Электричка

Неподалеку стояла симпатичная девушка, раньше в городе ее не встречал. Она молча смотрела на меня. Свежее лицо, в их гулянке она, похоже, тоже гость. Взгляд был чёткий, ровный, немного осуждающий, но не по годам понимающий.

– Твоя машина?

– Отцовская.

– Дорогая, наверное?

– Честно, больше подойдёт «редкая в этих краях».

– Вот тебе попадёт.

– Да. Думаю, больше попадёт от брата. Батя, наверное, и не заметит, а если заметит, то сделает вид, что не заметил. Он – мужчина сильный и мудрый, если что непонятно, старается объяснить доходчиво один раз, если не поймешь с первого раза. Отец просто игнорирует, ждёт, пока дойдёт, наверное. Но, слушай, работало, доходило. Иногда его молчание было сильнее слов.

– Отцы такие.

Я заметил, что говорю про отца в прошедшем времени, а здесь-то он ещё жив. Надеюсь, ничего лишнего не взболтнул и постарался сменить тему.

– А тебя как зовут?

Щелчок, всё потухло. Уши после такого перехода закладывает не по-детски. Хорошо, что сел до перемещения, хотя хочется полежать, усталость такая, как будто сутки не спал.

– Всё хорошо? У тебя минута, и в путь.

– Да хорошь!

– Время!

– Слушай, тут пару минут прошло, а для меня уже, как два дня! Дай дух перевести.

– Говорю, успокойся, дело надо делать – в твоих же интересах.

– А я тут причём? Может, ту самую повстречал, а ты мне даже имя спросить не дал.

Щелчок, опять всё потухло…

Сижу в машине. Двор детства, знакомое место, окно и то же ощущение «что я тут делаю?» С утра голова болит страшно. Тогда жутко мы отметили корпоратив в нашей фирме, а с утра надо было родителей на дачу везти: батя же, японамать, с правами тридцать лет, а за руль же не сядет. Но тут понимаю, раньше не так-то просто с машинами было. Даже если есть деньги, не всем было положено, а когда стало положено, то, как он говорил: «я лучше с Мишаней» – это его водитель. Большой, очень уравновешенный дядька, явно служивый, сошлись характерами, как говориться. А еще оказался друг по интересам, оба рыбаки. Одни интересы сближают и тогда, и сейчас. Но сегодня водитель в отпуске, а я тут причём? – помню эти мысли досконально. Я ещё не знал, что всего через полгода мать с отцом попадут в аварию. Сейчас я был рад этому перемещению.

– Слушай, ты знаешь, что той девчонке четырнадцать лет, она тебя на четыре года моложе, за неё тебе сейчас могут срок впаять. И тому парню я доверяю больше, так как, если ты помнишь, у тебя на тот момент были отношения. А ты зрелый мужик с более чем десятилетним простоем, какое к тебе доверие по этой части? Никакого, без обид.

Да, отношения были. Мы с одноклассницей сдружились, потом, ну как это бывает – палатка, лес, и вроде как мы пара, молодость. Даже успели и пожить вместе, и да, по ходу – как раз сейчас она меня ещё и встретит с криками, так как ночевал я, помню, совсем в другом месте. Родителей довезу до дачи, и потом мне попадёт.

– А что вообще происходит? Когда я рулить начинаю в голове своей, как я потом действую, довёз я их до дома?

– Ну, если ты побудешь в своём времени, ты вспомнишь события после твоего перемещения, а вот у того тебя на момент твоего шефства память пропадает, и он следует по тому же пути судьбы, что был раньше. Из-за этого ты ограничен в расстоянии и времени нахождения. Тут Вселенная предусмотрела: некоторые моменты своей жизни человек проживает на автопилоте. В школе, как и говорил, ты попал в милицию, но так как там посчитали все случайностью, то ты отделался тогда только подзатыльником от отца – это, наверное, единственный твой подзатыльник за всю жизнь. С боем твоим – там всё сослали на твоё здоровье: всё нормально, после праздника мало ли что человеку в голову приходит. Подумаешь, что-то забыл, тем более, что пока у всех это на устах, ты даже и не поймёшь, что забыл. А вот с аварией – ну ты вспомни, куда ты ехал тогда?

– Честно, не смогу.

– Ехал с тренировки, а после ты всегда делал пару кругов по городу, чтоб хоть одну-две мелодии послушать на радио.

