Муж мой – враг мой

На тэйрим Нисайем я взглянул уже только приблизившись в упор, когда все дамы, кроме принцессы, присели в реверансе, приветствуя приближение мужчины.

Та, как и Оленна была растеряна. Но не испугана. И сквозь растерянность проглядывало любопытство – ее выдал взгляд, мазнувший по мне с головы до ног и тут же прикрытый ресницами. А услышав приглашение на следующий танец, она коротко оглянулась на мать, словно уточняла, можно ли?..

Прилежная. Послушная. Хорошие качества.

Нам снова выпал вальс.

Она хорошо танцевала. Не просто выполняла заученные движения, как марионетка, а с чувством, получая искреннее удовольствие от процесса. Первый раз. Сейчас спина под моей ладонью была напряжена, плечи тоже, движения – как раз те самые, механические. А еще она молчала, а не забивала мне голову восхищенным лепетом.

– Как вы себя чувствуете, тэйрим? – поинтересовался я.

– На нас все смотрят, – невпопад ответила девушка.

– Пусть смотрят.

– Это… странно, – она повела плечом, будто пыталась сбросить собственное оцепенение.

– Надо потерпеть еще один танец после этого, и на сегодня смотреть перестанут.

– На сегодня?

– До свадьбы шесть дней. Пока она не состоится – будут смотреть. Впрочем, полагаю, они и после посмотрели бы, но в замок Страж никто не пустит столько зрителей.

– Шесть дней… – девица, кажется, решила занять почетную должность моего эха. А потом она вдруг встрепенулась и осведомилась светским тоном, тем самым, которым третировала меня вопросами насчет убранства зала: – Значит, папенька отдал Лужки?

– Исключительно в обмен на шахту Трех Котлов.

– Справедливо, – степенно кивнула юная тэйрим с крайне серьезным выражением лица. Ее скованность таяла, как ночной лед на ярком апрельском солнце.

Еще бы не справедливо! Эту серебряную шахту Алассы же и обвалили век назад. Да так качественно, что мой предок и все его преемники махнули рукой – вложений для восстановления требуется тьма, а гарантии того, что они окупятся – никакой. Алассы испоганили, пусть сами теперь и восстанавливают. Вейлеронам важнее земля.

– Виторик хороший человек, – внезапно выдала мне тэйрим Нисайем, вернувшись в мои объятия после очередного поворота. – Он не обидит тэйрим Оленну.

– А за себя вы не переживаете? – не удержался я от легкого подтрунивания.

– Нет! – девушка вздернула носик. – У меня есть папа, а у него – войско.

Мне стало смешно. Угрожать Вейлеронам, Алассы учатся, кажется, раньше, чем произносить собственное имя.

– У меня тоже есть войско, – счел забавным напомнить я, и этот самый носик слегка сморщился, выдавая все, что его хозяйка думает о моем войске.

Ну раз маленькая тэйрим изволит ничего не бояться и даже грозиться…

Вальс закончился, но вместо того, чтобы вернуть птенца в гнездо, я повел ее в совершенно противоположном направлении – к фуршетным столам.

Нисайем нервно оглянулась.

– Вы должны сопроводить меня к матушке.

– Как жених – не должен. К тому же, я должен провести с вами как минимум три танца, предлагаете мне бегать туда-обратно ради этого?

– Мы можем потанцевать прямо сейчас!

– Я не люблю кадриль.

Моя невеста еще раз оглянулась назад и замолчала.

– Если матушка будет ругаться, вините меня, – «утешил» я юное создание.

– Она и без меня вас прекрасно обвинит! – пробормотала тэйрим себе под нос и приняла протянутый бокал шампанского.

Я только усмехнулся – в этом, и впрямь, можно было не сомневаться!

Глава 3

Это было очень странно, смотреть на мужчину и пытаться осознать, что вот именно он – будет моим мужем. И не когда-то в отдаленном будущем, а к концу этой недели.

Я знала, что несмотря ни на что, все же выйду замуж. Засидевшаяся в девицах герцогская дочь вызовет куда больше внимания, пересудов и слухов, чем оная дочь, выскочившая замуж за неровню. Но все равно «муж» – это было такое абстрактное понятие, маячившее где-то в перспективе, но никак не конкретный человек, стоящий сейчас передо мной. И уж тем более – не враг рода.

