Кто ты?

Сжав губы Эмилия согласилась. Она заметно нервничала и старалась не показывать этого, но дрожь в голосе выдавала её волнение.

– Меня зовут Эмилия Голденроуз, но знакомые и друзья зовут меня просто Эмма. Мы с семьёй недавно переехали в этот город, но уже успели познакомиться с окрестностями и он кажется мне замечательным. Тем более это родной город родителей.

– Хорошо, Эмилия, надеемся тебе здесь понравиться. Может кто-нибудь из ребят захочет показать тебе город?

Парни класса тут же подняли руки, кто-то даже две, от чего ещё больше смутили Эмилию. На её щеках разгорелся лёгкий румянец.

– Хм, сколько рук. А сколько их останется, если я начну опрашивать домашнее задание? – руки потихоньку опускались и Спенсер расплылся в широкой улыбке, – Ну так я и знал.

Обернувшись к Эмилии, он указал рукой, чтобы она заняла любое свободное место.

– Отлично, значит, твоим партнёром по лабораторной работе будет Джексон Хэллиарк,– сказал Спенсер, увидев, что Эмма подсела ко мне.

– Что за лабораторная работа? – спросил я.

– В твоём случае, спасительная. Эта лабораторная работа будет решающей и очень повлияет на ваши результаты. Работать вы будете в парах, первую я уже назвал. Я даю вам возможность заработать хорошие баллы, потому что лабораторная работа будет вашим домашним заданием. После урока вы сами выберете тему, вытащив конверт. Подойдите к этому заданию максимально серьёзно. Напоминаю, в следующем году у вас выпускной.

Спенсер Саливер облокотился о стол, закатил рукава своей рубашки и обвёл класс взглядом. Учитель улыбнулся, обнажая ряд ровных зубов.

– Началось, – тихо сказал я себе под нос.

– Что началось? – недоумённо переспросила Эмилия.

– А? – я не ожидал, что кто-то меня услышит, – Напоминания про выпускной, – шёпотом пояснил я, – Сейчас он скажет «Вам надо приложить максимум усилий, чтобы хоть куда-нибудь поступить».

–…и поймите, вам надо приложить максимум усилий, чтобы хоть куда-нибудь поступить, – Спенсер Саливер говорил с серьёзным видом, хотя прекрасно понимал, что за год мы уже выучили его монолог наизусть, но видимо он этого и добивался. Я беззвучно дублировал губами сказанную фразу.

– Да ты экстрасенс или может быть телепат, – улыбнулась Эмилия, чуть приподнимая плечо.

– Не сложно выучить пару фраз, тем более, если слышишь их весь год на каждом уроке и в следующем году нам предстоит тоже самое.

– Не думаю, что это просто нотации, – посмотрев на меня, сказала Эмилия.

– А что же? – я перевёл взгляд на учителя, который потирал щетину, из-за которой многие ученицы старшей школы просто сходили с ума.

– Забота – каждый проявляет её по-разному. Он хороший человек и переживает за каждого из вас, а потому он ещё и хороший педагог, – такое заключение новенькой удивило меня, не потому, что она назвала Спенсера Саливера хорошим человеком, а потому, как она успела это понять только минут пятнадцать находясь в классе.

– Многие в нашем классе даже не задумываются о том какой он человек. Когда же ты успела это понять, Эмилия?

– Сразу же когда зашла в класс. Хочешь знать как? – шёпотом спросила Эмилия, стараясь не сильно перебивать Спенсера Саливера и не дождавшись моего ответа, продолжила, – Если хочешь узнать человека, посмотри в его глаза, они умеют говорить и не умеют лгать. А, да и ещё кое-что, – оторвавшись от страниц учебника, которые только что перелистывала Эмилия, она взглянула на меня своими изумрудными огоньками.

– Да? – я не мог отвести взгляд от девушки. Пляшущие огоньки завораживали своим танцем в зелёном омуте изумруда, переливаясь с лучиками солнца падающими на лицо Эмилии. Лучики задевали светлые локоны, придавая им богатый золотой оттенок.

