Электричка

Отдыхали мы у бабушки, загорать выезжали в город, местные турбазы разрешали пройти на пляж. Я уже в классе шестом был довольно смышлёным и взрослым пацаном, не боялся оставаться один на пляже, а родители могли вдвоем прогуляться по набережной. Вовка, помню, что-то съел и остался у бабушки дома, он вообще трудно переносил поездки на автобусах по горному серпантину. Автобусы, старые ЛАЗы либо ПАЗы, уже не помню, как назывались, но со скоростью десять километров с рёвом пытались преодолеть очередной перевал. Окна открыты, автобус забит под завязку. Местные привыкшие, а мы всё-таки по более прямым дорогам накатывали свое детство.

Пляж, галька, лежать не особо приятно, постоянно что-то упирается в спину, но тогда после автобуса и меня мутило – я уснул, сильно обгорев. Но сейчас моя задача была просто насладиться моментом, как я сказал, посмотреть на небо. Хотя тут было на кого положить взор. В метрах пяти лежали женщины. Если рассматривать их с того возраста, в который я был перемещён, видимо, я как-то не совсем понял, что женщины раздеты наполовину. А тут моё взрослое сознание не упустило данный факт, пришлось немного поглазеть, благо, были тёмные огромные очки отца, которые позволяли сделать это более незаметно. Если не считать, конечно, что я повернулся набок в их сторону. Народу было много, между девушками и мной лежало ещё пара человек, так что, можно сказать, я оказался не замечен.

– Ты должен был смотреть на небо, а не разглядывать тут голых девиц.

– Ну, вообще-то, я должен здесь был уснуть и сгореть докрасна, чтобы потом всю сметану в доме потратили на меня. А вид женской груди расслабляет получше любого пейзажа, это даже где-то в научной литературе вычитал.

– Да не говори? В научной? Чтоб ты знал, статьи из вашего Инстаграма или Дзена – это не научные статьи. Время, нам пора.

– Я не смогу увидеть родителей?

– В этот раз уже нет, прости.

Если честно, они всегда со мной, я это просто чувствую. После их гибели тяжело было. Мы с братом не могли поверить в происходящее, мир рухнул в одночасье. Не сказать, что мы были молодыми, время нас быстро сделало мужиками, но к таким вещам нельзя подготовиться и быть как-то настолько взрослым, чтобы спокойно понять и принять происходящее. Но одно я тогда очень сильно почувствовал – это то, что они поселились в моём сердце навсегда.

– Скажи, они были ещё довольно молоды, отцу только отметили пятьдесят. Почему так произошло, ответь мне?

– Процесс вашей деятельности утверждён без моего участия. Я работаю с тем, что есть. Если происходит сильный сбой, и судьбы начинают рваться, а последствия приводят к катастрофическим результатам планетарного масштаба, я могу вмешаться, всё остальное происходящее принимается как должное, и тем самым является неотъемлемой частью вашей эволюции. Смерть – это не конец. Так что твои чувства тебя не обманывают. Со временем ты поймёшь это.

– Мне кажется, я это уже понимаю.

Щелчок, всё потухло.

– Куда дальше? Я начинаю уже втягиваться.

Последние годы я в принципе не занимался какой-либо активной деятельностью. Эта сумасшедшая активность была мне знакома по работе в своём городе. Напряженный ритм и возможность что-то решать на грани фола всегда меня заводили и заряжали энергией.

После того, как мы переехали в столицу, жизнь перестала кипеть в рабочих буднях и постоянных разборках. Настал период, как это модно говорить, дауншифтинга. Столица с каждым годом стала развиваться сумасшедшими темпами. Помню эти первые пробкостояния. От безделья начал выпивать. Этот период тоже особо не запомнился, так как пролетел в угаре. Цены позволяли съездить за границу, тогда россияне открывали для себя восточные побережья. Веселье и жуткое ежедневное похмелье до хорошего не доводили. В конечном счёте, оказался в клинике Пиотровского. Пришлось себя восстанавливать с помощью врачей. Но эти два года можно было списать на инерцию от той сумасшедшей жизни. Главное – смогли выжить и ещё что-то заработать. Год там был за два. Но именно этого ритма сейчас мне и не хватало. И как только организм почувствовал хоть небольшое нужное напряжение, сразу же захотел добавки. Тормозить, конечно, трудно – инерция, заданная в своё время, была неудержима, помогал спорт.

