Дневник призрака

Глядя на мертвого старика, Крестовская вдруг подумала, что он словно сошел с картинки какой-то старинной иллюстрации. Неожиданно для себя она задумалась о том, как выглядел он при жизни. Пальто его было старым, да, но из хорошей ткани и чистым. Ботинки, хоть и порванные, явно старые, со стоптанными каблуками, но не грязные. И главное – тело его было чистым. От бороды пахло глицериновым мылом и какими-то душистыми травами. И волосы были чистые…

Все это Зина заметила, когда осматривала покойника, понимая, еще по работе в морге, как важны все эти признаки. Старик не был бродягой – он ухаживал за собой. Не был и алкашом – пьяницы выглядят иначе. За время работы в морге Крестовская насмотрелась этого всего.

В общем, все это выглядело очень загадочно и при том так же интересно. Зина буквально загорелась разгадать эту загадку. И главное – она почувствовала, что все остальное уходит на второй план – в том числе и ее собственные переживания.

Отпоив вахтера валерьянкой, Крестовская приготовилась ждать. Но ждать ей пришлось недолго – через час прибыла следственная бригада во главе с уже знакомым ей Кириллом Матвеевым.

– Вы? – иронично усмехнулась Зина, почему-то совсем не удивившись тому, что приехал именно он.

– Надоел мне уже ваш институт! – в сердцах отозвался Матвеев. – Ну, показывайте вашего жмурика!

После осмотра, оставив на месте экспертов (аудиторию, конечно, закрыли для занятий, а лекцию отменили), Матвеев спустился вниз, к вахтеру, где его уже ждала Зина и обезумевший от страха старик.

– А как он оказался ночью в запертом корпусе института? А? – грозно сдвинул брови Матвеев.

– Не ночью, – быстро отреагировала Крестовская, – он часов с шести вечера пришел, во всяком случае, до того, как вахтер на смену заступил. Я сама, лично, его видела.

– Объясните? – не поверил Матвеев.

– Я стояла в холле, здесь, внизу, коллегу ждала, – принялась вдохновенно врать Зина, – а она опаздывала. На смене дневной вахтер был, двери открыты, столько народу входило и выходило! И вдруг смотрю – дедушка этот заходит, сразу ко мне. Спросил, как пройти в эту аудиторию, мол, внук у него на вечернем учится, хочет его повидать…

– Фамилию внука назвал? – прищурился Матвеев, и было непонятно, верит он ей или нет.

– Нет, не назвал, – смело ответила Крестовская. – Я рассказала ему, как пройти. Он поднялся наверх. Потом появилась моя коллега, мы начали общаться, и только потом я сообразила, что в этот день нет лекций вечерников!

– И сколько времени прошло, как сообразили? – съехидничал Матвеев.

– Ну, с полчаса! – пожала плечами Зина. – Я сразу поднялась наверх, но в аудитории никого не было, там уже убирала уборщица. Я решила, что старик ушел, и больше не думала об этом. А сегодня, как вошла в аудиторию, увидела его и узнала.

– Как узнали? – не унимался Матвеев.

– По бороде! – съехидничала в свою очередь она.

– А как вы думаете, что произошло?

– Не знаю, – Зина снова пожала плечами. – Я уверена, что старик где-то прятался. Вокруг ведь полно шкафов, ниш, пустых аудиторий… Никто и не заметит. Тем более, не заметил ночной вахтер, когда осматривал территорию. Не будет же он в каждый шкаф заглядывать! Это не входит в его компетенцию.

– Думаете, он мог его не заметить? – задумался Матвеев, и Зина поняла, что вахтер спасен.

– Уверена! – воскликнула она. – Конечно! Как может прийти в голову, что в институте ночью кто-то прячется? Вам бы пришло? Мне – нет.

– А может, вахтер напился?… – вслух вдруг подумал Матвеев и, бросившись к мусорному ведру, начал в нем рыться.

Зина про себя вздохнула с облегчением: какое счастье, что она забрала оттуда пустую бутылку из-под водки!