– Да, это проблема маленьких городов: с работы, с тренировки едешь, не успеваешь даже песню полностью прослушать. Я помню, жаловался на то, что как-то в столице, простояв в километре от дома четыре часа, понял, что мне кто-то мстит.

– Ну, я тут ни при чём, честно.

– Ага, верю.

– Так что ты даже не заметишь, как просто ехал в своей манере по городу. Темно, освещение слабое, бывает, иногда внимание подводит, тем более, что и встали они на полдороге, а довёз ты их хорошо, всё в порядке.

– Ну, а имя она сказала?

– Сказала, но ты узнаешь его после. Память придёт к тебе, и то, что ты делал, останется у тебя сегодняшнего в памяти, так что где-то ушло, а где-то пришло, баланс не нарушился.

– Ну-ну, так что мы тут делаем?

– Если честно, тут мы просто так. Тебе, как я понял, надо выговориться, а времени на это в твоей реальности у нас нет, так что убьём двух зайцев, тебе будет приятно. У тебя ещё пятьдесят минут, это предел твоего времени, я не буду мешать.

– Слушай, по-моему, от меня ещё пахнет перегаром – хотя в то время милиция спала по утрам, и тогда, помню, мы никого не встретили. А вот на бензоколонку надо было заехать, в тот раз пришлось на обратном пути останавливать попутку: бензин закончился. Да как я вообще в таком состоянии довёз своих? Вот какие мы, дети, без головы. Сейчас на это посмотришь, башку хочется себе вправить! Ладно, было – проехали.

Родители вышли из подъезда, о чем-то беседовали. Я открыл дверь, вышел из машины. При виде меня у матери появилась улыбка, хотя она у нас была южных кровей и строгих нравов. Внешностью я, кстати, в нее – как говорят, без улыбки ее редко можно было увидеть. Батя же – «тамбовский волк», строг, как всегда.

– Сумки помоги закинуть.

– Сейчас всё сделаю, шеф.

– Ты чего, бухой?!

– Да нет, всё в порядке, просто рад вас видеть.

– Ага.

– Мам, чего он постоянно меня душит своим жутким старым взглядом?

– Сейчас я тебе покажу – старый!

– Честно, рад вас видеть.

Обнял мать, тут чуть не сдержался, глаза заблестели. Постарался шустро перевести все в шутку:

– Мам, он тебя опять заставил чистить окуней. – я знал, что батя на рыбалке был за день до этого, и любимая его рыба по ловле и по вкусу, кстати, – это окунь. Но иногда он их привозит размером с ладонь, не больше. Мать его за это каждый раз мордой тычет, чтобы он сам их чистил. Но, насколько я помню, так она их и чистила. Батя на меня посмотрел, понял, что я начал козырять, сел в машину. Мать заулыбалась, но в её глазах появилась настороженность: мне кажется, она меня насквозь видит. Взгляд был вроде с улыбкой, но с каким-то непониманием: возможно, она пыталась определить, кто перед ней стоит либо почему у меня вид, как будто я готов сейчас разрыдаться. Я отвёл взгляд и сел в машину. Тронулись, дорогу я знал, и ехать можно было хоть с закрытыми глазами. Машин одна-две за всю дорогу – если встретятся в шесть утра, то это будет праздник. Ехал спокойно, мать говорила, что надо родственников проведать съездить, батя, как обычно, о рыбалке, и о том, что пока у него три дня выходных, не хотелось провести их в огороде. Да, раньше дач не было, у нас был огород, на нём стояла деревянная бытовка с топчаном для отдыха да летняя кухня с печкой, все без каких либо излишеств, на даче раньше работали, а не отдыхали. И главные на огороде были не эти строения а теплицы: вот для них мать отца трясла, не щадя его кошелька, да и своего тоже. Оба инженеры, батя вроде, как и достиг должности, а зарплата всё равно такая же, как у матери.

А вот и бензоколонка, одна на весь город. Я остановился, вышел из машины. Ага, поковырялся в карманах, да денег-то и нету.

– Мам, дай на бензин.

– Ты же вчера у меня брал тысячу, – вступил тут батя.

Не помню, как отмазывался в тот раз, но выкручиваться как-то надо.

– Ну, корпоратив же, скинулись.

– Какой корпоратив? Вы же вчера на фирме отмечали год работы.

– Ну, так это же корпоратив.

– Что за корпоратив, откуда такое слово?!

Тут я в ступор впал, а как мы раньше называли корпоратив? И всё у меня из головы вылетело, и что делать?