В период активной работы тренироваться стал меньше, а тут в столице увидел объявление, секция айкидо. А мы же помним Джонсона Джона, в его крутых боевиках 90-х. Я пошёл посмотреть, да и втянулся. Спустя десять лет тренировок, от спортивной Федерации поступило предложение взять группу молодых ребят для занятий, я не стал отказываться. Так что у меня в жизни появилось полезное хобби.

– Ты тут не увлёкся? Про тебя я и так всё знаю.

– Слушай, мысль не остановить. Я замечал иногда, что мыслю так, как будто меня кто-то спрашивает невидимый: чего ты сейчас добился? Как ты живёшь? И я начинаю себе это рассказывать. Знаешь, я думал, это мои родители меня спрашивают, и я стараюсь объяснить, что я не совсем прожил свою жизнь зря, и что начал заниматься полезным делом.

– Ты прав. Польза от тебя есть.

– Это что – шутка?

Щелчок, всё потухло.

Сижу на скамье, в парке неподалёку от торгового центра «Орион». Столичные будни, до тренировки ещё часа четыре, собираюсь перекусить. Помню, что-то здесь произошло. С первого дня, как переехал в квартиру в столичном спальном районе, нашёл себе заведение и по ценам, и по качеству приготовления пищи подходящее. Это довольно известная сеть ресторанчиков в торговых центрах. Сейчас их много, а раньше один-два, и всё. Сижу, собираюсь зайти покушать. А, точно, сейчас начнётся пожар в торговом центре! Тогда, помню, почти весь выгорел, было очень много пострадавших, кто-то застрял в зале кинотеатра. Много говорили и писали об этом.

– Ну, тут мы именно за этим. Бегом туда и включи пожарную тревогу.

Рванул я быстро, но ощутил такую слабость в ногах и во всём теле, что пришлось сбавить темп. Да, тогда у меня был трудный период, после переезда. Безделье привело к разгульной жизни. Физические данные, выносливость в том числе, претерпела серьёзные изменения. Я был уже лысым полностью, и с постоянно небритым лицом: просто неухоженная борода, торчащая небрежно во все стороны. Не тот вид, что сейчас в моде: носят аккуратно побритые бороды, как северные дровосеки. Но бежал так быстро, насколько позволяло моё состояние. Влетел в центр впопыхах, одышка сильная, сердце колотится. Помнил, что передавали в новостях: огонь начался с детской комнаты на втором этаже, и через вентиляцию пошёл дым. Я увидел охранника.

– Где пожарная тревога? Включай быстрей, горим!!!

Он не воспринял меня всерьёз. На стене увидел план пожарной эвакуации, и рядом была коробка с пожарной кнопкой. Мы ринулись одновременно с охранником – он, видимо, с непониманием происходящего, начал меня хватать и пытаться остановить. Хоть я и подрастерял форму, но, занимаясь с детства самбо и боксом – а, как говориться «мастерство не пропьешь» – подался на его рывок на себя, ушёл чуток в сторону, тем самым вытянув его руку, которая меня схватила, и сделал подсечку под две ноги. Он перелетел через ногу, но рука удержала захват, и я, еле устояв на ногах, не стал церемониться и всей массой приземлился ему коленом на лицо.

– Прости, бро!

Тут болевой эффект сработал, он отпустил руку. Я сделал два шага, добрался до кнопки, разбил стекло и включил сигнализацию. Завыла сирена, народ остановился. Я закричал: «Пожар! Пожар!» и начал бегать как угорелый по этажу. Люди начали соображать и выходить на улицу,

– Вставай!!! – подбежал я обратно к охраннику, – делай то, что нужно, вызывай пожарных, вы горите.

Тут он на меня поглядел, и в этот момент послышались крики с верхнего этажа.

– Дым!!!.

Охранник вскочил, начал передавать по рации экстренную эвакуацию торгового центра. Ну, дело пошло, думаю, мы справились.

Я вышел на улицу и направился в сторону парка, что за торговым центром. Изо всех запасных выходов повалил народ. Задние выходы использовались как раз теми, кто находился в кинозалах. Открылись двери, и ручейки детей, похоже, первоклассников, держа друг друга за руки, потекли потоком. Воспитательницы шустро и грамотно их направляли. Молодцы, делали своё дело. Обычно в такое время людей было не слишком много. В будни мало кто отдыхал, в основном молодёжь или такие бездельники, как я. Но тогда вышел какой-то заморский мультфильм, были организованы школьные походы в кино целыми классами. Теперь я вспомнил траур того времени – страшно это, когда кто-то погибает, но когда гибнут дети, мне кажется, сама Вселенная плачет навзрыд.