– Зови меня просто Эмма,– девушка протянула руку и улыбнулась.

– Хорошо, – кивнул я, в ответ протянув и пожав руку, новой соседке по парте, – Эмма, а что бы ты сказала обо мне по глазам? – я не сильно верил в эти элементы психологии. Понять человека конечно можно, но, как правило, на это уходят годы. И эти годы уходят только на то, чтобы понять мотивы, узнать, что спрятано на поверхности его сознания, но суть человека, каков он на самом деле никто не поймёт, пока он сам не позволит. Практически невозможно узнать человека полностью. Но мне было любопытно мнение Эмилии.

Эмма долго смотрела мне в глаза, потом сказала.

– Я думаю, ты человек с добрым сердцем, но в глубине души ты в это не веришь и ещё не определился чего хочешь и кто ты такой.

– Это нормально, когда тебе шестнадцать лет. Так ведь?

– Конечно, – улыбнулась Эмилия, – Прости, у меня не всегда получается подбирать правильные слова, когда говорю о таких серьёзных вещах. Но знаешь, не смотря на то, какой перед тобой встанет выбор, помни о людях, которых ты любишь. Тем более я уверена, что у тебя много друзей.

Я наблюдал с удивлённой улыбкой, как девушка смущённо прячет взгляд в учебник и как проступает румянец на её щеках. Никогда не встречал человека, который был так проницателен к глазам.

– Про друзей ты тоже по глазам узнала?

– Нет, я видела тебя в компании за столиком у клёна, вы казались очень дружными, – тихо ответила Эмма, придерживая нужную страницу пальцем. Девушка хотела сказать что-то ещё, но твёрдый голос Спенсера её опередил.

– Джексон, что ты думаешь по этому поводу? – нависшая фигура Спенсера Саливера застала меня врасплох.

– Я…А знаете, полностью солидарен с вами, – почёсывая затылок, ответил я.

– Хм, да? Ну что ж рад, что ты прислушался к моему мнению, – всё моё выражение предательски выдавало удивление, но Спенсер этого не заметил, он уже повернулся спиной и возвращался к своему любимому столу, о который он так любил облокачиваться весь урок. Интересно, а в чём я с ним солидарен? А в прочем переспрашивать я точно не буду.

– Джексон, а выходи к доске у меня есть к тебе ещё пару вопросов, подискутируем, – облокотившись удобнее, заговорил Спенсер Саливер, играя золотой ручкой. «Похоже на этом моё везение закончилось» – подумал я и поплёлся к доске, стараясь не обращать внимания на хихикающих Айзека и Ната.

Свежий весенний ветер трепетал зелёную траву, и кружил её лёгкий аромат в воздухе. Газон занимал немалую территорию нашей школы и имел огромное значение, ведь это излюбленное место не только всех учеников, но и учителей, после столовой, конечно же. На переменах здесь всегда можно увидеть кого-то читающего книжку под огромным деревом, кого-то устроившего пикник веселой компанией, а кого-то просто лениво валяющимся как на пляже. У каждого в школе есть любимое местечко. У нас же это небольшой деревянный столик круглой формы, у старого каштана. Падающая тень от дерева, спасает в особенно жаркие дни, а когда каштан цветёт, то место приобретает какой-то романтичный оттенок.

– Я еле дожил до перемены,– устало промычал Айзек, лениво потягиваясь на газоне у нашего столика.

– А мне нравится история, вот у нас с Джемом была математика это и вправду ад – поправляя браслет на руке, сказала Лори.

– Тебе нравится не история, а Спенсер Саливер. Уверен, ты пялишься на него весь урок, – пошутил Нат, оторвавшись от своего бургера довольно улыбаясь от того, что выпал момент подшутить над сестрой.

Лори легонько пихнула его. Потом взяла кетчуп и быстро облила им бургер Ната, который он уже подносил ко рту.

