Ковент-Гарден

– И что дальше?

Джерри замялся:

– Дальше я ушел.

– Как она на это отреагировала?

– Не знаю. Я выскочил на улицу, прыгнул в автобус и… всё! Вся история.

– Почему же ты не пошел в полицию?

Джерри хмыкнул.

– Её же посадят, дуру! Ну или меня посчитают за параноика, тоже ничего вариант.

– Боишься её?

– С чего ты взяла?

– Если прячешься, значит, боишься.

– Я пошутил, – мрачно отозвался Джерри. – Я просто убиваю время. А вписаться в гостиницу мне не на что.

– Чего так?

– Издержки доверия. Я не считал нужным скрывать пароль банковской карты, девичью фамилию матери и тому подобные вещи. А потом не догадался поменять.

Лотта задумчиво посмотрела на короткий окурок в руке:

– И что ты будешь делать дальше?

– Не знаю. Вернусь в Англию. Отдышусь. Наверное, разведусь и просто поживу в тишине. У меня все время какой-то шум в голове, я устал и ни черта не понимаю.

– Шум? – задумчиво переспросила Лотта. -У меня вот тоже… шум. Нет, а сейчас что будешь делать?

– Дождусь утра, поеду в свою контору. Займу денег. Возьму отпуск или уволюсь. Пойду в банк – сниму, что осталось на счете. А ты?

– А я не знаю. Ни про сейчас, ни про потом.

– Тебе некуда пойти?

– Разве что в какой-нибудь социальный приют. Но он меня там найдет в два счета.

– А в полицию?

– А что сделает полиция? Даже если его арестуют, то долго не продержат. А уж он найдет способ со мной разделаться.

– А родители или друзья не могут тебе помочь?

– У меня уже очень давно нет ни родителей, ни друзей.

Джерри в темноте опустил голову.

– Что ты молчишь?

– Ничего. Я думал, что у меня все хреново, а у тебя вообще какой-то мрак. Как тебя вообще угораздило с ним связаться?

– Да он сначала был неплохой. Внимательный. Потом уже стал злиться по любому поводу. Привык, наверное.

– Сначала – это давно?

– Четыре года назад.

Джерри присвистнул:

– Хотел бы сказать что-то о твоем терпении, но боюсь, слово «ангельское», сюда никак не вяжется!

Лотта напряглась, сверкнула глазами, сузилась в плечах. Джерри в этот момент отчего-то подумал про боеголовку. Но приступ гнева был краток. Она снова опустила плечи и голову, расплылась, так что волосы грустно повисли вдоль щек.

– Слушай, посмотри-ка на меня и подумай – кому такая нужна?

– С такими фингалами, думаю, никому.

Она снова вздрогнула, подняла руки и коснулась синяков белеющими в темноте пальцами.

– Да и вообще никому не нужны чужие проблемы.

Лотта опустила руки, посмотрела на свои короткие, но тонкие пальцы.

– Однажды хозяйка кафе, где я работала, – не поднимая головы, внезапно продолжила она, – увидела у меня ссадину и долго прессовала мне мозг. Убеждала, что на Азиза надо заявить, что от него нужно отделаться. Она заняла мне денег, и я не пошла домой – я пошла в кино, куда давно не ходила, а на ночь вписалась в хостел.

Лотта вскинула голову и повернула к Джерри бледное в свете луны лицо с темными провалами под глазами:

– И знаешь – ночью мне стало страшно! Я лежала, смотрела на тени на потолке и думала: а что дальше? Понимаешь, я ничего не придумала! Не знала, куда идти. И еще я не знала – кто теперь войдет в мою жизнь? Я чувствовала, что это обязательно будет какой-нибудь подонок, ещё хуже Азиза. А еще я поняла, что совершенно не выношу одиночества. Я еле-еле дождалась утра и пошла домой, хотя было страшно от одной мысли о том, что он со мной за это сделает! Потому что с Азизом, в его доме, у меня было хоть какое-то, хоть плохое, но будущее…

– Вот оно, – Джерри обвел рукой темный парк.