Ирина?! Не может быть. Она выбежала из двери, какой-то парень держал её за руку. Они оба, наклонившись к земле – она даже присела на колено, откашливались. Видно, что успели надышаться дымом. Я подошёл, хотя не совсем представлял, как я выгляжу. Чувствовал, что не очень, хотя одет был в принципе по тому времени модно. Джинсы, какая-то футболка, лёгкие тапки на босу ногу. Мне хотелось произвести на неё хорошее впечатление.

– Ирина, здравствуй.

– О, привет! Я всё забываю спросить, как тебя зовут, – сказала она и снова откашлялась.

– Константин.

– Вот мы попали! Представляешь, только начался фильм, и тут сирена, мы сразу бежать. Это мой парень, познакомься, Толик.

– Привет, – поздоровался Толик как-то настороженно.

– Давайте отойдём, тут в парке можно отдышаться.

Машины пожарных со всех сторон окружили здание, дымило оно как следует, но главное, что количество людей, покинувших торговый центр, обнадеживало из-за моих действий. Такого траура, как в прошлый раз, думаю, избежали. Да и для меня очень важно, что в очередной раз Ирина цела и невредима, и стоит прямо передо мной.

– Какими судьбами в столице?

– А я уже пару лет, как переехала. Отец умер через полгода, как вернулась из армии. Мне остался дом, я его продала и решила податься в столицу. Меня уже ничего не держит в старом городе – она немного осмотрелась и продолжила: «Брат в северной столице жизнь наладил, а я решила вот сюда».

– Соболезную. Да, помню, ты в армии была, – заметил я.

– Откуда помнишь?

– А с отцом что случилось?

– Сердечный приступ. Хотя он давно должен был умереть, по его словам. И, кстати, хотел познакомить меня со своим спасителем, но не успел.

Наверное, так всегда получается: когда встречаются земляки, хочется как-то всё сразу выпалить. Иногда так трудно просто найти собеседника, а земляк, он всё поймёт, всё выслушает.

– Прими еще раз мои соболезнования.

– Спасибо. А я вот с Толиком теперь, готовимся к свадьбе, живём у его родителей – недалеко, пара станций отсюда.

Она посмотрел на Толика и улыбнулась ему.

– Поздравляю.

О, как бывает, вроде рядом жили пару лет и не встретились.

– А я вон там, через два дома живу.

– Удобно тебе: рядом свой магазин, кинотеатр.

– Да, без фильмов я никуда.

– Ну ладно, удачи вам, не попадайте больше в неприятности.

– Слушай, а ты-то постоянно появляешься вместе с ними, не ты ли их предвестник? – сказав это, она мне подмигнула.

Я готов был подойти и поцеловать её прямо там. Толик, наблюдавший за этим разговором, явно не одобрил бы мои намерения, а конфликтовать я сейчас точно не хотел. Сказать, что я бы мог заняться ей и как-то повлиять на расположение к себе… Наверное, мог, но я уже начал понимать происходящее и заранее догадывался, что мне ответит на это «всевидящий» – не судьба. За последние свои лет десять, до встречи с ней, пусть даже в прошлом, я не встречал ни одной девушки, что могла меня хоть как-то заинтересовать. После того, как от меня ушла моя школьная подруга, и по большей части я был сам в этом виноват, мне казалось, что я зачерствел настолько, что это уже невозможно. И вот, вернувшись назад, я вижу девушку – пусть, первый раз она была молода, но сейчас расцвела в полную силу. Длинные волосы, высокая грудь, спортивные ноги и приятная пятая точка выдавали в ней спортсменку со стажем. Лёгкий сарафан на ней сидел как влитой. На её фигуре, я думаю, всё будет сидеть идеально. Вот она стоит передо мной, как во все прошлые встречи, и между нами стена. Она рядом, но взять её я не могу. Я улыбнулся напоследок и двинулся вглубь парка.