Не найдя ничего подозрительного, Матвеев заметно расстроился. Подумав минуту, он стал подниматься наверх. Крестовская двинулась за ним. А затем, набравшись храбрости, решительно постучала в закрытую дверь. Матвеев был явно недоволен, но не удивился. Зина вдруг поняла, что он знает: она связана с НКВД. И обрадовалась, что наговорила с три короба ради спасения старика-вахтера. Стало понятно, что Матвеев ее не тронет.

– Вот с чего вдруг я должен вас туда впустить? – резко сказал он. – Да еще и когда работает следственная группа? По-настоящему я вас арестовать должен!

– А за что? – рассмеялась Зина.

– Ну… за пособничество антисоциальным элементам в проникновении в государственный объект! – выпалил он, и Крестовская вдруг подумала, что Матвеев совсем молод, не старше 27 лет, и от этого у нее почему-то защемило сердце. Наверное, потому, что самой ей в феврале исполнилось уже 37.

– Не смешите мои тапочки! – продолжала резвиться она. – Ничегошеньки вы меня не арестуете!

– Ну, может, и не арестую… – вдруг смутился Матвеев, покраснев, и отвел глаза в сторону.

«Знает, что не отступлюсь, – подумала Зина, – и, похоже, это ему даже нравится». А вслух произнесла:

– Старик – не антисоциальный элемент. Не бродяга и не пьяница.

– С чего это вы взяли?

– Вот впустите – я вам все расскажу.

– Ладно. Заходите, – Матвеев быстро распахнул дверь и проворчал: – Быстро только, а то меня с работы выгонят.

Тело неизвестного старика было уже упаковано в брезент и лежало на полу у преподавательского стола. Наверху, возле скамьи, где раньше находился труп, работали двое экспертов в белых халатах. Скучающий милиционер охранял входные двери. Еще один занял наблюдательный пост у окна.

Зина кратко рассказала о своих выводах. Лицо Матвеева вытянулось:

– И как я сам не додумался! А ведь действительно…

– Просто у меня есть опыт в подобных делах, – мягко перебила его она.

– Я слышал, – нехотя признался Матвеев.

– Так что теперь, думаю, вам моя помощь очень даже понадобится, – улыбнулась Зина.

Матвеев вдруг снова покраснел, и Крестовская с удивлением поняла, что она ему очень даже нравится. Вот это был номер! Зина давным-давно вообще забыла, что она женщина! А тут… Мальчишка, моложе лет на 10… Да еще такой милый… Эти внимательные карие глаза чего только стоят…

Усилием воли Крестовская попыталась выбросить дурные мысли из головы, но они почему-то не выбрасывались. Попытавшись бороться с собой, но явно не добившись успеха в этой борьбе, Зина расстроилась.

– А что, правда, что вы действительно работали в морге? – вдруг прервал поток ее переживательных размышлений Матвеев.

– Да, работала, а что? – удивилась Зина.

– Тогда я хочу, чтобы именно вы сделали вскрытие этого человека. Можете?

– Могу, конечно, – пожала Крестовская плечами. – Но зачем?

– Видите ли… – Матвеев замялся. – Эксперты говорят, что этот человек умер естественной смертью, ведь нет никаких признаков насильственной… Но я, честно говоря, им не верю. Точно так же, как в случае с той библиотекаршей… Кстати, вы не находите, что два этих случая – один в один, как под копирку? В общем, я не верю.

– Правильно не верите, – усмехнулась Зина. – Никакая это не естественная смерть!

– Тогда, значит, завтра с утра? Сможете подойти к моргу часов в девять?

– Хорошо, – кивнула Крестовская. – Да, кстати, а книгу вы нашли? Где она? Можно на нее взглянуть?

– Какая книга? – Матвеев удивленно уставился на нее.

– Ну как же, у старика под пальто была книга! – воскликнула Зина. – Старинная, в переплете из темно-коричневой кожи. Вы что, издеваетесь? Как вы могли ее не найти?

– Это вы издеваетесь! – вспыхнул Матвеев. – Никакой книги не было!