Она говорила, а в его горле разбухал комок тошноты. Ему сейчас физически противно было слушать Лотту, видеть, как шевелятся её пухлые губы, подтверждая происхождение повисающих в воздухе слов. Терпение, это все чертово терпение… ненавистное качество, испоганившее жизнь этой глупой тетехи.

И его собственную жизнь.

– Я тогда была в белой рубашке… в которой работала в кафе… У меня носом кровь пошла, и я зажала нос рубашкой… На ней остались большие пятна. Он у меня её отобрал, не дал постирать. И теперь, если мы ссоримся, он её вешает на плечиках в комнате на видное место…

– Что же не выкинешь её или не постираешь?

– Нельзя. Лучше не обращать внимания.

– Бедная ты.

Она кивнула.

– А из того кафе я уволилась. Еле упросила хозяйку не обращаться в полицию! И больше мне никто никогда не пытался помочь.

– М-да, теперь я понял, почему ты надо мной не смеялась… А где ты живешь?

– Да вот здесь, – мотнула головой в сторону Лотта, – двенадцатиэтажки за автосалоном знаешь?

– Знаю, депрессивный такой квартал.

– Босиком не очень-то разбегаешься. А ты откуда?

Джерри назвал улицу.

– Это же центр! Сейчас скажу – отсюда туда 24-й автобус идет.

– Ага. Я на нем и приехал.

Лотта опустила руку, вдавила давно погасший окурок в сырую кору дерева.

– Что-то мы с тобой хреново прячемся.

Джерри посмотрел на часы. Казалось, они сидят здесь вдвоем уже очень долго, но само время тянулось медленно. Лотта заглянула ему через плечо.

– Хорошо бы утро подольше не наступало! – вздохнула девушка. – Завтра меня точно найдут.

– Ты так спокойно об этом говоришь, что становится не по себе.

– Привыкла. О таких, как мы, жизнь вечно вытирает ноги.

Обобщала она или просто оговорилась, только его сочувствие к Лотте сразу ослабло. Какого черта она их равняет?

– А меня не найдут. Я, в отличие от тебя, все для этого сделаю!

– Ладно тебе. Мне хоть есть, кого бояться. А тебе? Ведь не ревнивую же жену, в самом деле.

– Нет. Уже нет, – отозвался Джерри. Подумал и добавил. – Но есть причиныбояться полиции.

– Думаешь, тебя, как пропавшего ребенка в розыск объявят? – засмеялась Лотта.

– Угу. Только не как ребенка. Если её, конечно, нашли, – сказал он в пространство. – Я очень надеюсь, что нашли. Когда я уходил, она была ещё в сознании.

– Что? – похолодела Лотта.

– Она меня полоснула ножом… – рассеяно продолжил Джерри. – Я схватил её за руку, стал его отбирать… Я не понимаю, как это вышло!

– Ты что, задел… Ты ударил её ножом?

Джерри помолчал, отломил сучок с сухой ветки и покрутил его в пальцах.

– В общем, да.

Он уставился в землю, а оцепеневшая Лотта – на него, словно видела впервые. Но ведь так на самом деле и было!

«Боже, почему ты ничего не сделаешь с моей головой?! Почему не научишь понимать, что к чему ведет, а когда пойму – не застывать в страхе, а вовремя уносить ноги?»

– В конце концов, она первая схватилась за нож! У меня до этого и мысли такой не было!

Больше всего на свете Лотте хотелось сейчас вскочить и броситься прочь… В лес? в город? на дорогу? Теперь было уже поздно. Знакомый холод снизу вверх пронзил позвоночник. Руки и ноги обмякли. Она лишь пыталась сдерживать шумное дыхание, чтобы не выдать своей паники, но и это ей не удавалось.