– Да это модно сейчас так называть посиделки, – попытался я выкрутиться.

– Вот вы, молодёжь, напридумываете себе всякой ерунды, как потом живёте?

– Это точно, батя.

– Ты сейчас со мной согласился?! Слушай, ты кто?

Я улыбнулся:

– А на кого похож?

– Ладно, отстань от пацана. На, хватит?

Цену бензина я не помнил, и 300 рублей у меня в руке как-то меня настораживали. В это время подъезжает машина, и я замечаю боковым взглядом: из водительской двери выходит парень – видно, старше меня ненамного, очки, линзы в сантиметр. Снайпер, наверное, глупо пошутил я про себя, но приглядевшись, понял, что знакомое лицо. Так это же тот парень со школы, которого я припечатал в 7-м классе. Вот оно, значит, дело моих рук – эти очки. Меня немного покоробило, стало не по себе. Подойти, что ли. А вдруг узнает, хотя с 7-го класса я изменился до неузнаваемости. Моя кучерявая шевелюра в 21 год уже превратилась в лысину на лбу, тут бате спасибо, его наследство. Но всяк же он узнал, кто его приложил. Я понял, что стою и пялюсь на него, только когда он уже начал подходить ближе, я отвёл взгляд в сторону, сделал вид, что так просто стою, как дурак, посреди бензоколонки.

– Вы оплачивать? – подошёл он почти вплотную.

– Не, проходите, я сейчас.

И, как в детстве, когда мать могла засечь, что вы с ребятами в подвале чуток портвейна пригубили, заходя в дверь, сразу садился и развязывал шнурки, так и тут сработал проверенный метод – я сел и стал делать вид, что мои шнурки развязались. Пока я тут создавал видимость какого-либо действия, открылась пассажирская дверь.

– О, привет.

Из машины вышла та самая девушка, по которой я уже успел и соскучиться без её ведома.

– Привет, ты меня запомнила?

– А чего ж нет, мне, в отличие от своих, с утра надо было на соревнования по лёгкой атлетике ехать. Я всё помню.

– Ну, ты ещё раз прости, не углядел.

– Да я поняла, ты такой странный был в тот раз, мы только поговорили, а через пять минут ты уже как-то не очень помнил, что произошло. Мы хотели тебя обратно везти в больницу – может, головой сильно стукнулся. А так тебе вообще спасибо. Мне кажется, что, если бы не ты, мы бы оказались точно где-нибудь в канаве.

– Да не за что, – смутился, не ожидая такого поворота.

– А это кто, твой парень? – перевёл я тему.

– Серега, что ли? Да не, это брат мой старший.

– Э, ну ты там долго будешь заправляться? – батя вышел из машины.

– Это отец мой, везу их на дачу с мамкой.

– Ну, ты смотри, аккуратней, – сказала она и подмигнула.

Её улыбка была восхитительна – мне кажется, если бывает идеальная улыбка, так вот она, передо мной. Ей уже лет семнадцать, если так прикинуть, выглядит повзрослевшей, уже девушка. Она невысокого роста, думаю, метр шестьдесят, не больше, но стройность её делала выше. Значит, лёгкая атлетика, молодец.

– Извини, а как тебя зовут-то, не напомнишь?

– Ирина.

– Очень приятно, а у брата очки такие серьёзные, как он ездит?

– Да это в школе ему какой-то придурок дверью заехал, вот у него зрение и ухудшилось. Я бы этого пацана своими руками придушила.

– Это да, тут без вариантов. Ну, спасибо, рад был видеть.

– Спасибо-то за что?

– Да так просто.

Глупая моя улыбка делала меня ещё менее привлекательным, чем пацана из школы, который приложил её брата.

Я залил двадцать литров, и у меня ещё сдача осталась. Вот это цены! Всю оставшуюся дорогу я просто болтал с родителями, мне хотелось как можно больше взять от этой встречи, с этого момента, с этого состояния целостности туда, где их уже нет. Но эта встреча с девчонкой и её братом, и как тут все оказались рядом… По ходу, это дело «надсмотрщика», с которого я спрошу, в чём суть-то всех моих действий.

Я не успел доехать до дачи, и меня перенесло обратно в вагон электрички. В нём ничего не происходило: как сидела дама в телефоне, так и сидит, как был он пуст, так он пустым и остался. После часа такого переноса сознания, мозг хочешь, не хочешь, а требует ну, хоть каких-то изменений в вагоне, потому что он не может принять, что здесь по времени прошло не более секунды.