– Ты же знаешь, что я ненавижу так, много кетчупа! – раздражёно прорычал Нат, тянувшись к салфеткам, при чём его совершено не волновало то, что он успел замазать кетчупом рубашку. Лори и Нат никогда не упустят момента посмеяться друг над другом, но при этом, кажется, они никогда не ссорятся. Сегодня Нат был в особенно расслабленном настроении.

– Знаю. Почему ты думаешь я это сделала? – заливаясь смехом, ответила Лори. Когда она улыбалась, было особенно видно их схожесть. Ямочки на щеках, веснушки и огненно-рыжие волосы это их характерная, яркая черта. Только у Ната волосы прямые, а у Лори кучерявые.

Мы с Джемом и Айзеком были в стороне от их семейных «разборок», но нам было забавно наблюдать за этими подтруниваниями. Когда волна смеха стихла, Лори оглянулась на пустовавший стул у нашего столика.

– Мэган сейчас бы кинула в вас обоих этим салатным листом, – взмахивая, свисавшем с вилки как парус на корабле, салатным листом, обратился я к Лори и Нату.

– Да, Мэган не хватает, – произнёс Джем, – Как её нога? Ей уже легче? Я не успел позвонить сегодня.

– Я собираюсь заскочить к ней сегодня, перед лабораторной. Вы как? – я окинул взглядом ребят и улыбнулся, Айзек развалился на газоне покрытым свежей весенней травой, потягиваясь и щурясь от солнца, как ленивый домашний кот; Нат обложил себя салфетками, пытаясь отчистить рубашку от кетчупа, а Лори и Джем, посмеиваясь, наблюдали за его старательными попытками.

– Не получится, мы сразу после занятий идём к нам, лабораторную делать, – сказала Лори, уворачиваясь от салфетки, которую кинул Нат при упоминании о лабораторной.

Айзек молча поднял руку вверх и помахал, не открывая глаз, в знак того, что он присоединился к компании Лори и Ната.

– О, ты всё-таки можешь шевелится. Я думала, ты уже уснул, – обращаясь к Айзеку, сказала Лори и сдула со лба мешающий локон.

– С вами уснёшь, – всё ещё не открывая глаз, ответил Айзек, купаясь в лучах весеннего солнца. Его голос звучал сейчас так мягко, словно плюш.

– Видимо сегодня репетицию придётся отложить, после того как я загляну к Мэган, мы с Эммой тоже договорились делать лабораторную, – я раскинул руками.

– А что если собраться чуть позже обычного? – складывая пальцы в замок и опираясь подбородком, спросил Айзек. Увидев наши заинтересованные лица, требующие объяснений, он закатил глаза и продолжил, – Ночью. Можем устроить репетицию у меня. Тогда мы с ребятами сразу пойдём ко мне, а ты к нам подойдёшь, Джей. Ну как все «за»?

Все единогласно подняли руки, принялись раздавать друг другу «пять» и стучать кулаками.

– Джей! Джексон! – в спешке окликнул меня чей-то обеспокоенный голос и все, словно по команде обернулись в сторону доносившегося звук. Мы увидели подбегающего Алана, к груди он прижимал свой рюкзак.

– Джей, надо поговорить. Срочно! – ни с кем не поздоровавшись, Алан схватил меня за запястье и утащил в сторону.

Свежие ссадины покрывали руки Алана. Тёмные волосы слиплись от пота, Алан был встревожен, а на скуле горел синяк.

– Мне надо уехать, – одной рукой Алан всё ещё крепко сжимал моё запястье, другой, как ценный клад, прижимал к груди портфель.

Я был обеспокоен поведением Алана тем, что он напрочь отказывается ехать в больницу тем, что не думает о своём будущем, пропуская школу накануне экзаменов тем, что связался с непонятными людьми и сейчас мои глаза беспорядочно осматривали друга.

– Зачем? – опешим голосом спросил я, зачем-то крепче цепляясь в его руку, словно он вот-вот мог убежать.