Джерри повернулся к ней. Но тени легли так, что Лотта не видела лица Джерри. Зато тот хорошо видел её лицо – лунно-бледное.

Он оторопел.

– Эй, стоп! Лотта, слушай, не бойся меня!

Не отрывая от него округлившихся глаз, она замотала головой.

– Лотта, милая, я… – он дотронулсяладонью до плеча девушки, и, скорее от неожиданности, чем от страха Лотта резко вскрикнула и отшатнулась.

В ответ совсем рядом послышался ликующий возглас.

****

– Оп-па! Вот ты где! А я её ищу, ищу. А это еще кто?

Их подставила луна, что недавно подняласьв зенит и словно театральная рампа озаряла полянку. Но произнесший это не спешил выйти на свет и остановился на границы лесного сумрака. Джерри смог различить лишь какие-то детали. Лица он не видел, хотя и без того сразу догадался, кто это.

Слегка шатаясь, Лотта поднялась на ноги.

– Ищешь, потому что проиграл меня своим дружкам, да?! – голос её дрожал, но Джерри не понял – от страха или от гнева.

– Я проиграл не тебя, курица! Я проиграл жизнь.

– Чью? Мою?!

Джерри удивился самому себе – он-то с самого начала видел пистолет в опущенной руке Азиза, видел, но не пытался что-либо предпринять. У него даже не было идей по этому поводу. Несмотря на маниакально настроенную жену, в мире Джерри стреляли лишь по ту сторону киноэкрана.

Хотя, когда Азиз вскинул руку с пистолетом, Джерри мгновенно понял, что делать и двумя руками толкнул Лотту на землю.

Это было лишнее – тот направил ствол вовсе не на Лотту.

Эхо выстрела перекрылистошный женский крик.

Но кричала не Лотта. Лотта, напротив, беззвучно зажимала руками рот.

Азиз заметался. Где-то рядом трещали ветки, и кто-то голосил. Похоже, это сбило его с толку – он бросил ствол на землю и быстро исчез в темноте.

Парк наполнился шумом и голосами. Казалось, он весь кишит людьми, но на полянку перед оглушенной Лоттой выскочила всего одна женщина.

Лотта плохо видела её. Она все еще сидела на земле, ни разу не решившись пошевельнуться, а женщина ошеломленно смотрела то на неё, то на неподвижное тело и матово блестящий вороненой сталью пистолет.

– Что здесь произошло? Кто стрелял? О, господи!!! Джерри!!! – теперь и она прижала ладони ко рту, но рыдание на какой-то очень высокой ноте все равно рвалось наружу, заполняло все пространство и казалось громче давешнего выстрела.

А потом также резко оборвалось. Женщина глядела на Лотту.

– Это ты стреляла? Ты? Ты и естьта самая тварь, с которой он трахался? А теперь, когда я все узнала, и он решил от тебя отделаться, ты заманила его сюда и убила, – вопросительная интонация к концу фразы исчезла окончательно. Она повторила убежденным шепотом. – Ты его убила. Ты его убила!

В отчаянии Лотта дернулась вперед, женщина отшатнулась от неё и побежала прочь.

Лотта на коленях подползла к Джерри. Тот неподвижно лежал, уткнувшись лицом в землю. Лотта хотела перевернуть его на спину и схватилась за его плечо. Под ладонью с противным чавканьем подалась горячая мокрая ткань свитера, и Лотта в ужасе отдернула руку.

Осторожно она повернула его на бок. Ей показалось, что по её руке скользнул теплый ветерок дыхания. Она начала трясти его:

– Джерри, Джерри, ты жив?!

Он тихо застонал, потом открыл глаза.

– Ты жив! Ой, Джерри, пожалуйста, не умирай!

– Я и не хочу…

– Нам надо выбраться отсюда, слышишь? Надо дойти до заправки – там по шоссе есть заправка, – надо дойти до неё и вызвать тебе «скорую».

