Пятьдесят свиданий с врагом

– И как? – вопрос сорвался бездумно, Тони даже не осознал, что произнес его вслух. На самом деле, он не хотел знать ответ.

Джун растерялась, уточнила тихо:

– Что – как?

– Понравилось… с Крисом? Ты же этого столько лет ждала.

– Я не…

Она замолчала, будто все слова забыла, когда он наклонился и поцеловал ее в щеку, обжигаясь. Задержался на несколько секунд, впитывая нежность, и выпрямился, облизывая нижнюю губу, на которой остался вкус лета. Вкус, который мгновенно вытеснил из памяти все остальные.

– С днем рождения, Бэмби.

Он снял с себя ее руки, развернулся и ушел, бросив Джун посреди комнаты в полном замешательстве. Закрыл за собой дверь и уперся в нее ладонью, шумно вздохнув.

– К черту все. К черту ее, – повторил он старое заклинание и уехал в город на ночь глядя, запрыгнув в свою спортивную машину вместе с девушкой, которую привез на праздник и о которой забыл, стоило увидеть Джун.

Джун

Она долго не решалась пошевелиться, чтобы не рассеять магию. В голове больше не работал звонарь, там шумел морской прибой. Неожиданная забота Тони бальзамом легла на душу, исцеляя от ран, и стало так хорошо, что хотелось заплакать. Позвать. Остановить его.

Глупая… Какая же ты глупая, Джун. Он бы не остановился. Ему плевать на тебя. Он просто старался быть вежливым в твой день рождения. Ради Фрэнка.

Джун отмерла и на подгибающихся ногах подошла к столу. Сняла крышку с красной подарочной коробки и ахнула, зажав рот ладонью. Внутри лежала новая видеокамера, крутая, компактная, жутко дорогая.

Впервые младший Андерсон открыто одобрил интересы Джун. Он сделал это просто, без «вируса демагогии». Не оставил открытку, не подписал подарок, ценник не налепил, не потребовал благодарности… Повел себя так, словно подобный жест с его стороны – сущий пустяк, а не целое событие для малышки Бэмби, не редкий миг чистого, щемящего восторга… совсем как утром, когда она получила ожерелье Иден.

От пяток вверх по телу поднялась горячая волна, прихлынув к горлу, заливая лицо жаром. Губы задрожали – и Джун все-таки заплакала. Тихо, едва дыша, чтобы не разрушить этот волшебный момент, который подарил ей Тони.

Глава 5

Джун. За день до Летнего бала

– Он приехал? Он уже здесь?!

– Нет, и перестань меня спрашивать каждый час, – умоляюще попросил Генри, с которым давно общались панибратски наедине. Она его заставила. Не могла терпеть этого чопорного «да, мисс Джун, нет, мисс Джун». Как будто они были чужими людьми и Генри не жил на территории поместья со своей семьей.

День выдался поистине великолепный, безмерно, несказанно прекрасный, ведь Джун получила подтверждение, что принята в Королевский ветеринарный колледж Эдинбургского университета. Школа осталась позади, начиналась новая жизнь. Джун гордилась собой, Фрэнк гордился ею… А Тони все не мог добраться до Иден-Парка, потому что дела в городе задержали.

Господи, как же медленно тянется время!!!

– Генри, позови меня, как только он приедет, – снова приклеилась она к дворецкому, и тот пообещал, лишь бы оставила в покое.

Отвлечь от назойливых мыслей о младшем Андерсоне смогли только Уитни и Мел: они пришли с ночевкой, чтобы вместе подготовиться к Летнему балу, который в честь Джун устраивал Фрэнк.

Мелани тоже решила учиться в Эдинбурге, она поступила на историю искусств в тот же университет… А завтра она пойдет на свидание с Тони. Интересно, во время бала или после?

Уйди из моей головы, Тони, уйди!

