Танец строптивых

Я жадно прислушалась. Запретные воды кишат нечистью! Кому и как удается попасть на Запретную землю?

Нириан втянул голову в плечи и, сцепив руки в замок, посмотрел на них. Прочистив горло, признался:

– Мы тоже плавали туда под руководством Колченогого Тода.

– Звучит, как пиратское прозвище, – поморщила носик Элания и пригубила вино.

– Ты связался с пиратами? – напрягся Райан, вглядываясь в лицо Нириана, и тот кивнул.

– Вас же могут обвинить в пиратстве! – полушепот сорвался с моих губ.

– Могут, – подтвердил Нириан и, покачав кружку из стороны в сторону, добавил: – если узнают.

Райан отпил грога и сказал:

– Это неоправданный риск.

– Я должен был оставить мага без магии?! Трикс – мой подчиненный! Он доверился мне, – Нириан уперся указательным пальцем в стол, – и на моем борту лишился силы!

– Вы видели осколок? – еле разборчиво спросила Элания, удерживая кружку с вином двумя руками.

Нириан кивнул. В его глазах мелькнуло восхищение.

– Если бы не Колченогий Тод, мы бы погибли еще на подходе. – Сделав несколько глотков, склонился к столу еще ниже и с придыханием заговорил: – Там столько удивительного! А сколько кошмарного!.. Не знаю, что удерживает всех этих существ там, но они не покидают запретное пространство. Но как только корабль входит на их территорию… – Судорожно вздохнул, вытирая пальцами вокруг губ. – Но их можно обмануть. Не всех, только некоторых. Какие-то маги что-то делали с кораблями, и существа не трогали нас. Будто принимали нас за своих. А вот на материке было хуже. Приходилось спасаться. Мы вернулись только неделю назад. Вернулись не все. – Поморщился и, нахмурившись, часто заморгал, а через секунду заулыбался. – Сколько там богатств!

– Каких? – заинтересовалась я. – Ради каких богатств стоит рискнуть жизнью?

– Леди Ориса, – протянул он. Я проглотила лишнее «леди» молча. – В древних храмах и пирамидах полно сундуков. Стоят на самом виду, никому ненужные! Бери – не хочу! Дерево прогнило, от кинжала рассыпается! А под трухой монеты и драгоценности!

– Давно пираты совершают рейсы в Запретные земли? – полюбопытствовал Райан.

У пиратов только одна страна для стоянок. Исключенная из всех союзов, она все еще конкурирует со странами гигантами, не позволяя раздавить себя. Мелкие страны, вынужденные продолжать торговые отношения с Алтирой, находятся в упадке.

Я взглянула на Райана и озвучила его догадку:

– Алтира живет за счет Запретных земель.

Тишина зазвенела. Ни скрежета стульев, ни звона кружек, ни шарканья подошв.

Я испугалась, что произнесла догадку слишком громко. Покрутила головой и с облегчением выдохнула. Дело не в нашей беседе, на нас вообще никто в кабаке не смотрел. Всех привлекла открытая настежь входная дверь и тот, кто стоял на пороге.

Под тяжелым шагом скрипнула половица. Молодой мужчина вошел внутрь и стал неспешно осматриваться. Волосы медового цвета, собранные в высокий хвост, выглядели неряшливо, пряди челки спадали на впалые щеки, покрытые щетиной. Волевой подбородок гордо приподнят, на носу небольшая горбинка, но совсем не портит профиль, наоборот, вносит какую-то изюминку. Неизвестный немного сутулился, а руки держал на рукоятях кинжала и сабли. Двое грузных сопровождающих проследовали за ним, но такого внимания, как он, не удостоились.

– Феодор, – развел он руками в стороны и с насмешкой спросил: – мне тут не рады?

За ближайшим ко входу столом мужчины опустили головы к тарелкам, в другом углу застучала посуда, от лестницы, ведущей на второй этаж, донеслись обрывки слов – гомон постепенно достигал прежнего уровня. Стоя за стойкой, широкоплечий Феодор резкими движениями натирал металлическое блюдо полотенцем и исподлобья следил, как по-хозяйски приближается к нему явно нежеланный гость.