Я привыкла иметь четкие указания на любой случай жизни: как себя вести, как смотреть, что говорить и что делать. Не то, чтобы они мне нравились – любимой игрой было обойти эти самые указания хоть чуточку – например, улыбнуться королю во время насмерть запротоколированного приветствия.

Но без них было неуютно.

А вот герцогу, казалось, было совершенно все равно, что ему подсунули незапланированную девицу. Хотя почему все равно? Получил-таки свои Лужки и радуется поди! А девица в довесок – это так, мелочь, на которую можно закрыть глаза.

Я старательно дула на угли тлеющей внутри родовой неприязни.

Вежлив – что-то задумал. Не выставил меня в неприглядном свете, пропустив танцы – печется о своей репутации. Обходителен – точно что-то задумал!

Вон как смотрит! Коварно! Злодейски! Еще и ухмылка прячется в уголках губ – тоже, несомненно, коварная и злодейская.

И вовсе мне не понравилось с ним танцевать. А что дыхание перехватывало всякий раз, как после фигуры меня притягивало обратно в уверенные, сильные объятия, и что щеки погорячели – так это от злости и физических нагрузок!

Пузырьки шампанского щекотали небо.

Угли шипели искрами, но разгораться категорически отказывались.

…мне нельзя пить больше одного бокала…

Герцог молчал, глядя куда-то в сторону. Я молчала, разглядывая его украдкой.

…когда закончится эта бесова кадриль? Отмучиться уже и обратно! За инструкциями!

Мать-Искусница услышала мои немые молитвы – помощь пришла куда быстрее.

Сначала я увидела, как его сиятельство герцог прищурился, глядя куда-то за мою спину, а потом услышала голос отца:

– Вы торопите события, тэйр Алиссандр, забрать мою дочь из семьи вы сможете только после свадьбы, а до тех пор будьте любезны возвращать ее родителям после обязательных танцев. Нисайем, твоей матушке нездоровится, с позволения его величества мы отправляемся домой.

Я с облегчением выдохнула и отставила бокал (надо же, незаметно – почти пустой). И почти сразу мою руку перехватили чужие пальцы.

– Вы прекрасны, тэйрим Нисайем, – негромко произнес Вейлерон и поднес мои пальцы к губам.

А потом вместо того, чтобы, как полагается, только обозначить поцелуй в сантиметре от кожи, поцеловал по-настоящему.

От пальцев по кисти и до самого локтя пробежали горячие мурашки, и я едва ли не выдернула руку от неожиданности. Но уроки ее сиятельства матушки сделали свое дело, выдержка мне не изменила.

– Благодарю вас, ваше сиятельство, – не дрогнув голосом, кивнула я, и отправилась следом за папенькой на семейный совет.

В том, что направляемся мы именно туда – я не сомневалась. Инструкции, наконец-то!

Стоило нам выйти из малого портала в одном из потайных залов замка Лунь, его сиятельство папенька начал раздавать команды:

– Регин, распорядись найти эссея Дальгора, пусть срочно явится в мой кабинет! Отправь человека к эссею Лаугесену и узнай, где ночует Мёрк. Они мне немедленно нужны. Прикажи подготовить гонца, и… – его сиятельство уперся в массивную дверь, отделявшую подземелья от наземной части замка, и одернул сам себя: – и остальное потом.

Второй по старшинству из законных братьев почтительно поклонился отцу и отправился организовывать поиски отцовского секретаря, казначея и главы разведки (Мать-Искусница, а этого-то зачем?!). А также отдавать распоряжения насчёт гонца. Все остальные проследовали за батюшкой в кабинет.

Отец летел по коридорам, размашистым широким шагом, а я всё меньше понимала, что происходит: вопреки всему происшедшему, отец выглядел… довольным?

Во дворце, после беседы с его величеством, сквозь приличную для аристократа бесстрастность, у отца проступал гнев и оскорбленная гордость. Чужакам, возможно, и не было видно, но я-то знала его всю жизнь!

А теперь он просто лучился хищной радостью.

Матушка же выглядела недовольной – хотя я ожидала, что будет наоборот. Ведь ее дочь, от которой она не ждала уже ничего толкового, вдруг составила блестящую партию! Под покровительством самого короля! Есть же чему порадоваться, разве нет?