– Как это не было? – оторопела Крестовская. – Я же ее своими глазами видела! Даже раскрыла, текст посмотрела. Там страницы склеены были! И мне еще показалось, что некоторые страницы из нее вырваны!

– Так… А вот с этого момента давайте поподробнее! – Матвеев стал совершенно серьезным. – Расскажите мне все, что вы видели.

Зина стала говорить. По мере ее рассказа лицо его мрачнело все больше и больше, пока в конце концов, не превратилось в грозовую тучу.

– Книгу кто-то забрал, пока вы были внизу с вахтером, – резюмировал Матвеев. – Как же вы не догадались забрать ее с собой?! – воскликнул он, не сдержавшись.

– Я и не собиралась этого делать! – мотнула головой Зина. – Эта книга выглядела очень странно… Я подумала, что лучше ее не трогать.

– Ладно, – вздохнул Матвеев, – что уж теперь говорить. Увидимся на вскрытии.

Тело старика погрузили на носилки и вынесли из аудитории. Эксперты свернули свои чемоданчики и вышли следом.

– Я хочу здесь еще немного побыть, – сказала Зина, после того как стало ясно, что Матвеев собирается уходить вместе со всеми. – Одна. Посмотреть хочу еще.

– Да нечего здесь смотреть, – махнул рукой Матвеев. – Мы здесь все обшарили, что только можно.

– А я все-таки попробую, – настаивала Зина.

Он пожал плечами и вышел. Крестовская осталась одна. Страха не было – наоборот, Зина чувствовала такой прилив эмоций, что сама себе напоминала гончую, идущую по следу. Она поднялась на самый верх, к скамье, где сидел убитый старик.

Смотреть там действительно было нечего. Ни на полу, ни под скамьей, ни под столом ничего не было. Зина спустилась на ряд ниже – снова ничего. Затем, вообще не понимая, что делает, она стала спускаться по всем рядам все ниже, старательно осматривая пространство между сиденьями, пол, всевозможные щели в скамье, заглядывая под столы…

Спустившись к третьему ряду, в узкой щели между скамьей и полом Зина вдруг увидела что-то непонятное: узкую полоску желтоватого цвета. Опустившись на колени, она поняла, что это какая-то бумажка, угодившая прямо в щель. Вытащить ее руками было невозможно. К счастью, Матвеев оставил ей ключ от аудитории, велев запереть, когда все закончит, и принести ключ в морг.

Зина помчалась в лабораторию, взяла там скальпель и тончайший медицинский пинцет. Подрезав доски пола скальпелем, она пинцетом вытащила… обрывок старинной книжной страницы. Каким-то чутьем Крестовская сразу поняла, что это страница из той самой книги…

Рисунок, сохранившийся на обрывке, был выполнен в старинном стиле, в желтых и красных тонах. На нем был изображен веселый чертик, на которого был накинут большой красный халат, напоминающий облачение священника. Одной рукой чертик протягивал скипетр, а другой бил в колокол, держась за веревку. Перед ним на коленях стояла толпа людей и тоже протягивала к нему руки.

Чертик улыбался до ушей. Ниже виднелась надпись, которую было сложно разобрать. В конце концов Зине удалось прочитать: «АНГЕЛ-ГУБИТЕЛЬ». Теперь она прекрасно знала, что следующей ее целью будет поход в библиотеку, чтобы понять, что это может быть за книга.

Спрятав обрывок страницы в сумку, Крестовская вышла из аудитории.

Глава 7

Было странно вновь чувствовать разлитый в воздухе формальдегид. Переступать порог, за которым было похоронено столько прошедших дней. Серые стены, плитки пола… Зина споткнулась, остановилась у порога, побелевшими пальцами вцепилась в косяк двери. Она была похожа на утопающего, хватающегося за спасательный круг. От кого хотела она спастись? Или кого-то спасти?…

– Скучаете? – по-своему истолковал ее нерешительность Матвеев.

И в самом деле – Крестовская сама себе не могла объяснить, что с ней происходит. Что же сказать, чтоб было понятно ему?