Но он был настырным, и ему, как всегда, было плевать на желания Джун. Она не хотела о нем думать, но вот уже два месяца ждала каждого его визита с замиранием сердца, сидя в гостиной у окна. Внутри пробуждалась другая, наивная Джун Эвери, которая растекалась сладким сиропом в присутствии Тони. Во рту пересыхало и мысли путались, когда он задумчиво, долго смотрел на нее. И каждый раз он словно хотел о чем-то спросить – и не спрашивал. С грустью улыбался и не произносил ни слова. Она тоже молчала, и ей было страшно. Очень-очень страшно.

Тони теперь приезжал домой каждые выходные, а не как раньше. Более того, он приезжал один. «Мисс Май» в Иден-Парк не наведывалась со дня рождения Джун, а «Мисс Июнь» не появилась вообще.

Почему?

Причина, конечно же, в Мелани. Тони влюблен и ждет свидания.

Да, он по уши влюблен в другую. Точка.

…Миновал ужин, стемнело.

Вместе с девчонками Джун проводила время в своей комнате, слушая сплетницу Уитни, когда наконец раздался стук в дверь: Генри пришел сообщить, что Тони объявился и сразу отправился спать.

– Мне тоже пора ложиться, – вдруг поднялась Мелани. – Стоит хорошенько выспаться, завтра важный день.

– Спокойной ночи, – удивилась Джун.

Уитни тоже зевнула. Кажется, ночные посиделки отменялись.

Подруги разбрелись по комнатам, а Джун долго не могла уснуть. Ее будоражило будущее, щекотало перышком изнутри, не давало ровно дышать. Пижама казалась неудобной, луна в окне – слишком яркой. Совершенно невозможно расслабиться.

Завязав непослушные волосы в хвост и сунув ноги в тапки, она решила спуститься на кухню. Хотелось сжевать на ночь что-нибудь вредное, вроде большой порции лазаньи.

Джун отправилась длинным маршрутом, чтобы прокрасться мимо комнаты Тони, где он сейчас спал. Добравшись до конца очередного коридора, она завернула за угол и с надеждой обвела взглядом стену, мечтая пройти сквозь нее, чтобы оказаться рядом с парнем, по которому соскучилась. Просто поздороваться с ним… Целую неделю не виделись.

Она мысленно себя отругала за дурацкие мысли и сделала несколько шагов вперед, когда хлопнула дверь за спиной. Дверь в комнату Тони.

Джун оглянулась – и на мгновение потеряла дар речи. Мел, растрепанная, раскрасневшаяся, замерла в ужасе и пролепетала:

– Я… мне нужно было с ним поговорить.

– Конечно, не объясняй, все в порядке, – возразила Джун и улыбнулась: – Спокойной ночи.

А у самой внутренности будто на переработку отправили, до того больно стало. Горячо. Невыносимо. Джун завернула за угол и прислонилась спиной к стене, силясь вспомнить, куда и зачем шла. Перед глазами – широкая лестница на первый этаж, пальмы в вазонах вдоль балюстрады, а в мыслях – коллапс.

Джун не двигалась, пока не затекли ноги, а потом вернулась к себе. Села на кровати… и просидела до рассвета, ощущая, как с сердца невидимая рука медленно снимает слой за слоем, добираясь до сути, оголяя. Наступи – и от беззащитной сердцевины ничего не останется.

Джун боялась нового дня. Не потому, что, кажется, Тони этой ночью победил в пари, а потому что…

Здесь она оборвала мысль, запретив себе даже думать об этом.

Тони

– Что сказал доктор Айзенберг? – спросил он у отца, удерживая плечом телефон, чтобы не выпускать руль из рук.

– Сказал, что все будет хорошо, – бодро ответил Фрэнк. – Все будет хорошо, но уже без меня.

Тони сглотнул ком в горле и, свернув к обочине, остановился.

– А подробнее? Стало хуже? Лучше? Какие прогнозы?

– Полгода максимум.