Алан сделал вид будто не услышал вопроса и полез в рюкзак, не сводя с меня глаз, затем достал массивную книгу,– Вот возьми, пусть она будет у тебя. Я всё равно её открыть не могу.

Я сразу узнал чёрный бархатный переплёт. Это та самая книга, которую вчера принёс Алан и по моей спине горошинками прокатились необъяснимые мурашки.

– Объясни, что случилось, я помогу тебе, слышишь,– мне хотелось трясти Алана, но я говорил медленно и размеренно. Алан будто смотрел сквозь меня.

– Джей, возьми книгу, – ничего не объясняя, Алан второпях всунул мне в руки книгу.

– Алан, что происходит? – я положил руку на плечо друга, но он лишь отмахнулся, – Не хочешь объяснять, хорошо я понимаю, но позволь поехать с тобой, – всё ещё медленно, подбирая каждое слово, говорил я.

– Нет! – крикнул Алан, словно его кипятком ошпарили. Я почувствовал, как нас сверлят взглядом ребята, оставшиеся у столика. Столь отчётливая реакция Алана вызвала интерес не только у ребят, но и у находившихся рядом учеников. Заметив это, я ближе подошёл к Алану, чуть наклоняя его к себе.

– Это ведь связанно с твоей «работой». И книга тоже? – я знал, что это так, и знал, что Алан не скажет правды.

– Как это может быть связанно? – взявши себя в руки, ответил Алан вопросом на вопрос, – Мне срочно надо в больницу, дядю навестить.

– Что случилось?

Алан немного замялся:

– В аварию попал, но всё обошлось. Это у нас видимо семейное, видишь, – Алан второпях огляделся,– Ехать надо сейчас, а книга в дороге будет лишним балластом, сам понимаешь, поэтому пусть пока у тебя побудет.

– Хорошо. Алан, просто знай, чтобы ни случилось, ты всегда можешь рассчитывать на меня, – я положил руку на плечо Алана, но тот как-то раздражённо смахнул её. Он даже не смотрел на меня, переминаясь с ноги на ногу.

– До города меня подкинут, так что всё будет нормально. Ещё попроси позвонить как доберусь, – с излишним сарказмом добавил Алан.

– Проблем не будет? – большим пальцем я указал назад на школу, Алан скривился.

– Нет, за это не переживай. Если что придумаешь что-нибудь подходящее почему меня нет. Договорились?

Я лишь молча вздохнул и кивнул. Потом нехотя убрал книгу в рюкзак и перед тем как Алан махнул рукой и развернулся прочь со школьного двора – я добавил:

– Ты знаешь, что всегда можешь обратиться ко мне.

Я смотрел другу вслед, уходил он более спокойным, но это не скрывало его напряжения. Даже со спины было видно, как тяжело подымаются его плечи, а ссадины вдали кажутся тёмными пятнами. Вот Алан скрылся за массивными школьными воротами. «Может вправду работа здесь не причём?» – подумал я, но всё внутри меня кричало обратное.

Мы с Джемом подошли к нашим шкафчикам, они были похожи и заметно отличались от остальных. Наши шкафчики не пестрили яркими картинками или фотографиями с крутого отдыха летом, которые как отдушина служат зимой в холодные будни. Мы не вздыхаем каждый раз, когда открываем дверцы и замечаем, какую-нибудь наклейку, вспоминая былые деньки, потому что попросту этих бумажек у нас нет. Да и не нужны они. Единственное, что служило отличием наших шкафчиков, это моя фотография с отцом, которая всегда лежала на своём неизменном месте, на нижней полке. Джем спустил с плеча портфель и выкладывал лишние учебники. Не отрываясь от портфеля и проверяя всё ли он выложил, свободной рукой Джем лихорадочно пытался нащупать самый необходимый атрибут – карандаши. Он находил умиротворение в гитаре и в рисунках, но так как гитару на урок не протащишь, то карандаши всегда должны быть при нём. Как говорит Джем: «Муза может настигнуть тебя врасплох и на природе около озера и на скучном уроке математики». При упоминании о математике Джем невольно морщил брови. И вот его рука нащупала нужную коробочку с уже почти источенными карандашами и на его лице появилась тёплая улыбка. Он быстро сунул их в портфель и принялся закрывать шкафчик.