– Только не оставляй меня здесь.

– Не оставлю! Пойдем вместе. Можешь идти? Ты только не умирай!

– Я попробую.

Cо второй попытки навалившись на девушку здоровым плечом, Джерри поднялся на ноги, и они медленно пошли в сторону шоссе. Лотту трясло. Она боялась, что её опять может парализовать страх, и старалась сейчас не думать ни об Азизе, ни о ране Джерри, ни о том, что будет с ней, если он умрет. Надо только выйти на дорогу, тогда все как-нибудь устроится. Надо дойти, тут совсем близко, давай, Джерри, давай!

Она не замечала, что твердит это про себя. Но те же самые слова и так крутились в голове у Джерри. Все силы он сосредоточил на том, чтобы идти. Впереди маячили черные силуэты деревьев, их было много, но сквозь густую листву уже проникал оранжевый свет фонарей на шоссе.

Чем дальше они шли, тем ярче он становился.

Октябрь 2018

Ковент-гарден

«В жизни есть только две настоящие трагедии:

одна – когда не получаешь того, чего хочешь,

а вторая – когда получаешь».

Оскар Уайлд

Паб «Синий единорог» открывался едва ли не в восемь утра, что было главным из его многочисленных преимуществ. Стефани размотала свой бесконечно длинный шарф, энергично встряхнула пальто, на котором утренний туман оставил бисер мелких капель, и, повесив его на вешалку у входа, прошла к стойке.

За стойкой, как и во всем баре, никого не было. Стеф громко шлёпнула на неё пухлую пластиковую папку, убедилась, что её предпочли не услышать, вытащила из сумки зеркальце и критически всмотрелась – пережил ли макияж уличную сырость?

Хорошо рассмотреть себя не удалось – в пабе было темно; бледное октябрьское утро боязливо жалось к узким окнам, но тяжелая мебель темного дерева, панели на стенах и темно-зеленые обои не пускали свет внутрь, только слабо поблескивали бокалы, висящие над стойкой.

Стеф достала черные тени и успела пару раз мазнуть пальцем по векам, когда из кухни, отчаянно зевая, показалась Лара.

– А я-то думала, послышалось! Доброе утро!

– Доброе.

– Завтракать?

Стеф кивнула. Лара взяла с полки чашку и повернулась к кофе-машине.

– Ну и туман сегодня! Я ехала – встречные фары замечала только метра за три! А сейчас как?

– Не лучше.

Лара поставила перед Стеф чашку, молочник и сахарницу.

– Наслаждайся. Сейчас тосты принесу. Телек тебе включить? – и, не дожидаясь ответа, махнула пультом.

Едва засветившись, телевизор тут же выплюнул автоматную очередь, ближневосточную пустыню и скороговорку корреспондента ВВС.

– Ох, переключи, умоляю! Ненавижу, когда утро начинается с новостей.

– Я тоже, – Лара нажала кнопку, и полированная стойка окрасилась зеленью футбольного газона.

– Вчера «Арсенал» играл, так нам чуть бар не разнесли! А это кто бегает?

– «Тоттенхем» и «Суонси», – накладывая в чашку сахар, отозвалась Стеф.

– Будешь смотреть?

– Вчера смотрела. «Шпоры» выиграют.

Лара поставила на стойку тарелку с тостами и снова скрылась. Стеф с удовольствием отхлебнула кофе, откусила горячего хрустящего хлеба в желтом растаявшем сыре с тонким ломтиком слегка поджаренной ветчины. Доев первый тост, Стеф развернула тяжелый барный стул так, чтобы видеть большую часть паба и окно, улица за которым по-прежнему была занавешена промозглой утренней хмарью.

Будь хорошая погода, она бы поехала в Ридженс-парк – времени у неё было достаточно. Но, едва она вышла из дома, как дыхание перехватило от холода, и Стеф решила, что куда приятнее будет позавтракать в пабе, чем шататься с картонным стаканчиком в тумане среди деревьев.