– Нет, – решительно мотнула она головой, – не скучаю.

И тут же, боясь, что это может выглядеть слишком резко, поспешила добавить:

– Просто я уже очень давно не проводила вскрытия. Боюсь не справиться.

– Чепуха! – беззлобно хохотнул Матвеев. – Тот, кто однажды вошел в эти стены, запоминает такое на всю жизнь.

Зина поразилась, как точно он сформулировал то, о чем на самом деле не имел ни малейшего представления.

Внутри морга было тихо. Только в комнате для санитаров, как и прежде, слишком громко тикали поломанные часы. Они отставали, всегда показывали неправильное время, и Зина вдруг подумала: успели их починить или нет…

– Скажите, – обернулась она к Матвееву, чтобы отвлечь себя от прошлого, – а этого человека вы опознали? Есть какие-то предположения, кто это?

– К сожалению, нет. Никаких зацепок, – вздохнул Матвеев. – Личность его мы установить не смогли. Пока. Конечно, это вопрос времени. Но сейчас все печально. Документов при нем обнаружено не было. По картотеке без вести пропавших он не проходил. Никто из родственников не подавал заявления о розыске. Отпечатков его пальцев в нашей картотеке нет… Так странно – как будто и не было такого человека. Но это же невозможно. Где-то следы его должны быть! – Похоже, он сам был растерян.

– Может, он сидел в лагерях? И его выпустили? – предположила Зина.

– Тогда бы у нас точно были бы его отпечатки пальцев, – мотнул головой Матвеев. – Все отпечатки тех, кто сидел, есть в нашей картотеке. Вчера мы проверили – никаких следов.

– Действительно странно, – Зина задумалась. – Как такое может быть – человек, которого никто не ищет?

– Может быть и не такое! – снова вздохнул Матвеев. – Я тут уже, несмотря на возраст, такого насмотрелся! Все эти семейные, родственные, любовные отношения – это же просто иллюзия! На самом деле все, что есть у человека, – это одиночество.

– Человек рождается один, и умирает один, – процитировала Зина на память, причем сама она не помнила, откуда эти слова.

– Верно, – кивнул Матвеев, – так что нет ничего странного в том, что мы не можем опознать этого человека.

На самом деле Зине все это было знакомо. Она насмотрелась разного, каждый день проводя в этих стенах. Именно здесь была настоящая правда, та последняя истина, понимание которой приходит слишком поздно. Зину всегда преследовало чувство, что после смерти люди начинают говорить громче, чем когда-либо при жизни. Они рассказывают о себе, обо всех своих ошибках и грехах, которые привели их сюда – на этот оцинкованный стол, как в последнюю гавань этого земного мира, не отказывающую в приюте никому и никогда. И говорят по одной простой причине: иногда молчание бывает громче крика. Нужно только услышать их вовремя. А самым громким голосом бывает тот, который не слышен…

Крестовская и Матвеев вошли в помещение ординаторской, знакомое ей до мелочей. Вот и ее стол… Зина подошла, провела рукой… Он был девственно чист.

– Людей по-прежнему не хватает? – улыбнулась она.

– Хотите вернуться? – без тени улыбки спросил Матвеев.

– Не думала об этом, – качнула Зина головой.

– Неправда! Еще как думали! И сейчас думаете! – воскликнул вдруг Матвеев. – Только вы пока не вернетесь.

– Я знаю, – вздохнула Зина, пожав плечами, отведя глаза в сторону. Ей вдруг почему-то расхотелось говорить.

Дверь распахнулась, и на пороге появился мужчина лет 50-ти. Высокий, в белом халате, очень худой, с большими залысинами на висках. Взгляд приковывали густые, просто какие-то невероятные усы – черные с сединой.

– Доброе утро! – поздоровался он довольно приветливо и обернулся к Зинаиде: – Вы можете готовиться. Жду вас в первой прозекторской через двадцать минут.

– Это главный патологоанатом, – поспешил пояснить Матвеев, – вскрытие вы будете проводить вместе. Знакомьтесь, – запоздало представил: – Кобылянский Валерий Сергеевич. Очень хороший специалист.