Рин проводил его настороженным взором, приник к столу и прошептал, обращаясь к Нириану:

– Что он здесь забыл?!

Матросы будто за мгновения протрезвели и подобрались.

– Маленькая кошка, – улыбнулся Трикс, а затем обвел ребят взглядом. – Все вы, будьте готовы быстро уйти.

Рин продолжал недоумевать:

– Для Бау закрыты все порты Нестаргона.

– Что Джеймсу надо в Хардоне? – задался вопросом Валеан, скручивая карту.

Джеймс Бау… Я едва заметно кивнула в его сторону и спросила:

– Кто это?

Нириан допил грог и, снова склонившись к столу, ответил:

– О нем ходят нехорошие слухи. Джеймс был капером Аскартия. Не знаю, что там не поделили и с кем, но недавно он атаковал флотилию страны покровителя. Говорят, что… много крови пролил, захватил уцелевший галеон и пару линейных кораблей. Никто из высших чинов не выжил. А если верить всем слухам подряд… Бау отправил шлюпки к берегу Аскартия, – поморщился, – а в них части тел. По ним опознание и проводили.

– Какой корабль лучше – линейный или галеон? – сморщив носик, поинтересовалась Элания.

Хорошо, что она перевела тему. Вникать в кровавые пиратские разборки не было никакого желания.

Трикс с улыбкой произнес:

– Смотря, с какой целью выходишь в море.

Я слушала вполуха, поглядывая на Джеймса. Пираты свободны в желаниях и ничем не ограничены – это подкупает. Вот только движет ими желание поживиться на чужом горе и смерти. Неужели они спят спокойно? Вот и Нириан туда же… о пиратстве думает.

– …дело прибыльное, хоть и опасное.

Прибыль. Над ними властвуют деньги.

Дверь снова распахнулась, и опять все замолкли, кроме Бау. Он тихо смеялся, хлопая друга по руке. Двое мужчин в светлых мундирах переступили порог. Трикс столкнул меня с колен на лавку и осушил кружку с пивом. Служивые медленно подошли к одному из столов и заговорили с моряками, бросая косые взгляды на Бау.

– Вам пора, – бросил Нириан.

Мы быстро поднялись и поспешили к двери.

Служивые вальяжно приблизились к стойке. Один из них улыбнулся пирату и положил руку на плечо Бау. Я замерла, не сразу разобравшись в происходящем. Бау развернулся, блеснула сталь, послышались хрипы. С торчащего из шеи лезвия на пол капала кровь, обагрила воротник светлого мундира. Она же брызнула на лицо убийце. Он улыбался. Джеймс Бау упивался чужой смертью.

Райан рывком отвернул Эланию и прижал ее голову к своему плечу. Мони и Киви побледнели, застыв на месте.

Нужно уходить. Чего мы ждем? Райан следил за пиратами, а я не могла пошевелиться. Спутники Джеймса разбирались со вторым служивым. Пока один пират уклонялся от ударов противника, второй – всадил нож ему под лопатку. Моряки встали, но не заступались, исподлобья наблюдая за происходящим. Бау отхлебнул из кружки, оставляя на ней кровавые следы, и бросил на стойку кошель. Шнурок развязался. В полной тишине золотая монета покатилась по дереву и завалилась на бок. Джеймс вытащил из-за пазухи конверт и запихнул его за пояс убитому.

Правильно. Добропорядочные моряки не притронутся к трупам, будут опасаться попасть под суд. Зверский, но надежный способ передать послание тому, с кем не можешь встретиться лично, к кому не подпускают кого попало. Кто перешел тебе дорогу, Джеймс?