– Ты доволен?!

– Ну, если сказать, что ты позволил мне встретить родителей, то, конечно, да, даже если скажу, что это было нелегко. Смотреть на них вот так, в упор, как будто ничего не произошло, и разговаривать о каком-то вероятном совместном будущем. Но мои сны, наверное, меня к этому готовили. После ухода родителей мне часто снились сны, где я с ними разговаривал, и мне становилось легче, и, как оказалось, это были вещие сны. А что с девчонкой – почему ты не сказал, что она сестра парня, которого я приложил в школе?

– Ну, ты не спрашивал.

– ???…Да что тут скажешь, я-то не всевидящий.

Я пытался как-то во всём этом разобраться, понять, с кем я вообще веду беседу, и для чего это всё, но перемещения и события, в которые я возвращаюсь, вызывали столько эмоций, что взглянуть на это всё со стороны не представлялось возможным.

– Скажи, наблюдатель, это стоящее хоть дело?

– Да, это стоящее дело, и знай, без тебя я ничего не исправлю.

Мне его слова не сказать, что помогли, но как-то обнадёжили: даже если это всё один большой сон, должен же я понимать, что занимаюсь хоть во сне нужными делами.

– Что дальше? Время идёт… – Тут оно почти стояло, до станции ещё минут десять.

– Нам понадобится какое-то время на то, чтобы ты смог проверить свою память, всё ли мы так сделали. Изменения должны быть минимальные.

– Ну, типа, как с ремонтом машины. Я уже припоминаю, что от бати мне прилетела вторая оплеуха за то, что мать осталась без новой теплицы, а батя без рыбалки.

– Ну, голова на месте, значит, изменения минимальны.

– Шутник ты, однако.

Щелчок, всё потухло.

Холодный осенний дождливый вечер, машины стоят друг против друга, горят габариты. В центре две группы молодых, и не очень, парней о чём-то беседуют. Вооружённая охрана, ситуация напряжённая. Брат Владимир и его друг Ванька ведут разговор с очередными залётными «братками»: главарь по центру, трое его подручных в коротких кожаных куртках немного полукругом обступили ребят. Сейчас они пытались объяснить брату, что наша фирма стала довольно прибыльна в городе, и хотелось бы им понять, какой вклад мы можем внести в места не столь отдалённые, да и за спокойствие и здоровье наших работников. Простым языком, скинуться в «общак», да и на лапу им выделить процент за здоровье наше и нашего окружения. Обычная рэкетирская схема того времени. Это уже не первая бригада, пытавшая как-то насесть на нашу фирму. Но старшие знакомые, ещё при жизни отца, посоветовали сделать свою охранную фирму, связи у нас были довольно глубокие в городской администрации, да и среди местных промышленников имели уже определённый рабочий авторитет. Все знали, что за себя и за своих близких постоять можем, и есть чем. В то время государство защитить никого не могло, приходилось подстраиваться и брать дела в свои руки. Город был промышленным, и много молодых заезжих бригад пытались обосноваться у нас, но довольно дружный коллектив самого города всегда давал отпор таким наглецам.

Так и в этот раз, мы стояли и слушали их предложения, а наш знакомый следователь, уже с автобусом ОМОНА, ждал сигнала к началу захвата. У нас была возможность и самим разобраться с этими заезжими, но концерт, который дальше происходил, убирал нас из подозрения в ликвидации неуместной бригады.

– Так, бери машину, дуй на Грибоедова, у нас десять минут.

– Слушай, как отсюда-то свалить, ты знаешь, что сейчас будет, народ не поймёт.

– Да всё поймут, сигнал дашь, как отъедешь.

– Да, а Вовка что подумает – «брат кинул в нужный момент»?

– Да кого ты кинул, ты сам эту стрелку забил и договорился со своим «следаком». Скажешь, что импровизировал, ты же тут гений переговоров.

Да, на тот момент я в этом деле уже набил руку. Что ни неделя, то новые разборки, то по делу, то по вот таким залётным фраерам. Раньше, честно, если едет груз без охраны, то в семидесяти процентах он мог быстро поменять хозяина. Пока мы к этой логистике приноровились, пришлось и поднатаскаться в блатном мире. Пока твои институтские друзья-товарищи изучают маркетинг, строят честный бизнес, восстанавливают производство в городе, тебе приходится для этого всего честного создать купол безопасности, и по этой причине общаться с людьми, с которыми, ну, не приведи господь, сейчас встретиться.