Метро она не любила, но путь на автобусе был отнюдь не близким, и она спустилась в подземку у себя на Килбурн-парке. Табло оповещало, что ждать поезда оставалось три минуты; Стефани села на лавочку и стала прикидывать, где удобнее сделать пересадку, когда к ней подошел человек.

Человека она не запомнила. Он задал вопрос – спросил, как куда-то доехать, но Стеф не могла взять в толк, что за место ему нужно. Он дважды повторил название, слово было безумно знакомым, но такой улицы она не знала.

Вдоль края платформы замигали желтые ромбики, оповещая о приближении поезда. Стеф поднялась со скамейки. Мужчина, который все ещё добивался от неё ответа, покачал головой и отошел. Cтеф невольно проводила его взглядом; в это время сквозь плотный воздух до её слуха донесся отдаленный шум автомобилей. Налетел ветер, обдал холодом щеки и шею, загремел пересохшими листьями… Вслед за ветром подлетел белый обтекаемый поезд. Стеф нажала кнопку на дверях и вошла в вагон. «Доехал он в автобусе до станции Воксхолл, свернул на юг и понял вдруг, что не туда пошел»3, – улыбнувшись, пробормотала она себе под нос.

…Все хорошее заканчивается, и к завтраку это относится в полной мере – второй тост проскочил и вовсе незаметно. От паба было не слишком близко до конторы, но у неё оставалось ещё минут сорок, в которые вообще можно не вспоминать, что у тебя есть работа. Рабочий день и без того представлялся ей черной дырой, поглощающей пространство и время. Поэтому Стеф вытащила из сумки книжку и открыла на странице, заложенной карманным планом подземки. Временами она отвлекалась от чтения, чтобы ещё раз оглядеть пустой зал.

За спиной отворилась дверь, и Стеф не смогла сдержать вздох. Ей не хотелось уходить. Она мысленно приказала вошедшему убраться куда-нибудь за дальний столик, но он подошел к стойке.

Из кухни выглянула Лара, убедилась, что посетитель имеется, в последний момент подавила зевоту, отчего на её лице отразилось нешуточное страдание, и шагнула навстречу гостю.

– Привет! – пробасил посетитель, и Стеф, поерзав на стуле, села так, чтобы не видеть его даже боковым зрением. – Будьте добры, черный кофе и круассан с маслом.

Лара, наконец, поняла, что всласть прозеваться ей не дадут, и принялась готовить заказ, а Стефани все же глянула на незваного соседа. Мужчина был молодой, но на коротко стриженой голове надо лбом уже намечались залысины. Веселые серые глаза смотрели с приветливым любопытством.

– Агата Кристи? – он кивнул на книгу в её руках.

– Только не говорите, что знаете, кто убил.

– Я помню, кто, но не хочу вызывать отвращение на первой минуте знакомства.

– А мы не знакомы. И не знакомимся, – отозвалась Стеф и снова уткнулась в книгу.

Читать она теперь не могла – слова перестали собираться в предложения, смысл ускользал от неё. Она то и дело чувствовала на себе чужой пристальный взгляд. В конце концов, Стеф не выдержала, вскинула голову и встретилась с ним глазами. И немного смягчилась – её сосед выглядел совсем иначе, чем она ожидала. Он выглядел смущенным.

– Вы что-то хотели спросить?

– Для начала – как вас зовут?

– Попробуйте ещё раз.

– Вас что, сегодня уволили с работы?

– Если бы, – вздохнула Стеф. – Почему вы так решили?

– Редкий человек в отпуске вскочит с утра пораньше, чтобы позавтракать в кафе. А на домохозяйку или девушку, которая может позволить себе не работать, вы не похожи.

– А на кого похожа? – Стеф опустила взгляд под стойку и пальцем повернула к себе циферблат часов.

– На человека, который очень хочет, чтоб от него отвязались.

