Счастливые камни моего деда. Литературное наследие П. И. Ратушного

Через несколько часов Максим Кожевников вёл партию рабочих, с Коковиным во главе, к месту находки. [17]

О том, что случилось с Максимом позже, достоверных сведений нет. Одни уверяют, что Максима наградили рублём, другие, – что Максим, после этого закаялся искать камушки.

Зато доподлинно известно, что Коковину находка пришлась по душе.

В «Географическом и статистическом словаре Пермской губернии» (изд. 1873 г.) Н. Чупин рассказывает, что Коковин с рабочими «несколькими шурфами тут дошли до слюдяного сланца, содержащего изумруды, и нашли несколько довольно хороших кристаллов. Огранив один из них для опыта на фабрике, Коковин отправил его в Петербург, в императорский кабинет. Столичные ювелиры подтвердили, что это изумруд».

С тех пор на месте находки были учреждены изумрудные копи, а в Петербург время от времени посылались партии изумруда.

Как известно, в конце концов, Коковин, кравший лучшие кристаллы и сбывавший их за границу, был отдан под суд и умер в тюрьме.

С 1837 года добыча кристаллов на копях сокращается, и в 1852 году её прекращают за невыгодностью. Лет через 10 её пробуют возобновить, но горному начальству кажется это напрасным трудом.

Новый командир Фабрики инженер-подполковник Миклашевский в 1862 году писал об изумрудных копях: [18]

«Две дороги ведут из Екатеринбурга к изумрудным копям: одна через Березовский и Пышминский завод, другая по Сибирской дороге на деревню Белоярскую и в сторону. Всё пространство, начиная от Пышминского завода до изумрудных приисков – 40 верст – покрыто сплошным лесом, рядом небольших ключей, горных речек и, главное, болотами, которые не просыхают в самые жаркие летние дни. Оттого переезд этого пространства, даже в лучшее время года, чрезвычайно труден, а во время летних дождей возможен только верхом. Кроме того, по случаю часто свирепствующих ветров в этой местности, проезжая тропа совершенно заваливается деревьями, и много стоит трудов, чтобы расчистить её после бури.

Дорога из Белоярской деревни была довольно доступна в прежнее время, когда работы на изумрудных приисках велись в больших размерах, но теперь мосты и гати, устроенные прежде через болота, сгнили или снесены весенней водой, и поэтому дорога эта сделалась совершенно непроходимой. Возобновление же её потребовало бы больших затрат…»

Так хоронил по первому разряду добычу изумрудов инженер-подполковник Миклашевский, новый директор гранильной фабрики. Похороны эти устраивались с единственной целью: передать копи иностранному капиталу.

И, действительно, копи перешли к французам. [19]

Французы ввели на копях режим, сравнительно с которым крепостной режим казался раем.

Находка месторождений изумрудов сильно подвинула на Урале вперёд искусство огранки самоцветов.

V

Ваганов, Зверев, Семенин, Краснояров… Только десяток имён знаем мы тех, кто искали и находили драгоценные камни.

Но за 200 лет существования на Урале горного промысла добыты тысячи тонн самоцветов и поделочных камней.

Академик Ферсман написал солидные томы об уральских камнях, но и он ещё не исчерпал всего материала, но и он не рассказал ещё о всех, самоцветах, которые нашёл человек на Урале.

Неужели же десятком имён исчерпывается список тех, кто искал и находил на Урале самоцветы?

Нет. Конечно, нет. Но имена этих людей забыты, утеряны. От них остались нам лишь туманные воспоминания потомков, названия шахт и ям, да первобытные орудия добычи – деревянные палки, деревянные совочки, деревянные клинья…

Издавна на Урале выработался такой тип горного разведчика: летом он крестьянствовал, а зимой горничал.

Крестьянствовал он обычно в одиночку. А горничал артелью. Соберутся трое-четверо и идут в лес, в горы, в болота. Роют там шахты, ямы. [20]

Недалеко от Свердловска есть гора Поцелуиха. Свое странное название она получила вот почему. Пришла к горе артель горщиков. Стали рыть землю. Видят: идёт жила. Старики рады. Деревянной колотушкой вгоняют они в землю деревянные клинья. Откалывают горную породу. Деревянными совочками выгребают. Работают день. Два. Неделю. Медленно подвигается дело. Но жила лежит путеводной нитью. Старики не теряют ее. А работать становится трудней: порода чем дальше, тем крепче. Стараются старики. Не один уже деревянный клин растрепался в мочалу. Нажимают старики. Вот, наконец, появляются уже «щётки» – так называют горщики и теперь небольшие друзы самоцветов. Значит, сейчас дойдут до гнезда. А порода крепчает с каждым вершком. Уже устали старики менять клинья. Только поставят один, ударят по нем, а он покряхтит, покряхтит да и сломится. Не лезет в породу. А опытный глаз стариков, между тем, уже видит, что залежи самоцвета буквально в одном вершке. Старики отбросили клинья. Хворосту натаскали. Костер разожгли, греют камень. Накаляют его. Потом холодной водой заливают, чтобы лопался. Ничего не выходит. Крепка порода. Даже огню не поддается. Сколько старики ни мучились, так и не смогли добраться. Вот уже подлинно: видит око, да зуб неймет! Так и ушли. Увидели, поцеловали да и ушли с чем пришли. Оттого-то гора и называется «Поцелуиха». [21]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.