– А где Николай Степанович? – опешила Зина.

– Его больше нет, – Кобылянский старательно отвел глаза в сторону. – Меня назначили вместо него. – И тут же затараторил: – Я о вас очень много слышал! Знаю, что вы были любимой ученицей Каца. Я тоже учился у него!..

– Валерий Степанович заведовал моргом одной из городских больниц, – прервал его Матвеев, поясняя.

– Понятно, – сухо произнесла Зина.

– В общем, я… Я жду вас, – Кобылянский вышел из помещения. Зина начала переодеваться.

Уже через пару минут она стояла возле стола в прозекторской, растерянно глядя на скрытое под простыней тело и чувствуя себя так, словно присутствует на своем первом вскрытии. Странное чувство возвращения прошлого испугало ее. Как все сильные, деятельные натуры, Зина прошлого не любила. Она старалась изо всех сил, стремилась жить дальше. Идти вперед, чего бы ей это не стоило… Собравшись, она отогнала все неприятные мысли.

– Скажите… – до предела понизив голос, Крестовская перегнулась через стол, – скажите, Николай Степанович арестован?

– Да, – тихо подтвердил Кобылянский, – сына его расстреляли как врага народа. А потом забрали и Николая Степановича.

– Он так верил, что спасется, – на глаза Зины помимо ее воли навернулись слезы, – все делал для этого… В морг пришел, сотрудничал с НКВД…

– Тихо, умоляю… Ничего больше не говорите, – прошептал Кобылянский, – здесь все прослушивается. Я рад, что мы с вами мыслим одинаково.

– Господи, он так верил в свое спасение! – вздохнула горько Зина.

– Мы все в это верим, – отозвался глухо Кобылянский.

Ровно через два часа Крестовская и новый начальник морга сидели в кабинете. Она с тоской взглянула на стенку, в которой отчетливо виднелась ниша – тайник Каца, где тот хранил запасы коньяка. Кобылянский поймал ее взгляд.

– Да, знаменитый тайник. Я тоже о нем наслышан, – улыбнувшись, он встал, открыл скрытую дверцу, достал бутылку дорогого армянского коньяка и два стакана. Налил в них две щедрые порции. От ароматного напитка воздух наполнился устойчивым запахом. Отпив, Зина отметила:

– А хороший коньяк пьете! Пациенты благодарят?

– Еще как! – улыбнулся Кобылянский. – Вы же знаете: наши пациенты иногда бывают самыми благодарными…

И у Зины потеплело на душе – она вдруг поняла, что с этим человеком сумеет найти общий язык.

Спустя какое-то время оба они склонились над столом – нужно было написать отчет для Матвеева. И оба они не знали, что писать.

– Никогда такого странного вскрытия у меня не было! – в сердцах воскликнула Зина.

– Что вас смущает? – удивился Кобылянский. – Человек в солидном возрасте, лет 75-ти, мы же с вами определили. Почему же ему нельзя умереть естественной смертью?

– Но это не может быть естественная смерть! – настаивала Крестовская.

– Зинаида, вы же сами видели… – попытался остановить ее Кобылянский.

– Да, видела, но… Чистые сосуды! Нормальный кровоток. Ни одного тромба, ни одной закупорки!.. И это в 75 лет! А точка кровоизлияния… Она настолько незначительная, что… Я просто не понимаю! – Зина развела руками.

– Тем не менее, в заключении придется написать правду, – вздохнул Кобылянский.

– Это неправда, – резанула Зина. – Я не знаю пока, что это такое, не могу понять. Но рано или поздно я узнаю…

Матвеев ждал ее во дворе морга. С недовольным выражением лица Зина протянула ему заключение, и он быстро пробежал бумажку глазами.

– А… своими словами можете сказать? – взглянул он робко: было понятно, что потерялся в терминах.

– Могу, – хмыкнула Зина. – Этот старик умер естественной смертью. От инсульта.

– Чудненько… – Матвеев расслабился и покосился на Зину: – Значит, уголовное дело можно закрывать?