– Поздравляю, не каждый день встретишь такую наблюдательность. Что ещё скажете?

– Я не кретин и оставил бы вас в покое, но раз уж вы просите, то еще поизображаю из себя Шерлока Холмса. Скажу, например, что у вас есть домашнее животное. Кошка.

Стеф покосилась сначала на него, потом на царапину на своем запястье.

– Два кота, – кивнула она. – Чёрный и…

– Рыжий.

– Точно.

– И зовут их Черныш и Рыжик!

– Джеймс и Патрик. Почти угадали.

– Да-а… Похоже, выведать таким образом ваше имя лучше даже не пытаться!

– Что за дурацкая манера? Я же не требую от вас имени!

– Но я могу сказать!

– Пожалуйста, не надо. Успеете.

По другую сторону стойки вновь возникла Лара.

– Хотите что-нибудь ещё?

– Сделай мне «айриш», – кивнула Стеф.

Воспользовавшись её вмешательством, они замолчали и наблюдали, как Лара цедит «Джеймисон» в металлический мерный стаканчик и возводит на поверхности кофе купол из сливок.

– А вам?

– Спасибо, я еще свой не допил.

– Каждое более-менее свободное утро похоже на маленький спектакль для самого себя, – сказал он полкам с бутылками, когда Лара снова скрылась за шторой. – Знаешь, что через десять минут или через полчаса нужно бежать, что впереди тебя ждет куча дел, но делаешь вид, что их нет, и время не играет роли. И все равно не живешь так, как хочется, а лишь разыгрываешь такую жизнь.

Стефани подтянула к себе за край блюдца высокую стеклянную кружку и, прежде чем приняться за кофе, съела пару ложек сливок.

– Просто вы не верите в то, что играете.

Парень развернулся к ней, облокотившись на стойку, но Стеф его движение проигнорировала – смотрела в бокал и топила в темной жидкости остатки сливок. После некоторой заминки он стал оглядывать помещение бара.

– Для кого они, интересно, открываются в такую рань? Кроме нас никто так и не заглянул.

– Значит, для нас. Я не знаю, как хозяев – с точки зрения рентабельности, – а меня такая забота вполне устраивает! Ну, и к тому же Лара – «жаворонок».

– Как бы бедный жаворонок не вывихнул себе клюв от зевоты!

– Вы тоже предпочитаете утреннему сну игру в беззаботность.

– К черту все игры! На сегодня у меня есть цель.

– Успокойте меня, поставьте на место, скажите, что со мной она никак не связана…

– Александр, – улыбнулся он. – Можно просто Алекс.

– Хорошо, Алекс. Теперь выкладывайте, я вся – внимание, – Стеф уселась еще удобнее, поставила подбородок на кулак и выжидающе подняла брови.

– Это потрясающе – вы уже в третий раз уклоняетесь от окончательного знакомства!

Стефани картинно вздохнула и смерила его сочувственным взором.

– А вам так уж важно знать имя?

– Проклятые пуританские обычаи! Да.

– Меня зовут Стеф. Стефани Эванс.

– Что, вот так прям и Стефани Эванс?

– Да. Послушайте, вы так упорно добивались моего имени, а теперь у вас такое лицо, будто я вас обставила в наперстки.

– Простите. Вы правы. Я больше не буду делать такое лицо.

– Вам действительно так уж хочется поговорить?

– Такой прямой вопрос, да еще и после десятиминутного разговора, прямо вынуждает ответить «да».

– Тогда позвольте мне ещё один прямой вопрос! И, если мне ответ понравится, я вся ваша на ближайшие… – она посмотрела на часы, – четверть часа. Почему вы вообще решили заговорить со мной? Сразу предупреждаю: то, что я здесь одна – не в счёт!

– Вы здесь одна… И при этом вы как будто бы не здесь.

Стефани обратила на него долгий грустный взгляд, потом отвернулась к своей уже почти пустой чашке.