– Да чтоб тебя, не по понятиям сейчас ситуацию сделаем.

– Сейчас это не важно, тут все живы останутся, а на том краю города кого-то могут убить. Садись в машину, охрану не бери, сам справишься.

Я молча направился к машине, Володька обернулся, я кивнул. Я понимал, что он справится, всё-таки старший брат. Мы всё начинали вместе, задачи и понимание происходящего были едины. Через минуту я уже мчался на другой конец города, скинул на пейджер сигнал – там сейчас концерт, а я еду кого-то спасать. Ну, лады, двигаем молча. Грибоедова – улица тупиковая, находилась в частном секторе, старых домов десять от силы. В конце улицы заведённая машина, двое амбалов нависают над каким-то дедом. Как будто я никуда не уезжал. Стоят и что-то ему так агрессивно впаривают, третий, чуть позади, в руке держит биту. По ходу – ребята вышибают долги. Времена тяжёлые были, кредитов банки не давали, а люди как-то старались жить. Вот и залезали к бандитам в долги, кто по своей глупости, кто по своей слабости. Я остановился довольно близко, фары не выключил, машину не глушил. Открыл дверь вышел из машины.

– В чём дело, ребят?

– Ты кто такой, вали отсюда!

Тот, что с битой, решил приблизиться и разглядеть, кто тут им рыбу распугивает.

– Свои, ребят. – Я вышел на свет фар.

Пацаны знакомы, по имени не вспомню, но они меня хорошо должны знать, так как, если мне не изменяет память, за пару недель до этих событий их пришлось угомонить в одном заведении общепита. Я с охраной был, они полезли на хозяина кафе, а это наша зона интересов, как говорится. Друг отца держал кафешку, время от времени помогали ему отбиться от шпаны такой. Да и ребята, в принципе-то, неплохие, делают, что велено, но битой они могли поработать, как надо. Дедок, что тоже оказался на вид знакомый, не думаю, что и пару ударов выдержал бы.

– А, Костя, привет, а ты тут что делаешь?

– Да вот жалуются на вас соседи, – улыбчиво сказал я.

– Слушай, мы по делу. Он «Купцу» денег висит, пару косых.

– Ну, висит, значит, отдадим, какие вопросы. Я с «Купцом» увижусь в бильярдной, всяк разрешим вопрос, лады?

– Не, ну если ты сказал, вопросов нет, я «Купцу» передам.

– Передай.

Ребята неспешно попрыгали в машину и поехали своей дорогой. Да, с одной стороны, чего я попёрся спасать какого-то мужика на другой конец? И почему мне придётся за него отдать пару косарей? И как сам буду выкручиваться после провала памяти, могут же и за базар подтянуть. В то время такой прокол мог дорого встать. Хотя, скажу, тогда мы были довольно лояльными бизнесменами, и за себя могли постоять, и других в обиду не давали. Многие знакомые отца и матери, да просто знакомые часто обращались за какой-либо помощью. А после смерти отца таких якобы знакомых прибавилось. Заводы позакрывали, все инженеры стали просто никому не нужны. Многие подались в челноки, а там это прямо рыбное место для вот таких, кто как бы посильней да поправильней по их понятиям, так что, думаю, возможно, это и не будет столь заметное событие.

– Добрый вечер, что так поздно дела делаете?

– Здравствуй, а ты, смотрю, в мои ангелы-хранители заделался, сынок.

– Не понял?

– Да я услышал, ты Костя, а фамилия Смирнов, наверно.

– Есть такое.

– Ну, фамилия у тебя известная в городе, так ты меня уже не раз спасаешь. Помнишь дом культуры, соревнования по боксу лет шесть назад? Ты мне таблетку аспирина принёс и заставил выпить. Оказалось, что у меня мог быть инфаркт. Я, когда на следующий день проверяться пошёл, меня в больницу и определили, сказали, что мог умереть. А я вспомнил сразу вчерашний бой и подумал: вот парень, сам проиграл, а меня спас.

Тут я немного засмущался, я бы так и так проиграл, неловко стало.

– Да, точно, теперь вспомнил. Честно, у меня тогда какое-то помутнение было, мало что помню, но вас узнал.

– Зайдёшь в дом, может, чаю?

У меня оставалось минут двадцать времени.