Щелчок, в глазах привычно всё потемнело. После щелчка уши заложило, и остался неприятный звон. Я не стал торопиться открывать глаза, накатила грусть и тяжесть от понимания своей беспомощности. Вроде, как делаю невообразимые вещи и участвую в каком-то невероятном событии, но ощущаю себя просто беспомощным человеком, с большим грузом неудовлетворённых мечтаний и пережитого прошлого. Сейчас бы опять на южный пляж, уж точно посмотреть на небо.

– У тебя есть время. Нам надо понять, всё ли мы сделали правильно; возможно, не сразу, но придёт волна новых воспоминаний. Нам надо быть уверенными, что мы в тебе ничего не поменяли.

– Хорошо.

До станции ещё минут пять. Первый раз мне кажется, что эта электричка едет очень долго. Пойду, прогуляюсь. Я встал, пошёл по вагону. Поезд ехал незаметно для пассажира. Да, в этом плане железная дорога сделало шаг вперёд. Железнодорожные пути, сами вагоны давно уже перестроили по новым стандартам. Движение ощущается, только если посмотришь в окно. Я не стал останавливаться в тамбуре и пошёл в следующий вагон. Тут тоже пусто, где-то в середине сидела девушка или женщина, со спины не определишь. Я двинулся дальше, захотелось дойти до туалета, а он в первом либо последнем вагоне. До первого вагона мне было ближе. Когда проходил мимо, любопытство моё взяло верх, я обернулся, чтобы постараться разглядеть девушку. Да, это была девушка, и девушка знакомая. Опять прошибло в пот, я сделал пару шагов вперёд и развернулся, девушка смотрела в окно. Она была одета по исламским традициям: длинное платье, покрывающее щиколотки, красивый платок на голове. Рядом с ней стоял спортивный рюкзак, не совсем вписывающийся в её образ. Это была Ирина. Выбор её одежды немного удивил, но скромность мне всегда нравилась в женщинах. Особенно после того, как модным стало носить всё наружу и пользоваться только тем, что дал Бог, как говорится, при рождении.

– Привет!

Тут я уже не сдержался от эмоций, тем более что передо мной сидела уже довольно повзрослевшая девушка. Годы ничуть её не изменили, лицо стало старше, но это ей пошло только на пользу. Всё так же подтянута. Я не заметил никакой косметики на лице, при этом она выглядела очень свежо.

– Привет, – она улыбнулась.

В её улыбке улавливалась непонятная мне пока настороженность.

– Это я, Константин, не узнала?!

За десять лет я тоже изменился. Борода стала больше, но поухоженней, правда, уже наполовину седой. Наверное, добавилось и морщин – со стороны видней, конечно. Но сейчас я ощущал себя в лучшей форме за всё своё время.

– Да я узнала, Костя.

– Где Толик? – спросил я её сразу в лоб.

– Кто?

– Ну, Толик, помню, мы с тобой виделись последний раз в парке, по-моему, ты собиралась замуж за Толика.

– А, ты помнишь! Конечно, да так и не вышла.

Я смотрел и не мог поверить своему счастью. Она здесь, в этой электричке, и ничего сейчас не мешает мне побыть с ней.

– Слушай, честно, не ожидал тебя увидеть здесь, очень рад!

– Да и я рада, – как-то осторожно ответила она, явно не разделяя моего настроения.

Странное её поведение меня смущало, но чувства, меня переполняющие, не давали трезво оценить ситуацию. А чего ей так себя не вести: через десять лет встречает почти незнакомого мужчину, и он на неё начинает наседать, как будто с ней вчера разговаривал, хотя это было всего пару минут назад для меня. Надо взять себя в руки, а то ещё спугну.

– Слушай, да, бывает же такое, сводит нас судьба с тобой в какие-то моменты интересные.

И тут я поймал себя на мысли: что, если неспроста это всё, что, если дела наши не закончены? До станции осталось совсем немного. Наблюдатель молчал, это тоже настораживало.