– Черта с два! – На Крестовскую начал действовать выпитый коньяк. – Этого человека убили! Его убили, понимаете?

– Вы можете это доказать? – Матвеев весь подобрался.

– Нет, не могу, – покачала головой Зина. – Я даже не знаю, как его убили. Не говоря уже о чем-то другом. Но я чувствую, что он был убит каким-то очень хитрым способом.

– Эмоции, это эмоции! Документы показывают другое, – Матвеев потряс заключением.

– Это был абсолютно здоровый человек! – воскликнула Зина. – Все в норме – сердце, почки… Ему еще жить и жить! С таким организмом мог дотянуть до девяноста! Тем более… – она осеклась.

– Что – тем более? – тут же оживился Матвеев.

– Я обнаружила одну интересную особенность, – помолчав заговорила Крестовская. – У этого человека была анемия. Причем уже на уровне клеточных изменений, в общем, очень давняя анемия…

– Что это значит? – не понял Матвеев.

– Он не ел мяса, – пояснила Зина, – получал только растительную пищу. Ну, каши там, овощи, хлеб… И содержимое кишечника подтверждает это… То есть этот человек был вегетарианцем, и уже очень давно не употреблял мяса. Годами! Но это не вредило его здоровью, наоборот. У него не было холестерина, жировых отложений… Но для человека в нашем мире это достаточно странно – не есть мяса…

– Да, интересная деталь… – задумался Матвеев. – А как вы думаете, почему?

– Ни малейшего представления не имею! – Зина развела руками. – Но причина этому была. Должна была быть…

– Думаю, все станет понятно, когда мы установим его личность, – сказал Матвеев, – тогда будет и причина, и следствие. Все для нас!

– Двусмысленно звучит, – поморщилась Зина.

– Да? Как-то не заметил… – растерялся он.

Крестовская неожиданно для себя рассмеялась, уже не пытаясь скрыть, что кокетничает с ним. Ей было плевать! На душе у нее было легко и спокойно. А все остальное не имело больше никакого значения. В конце концов – кому какое дело? Это была ее жизнь!..

– Я допрашивал родственников старушки-библиотекарши, – Матвеев, закашлявшись, резко перевел тему, – но никакой новой информации от них не получил. Они вообще… ну… придурковатые какие-то… О матери даже не беспокоились. Ну как так можно? Человек пропал, дома долго нет – а им без разницы. Шкуры…

– Вот интересно было бы выяснить… – задумалась вслух Зина, – а этот старик… Мог ли он знать библиотекаршу? Возраст у них почти одинаков. А если они могли быть знакомы, и в этом кроется причина смерти?…

– Да, это возможно, – согласился Матвеев.

– Но опять-таки – рассказать об этом смогут только родственники женщины. И, кстати, я готова сделать тебе подарок, – улыбнулась Зина, переходя на «ты».

– В смысле? – насторожился Матвеев.

– Рассказать кое-что важное. Этот старик, убитый… Ну, предположим, что убитый. Он не занимался тяжелым физическим трудом. Чем бы он ни зарабатывал себе на жизнь, тяжелой физической работой он не занимался. Не работал на стройке, не таскал камни. Это может тебе пригодиться при установлении личности.

– Да, ты права, – серьезно кивнул Матвеев. – Это точно подарок. Знать бы еще, в какую сторону идти.

– Ты иди, это главное. А жизнь сама подскажет тебе направление, – произнесла Зина, сама не веря в свои слова и недовольная тем, что попыталась избавиться от Матвеева такой избитой фразой.

Но он ничего не понял – стал что-то сосредоточенно записывать в блокноте, глядя на оформленный Кобылянским протокол вскрытия. Зина тяжело вздохнула. Даже вот так, сосредоточенный, в рабочей обстановке, он был удивительно хорош собой! Глаза ее просто не могли оторваться от его лица. И она испытывала очень странное чувство – словно сдерживая восторг, заглянула в запретый проем, за которым вдруг обнаружилась выворачивающая душу бездна…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.