– Вы даже не представляете, насколько.

– Думаю, что вы в каком-то лучшем месте.

Она покачала головой.

– Я там же, где и вы. В «Синем единороге». Здесь. В Ковент-гарден.

– Простите?

– На Шелтон-стрит в Ковент-гарден. Если пройти немного и свернуть налево, то по Лэнгли-стрит спуститесь прямо к метро.

– А если никуда не сворачивать?

– Тогда упретесь в Черинг-кросс-роуд.

Медленно, все ещё не отрывая от неё глаз, он стал оборачиваться к окну. Стефани наблюдала за ним; она и так знала, что он там увидит: узкую улицу в разводах жидкого тумана, красный кирпичный дом напротив, прикованный к столбу велосипед Лары. Она взяла бокал в ладони, чтобы немного согреть руки.

– Сколько стоит такой кофе? – он оперся локтем о стойку и подался вперед, ближе к ней.

– Два тридцать, – помедлив, ответила Стеф.

– Я тоже возьму, пожалуй.

…Он отхлебнул, усмехнулся, склонив голову набок, и похвалил:

– Виски не пожалели!

– А вам никуда не нужно после завтрака?

– Увы, нужно.

– Что скажет по поводу ваших кофейных вкусов ваш шеф?

– Ничего не скажет, он сегодня охотится в Девоншире.

Стеф развернулась так резко, что её стул глухо чиркнул ножками по полу, и от движения воздуха звякнула ложка в бокале. Но вместо того, что ожидала и боялась увидеть, увидела совсем другое, и её губы против её воли сами растянулись в улыбку. Она потрясла головой и прикусила тыльную сторону ладони.

…Их спины вновь обдало холодным воздухом из открывшейся двери, а потом ещё и ветром от ворвавшегося в бар посетителя, который немедленно протопал к стойке.

– Да мне до лампочки его причины! Петруха? Петрухе просто передай, что он козел и едва не подвел нас всех под монастырь! И если теперь Ростехнадзор нас прижмет к стенке… – мужчина замолк на полуслове, опешив под перекрестным огнем их взглядов и держа на отлете руку с еще бормочущим оправдания телефоном.

– Почему вы так… Ох, блин!… Алло! Тьфу ты, черт! – выругался он в притихшую трубку, запихнул её в карман и облокотился на стойку. Не прошло и десяти секунд, как он нетерпеливо забарабанил по дубу пальцами, а еще через полминуты навалился на полированную поверхность грудью и окликнул: – Уважаемые, есть тут кто?

Возможно, Лара даже услышала, но выглянуть из кухни все равно бы не успела – телефон вновь заиграл набившую всем оскомину мелодию, и мужчина, поморщившись и махнув рукой, развернулся на каблуках и исчез столь же стремительно, как и появился.

Стеф с Алексом переглянулись и прыснули со смеху.

– Фейсом об тэйбл, – резюмировал Алекс. – Надо было вовремя свалить и попробовать-таки добраться до Черинг-Кросс!

– Мы бы недалеко ушли.

– Кто знает… Вы просто мастер!

– Вы о чем?

– О вашем умении создавать иллюзии.

– Просто здесь обстановка располагает. Плюс погода. Ну, и вы не стали разносить в щепки мой маленький Лондон!

– То есть такие посиделки в английском пабе в туманный день – проявление ваших тайных желаний?

– Надо же их как-то осуществлять. Хоть на сотую долю.

– А кофе по-ирландски – свидетельство симпатии к ИРА4?

– Нет, завуалированный алкоголизм, – Стеф покрутила бокал на блюдце, потом медленно допила два последних глотка.

– Расскажите о себе, – попросил Алекс.

Стеф уже машинально собиралась возразить, но вместо этого просто выдохнула и взяла с соседнего стула свою сумку.

– Только не здесь. Мне уже пора идти. Если вы не дорожите теплом, можете проводить меня.