Поняв, что я точно не понимаю чего-то важного в ситуации, я смирилась. Не вся, только частично – любопытство усмирить не удалось. Но я весьма и весьма надеялась, что в кабинете хоть что-то мне прояснят!

У дверей своего кабинета батюшка замер так, словно впервые эти самые двери увидел. Оглянулся на свой эскорт и удивился еще больше.

– Виторик, Нисайем – в кабинет. Дражайшая супруга, прошу вас, тоже останьтесь. А вы – свободны!

Он сопроводил свои слова таким взглядом, что братьям спорить и в голову не пришло, и они покорно отбыли в направлении своих покоев. Зато появился первый из вызванных отцом помощников, эссей Стефан Лаугесен, отцовский казначей.

Ключ коснулся замка, по контуру двери разлилось теплое медовое свечение. Три поворота ключа в одну сторону, один – в обратную, придавить и подержать. Свечение опало, и отец еще дважды провернул ключ в скважине, открывая уже обычный, не магический замок.

– Прошу вас, дамы! – церемонно пригласил он нас с матушкой, активировав светильники приказом.

Свет медленно озарял просторную комнату, высокие окна с алыми шторами в черных лозах, высокие шкафы, отцовское кресло за столом и несколько стульев перед ним. Матушка, расправив юбки, опустилась на низкий боковой диванчик, и я последовала ее примеру.

Виторик с эссеем Лаугесеном дождались отцовского разрешения, и тоже сели – но на стулья перед отцовским столом, покрытым алым сукном.

Его сиятельство прошел по кабинету туда-сюда и объявил:

– Стефан, мой сын Виторик и моя дочь Нисайем в это воскресенье сочетаются узами брака с назначенными его величеством супругами.

Он взглянул на эссея Лаугесена и счел нужным успокоить верного помощника:

– Ну-ну! Эту свадьбу организовывает корона, вот пусть у королевского казначея лицо и вытягивается! Вот брачные договоры, – он достал из воздуха и один за другим поставил перед эссеем два лакированных тубуса: черно-алый и черно-зеленый. – Ознакомься, подготовь. Можешь снять копию со обоих документов в части списков. – продолжил отец, пока казначей вынул сперва договор в цветах Алассов, по которому предстояло получать имущество, а затем – в цветах Вейлеронов, по которому надлежало отдать.

И чем больше он читал второй список, тем грустнее делалось его лицо. Скорбь и мировая печаль проступали на нем, чело прорезали глубокие морщины, а взгляд наполнялся тоской.

Хм, батюшка что, половину герцогства за мной отдал? Судя по отчаянию эссея казначея, никак не меньше!

Его сиятельство, и не думая проникаться страданиями подчиненного, продолжал раздавать указания:

– Имей в виду, всё должно быть подготовлено безупречно, в лучшем виде! Еще не хватало краснеть перед старым недругом из-за какой-нибудь ерунды, по недоразумению не попавшей в приданое или испорченной! Теперь ты, сын. – Его сиятельство развернулся к Виторику. – Как тебе тэйрим Оллена?

– Хорошо воспитана, образована, маг, – охарактеризовал брат последовательно.

Когда в кабинет друг за другом вошли эссей Мёрк и эссей Дальгор, батюшка лишь рукой махнул в сторону документов, оборвав приветствия – изучайте, мол.

– Хороша собой, – продолжил наследник герцогского титула. – Решением его величества расстроена, пожалуй, больше, чем можно было бы ожидать в такой ситуации. Возможно, тэйрим Оллена кем-то увлечена…

– Таких сведений нет, – отреагировал на вопросительный взгляд отца Ричард Мёрк, глава разведки и, по совместительству, правая рука отца. – Если у сестры герцога Вейлеронского и появилась сердечная привязанность, то только в последние несколько недель перед балом.

Он задумался и уточнил:

– Ну, либо она очень ловко всё скрывала…

– Выяснить!

И эссей Мёрк почтительно склонил голову, принимая распоряжение к сведению.

– Что ж, с этим разберемся. Теперь следующее. Девицу не обижать! Я дал слово его королевскому величеству за себя и от твоего имени, что в нашей семье к ней будут относиться с должным уважением. Ты на ней женишься, это не обсуждается, других вариантов нет. Мы, конечно, за ней присмотрим, чтобы не увлекалась шпионажем в пользу Вейлерона, но… Это твоя жена, сын. Тебе с ней жить всю жизнь. Рожать и растить детей. Так что дело даже не в том, что этот брак под патронажем его величества – просто глупо обижать свою жену, ведь она же теперь твоя! Член нашей семьи.