Проклятье. Твою мать. Как это вообще могло случиться с Фрэнком?

– Сынок, не надо драмы, я уже говорил. И ради бога, не рассказывай Джун… Во сколько ты сегодня будешь дома?

– Вечером, поздно.

– Хорошо. У Джун завтра бал, не забудь. Найди для нее пару добрых слов, она очень старалась. Я ее заверил, что вечер станет для всех нас незабываемым.

– Конечно, не переживай. Увидимся утром, пап… Держись.

Тони запрокинул голову, ощущая затылком прохладу кожаной обивки сиденья, и минут десять смотрел перед собой сквозь лобовое стекло. Вдоль старинной улицы двигался поток людей, из магазина сладостей раздавалась громкая музыка, трое «живых статуй» привлекали зевак.

А Тони ощущал болезненное одиночество.

Остаток дня прошел, как в полусне. Дела, дела… встречи. Какое это все имело значение? Кому это теперь нужно?..

В Иден-Парк он приехал поздно вечером, измотанный жесткой борьбой с депрессией, и сразу отправился спать. Сбросил блейзер, но на большее не хватило. Так и упал на кровать: в джинсах и футболке – и долго смотрел в потолок. Голова раскалывалась.

Тихий стук в дверь отозвался болью в висках, и он поморщился. Сполз с кровати и пошел открывать.

– Мелани? – прохрипел удивленно.

– Можно войти? – Она нервничала, терзая плотные манжеты длинных рукавов пижамной рубашки, и Тони сделал шаг в сторону, пропуская гостью.

Она неуверенно остановилась посреди комнаты, приглаживая ровные рыжие волосы, и натужно улыбнулась.

– Я сделала кое-что плохое, – наконец произнесла она, и Тони вскинул брови.

– Незаконное?

– Аморальное.

– Тогда это поправимо.

– Ты мне поможешь?

Она была настолько искренней, что Тони даже о головной боли забыл и кивнул:

– Конечно, если смогу.

Мел поджала губы и, приподняв край рубашки, вытащила из-за пояса пижамных штанов конверт, аккуратно склеенный скотчем.

– Я украла это письмо у Джун в мае, в день ее рождения. Если бы я знала, что там, то лучше бы не брала… Я не представляю, что мне делать. Но проблема даже не в этом!.. – Мелани замолчала, прикрывая глаза пальцами и смахивая слезы. – Джун порвала это письмо и выбросила. Она думает, что его больше нет. Она не прочла его даже…

– Так, погоди, – успокаивающе сказал Тони, – присядь, не паникуй.

– Ты не понимаешь, Джун меня никогда не простит!

– Да за что тебя прощать? Это всего лишь письмо.

– Нет, все плохо! Я рассказала маме неделю назад, попросила совета, но она пришла в ужас и заявила, чтобы ни я, ни Крис, ни Олсен не смели больше общаться с Джун после завтрашнего бала. Я не знаю, как исправить свою ошибку.

– Что там такого в этом письме? – недоверчиво спросил он, опускаясь на кровать рядом с Мелани. Она протянула ему конверт и тихо сказала:

– Ей мама из тюрьмы написала.

– Кому? – не понял Тони.

– Джун… У нее мама в тюрьме. За убийство.

Он напряг спину, будто опасность почувствовал; пальцы закололо холодом.

Нет, не надо, не продолжай, Мел. Он передумал и больше не хотел знать.

– Джун шла домой из школы, когда ее мать застрелила отца. Джун даже выстрел слышала. Когда она вошла в дом, отец был еще живой. Он у нее на глазах умер… Но мама… в письме она рассказывает подробности, которые даже в суде когда-то не раскрыла. Она говорит, что обезумела тогда, потому что узнала о другой семье Ллойда Эвери. У Джун есть сводный брат! Она не одна, понимаешь? Я должна ей рассказать, но не представляю как!