Он направлялся к выходу, но, поравнявшись со мной, остановился. Заинтересованно посмотрел на меня. Разглядывая лицо, потянулся к нему рукой. Окровавленные пальцы почти коснулись подбородка, обдали теплом. Трикс дернулся за моим плечом, но я опередила его. Секунда – и перочинный нож согрел правую руку. Клинок уперся в шею Бау. Второй рукой я держала его за запястье. Если попытается вырвать руку, я прирежу его. Он умрет так же, как убил ни в чем не повинного мужчину.

Страшно. Очень страшно. Ладони вспотели, и нож, казалось, вот-вот выскользнет. Напряженные руки била мелкая дрожь, а ноги потяжелели, приросли к полу. Мне не нужны проблемы. Я хочу жить. И жить где-нибудь подальше от таких людей вроде Бау.

Выставив на обзор ладонь второй руки, Джеймс плавно отступил. Я разжала свою руку, освобождая его и позволяя отдалиться еще на пару шагов. Так просто? Неужели испугался хрупкую девушку? Посмотрев мне за спину, он сдержанно улыбнулся и кивнул. Я оглянулась, и на сердце потеплело. Киви сжимала кулаки, грозно взирая на пирата. Райан окутал нас защитной магией, Элания призвала огонь, а Мони полоснул руку ножом и откинул его на ближайший стол. Лишенные искры не увидят магию, но по нашим действиям и пассам они прекрасно поняли, кто перед ними. И только я забыла, кем являюсь.

Кивнув на прощание Нириану, мы покинули кабак. На улицу опускалась темнота, ветерок студил нагретую землю. Я накинула капюшон. Мы спешили, оставляя город позади, и лишь за его стенами смогли выдавить из себя улыбки. Чужие проблемы не касались нас, и мы стремились забыть обо всем плохом. Вспоминали хорошее, шутили и смеялись. Киви вдруг расплакалась— запоздалый шок догнал ее у городских ворот. Мони крепко держал возлюбленную за руку и невзначай подсказывал нам, какими темами ее можно отвлечь.

Глава 5. Как достать соседку

Двадцать первое августа. Еще пять дней, и в академию начнут возвращаться учащиеся, а еще через день – поступление.

Пахло выпечкой. Линди сегодня осталась в академии и с самого рассвета приводила себя в порядок, потом пила чай и шуршала пакетиками с булочками. Несколько минут назад она куда-то тихо ушла. Жаркое солнце разогрело комнату, и я скинула с себя одеяло. Белую шелковую ночнушку до середины бедра тоже хотелось снять, но это было бы уже слишком.

Вставать я не планировала. Десять минут полежать, и дремота снова одолеет.

Снился сад. Фруктовые деревья наполняли округу весенними ароматами. Нежное солнце подмигивало сквозь листву, трава ласкала босые ступни. Дерево с пышной кроной манило, плавно покачивало ветками, усыпанными белыми цветками. Прямо на моих глазах один цветок превратился в плод. Я поднесла руку, и персик упал на ладонь. Спелый, наверняка сочный и сладкий. Носом втянула запах и приоткрыла рот, собираясь попробовать лакомство.

Бух! Бух! Вжик!

Я подскочила на кровати. Сердце колотилось от испуга. Что это было? Показалось?

Бух! Бух!

Нет. Звук из коридора. Приподнялась, выглянула в окно. Убедилась, что солнце только встало. Каким придуркам понадобилось что-то ремонтировать на рассвете? Где их элементарное уважение к соседям? Покачала головой, глядя на дверь, но снова легла. Несмотря на жару, спряталась под одеялом.

Вжик!

Я прорычала. Накрыла голову подушкой и крепко прижала к уху.

Прошло время. Персик снова оказался в моей руке. Я поднесла его к губам, приоткрыла рот.

Бух! Бух! Бух!

Вздрогнула, растеряв картинку.

Ну знаете! Потерла глаза, хорошенько зевнула. Вежливо попрошу отложить молоток на пару часов и не прикасаться к нему, а потом продолжу спать. Поднялась и, кутаясь в одеяло, сонно побрела к двери. Ноги запутались – я с грохотом повалилась на пол.

– Черт!