Его сиятельство задумчиво постучал пальцами по сукну рабочего стола.

– Так что теперь иди в сокровищницу и подбери там для своей невесты подарок в честь помолвки, достойный маркиза Крионского. Не позорь семью!

Виторик склонил в голову, обозначая, что услышал и понял.

– Стефан, ты слышал? – Отец впился взглядом в тощего и сутулого казначея.

– Да, ваше сиятельство, – чопорно отозвался эссей Лаугесен, всё с тем же страданием на лице.

Удивительный он человек, эссей Лаугесен, и я не знаю, как герцог, распоряжаясь собственными средствами не чувствовал себя так, будто грабит почтенного эссея.

Когда брат и казначей вышли из кабинета, отец вышел из-за стола.

– Теперь ты, Нисайем, – его сиятельство присел на диван между мной и матушкой, и я невольно испытала волнение: папенька не баловал меня вниманием.

Да и вообще своих детей не баловал.

– Ты выходишь замуж, Нисайем, – объявил он.

Что дальше? «Пойди в сокровищницу и выбери подарок тэйру Вейлерону»?

– Не расстраивайся, – отклонился от программы его сиятельство. – Это ненадолго.

– Вольтур, может быть ты прекратишь уже строить свои многоходовые интриги? – вмешалась в разговор её сиятельство матушка, и это было удивительно, потому что она крайне редко спорила с мужем, по крайней мере – публично.

– Это решение его величества, – продолжила герцогиня, – Законный брак с прекрасной – да, прекрасной, не надо на меня так смотреть! – партией. И Нисайем должна сейчас думать о том, как стать хорошей женой, а не…

Она запнулась под внимательным взглядом отца, но взяла себя в руки и только вздернула подбородок выше, показывая, что не отступится.

– Ричард, Леон, оставьте нас, – властно повелел герцог, и оба эссея безмолвно поднялись из-за стола и покинули кабинет.

Он дождался, пока за спинами его вассалов закроется дверь, и холодно спросил:

– Дорогая, возможно, вам известно, как снять проклятие?

– Нет, – кротко ответила ее сиятельство матушка, и кротость эта была пропитана ядом. – Я знаю только, как его получить!

– Тэя Эмелисса, мы закрыли эту тему! – звякнул раздражением батюшка.

– О, да! – с горечью ответила ему супруга. – Закрыли! Но она почему-то всплывает снова и снова!

В этом и заключалась моя крохотная деликатная особенность.

Я проклята.

Я ведьма.

Предполагалось, что подробностей этой истории я, как приличная тэйрим, не знаю, и в целом, не подозреваю даже о существовании за проклятьем «истории». О ней при мне и не упоминали – разве что, вот так, вскользь, намеками и обиняками.

Но этого хватило, чтобы догадаться – во всей этой ситуации есть некая неизвестная мне подоплека.

А дальше… Если разумный хочет что-то узнать, то, живя в своем замке с рождения, он уж точно догадается кому можно задать абсолютно невинный вопрос. И с кем в беседе можно бросить ненароком реплику, которая сама по себе ничего не значит, но позволяет убедиться в верности предположений. А если этому разумному еще и некуда спешить – то рано или поздно он соберет разрозненные стеклышки в единый витраж. Может быть, витраж этот и будет отличаться от цельной картины, но исходную задумку мастера рассмотреть позволит.

Дело в том, что мой благородный отец, Вольтур Аласс, герцог Аласский, был большим ценителем прекрасных дам (о подобном приличной тэйрим тоже знать не полагается, но я и не знаю, честно-честно).

Противоположный пол отвечал ему взаимностью, и от нее нередко случались плоды: в замке Лунь, помимо законных герцогских сыновей, растет с дюжину отцовских бастардов. Герцог принимал эдакие подарки легко, признавая отпрысков, разумно полагая, что правильно воспитанный бастард послужит укреплению рода, и в этом был, безусловно, прав.

Но случались иной раз и подарки совсем другого рода.

Однажды его светлость угораздило обратить свой взор на ведьму. И ладно бы, высокий лорд просто одарил колдунью благосклонностью – так нет же.