– И всё-таки здорово было бы иметь свою студию, – сказал Джем, захлопывая дверцу.

Забыв про расстёгнутый портфель, свисающий с плеча, я тут же поддержал грёзы Джема.

– Знаешь, может быть однажды,– я похлопал друга по плечу. Джем одобрительно кивнул.

– Привет, ребята. К какому предмету готовитесь? – раздался за нашими спинами знакомый бархатный голос с лёгкой хрипотцой.

– Здравствуйте, мистер Саливер. Я – к философии, а Джей, – к литературе, вроде, – ответил Джем.

– Да так и есть спасибо, Джем,– вспомнив про урок, я обернулся к шкафчику и взял учебник с нижней полки.

Фотография с отцом, на которой лежал учебник, на мгновение вернула меня обратно в детство. В памяти всплыла воспоминания, отец впервые ведёт меня на стадион, чтобы записать в команду по футболу, я сиял от радости, сжимая папину ладонь, а другой рукой крепко прижимая новенький мяч. Огромная площадь, трибуны, фасад арены, который был украшен различными полотнами: от флагов множества стран, до изображения лучших команд мира. Всё это заставляло чувствовать себя невероятно маленьким, но невероятно быстрым и сильным. У меня захватило дух, словно от полёта на высоком аттракционе. Отец отпустил мою руку, присел на корточки и в один момент оказался на одном уровне со мной. «Джексон, я верю, что однажды ты отточишь свои навыки и достигнешь совершенства. Но прежде тебе придётся нелегко, ты встретишь уйму препятствий и сложностей, в какой-то момент ты захочешь опустить руки, и если этот момент настанет, помни, ты должен идти до конца несмотря ни на что, борись за то, что ты делаешь, только так ты сможешь найти свой путь. Я верю в тебя, сынок». Отец встал на ноги, его рука скользнула по моему плечу, подталкивая меня к команде. Я пошёл, не оборачиваясь, с тех пор мне ни разу не захотелось сдаться, с тех пор папины слова стали моим неизменным девизом, который я ношу в памяти по сей день: «Борись за то, что ты делаешь, только так ты сможешь найти свой путь». Воспоминания улетучились, словно лёгкий дымок, и я тут же положил учебник на место, накрыв фотографию.

– Джексон, зайди в мой кабинет, я хочу с тобой поговорить,– оптимистичный настрой Спенсера Саливера сменился серьёзным тоном, а его глаза устремились сквозь меня. Я догадался, что он смотрит на мой портфель. И что же его так заинтересовало?

– Я тогда пойду, всё необходимое я взял, увидимся! – сказал Джем, указывая на портфель, в который недавно сунул карандаши и направился в класс.

Кабинет истории был больше остальных классов и полностью был увешан разными картами, макетами и изображениями великих исторических деятелей. Огромный стол, занимающий почти всё пространство около доски, всегда был заставлен аккуратными стопками книг и был любимым местом Спенсера Саливера. Вот и сейчас войдя в класс, Спенсер первым делом облокотился на поверхность стола удобнее и начал разговор:

– Ты догадываешься зачем я тебя позвал? – он смотрел на меня в упор, ожидая быстрого ответа.

– Честно говоря, не особо, – сказал я, непонимающе смотря на историка.

– Что ты знаешь? – не отвлекаясь на звонок, продолжил историк.

– Что я знаю, о чём? – никогда в жизни я не чувствовал себя более глупее, чем сейчас.

– Мы должны брать из прошлого огонь, а не пепел, – игнорируя мой удивлённый вид, Спенсер спрыгнул с кафедры и направился к одному из плакатов кабинета, – Одно из моих любимых высказываний. Глубокий смысл не так ли?