Под очередное громкое буханье отпихнула ногами одеяло и поспешила к назойливым соседям. Набирая побольше воздуха в грудь, распахнула дверь и обомлела.

Дверь напротив тоже оказалась нараспашку. Усатый плотник возился с замочной скважиной, устанавливая весьма знакомый замок. Комнату наполняла невероятно теплая атмосфера. Линди, облокотившись на стол и подпирая щеку ладонью, мило беседовала с Тиретисом. Над кружками, стоявшими перед ними, поднимался пар. Я осторожно посмотрела на Риаса. Он находился в коридоре. Прислонившись плечом к дверному косяку, отхлебывал чай из моей кружки и оценивающе разглядывал меня. Только ли оценивающе? Взгляд выражал голод. Возбуждение.

Я зажмурилась. Забыла о халате! А кружка?.. Из чьей кружки он пьет?!

Открыла глаза, сжала кулаки и быстро подошла к Риасу. Он догадался о моих намерениях – хохотнув, высоко поднял кружку. Привстав на носочки, потянулась за ней, но он отклонился назад. Я едва не налегла на него: ощутила тепло чужого тела и отшатнулась.

Ухмыляется гаденыш!

– Вы! Ты со своим принцем! Знаешь, где у меня сидите?! – прошипела я.

– Доброе утро, милая. – Риас ласково улыбнулся. – Разве так встречают новых соседей? Бери пример с Линди! Тебе есть чему у нее поучиться.

– Отдай! Мою. Кружку.

На миг поморщился, дернув носом.

– Вредная, неблагодарная, лохматая к тому же, – довольно протянул. – Ты, кстати, поцелуй мне должна. Не забыла? Думаю, Кобеан запомнил на всю жизнь. – Опять хохотнул. Вздохнул глубоко и поинтересовался: – А он видел, как ты соблазнительна в этом пеньюарчике? Может, пока тут работы ведутся, покажешь мне остальную часть своего гардероба?

Он не скрывал похоть. И не собирался! Медленно облизал нижнюю губу.

Хорошо, хоть не мою. С него станется.

Очень хотелось осадить наглеца за утренние издевательства, поставить на место. Я бы ударила как следует, но плотник не терял возможности полюбоваться моими ногами и часто оглядывался. Лучше проявить хоть немного скромности, но и спуску давать не следует. Риас просто не оставляет мне выбора!

Хлесткая пощечина стерла похабную улыбку. На лице Риаса и следа от веселья не осталось, а вот щека мгновенно заалела. Он не двигался и смотрел в пол, дыхание становилось глубже, шумнее. Медленно поднял на меня глаза, и я внутренне подобралась. Взгляд не сулил ничего хорошего, зрачки дрожали. Риас неспешно опустил кружку, протянул мне. Я осторожно, стараясь не касаться напряженных пальцев, забрала ее. Обхватила двумя руками и прижала к груди. Попятившись к комнате, следила за Риасом. Он предупреждающе покачал головой – не вздумай бежать – и кинулся ко мне. Я проворно развернулась, перескочила порог и захлопнула дверь перед его носом. Быстро поставила кружку на полку и задвинула щеколду. Отступала от двери, опасаясь, что он вышибет ее. Но псих даже за ручку не дергал, и я облегченно вздохнула.

Тоже мне. Разозлился… Характер показывает.

Заснуть так и не удалось. Кружку из вредности не мыла. Раз Линди ее взяла, пусть в порядок и приводит. Умылась, надела костюм для практики. Как сказал Хасир: «Приличия приличиями», – но в Мертвом лесу и умереть можно. Лучше ко всему привыкнуть и прочувствовать.

Зной осаждал улицу. Жаркое марево поднималось над брусчаткой, листья замерли в безветрии. Я отступила от окна и стала собирать волосы в высокий хвост. Проходя мимо зеркала, зацепила краем глаза свое отражение и невольно остановилась.

