретарша здорово мешала, но Стеф давно научилась игнорировать внешние раздражители. Пар вырывался наружу плотной струей, и делал это точно так же, как и за тысячи километров отсюда – в Бирмингеме, Норфолке, Лидсе. В какой-нибудь лондонской школе, куда пришла на работу и греет себе чай девушка-бухгалтер. Она проехала большую часть пути от своего дома на метро, а потом шла пешком мимо кованых прутьев ограды парка, мимо магазинов и отделанных снаружи крашеным деревом пабов, мимо выходящих на улицу крылец невысоких кирпичных домиков, к унылому зданию довоенной постройки с футбольным полем на заднем дворе. И теперь она глядит на закипающий чайник и не замечает Стеф, стоящую рядом с ней.

Кипяток льётся в кружки, разбрызгивая обжигающие капли, и быстро окрашивается темным янтарем. Девушки размешивают сахар. Потом одна из них доливает в кружку молока. Вторая так и не смогла привить себе эту привычку. На том они расстаются – может быть, до перекура перед обедом, а может быть, до следующего утра или до следующего тумана.

Февраль 2017

Примечания

1

«(Это моя жизнь)/…Она сейчас или никогда/Я не собираюсь жить вечно/Я всего лишь хочу жить, пока я жив» – Bon Jovi

2

Обе песни – «ДДТ»

3

«Слоненочек», Спайк Миллиган, пер. Григория Кружкова

4

Ирландская республиканская армия

5

«Почему не Эванс?» – название романа Агаты Кристи.