Ирина отвернулась к окну и обняла рюкзак двумя руками. На её лице застыла какая-то маска, мне непонятная: вроде ощущаю, что она рада меня видеть, но её внешние действия пытаются противоречить внутренним. Я много читал о психологии поведении человека в своё время, это было необходимо. В среде, в которой мы вырастали, приходилось уметь контролировать свои чувства и видеть чувства твоего собеседника – в напряжённых переговорах, как я их теперь называю, без этого было никак. Первая наша большая фирма имела приличный штат, почти сто человек, и, несмотря на то, что половина из них была, можно сказать, близкие друзья по школе, по институту, как мои, так и брата,, встал один острый вопрос. В коллективе то и дело возникали какие-то конфликты на почве работы и личной неприязни. Приходилось писать инструкции, вырабатывать форму общения. И это в те времена, когда о корпоративной этике ещё мало кто вообще слышал. Да, появились корпоративы, на которых происходило много разборок, особенно после принятия горячительных напитков. Так что практика в общении и в понимании людского поведения у меня была огромная. Я чувствовал, что она чего-то боится либо о чём-то сильно переживает. Её родители, как я помню, уже умерли, может, с братом что?

– А как брат твой поживает?

– Не знаю, мы с ним уже давно не виделись, да и не разговаривали. У него своя жизнь, у меня своя.

Тут я почувствовал сильную обиду её, но на что? Может, муж изверг, может, быть, Толя, едрид-мадрид. Но разговор не хотел завязываться, она сидела, держа свой рюкзак, отвернувшись к окну.

– Слушай, я не буду скрывать своих чувств. Я вижу, ты чем-то сильно обеспокоена. Не могу дать себе ответ, так как меня сейчас переполняют чувства, которые я хочу выразить. Они, возможно, помогут и тебе, и мне. С первой нашей встречи я был тобою покорён. Внутри меня ты разожгла огонь, и все последующие встречи его только усиливали. Я надеюсь, что ты сейчас свободна в отношениях, и хочу с чего-то начать. Давай просто выйдем на остановке и прогуляемся. Я знаю, недалеко тут есть неплохой ресторанчик, посидим, поговорим. И я попробую тебе помочь.

– А ты что такой уверенный в себе тип?! Всем помогаешь?! Всех спасаешь?! – как-то обидно она это произнесла.

– Да я просто говорю, давай посидим, поговорим. Такой день сегодня замечательный, ты не представляешь, сколько всего произошло, но я, наверное, теперь понимаю, к чему всё шло.

– Да, и к чему же? Мы выйдем, поговорим, ты что!? Меня замуж возьмёшь!? И что дальше!? Дети!? Счастливая жизнь!?

– Ну, так я далеко не заглядываю, но почему нет?

– Послушай, я вообще не знаю, кто ты такой. Я была после нашей с тобой встречи в том парке. Ты, вечно уставившись по уши в свои книги, сидел никого не замечал. Я окликнула тебя, но ты меня не узнал, хуже всего, у тебя был взгляд такой, словно мы вообще никогда не виделись. И что мне думать, ты больной какой-то? Или у тебя такие игры свои?! И где ты был, когда меня везли в аул!? И когда сказали, что жить теперь можно только по-новому!? И выбора у меня уже нет. Где ты был? Где все вы были? – она немного прослезилась, но быстро оправилась. – Прости, у меня что-то нервы сегодня шалят, не выспалась, наверное. Я бы с радостью, Константин, приняла ваше предложение, вы тоже мне симпатичны, но не сегодня.

– Лады, спасибо.

– Спасибо-то опять за что?

Я уже не стал отвечать, встал, двинулся в первый вагон, настроение ухудшалось с каждым шагом. Само выражение «спасибо» пошло от старого выражения «спаси Бог», и оно у меня как-то само собой вылетает изо рта. Хорошее выражение, со смыслом. Чего мне сейчас и не хватало понимания смысла всего происходящего. Меня как будто кувалдой припечатали, шёл по вагону, а ноги не двигались. Ситуация задавала тон настроению и хотелось уже выйти из этой чёртовой электрички. До первого вагона, по моим прикидкам, ещё три. Шёл и сам думал: что же всё у меня через одно место, я ли виноват в том, что судьба человека надламывается, и ты не замечаешь, как мог бы помочь? Подставить своё плечо советом, действием. Так ли мы все индивидуальны по своей сути, может, всё-таки мы один организм? А мы, не понимая этого, пытаемся найти что-то в себе индивидуальное, мы хотим, чтоб у нас было всё, не как у всех, при этом не понимая, что рвём нить своей причастности ко всему происходящему. Тем самым не видя, что рядом с нами человек, которому нужна наша помощь, а в поисках своих интересов мы просто становимся бездушными машинами, у которых изначально заложено, как бы только разъехаться. Теперь я понимаю, почему мы на дороге так часто врезаемся – наше сознание так хочет иногда кого-то обнять, что даже не берёт во внимание, что это может стоить самому носителю одинокой души.