Безукоризненный костюм. Темный – не маркий, не броский, – то, что надо. Прислушиваясь внимательно, вытянулась на носочках – эластичные сапоги беззвучно изогнулись, принимая форму стопы. Чувство, будто в носках. Но как же иначе? Они самые дорогие из комплекта. Качественный пошив, да к тому же каара – редкое существо в Ирфриде, и его кожа высоко ценится. Брюки облегали ноги, тянулись в меру, а в нескольких кармашках уже лежали артефакты. К крепкому поясу с крупной матовой пряжкой цеплялись ножны, чьи нижние ремешки окольцовывали еще и бедра. Короткий черный жилет спрятал угольную рубашку; на лацканах плелась затейливая вязь темно-зеленого цвета – фамилия и имя господина Науди; кожаные ремешки жилета крепко стягивали полы на животе. Еще один находился чуть выше поясницы, о нем я знала, но совсем не ощущала. Черный капюшон скрывал в себе белый, чьи края сейчас едва виднелись.

Я улыбнулась себе, повернулась боком, стараясь уловить блеск пряжек – ни малейшего. Прошлась к шкафу и вытащила старую куртку сиротки. Сжала ее, оглядываясь на окно, и вернула обратно на вешалку. Сегодня не пригодится.

Прежде, чем выйти из комнаты, осторожно приоткрыла дверь и высунула голову. Осмотрелась: дверь напротив наглухо закрыта, в коридоре полумрак и пустота. Я выдохнула облегченно и смелым шагом поспешила на завтрак.

Столовая встретила гамом. Практику успешно завершило несколько команд. Ребята, которые сражались на экзамене против василиска, полным составом сидели сразу у входа. От их столика раздавались самые громкие возгласы и смех. Живы, здоровы – это радует, хоть лично ни с кем из них я не знакома. Из окон лился утренний свет, окутывал ближайшее пространство. Он же скрывал в легкой серебристой дымке фигуру Асель. Она небрежно окунала ложечку в стакан, водила ею вдоль каемки, гладила поверхность чая и что-то лениво рассказывала уставшей слушательнице. Ее я тоже узнала – девушка, которая с помощью посоха пользовалась магией крови. Как всегда, хрупкая до невозможности. Может, и вправду чем-то больна? Наткнувшись беглым взглядом на еще одну парочку, расположившуюся в освещенной территории, я невольно повела плечами. Ну и чего псих так пристально смотрит? Экипировка заинтересовала? Брал бы пример с ледяного друга: тот и секунды на мне холодного взора не задержал – прямо увлечен беседой.

Отвернувшись, я уставилась на другую сторону столовой и ускорилась. Мои ребята нависли над столом и с пылким азартом что-то обсуждали. Среди них не было только Линди. Наверное, в отличие от остальных, она бы меня заметила. Создается впечатление, что я им не нужна, что им и без меня хорошо. Зато тетушка Лива безмерно согревала сердце и разгоняла обиду. Увидев меня, она бросила ковш, всплеснула руками и всего одним словом, вложив в него заботливые и восторженные интонации, сообщила на всю столовую: вот она – милая девочка Ориса – наконец-то, пришла!

– Де-е-етонька!

Меня дождались! И я тоже не стала скромничать – улыбнулась так, что свело скулы, заныли щеки, и на подходе громко поприветствовала:

– Утро доброе, тетушка Лива! – Пусть все завидуют, что меня тут любят и обо мне заботятся!

Тетушка поправила косынку, сама ухватила поднос и стала нагружать его завтраком.

– Ты сегодня очень рано. Булочки еще не готовы, вот только недавно в печь поставили.

– Не страшно! Меня разбудили, но организм еще спит – я не голодна.

Окатить бы Риаса ледяной водой посреди ночи, потом водрузить ему на голову вот ту кастрюлю, что на сушилке большую часть занимает, и бить по ней половником. Долго бить и от души!

– Как же это?! – развеяла вопросом сладкие грезы тетушка. – Ну ничего, пока твой друг газету дочитает – а он за нее еще не брался, – булочки как раз зарумянятся.