Уж чем он ее обидел, мне выяснить не удалось, но ведьмы – существа вспыльчивые, эмоциональные и под воздействием этих своих черт, склонные к решительным и необдуманным поступкам.

Склонны-склонны, я знаю, о чем говорю. У нас вообще бездна недостатков, и только силами матушки и ее же неустанными трудами, мне удалось привить хоть какое-то подобие черт, приличествующих достойной тэйрим. И то, удалось ли, привились ли – ох, не знаю. А ее сиятельство матушка и вовсе уверяет, что я неуправляема и совершенно не поддаюсь воспитанию…

У той ведьмы не нашлось никого, кто мог бы приучить ее к благородной сдержанности, и обидевшего ее герцога она неблагородно и несдержанно прокляла.

Его сиятельство на тот момент был вне замковых стен, а походный маг-лекарь никакого проклятия не обнаружил, и батюшка решил, что брошенное ему в лицо «Твои дети будут плакать так же, как я!», было всего лишь запальчивыми словами обиженной женщины.

И лишь когда тэйр вернулся в свои земли, матушка Риксин тут же увидела, что нет, не было, и тут же похвалила высокородного тэйра за недельное промедление. Её дочери, Ните, тогда было уже пять лет, и она утверждает, что от «похвал» доброй женщины тряслись стены их избушки на болотах и ходили ходуном топи.

Это, конечно, неправда – ну не станет ведьма, выжившая и сумевшая выжить с дочерью на руках, а значит, сильная и разумная, орать на своего покровителя и благодетеля. А если и станет, то такой уж точно хватит сил принять меры, чтобы никто не узнал о подобном.

И его сиятельство герцог Аласский не из тех, кто позволит ничтожной рихте оскорбить своё достоинство. Нет-нет-нет, ни за что! Он – тэйр от кончиков ногтей до кончиков волос, и все его вассалы, все его слуги, знают своё место!

…и уж если бы он такое непотребство позволил, ему-то точно хватило бы благоразумия не допустить утечки сведений!

Так что в этом Нита не то чтобы приврала – мне бы не посмела! Скорее, детская память сыграла с ней шутку.

А с батюшкой – его ответственность. Возможно, брось он все дела и помчись к пригретой ведьме сразу, всё бы обошлось. Но он промедлил, проклятие успело прорасти и рассеяться, матушка Риксин не сумела не то что снять его, а даже верно диагностировать, только определив, что удар придется по детям.

Всех батюшкиных отпрысков – и законных, и внебрачных – тут же проверили, но с ними всё оказалось в порядке.

О том, что герцогиня беременна, стало известно позже.

Когда я родилась, матушке Риксин меня показали немедленно.

Тогда-то и выяснилась страшная правда.

Быть магом – благородно и почетно.

Быть ведьмой – низко, постыдно, позорно!

Ведьмы распутны и порочны.

Ведьмы вздорны, злопамятны, эгоистичны, не владеют ни собой, ни собственной силой.

О нет, я не льщу себе мыслью, что уж я-то точно не такая, я просто верю, что это описание – собирательный образ, перечень всех пороков, присущих всем ведьмам, а каждой отдельно взятой достается что-то своё, но…

Два-три столетия назад меня, матушку Риксин, и её дочь Ниту отправили бы на костер.

А нынче я отправляюсь под венец с Вейлероном, и несу в его семью порченую кровь.

К слову, матушка так и не простила отцу того, что её дитя получило проклятие. Даже внебрачные сыновья его сиятельства раздражали ее куда меньше, чем родная дочь. Бастарды кланялись герцогине при встрече, держались почтительно и знали своё место, не претендуя на места её сыновей.

Дочь же…

Выплыви правда обо мне наружу, это запятнало бы ее имя. Родословная герцогов Аласских известна на десятки поколений и не отмечена ни единым сомнительным предком. Конечно, если всплывет мой дар, то всплывет и информация о проклятии, но, но, но…

Для рихтов ведовской дар – плохо, очень плохо. Для тэйров – хуже не придумаешь.

Он наследуется спонтанно и непредсказуемо, но вытравить его из родословной, если корень зла пущен, уже невозможно – ведьма может появиться и через три, через пять поколений после первоисточника.