Мелани зарыдала, а Тони смотрел на конверт и тоже не знал – как ему реагировать на чужие слезы и на то, что пережила в прошлом Бэмби.

– Успокойся, Мел. Это пустяки. Я завтра же поговорю с Джун… после бала, а письмо отдам Фрэнку, он разберется.

– Но он ведь спросит, откуда у тебя конверт.

– Скажу, что случайно нашел. Когда ты его взяла?

– После обеда в день рождения Джун, она мусорку в коридор выставила.

– Хорошо. Успокойся, – он обнял ее за плечи одной рукой, притягивая к себе, и поцеловал в макушку, вдыхая приторно-терпкий аромат лаванды. – Я все улажу, она не узнает, что ты вытащила ее тайны из мусора.

– Спасибо, Тони. Спасибо, – пробормотала Мел с таким облегчением, что он снова нахмурился.

– Слушай, а почему тебе так важно все, что происходит с Джун? И эта истерика сейчас… С чего вдруг?

Знакомая с детства девушка застыла, даже всхлипывать перестала.

– Мелани?..

Она молчала, загнанная в угол таким простым, казалось бы, вопросом, и Тони хлестнуло по щекам такой же простой правдой. Он от неожиданности усмехнулся:

– Ты ее любишь?

В голубых глазах прочесть ответ было легко, она не умела врать, тем более в лицо.

Охренеть. Вот это новости. Сначала Фрэнк огорошил, теперь младшая Паркер.

– Зачем ты в таком случае пригласила меня на свидание?

Мел опустила взгляд:

– Расстроилась тогда. Ее Крис поцеловал во время игры в фанты, и мне захотелось сделать что-нибудь из ряда вон выходящее, чтобы не разрыдаться… Извини. Я не должна была.

Тони кивнул. Это не укладывалось в голове, но он разделял чувства Мел: в тот майский вечер ему тоже хотелось выть.

– Прошу тебя, не говори ей, – прошептала Мелани так испуганно, что он прочувствовал ее страх. – Я не перенесу, если Джун узнает, что я ее по глупости подставила. Она любила Криса столько лет, но стоило ему обратить на нее внимание, как влезла я и все испортила! Мы ведь думали, что она ваша родственница, а оказывается, она вообще к семье Андерсонов отношения не имеет. Моя мама, конечно, серьезно относится к социальным стандартам, но я не думала, что настолько. Она словно взбесилась! Сказала, что не пустит Джун в наш дом и поставит крест на ее будущем, если мы посмеем ослушаться.

– Не накручивай себя. С чего твоей матери тратить время на разборки с Джун? Все будет хорошо, я уверен, – заверил Тони, и в голове прозвучали слова Фрэнка: «Все будет хорошо, но уже без меня».

– Спасибо, – снова выдохнула Мелани и поднялась.

У двери он еще раз крепко обнял ее, испытывая в этот момент болезненное сострадание ко всему миру, а стоило младшей Паркер уйти, то сразу вернулся к кровати, на которой лежал склеенный конверт.

К рассвету Тони прочел письмо раз десять.

К рассвету его тошнило от себя.

Господи, Джун, как ты это вынесла?.. Как ты меня вынесла? Все эти годы, подколки, пренебрежение?

Он не представлял, как теперь смотреть ей в глаза, читая там боль, которую она старательно прятала много лет от окружающих.

Почему Фрэнк не рассказал ничего? Наверное, пообещал молчать, а он всегда держал слово.

Почему она сама не рассказала? Тони относился бы к ней добрее…

Его замутило от собственного снобизма. А разве без всех этих трагических подробностей нельзя было принять Джун доброжелательно просто потому, что она человек?.. Впрочем, он ведь пытался, и не раз, но так и не нашел к ней подход. Видимо, это и называется: не сошлись характерами.

Да, в последние недели он не мог дождаться выходных, чтобы увидеть Джун. Да, она не устраивала ему пакостей и поубавила яда, и это давало надежду на…

…на что?