– Спасибо, – с благодарностью протянула я, принимая из ее рук тяжелый поднос.

По пути к столику ловила на себе любопытные взгляды четверокурсников. Хотя уже пятикурсников… От взора Асель ощутимо зашевелились волосы на затылке. Откуда в ней столько высокомерия? Риас, развалившись на стуле, щурился подозрительно и барабанил пальцами по столу. А вот мои ребята окончательно разочаровали. Все обратили на наши с Ливой вопли внимание. Все! Кроме тех, от кого я его ждала. Бурное шушуканье за столом не прекращалось ни на секунду. Я приблизилась, остановилась возле плеча Райана и попробовала расслышать, о чем речь, но, кажется, возбужденное перешептывание давно превратилось в какие-то обрывки фраз. Постороннему точно не разобраться в теме.

Не выдержав, намеренно громко поставила поднос на стол и полюбопытствовала:

– О чем секретничаете?

Ребята дружно встрепенулись. Киви и Мони в один голос вскрикнули:

– Привет!

Райан повернулся, положил руку на спинку стула и с лукавой улыбкой поприветствовал:

– Утро доброе, Ориса.

Элания поморщила носик и обошлась кивком.

Как по команде, они одновременно расслабились и заговорили о предстоящей учебе. Видимо, утренний подъем сказывается неблагоприятно… Гнев накатил жаркой волной. Я оперлась на стол, нависая над ним, и процедила:

– Вы что, оборзели?

Между прочим, обидно. Мы же команда. Да и Райан! Он должен прежде всего секреты секретничать только со мной! А уже потом с остальными.

– Не надо так злиться, Ори. – Мони стушевался, оглянулся украдкой.

Подумаешь, своим поведением привлекла внимание окружающих. Сейчас это мало волнует. Куда больше интересует, почему он так смутился и прячет от меня глаза? Хоть до конца и не была уверена, я обвинила:

– Мони, ты только что убедил, что разговор касался меня!

– Как ты догадалась? – заглотила наживку Киви.

Райан хлопнул рукой по лицу, явно пеняя на чужую наивность. Я скривилась, изображая обиду, и села на стул.

– Неважно, – отмахнулась от вопроса и потребовала: – Выкладывайте все на чистоту.

– А может… – начал было Райан, но я прекрасно знала, что он уже знает, что я ничего не знаю, и сейчас он просто меня запутает и победит.

– Ну уж нет! – перебила его. – Райан, будь добр, посиди молча, а Киви или Мони все расскажут. И не надо смотреть на них! Не запугивай! Я слежу за тобой. – Сощурилась для пущего эффекта. – Мони отвечай!

Мони обреченно вздохнул, почесал затылок, пожаловался себе под нос на злобных девушек и раскололся:

– Мы же дату твоего настоящего дня рождения не знаем, – быстро проговорил, – а Райан сказал, что у Кениар – двадцать пятого августа. Вот и выбирали тебе подарок. Но, Ори, прошу: оставь хотя бы в тайне, что это будет за подарок!

– Спасибо, – голос от неожиданности сел.

Я улыбнулась и приступила к завтраку.

День прошел обычно. Жара уморила бы, но заботливая Линди успела зачаровать наши костюмы. Теперь они с ее защитной магией могли похвастаться хорошей устойчивостью, а кроме этого она позволила нам облегченно вздохнуть. Наши костюмы «дышали», то есть заклятие позволяло чувствовать себя более ли менее сносно при жаре или холоде, но все в меру. Ночами в лесу все равно будет холодно, а в полдень – жарко.

За прошедший день я завершила взрывоопасный артефакт. И тренировка прошла успешно. Теперь я могла быть уверена и в Мони, зная его весьма неплохой предел. Засыпала опять в одиночестве – Линди должна была вернуться за полночь и уйти до рассвета. Моя кружка, вымытая до блеска, стояла на полке. На столе я нашла записку: «Извини, Ори. Я больше так не буду. Твоя Линди».