– Думаю, можно.

Мы зашли в дом, а он продолжил:

– Ты извини. Я сам виноват, взял денег под залог дома у этого «Купца», хотел поставить ларёк, хоть как-то помочь детям надо, они у меня уже большие. Чай, кофе?

– Кофе, если можно.

– Бабка уже умерла, рано ушла. А у меня их двое, поздно мы их с бабкой сделали.

Он достал фотографию, на ней четверо человек: я так понял, Петрович, как он себя назвал, супруга его и двое детей – дочка и сын. И кто же мог подумать: дочка Ирина и сын… зовут как, а, Сергей, по-моему. Вот так встреча.

– Как только ларёк поставил, его через неделю сожгли, так я остался и без ларька, и свои, что копил с бабкой, все на товар потратил, а теперь они ко мне приходят и требуют эти две тысячи, а мне дочке в армию послать-то нечего. Сын строителем работает, нашёл девушку, сам как-то выживает. Что сейчас за время, что все выживаем – и кто работает, и кто не работает?

– Да, времена непростые. Дочка в армии?

– Да, она у меня прямо не от мира сего, взялась за ум, перестала со всякими компаниями шлындать, лёгкой атлетикой занималась, хорошие результаты были у неё, много грамот.

– Да, это я помню, – немного задумчиво сказал я.

– Откуда? Вы знакомы?

– Знаете, не уверен. Может быть, город маленький. Послушайте, времени у меня мало. Их схема была в том, чтобы дать вам денег, а потом создать ситуацию, чтобы вы не смогли отдать и расстались с вашим домом, а он, ну, тысяч на десять зарубежных потянет, в черте города всё-таки. Так что ларёк они вам и сожгли. Расписка у них?

– Да, там расписка от нотариуса на переход прав собственности в случае не отдачи денег. А это единственное жильё, хотел дочери передать, как умру, хоть что-то от меня останется, от дурака старого.

– Ну, вы не расстраивайтесь так, всё можно поправить. И не такое правили, – уже со знанием дела говорил я. – Давайте так: сделайте точно всё, что я вам скажу. Вы же слышали, что я говорил мордоворотам на улице?

– Да, всё слышал, что в бильярдной встретитесь с «Купцом», и с ним договоритесь.

– Вы должны завтра приехать по вот этому адресу, спросить меня и рассказать, что вы друг нашего отца – такой-то такой. У вас вот такие проблемы, и попросите помочь вам с деньгами. Уверен, я не смогу вам отказать, но вы должны рассказать это мне так, как будто мы с вами сегодня не разговаривали. Но вы скажите, что я был здесь, и что произошло. И что я пообещал решить вопрос с мордоворотами, именно переговорив сам с «Купцом».

«Купца» я знал неплохо, пересекались не раз, и даже как-то вместе упились в хлам, повод уже не помню. Я думаю, что моя амнезия, в последнее время участившая, поможет мне адекватно принять эту информацию и помочь этому деду.

– Хорошо, – удивлённо ответил Петрович.

– Мне пора ехать. – Я быстро вышел из дома и направился к машине.

Щелчок.

– Я устал… физически вроде всё в порядке, бодрячком, но столько воспоминаний пришлось пережить заново, голове надо отдохнуть.

– Спать нельзя.

– Да спать я и не хочу, нужен релакс, хотя бы часок просто поглазеть в небо.

– Могу предложить южный пляж, турбаза «Морской путь».

– Да погоди, это когда было-то?

– Ну, ты тогда уснул и сгорел. Родители гуляли по парку, а ты пошёл загорать.

– Давай. Не помню, но всяк лучше попасть в то время и тот возраст, когда всё шло своим чередом и ни за что не нужно было отвечать.

Щелчок.

Этот шум морского прибоя не забыть и не спутать ни с чем, ну, разве что с прибоем океанским, но нам это неизвестно, не бывали мы около океана, а вот море, это да. Поездки к бабушке – это незабываемое время, хоть иногда начинались не столь приятно. Отпуск родителям попадал всегда на середину лагерной смены, и так не хотелось уезжать от друзей: только на половине смены начинается самая активная жизнь, уже со всеми познакомился, уже есть команда по футболу. И тут, на тебе, надо уезжать, это прямо такой был облом непередаваемый. Но как только оказывался в поезде, двигающемся средь гор, все обиды на родителей сразу забывались, и жизнь принимала новый виток своего беззаботного существования.