Он сам не понимал. Отказывался понимать.

Как бы там ни было, Тони не мог проигнорировать проклятое письмо. У Джун ведь есть сводный брат, она должна об этом узнать, даже если предпочла бы не слышать об истинной причине того, почему ее отец отмечал праздники вне дома.

Придется отдать письмо Фрэнку сразу после бала, откладывать не имело смысла. Тони был абсолютно уверен, что поступает правильно.

Бэмби его, конечно же, возненавидит за такое наглое вторжение в ее личное пространство. Но она его и так на дух не переносила, поэтому терять было нечего.

Джун. Летний бал

– Класс! Все-таки отличная идея, – в очередной раз одобрила Уитни, наблюдая, как Джун заправляет белую блузку в короткую школьную юбку. Серо-красный галстук, серый пиджак с эмблемой. «Прощай, школа!» – эту тему тетя Летиция предложила. Она тоже в школьной форме заявится, как и другие гости. – Не дождусь увидеть Фрэнка в прикиде озорного мальчишки.

Джун вяло улыбнулась, садясь за столик, чтобы сделать макияж.

Уитни собрала ее волосы в высокий хвост, но передние курчавые пряди не держались в прическе и обрамляли щеки завитушками. Сама Уитни сделала себе две косы и выглядела до того хорошенькой, что все время хотелось дернуть ее за косичку. Даже не верилось, что подруге шестнадцать. Она оставалась такой же проказливой, как и в день знакомства, когда рассказывала шутливые истории о предках Андерсонов.

Джун подкрасила ресницы, нанесла немного румян на бледные щеки и вздохнула, глядя на свое отражение.

Что-то было не так.

Вернее, все было не так.

Чувство тянущей тоски не ушло из сердца, и весь день Джун провела в непонятной прострации. Да еще Мелани не показывалась на глаза, сославшись на срочные дела в городе. Сказала, что явится к началу бала.

Складывалось впечатление, что Мел избегала ее.

Сама же Джун избегала Тони, не желая видеть его с той же страстью, с какой вчера ждала его приезда. Вдруг он в первую же минуту скажет: «Ты проиграла, Бэмби. Надеюсь, ты помнишь, что обещала оставить нас в покое в случае проигрыша. Или ты лгунья, которая не держит слово? Хотя… ничего удивительного, ты ведь трусливая притворщица».

От этого невыносимого ожидания каждый удар сердца растягивался на долгие мгновения, словно время замедлилось.

Джун поправила широкую резинку серого трикотажного чулка над коленом и поднялась. Пора было спуститься в большой зал и проверить, все ли готово: до начала бала оставалось не больше часа.

Майлзы давно прибыли, как и сорок восемь других гостей – «сливки» местного общества. А Паркеры задерживались. Ни Криса, ни Олсен, ни их родителей. Мелани тоже пока не вернулась, и Джун насторожилась: уж не случилось ли у них какой беды?

Она спустилась вниз, и на нервах показалось, что некоторые из гостей неодобрительно косились в ее сторону. Пришлось спрятаться в ванной и проверить, не размазалась ли тушь.

В такие минуты до жути не хватало Чейза, который умел пошутить и разрядить обстановку, но друг уже улетел в Штаты.

Джун начала кусать губы, не удержавшись, но потом взяла себя в руки и выдохнула, уперевшись ладонями в холодную грань умывальника. Все хорошо. Все хорошо… Пока Тони и Мел вслух не сказали, что у них состоялось первое свидание, то и переживать не о чем.

Джун вышла из ванной и обрадовалась, заметив миссис Паркер. Та разговаривала с мистером Уиллоби, главой ветеринарной практики таким суровым тоном, что и тропики вечной мерзлотой покрылись бы.

– Уверяю тебя, Бернард, эта девчонка втянула мою Мелани во что-то страшное. Я подозреваю наркотики. Мел стала очень скрытной, а часто сидит и смотрит в одну точку, как потерянная.