Спенсер Саливер продолжал молча восхищаться красиво прочерченными линиями, составляющими его любимое высказывание на плакате. А я молча пытался понять, кто из нас выглядит большим идиотом.

– Бесспорно, но я всё ещё не понимаю о чём вы,– следуя примеру учителя, я обвёл глазами каждое слово, в надежде понять ход его мыслей.

– Мы должны брать из прошлого огонь, а не пепел,– как заколдованный повторил Спенсер и оторвавшись от красивых букв, повернулся лицом ко мне, – Мы должны брать огонь, а не тушить его. Я к тому, что многие факты прошлого остались проигнорированными, забытыми а то и вовсе превращёнными в сказку или легенду.

Спенсер протянул ко мне руку, но я инстинктивно оттолкнул его.

– У тебя расстегнут портфель, – сказал он, убирая руку в карман пиджака.

– Видимо, забыл, – я собрался закрыть молнию, но Спенсер остановил меня.

– В твоём портфеле лежит довольно ценная книга, я бы не оставлял её на виду. Можно посмотреть? Мне как историку крайне любопытно.

– Вы ведь её сразу заметили? – вынимая книгу, спросил я.

– Конечно, поэтому я удивлён твоей реакции.

– И поэтому вы меня позвали. Не понимаю, что особенного в этой книге, кроме её «возраста», – я остановился и сжал книгу, когда рука Спенсера дотронулась до неё.

– Ты даже не представляешь каков её возраст, – улыбнулся историк, бережно рассматривая бархатный переплёт и узоры, украшающие книгу, которые даже не выцвели за такое долгое время, – Этой книге нет цены, она часть прошлого, которое люди превратили в прах. Её особенность в том, что книгу невозможно открыть, если только ты не…– Спенсер кашлянул, видимо поняв, что взболтнул лишнего.

– Если только ты не… кто? – я скрестил руки на груди и почувствовал, как дрогнул мускул на лице.

– Если только ты не обладаешь особым даром, – было странно слышать от человека, которого ты считал самым обыкновенным учителем, нечто подобное, – Iuravit Grimoire – Заклятая книга или по-другому Чёрная книга. Название не сулит ничего хорошего, особенно если попадёт не в те руки. Это родоначальница всех магических заклятий и книг, она обладает невероятной силой, но о том в какую эпоху она появилось ничего не известно. Говорили книгу создал самый первый и самый могущественный маг, которого запомнило человечество. Он создал книгу подобную Фениксу, умирая она возрождалась, пока автор сам не уничтожил своё творение. Многие века про книгу ничего не слышали, а потом и вовсе отнесли к местным легендам, превращая все упоминания о ней в пепел… и вот эта книга оказалась у семнадцатилетнего школьника. Кто бы мог подумать.

Я молча слушал рассказ, и наблюдал как Спенсер Саливер упорно и внимательно рассматривает Чёрную книгу, казалось он не хочет упустить ни единой детали. Пальцы историка скользнули по изображению какого-то знака, похожего на тот, который был на кулоне. Он с любопытством проходил по каждому элементу, будто заново рисуя знак, не отрывая движений Спеснер спросил:

– Как у тебя появилась эта книга?

– Если я скажу, что взял в библиотеке вы всё равно мне не поверите?

Учитель заметно улыбнулся и протянул мне книгу.

– А ты всё равно не скажешь мне правду, – сказал Спенсер Саливер, и серьёзно добавил,– Я позвал предупредить тебя Джексон, я не знаю как и когда, эта книга оказалась у тебя, но с того самого дня на твоих плечах лежит огромная ноша. Это не вымысел, Чёрная книга действительно опасна, и людям было бы спокойнее, если бы её сила осталась лишь в легендах и редких воспоминаниях, но когда я увидел её у тебя в рюкзаке, я не поверил своим глазам. Спрячь её, ведь уничтожить не сможешь, потому что как только найдётся человек, который сможет открыть её страницы, найдутся те, кто захочет этим воспользоваться.