К тому же матушке нелегко далось моё воспитание. Воспитать благородную тэйрим из ведьмы и при этом не позволь никому узнать, что она ведьма – задачка не для слабонервных. Матушка Рискин перебралась из своих болот в замок Лунь и с самых малых лет лично учила меня, как держать в узде ведьмовскую силу. А единственная ее дочь, Нита, пошла ко мне в услужение, чтобы непосредственно контролировать усвоение этих уроков и прятать мой дар за своим. Сама маменька по возможности не спускала с меня глаз, и все в замке были свято убеждены, что герцогиня души не чает в дочери и не представляет себе разлуки с ней.

Но даже этого не хватало, чтобы обеспечить пристойное поведение одной-единственной тэйрим. Я старалась, честно старалась, но…

Что там говорить – выходка с побегом на озеро, во время которой я познакомилась с его величеством Астеем Пятым, была невиннейшей из моих шалостей.

Наверное, узнав о скорой свадьбе, матушка обрадовалась, что отныне мои проказы – не её забота. И тут, конечно, решение его сиятельства расторгнуть брак и воротить проблемную дщерь к родительскому очагу, не могло вызвать радости…

Не то чтобы от этой мысли мне захотелось расплакаться – я давно признала за её сиятельством право на недовольство неудачным чадом – но всё же…

Мои родители молчаливо мерились взглядами.

Маменька отвела взор первой.

– Думаю, дорогая, тебе стоит помочь нашему сыну подобрать для невесты подарок, достойный её красоты, – сообщил герцог, и она склонила голову в согласии, а затем поднялась и вышла.

Бальное платье шелестело парчой, мерцали вышивки и иллюзии…

– Милая, – после непродолжительного молчания обратился ко мне отец, – я понимаю, ты испугана, но на самом деле тебе нечего бояться. Твой будущий супруг при мне дал слово его величеству, что не обидит свою жену и будет относиться со всем надлежащим почтением, и, если он это слово нарушит, ты в любой момент, слышишь, в любой, сможешь обратиться за защитой к королю. Что же касается остального – тебе нужно будет потерпеть совсем недолго. Только до тех пор, пока ты не найдешь артефакт Лунь.

Я почувствовала, как мои губы округляются:

– Он же пропал еще до моего рождения! Я даже не видела его ни разу!

– Ничего, это не помешает, – спокойно отозвался батюшка. – Эссей Тирениум после многолетних изысканий и кропотливой работы создал артефакт, который, по его убеждению, способен отыскать артефакт Лунь. Он внимательнейшим образом изучил все исследования его создателя, и убежден, что все работает так, как нужно. При приближении к искомому артефакт поиска начнет нагреваться. Одна проблема – максимальный радиус поиска составляет не более двадцати шагов, а использовать его могут только кровные члены рода Аласс.

Я сидела и хлопала ресницами. Бессчетное количество раз.

Артефакт Лунь – один из самых крупных булыжников преткновения между Алассами и Вейлеронами после Лужков. Он был создал моим прадедом, талантливым магом, и на то время, да и, пожалуй, сейчас, являлся одним из самых надежных средств массовой магической защиты от инородцев. Попадая в поле его действия, они будто получали удар по голове – теряли ориентацию и цель, становились медлительными и бестолковыми, и часто бросались друг на друга, а те, кто все же доходил до стен замка, легко истреблялись.

Артефакт был единственным в своем роде. Он был прочно привязан к родовым землям и не работал больше нигде, но мощь его впечатляла. Благодаря ему, герцогство Аласское однажды сумело в одиночку отбить Великую Волну. Отец рассказывал, что несмотря на то, что его дед продал короне свои изыскания, воссоздать артефакт, подобный Лунь, ни у кого не получилось. Почему – неизвестно.

А потом, спустя пару десятилетий, когда герцогом стал сын создателя и мой дед, артефакт Лунь исчез. Более того, он испарился за несколько часов до малой волны. Оставив земли Алассов абсолютно неготовыми к нападению. Они собирались сражаться с ошеломленными, раздробленными и оглушенными инородцами, а получили в противники полноценную армию.

Вполне возможно, в тот день герцогство бы пало.

Если бы не Вейлероны.

Их армия вторглась в Аласс, отбила волну, защитила равнинные земли, а герцог Вейлеронский снискал благодарность его величества и всеобщие рукоплескания.

Куда мог исчезнуть артефакт и каким образом вейлеронская армия оказалась в нужном месте в нужное время – вопрос оставался открытым.

Для всех, кроме герцога Аласского.