В Джун вспыхнула ярость: Мел связалась с дурной компанией?!

– Но почему? С чего ты взяла, что Джун имеет к этому какое-либо отношение?

А? Что? Так… погодите. Что происходит?

– Мелани проводила с ней очень много времени. Если бы я раньше знала о происхождении этой выскочки, то не допустила бы подобного… Фрэнк во всем виноват. Он с самого начала напустил тумана на прошлое Джун, а когда я спросила прямо, то придумал, что она тайная дочь Тристана Эвери и Глории Макгрегор. Помнишь? которые погибли во время крушения самолета. Девочка якобы воспитывалась в Штатах у своего дяди. Но Фрэнк соврал! Он. Мне. Соврал!!!

У Джун перехватило дыхание, ее замутило.

– Погоди, Нэнси. Кто же она в таком случае?

– Эта девочка – пустое место. Дурная кровь. Ее мать – нищенка, убийца, а отец… Ллойд Эвери! Тот самый Ллойд Эвери! Мы же вместе учились в Нью-Йорке: я, Фрэнк и этот… дебошир, безумец! Его потом из приличного общества выставили и правильно сделали. А теперь Джун расхаживает здесь, как хозяйка… Она его дочь, а никакая не племянница, понимаешь?! В ее крови нет ни капли от Макгрегоров! Иден в гробу переворачивается…

– Ну зачем ты так. Джун не выбирала родителей.

– Да, и мне ее искренне жаль, Бернард. Но ты ведь понимаешь, как важна генетика. Гены определяют характер.

– Не совсем так…

– Нет, нет. Я никогда не прощу Фрэнку этой лжи. Только не ему. Он ведь знал, как… – она нервно сглотнула, – знал, как мне это будет неприятно.

– Не преувеличивай, Нэнси, – заступился мистер Уиллоби, но Джун уже бежала прочь, едва разбирая дорогу. Внутри было пусто. Хотелось забиться в угол и зачахнуть.

Откуда они узнали?! Фрэнк не мог рассказать. Он никогда бы не предал.

– Джун!

Она часто заморгала, стряхивая туман. Ей навстречу шел, улыбаясь, Крис, такой же приветливый и привлекательный, как всегда.

Интересно, а он знает правду? Ему уже рассказали?

Вряд ли, иначе не подошел бы сейчас.

– Привет, – неуверенно поздоровалась Джун.

– Хорошо выглядишь, – одобрил Принц Паркер, и она обвела взглядом его школьный костюм.

– Ты тоже.

– Позволь напомнить, что ты обещала сбежать со мной после бала, Золушка.

В его темно-карих глазах светилась неподдельная надежда, и Джун растерялась. Какой смысл встречаться с ним после того, как услышала мнение его матери о себе? Прав был Тони когда-то: ее и на порог Паркеров не пустят. Не стоило унижаться еще больше. Лучше отказать Крису… Но внутри на пепелище гордости вспыхнула та ядовитая искра, которая заставляла наслаждаться собственным падением. Этот удушливый импульс призывал творить гадости, усугубляя ситуацию. Джун будто бы проверяла мир на прочность. И каждый раз надеялась на чудо. И каждый раз чуда не случалось.

– Я помню. И знаешь что? Давай сбежим прямо во время бала! – предложила она. – Встретимся в Изумрудном саду, там очень красиво сейчас.

– Отлично, – согласился Крис. – Буду ждать твоего сигнала.

Мелани вошла в зал, когда Фрэнк закончил с официальным приветствием и гости аплодировали. Джун сразу ее заметила и помахала рукой. Беспокойство не оставляло ни на минуту: неужели Мел действительно связалась с плохой компанией? В это не верилось.