Я стоял, словно окаменевший, когда Спенсер Саливер быстрым движением положил книгу обратно в портфель и, удостоверившись, что плотно закрыл молнию, развернулся. Историк не дал даже шанса возразить ему, оставляя меня в полном недоумении. У дверной арки он обернулся через плечо и повторил:

– Будь осторожнее Джексон, и спрячь книгу как можно надёжнее,– вздохнув, он, как ни в чём не бывало, улыбнулся прежней улыбкой и добавил, – Теперь иди на урок, не хорошо опаздывать.

Я хотел спросить, что чёрт возьми только что произошло: что за ерунда про первого мага, про Чёрную книгу и про магию вообще, – но дверь уже захлопнулась. Не в силах оставаться в классе, я побежал на улицу. Коридор мне сейчас казался узкой тропинкой в горах, стены сдавливали виски, пол скользил под ногами, я чувствовал, как меня шатает и машинально облокотился рукой о стену. С этой точкой опоры я бежал по коридору, который с каждым шагом превращался в непроходимый, душный туннель…и вот он свет. Свет солнечных лучей доносился сквозь распахнутые двери, я стремительно вырвался сквозь них и сбежал со ступенек школьного порога. Я отчаянно глотал воздух, но не мог прийти в себя. Последние дни сводили меня с ума, бесконечные кошмары, чужие мысли в голове, книга, которую способен открыть только я, кулон странным образом оказавшийся у Алана…Алан. Это он принёс эти загадочные предметы, он должен хоть что-то знать. Взяв телефон, я решительно набрал друга, считая бесконечные гудки. Он не поднимал трубку и после нескольких попыток дозвонится к нему, гудки сменил автоответчик с низким голосом Алана.

Я ведь никогда не верил в существование особых «талантов» и никогда не хотел бы ими обладать. «Бред, однозначно бред какой-то» – роняя голову в ладони, подумал я. Школьный двор был пуст, но я всё равно решил отойти подальше, чтобы открыть книгу и найти хоть какие-то ответы. Наш маленький столик как раз подходил для уединённого местечка, подальше от посторонних глаз. В прошлый раз я быстро пролистнул содержимое книги, но сейчас неторопливо перебирал каждую крупицу. Сейчас я понимаю, что не заметил из чего сделаны страницы. Это что-то непохожее на бумагу, а больше напоминавшее кожу, эластичную и прочную. От мысли о том, что это, скорее всего человеческая кожа становилось не по себе и сводило желудок, но я не отрывал руки от текста Чёрной книги. Рядом с каждым текстом был знак и его название.

Сосредоточится было тяжело, незнакомый язык, нагнетающая обстановка и мысли о том, где сейчас Алан и как бы его прибить за то, что он вообще принёс эту книгу. Палец соскользнул вниз на знак, похожий на стрелу, которая образует круг. Неожиданно перед глазами возникла яркая вспышка, и я смотрел будто сквозь линзы, на которые попали капли воды. Сквозь ослепительный свет пробивалось мутное изображение, которое я уже видел: толпа, образующая спираль, кровь, себя читающего заклинание с Чёрной книги, заливающегося сквозь смех мужчину, черты лица, которого я разглядеть не мог. Казалось всё осталось неизменным, но всё-таки кое-что изменилось. Теперь я видел парня, который также стоял в толпе с вытянутым кулаком, из которого сочилась алая кровь. В отличие от всего остального лицо парня не было размытым, а напротив чётким, так что я сразу смог узнать в нём Алана. Взгляд Алана был пустым и равнодушным. «Алан! Алан!» – я кричал во весь голос, но нарастающий шум оглушал меня. Свет становился всё ярче, поглощая площадь и мои крики. «Алааан!» – последние ноты имени протяжным эхом прокатились по исчезающей площади, я успел заметить, как Алан обернулся, пока яркая вспышка снова вытолкнула меня, только теперь в реальность.