«Всевидящий» молчит, теперь от этого мне как-то не по себе, я так уже привык к его постоянному присутствию. Прошёл два вагона, они все оказались пусты. Открыл дверь в следующий и не удивился, что он тоже оказался пустым. Раздался сильный хлопок, уши заложило, вагон ушёл у меня из-под ног, тело среагировало моментально в группировку, но инерция от движения вагона была настолько сильная, что я сделал пару оборотов назад и впечатался в дверь ногами. Распластавшись на полу, почувствовал, как началось торможение самого состава.

– Ира!

Я вскочил, открыв дверь, понял, что половины заднего вагона просто нет, вдали виделся дым и огонь. Раскоряченный состав, та часть, что была видна, завалена набок, задние вагоны наполовину покосились и готовы упасть.

– Да что это такое, что с Ириной? «Наблюдатель», ты здесь?

Я начал кричать. Судя по заполняемости электрички, жертв, может, и не так много, но почему я об этом думаю… Ира там была, и та женщина, что сидела напротив, это разве мало? Я ругался сам с собой, так как мой недавний собеседник никак не хотел со мной говорить. Жуткая боль от головы до ног пронзила меня. Я опять завалился на пол, левая рука не поднималась. Возможен перелом ключицы, и пара рёбер, похоже, тоже не в порядке; адреналин, хоть и делал своё дело, но боль была сильная.

Щелчок, всё потухло.

– Что это было?!

– То, что и должно произойти.

– Ты сказал, что мы все сделали.

– Да так и есть.

– Но почему все взлетело на воздух, что мы сделали не так!?

– Все мы сделали правильно, ты спас сотни людей, полотно судеб продолжит своё движение, и общая ваша судьба не нарушена.

– Ну как же Ира? Я думал, что она должна быть со мной и, возможно, она моё будущее.

– Я тебе сказал, что твоё будущее неизменно. Если бы эта Ира предназначалась тебе, то ты бы с ней уже не один раз мог завести отношения, но, как ты слышал, она тебе говорила, что проходила мимо тебя, и ты даже не реагировал. Если ты не реагировал на неё в тот момент, когда ваши параллели были в одном пространственно-временном промежутке, значит, она не то, что тебе нужно. Ты мужчина холостой уже больше десяти лет, ты не обречён, и чувства твои сейчас очень обострены в этом плане. Если я тебе сейчас покажу любую девушку, которая немного тобой заинтересуется, ты сразу скажешь, что она то, что тебе нужно. Когда человек голодный, он, знаешь, и не такое съесть может.

– Жестковато ты сейчас приложил.

– Прошу прощения, Ирина действительно была тобой заинтересована, и я ввёл твою параллель чуть ближе к ней. В нужный момент это привело к нужному результату. Она давно уже перешла к радикально настроенным организациям, их влияние настолько глубоко у неё в голове, что только встреча с тобой ей позволила выйти из этого сумрака и принять правильное решение – активировать заряд в более безопасном месте, чем столичный вокзал в час пик.

– Она террорист?

– Она человек со своими сильными и слабыми сторонами, со своими заблуждениями и переживаниями.

– Слушай, я почему-то после твоих слов не совсем уверен, что выбрал правильную сторону.

– Нет правильных и неправильных, все ваши события – это один замысел Божий, и если он таков, то зачем в этом разбираться. Но для тебя скажу, сильное влияние на неё оказала смерть отца. Она не смогла это пережить и искала ответы на всяких неблагополучных сайтах. Там она и познакомилась с Толей, а он уже заразил ее своим безумием. А ты догадываешься, как легко в нужный момент увлечь не в нужную сторону человека. Ты сделал своё дело, спас людей. Она сделала свой выбор, хотела их уничтожить. Пойми, ваши линии судеб связаны между собой, и даже такие страшные события, кажущиеся неправильными с вашей стороны, не могут убраться из Вселенной, так как сама жизнь невозможна без разнообразия. Убери хоть одну вероятную возможность происходящего – и вся Вселенная схлопнется, так как нарушен будет её основной принцип – бесконечность во всём, и вариации происходящего не исключение. Любое ограничение в любой плоскости – смерть всего и вся.