Не обратив внимания на Джун, подруга отвернулась к Тони, который появился следом за ней. Он выглядел… как Тони. Стильный, в форме школьника, которая всегда невероятно ему шла. Волосы шоколадного оттенка небрежно зачесаны, лицо хмурое. Он приобнял Мел за талию и склонился к ней, нашептывая нежности, от чего подруга засияла, обняла его в ответ и крепко поцеловала в щеку.

Джун заставила себя отвернуться, и в тот же момент Фрэнк дал знак музыкантам начинать, а потом пригласил ее на первый танец.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – забеспокоился опекун, и пришлось соврать:

– Прекрасно. Спасибо тебе за этот чудесный вечер.

Фрэнк радовался, словно это был его школьный выпускной. Никто не умел так радоваться жизни… Разве что еще тетя Летти, которая сейчас танцевала с Тони.

– О, братишка, давай махнемся! – предложила та, и в мгновение ока Джун оказалась лицом к лицу с младшим Андерсоном. Она так растерялась, что застыла в нерешительности.

– Бэмби, ты хорошо себя чувствуешь? – повторил Тони вопрос Фрэнка, и пришлось снова врать.

– Да, великолепно.

Сердце билось на разрыв аорты, как у землеройки.

Бедные землеройки…

Джун положила ладонь на плечо Тони, а вторую он сжал в своей сильной руке. Аромат Рождества, тепло, тахикардия… Боже мой, это слишком. Все слишком!

Тони обнял ее за талию, притягивая к себе, и повел в танце. Удивительно, что он не почувствовал, как сильно она дрожит. Джун тяжело сглотнула и вперилась взглядом в небрежно повязанный галстук, каждым нервом ощущая прикосновение чужих рук.

Чужих? Нет, это были настолько правильные руки, что хотелось уткнуться носом в грудь Тони и попросить, чтобы обнял покрепче.

– Джун, – услышала она хриплый шепот у своего уха.

– Да?

– Нам нужно поговорить.

Вот он, момент, которого она боялась всю ночь и весь день.

– Хорошо, – подавляя панику, согласилась она. – Может, после бала, в библиотеке?

Он кивнул. Она медленно выдохнула. Как дожить до окончания вечера? Без понятия. Сил не осталось даже на то, чтобы отклеиться от Тони. Он сам отстранился, когда сменилась композиция, а Джун так и не посмотрела ему в глаза. И сердце грохотало, как в последнюю минуту жизни.

Следующие полчаса прошли, словно в тумане. Еле дождавшись, пока гости забудут о ее существовании и погрузятся в разговоры и шампанское, она нашла глазами Криса и указала на выход. Она не знала, зачем делает это. Ее подстегивал парализующий страх – перед миссис Паркер, перед Тони, перед собой.

Джун первой спустилась в Изумрудный сад, в котором цвели розы двадцати трех сортов. Они сплетались в арки, тянулись вдоль зеленых стен. Вода в небольшом пруду журчала, стекая водопадом по высокой каменной кладке.

Центром сада была магнолия Иден. И почему-то Джун показалось, что дух хозяйки этого дома не одобряет ее намерений.

Тони

Ее аромат, ее голос. Каждое движение тонких рук, когда она танцевала с другими. Он неотрывно наблюдал за Джун, но стоило ей оглянуться в его сторону, и он отводил взгляд. Чтобы не заметила.

Стройные ноги в плотных чулках, губы без помады, которые она постоянно облизывала. Значит, нервничала. Почему?

Это был самый невыносимо долгий прием в истории. Каждая минута как час. Зато Фрэнк и Летти отрывались по полной, увлекая за собой толпу.

Быстрее бы вечер закончился. Быстрее бы остаться наедине с Джун.

…Тони сразу заметил, когда она вышла из зала. Увидел, как за ней последовал Крис.

– Да никогда в жизни! – Он даже хохотнул от того, что никто не обратил внимания на пару дезертиров, которые – боже ты мой, что тут вообще происходит?! – явно решили заняться делами поинтереснее танцев.