Двадцать второе августа. Мне снился сладкий сон, в котором я любовалась прекрасным восходом на берегу спокойного лазурного моря. Там даже не было чаек! Вместо них красивый пестрый попугайчик ласково щебетал песню жаворонком.

Бух! Бух! Бух!

– У-у-у… – взвыла я.

В этот раз я не забыла накинуть халат. Укуталась в него плотнее и постаралась одернуть пониже, чтобы он все же закрыл колени, но это технически не прокатило. Как сшит, так сшит. Зевая, распахнула дверь. Соседская дверь уже была настежь. Стул в комнате стоял по центру, и на нем, закусив губу, сидел Риас. Дождался, когда наши взгляды встретятся, улыбнулся и произнес:

– Вот видишь, я же говорил.

Тиретис высунул голову из-за двери. Осмотрел меня, словно убеждался в правоте друга, а потом еще и вслух согласился:

– Ну да. А еще спросонок она милая.

Я закатила глаза, тяжело вздохнула и пересекла коридор. В комнате неизменный утренний трудяга, усатый плотник, вешал полки. Риас улыбнулся шире и вскинул подбородок, явно собираясь обратиться ко мне с очередной шуточкой, но я взялась за ручку и закрыла соседскую дверь с наружной стороны.

День прошел обыкновенно.

Двадцать третье августа. Мне уже не снился сон. Он, видимо, обиделся, что я его не досматриваю.

– Давай! Ну же! – донесся крик из-за двери.

– Хорошо клюнул! Еще, Беляк, еще! – вторил другой.

– Поднажми-и-и! – ненормально взревел третий.

Кажется, я услышала кудахтанье.

Чтоб его! Поднялась, накинула халат и распахнула дверь. Проследила, как рыжее перышко взвилось в воздухе, а затем, раскачиваясь из стороны в сторону, начало падать. Такого я даже предположить не могла, не то, чтобы ожидать. Злиться уже как-то не получалось.

Сумасшедший устроил петушиные бои прямо в коридоре общежития.

– Риас, – позвала я, но он не услышал. Неотрывно следил за белым петухом, на которого, наверное, поставил. – Риас!

От моего крика даже петухи разлетелись по разным сторонам клетки, но быстро вернулись к битве. Псих широко улыбнулся и поднял на меня глаза.

– Убери это!

«Эти девушки! Да что вы понимаете?!» – загомонили парни.

– Зачем? – спросил Риас. – Смотри, они в клетке. Все будет чисто! Честно. Перья мы потом уберем и проветрим помещение. Им все равно жить недолго. Пусть порезвятся, Ори! – И подмигнул добавляя: – Сегодня на обед запеченная курочка.

Спорить? С ним? Бесполезно.

Закрыла дверь. Поспешно оделась и покинула место своего теперь уже неспокойного сна. День прошел как обычно. Из необычностей была только встреча с Тиретисом в мастерской, где он первый поздоровался и проводил меня задумчивым взглядом. Ну ничего себе! Его Высокомерие снизошло ко мне.

Двадцать четвертое августа. Я проснулась на рассвете и просто дремала, то и дело испуганно отрывая голову от подушки в ожидании очередного издевательства. Издевательство случилось. Музыка разнеслась на весь этаж, проникла в комнату и добралась до чуткого слуха. А его я тоже люблю, как и сон! Скрипка занудно тянула высокие ноты, ны-ы-ыл-а, издавая неприятные звуки. До щекотки в горле! У меня даже челюсть свело.

Я поднялась, надела халат. Все так привычно… Правда, комната надоедливого соседа была закрыта, но звук явно доносился оттуда. Я бесцеремонно вошла в нее. Дверь за спиной захлопнулась, но мне уже было все равно. Довольный Риас сидел на стуле по центру комнаты и пытался дирижировать под невыносимую мелодию. Я окинула взглядом захламленное помещение, убеждаясь, что Риас один. Артефакт, издающий неприятные звуки, отыскался на полке. Я быстро выключила его и в блаженстве тишины закрыла глаза.