Второй шанс для героя

– Логично, – выдохнул Грейди.

– Слишком много условий, – поморщился Генри, – попроще нельзя?

Молодая женщина проворчала: «Ну, можешь попробовать…», на что опять, к несчастью, было нечего возразить. Спрашивать, что теперь делать и как быть, охота отпала: толочь воду в ступе было бы куда продуктивнее.

– Дело за малым – улыбаться, поменьше болтать и делать вид, что ничего не произошло. Здесь так поступают если не все, то, во всяком случае, многие: это убережет вас от большинства неприятностей.

После ее слов воцарилось молчание: друзья понимали, что они не просто в одной лодке, но и в одной весьма щекотливой ситуации. В случае ошибки всем троим одинаково грозили неудачи, разоблачение и даже гибель. Самым сложным было признаться в том, что готов доверить свою не игровую, а вполне настоящую жизнь полузнакомому человеку… А выбирать надо было немедленно, и доверять – безоговорочно.

Генри задумчиво глянул на Элеонору, которая сейчас тоже о чем-то размышляла, и ему стало не по себе: впервые она выглядела на свой реальный возраст. В такой тоске и тревоге он её ни разу не видел – мысли и настроение Эл всегда были несгибаемы и ясны, как клинок толедской шпаги. Погрустнел, задумавшись, и неунывающий Грейди… Генри стало неловко. Он поерзал на месте, как будто сидел на канцелярской кнопке, и наконец, разведя руками, произнес:

– Что ж, раз так – придется тебе поверить. Но, – он погрозил пальцем, – если ты нас разыгрываешь – я тебя на весь интернет ославлю так, что мало не покажется.

Элеонора снова взглянула на него исподлобья, но на этот раз взгляд был усталый, и в нем читалось: «не ты первый, не ты последний», и молодой человеку понял, что она не врет… ну, или просто искренне верит самой себе.

– Ладно, не сердись ты, – улыбнулся он как можно дружелюбнее.

– С чего ты взял, что я сержусь? – буркнула собеседница.

«Обиделась. Точно» – подумал Генри. Как ему вообще теперь с нею общаться, чтобы не задеть? Молчать, что ли?.. Он задумчиво перебирал в пальцах перевязь, постепенно подтягивая к себе висящий на ней клинок… и вдруг в мозгу вспыхнуло воспоминание. Его личное оружие! Он был на вечеринке не с саблей, а с непальским клинком кукри. Еще в юности, когда впервые попал на оружейную выставку, его буквально заворожило это мистическое оружие. Он перелопатил целую кипу литературы, каждый раз находя что-то новое для себя… и втихаря мечтал о том, что наступит счастливое время, когда он отправится в путешествие на далекий таинственный восток… но что-то все не клеилось: то денег нет, то времени. И вдруг – неожиданная удача: старинный друг привез ему на день рожденья в подарок «сувенир из Непала». Радости нашего героя не было предела. С тех самых пор он с клинком почти не расставался – даже семья начала поглядывать на него косо. И на встречу он специально приволок его не ради хвастовства, даже несмотря на то, что такое оружие в Новом свете отнюдь не было распространено… Если он потерялся «во сне»: для бедного Генри это была бы трагедия.

– Скажи, Элеонора, – произнес он задумчиво-тоскливым голосом, разом пробудив к себе сочувствие обоих собеседников, – ты ведь все можешь… ну, достать?

– Могу, – непонимающе пожала плечами глава Грандов. – А что тебе нужно?

– Ну… – замялся Генри, все еще смущаясь собственной просьбы, как будто приглашал гостей в запретную комнату собственного сознания. – Помнишь, у меня был клинок такой на вечеринке…

– Помню, конечно, – кивнула та, – кукри. Я еще удивилась, с чего ты решил именно его привезти. К тому же он, кажется, был настоящий.

– И… его реально здесь раздобыть?

Грейди покосился на соклановца и покачал головой – нет, это неизлечимо. Элеонора в глубоких раздумьях поскребла ногтем подбородок. Обычно такая привычка бывает у мужчин, особенно носящих бороду. Откуда она взялась у девушки – сказать сложно.

– Непальское оружие… Это будет непросто… – она взглянула на притихшего, расстроенного друга и ободряюще улыбнулась. – Но я попробую.

Первый же вечер в Версальском дворце дал Ибарре понять, что не все так просто на практике, как было в игре. Если с фехтованием не возникло особых проблем (игровые навыки персонажа, как ни странно, откуда-то взялись и у него, да и уроки помощников Грандов на встрече даром не прошли), но вот с теми, какие игровыми законами учтены не были, дело обстояло сложнее. Первым, обо что споткнулись его ум и опыт, была верховая езда. После десятой неудачной попытки забраться в седло и проехать хотя бы метров сто, он уже готов был сдаться. Больше всего его раздражал Хуан, который нарезал вокруг него круги то рысью, то галопом, постоянно давая советы – хотя и толковые, но не приносящие никакой практической пользы – и ничем не мог повлиять на ситуацию. Или не хотел – кто знает?

– Твое высочество! – наконец взмолился он, вытаскивая лошадь из непролазных кустов, куда она так и норовила заехать подкормиться. – Что ты надо мной измываешься?! Если у нас такое высокое происхождение, почему бы нам не путешествовать в экипаже, как белым людям?!

– Чтобы нас тогда каждая собака узнала? – осведомился Хуан, опасно свешиваясь с седла и подбирая с земли упавший повод спутника. – Зачем тогда вообще вся эта наша конспирация? Проще будет сразу всем сказать, кто мы и куда едем!

Со своей стороны Хуан был, конечно, прав, так что Фадрике пожал плечами и продолжил упорные бои с лошадью, которая по-прежнему никак не хотела его слушаться. Примерно полчаса спустя, стоило ему еле-еле освоиться со стременами и поводом, как появился третий член их маленького отряда. Точнее, третий и четвертый. Сперва Ибарра их не признал, поскольку после такого количества разнообразных впечатлений не был уверен, что легко сможет отличить реальность от сна. Да и хорошо знакомого Доминиканца Шурика он с трудом мог себе представить в кирасе и при мушкете.

Второго человека он еще меньше ожидал увидеть здесь – не просто в этой реальности, а именно вместе с ними. С этим он старался иметь дело как можно реже, да и держаться подальше, по старой памяти уважал, но недолюбливал за тяжелый характер. С другой стороны, характер этот сослужил хозяину дурную службу в общении не только с ним, но и с другими достойными людьми. Мешало ли это ему самому – сложно сказать, но едва ли, если уж человек ничем, с точки зрения Ибарры, не попытался исправить положение. Рядом с Шуриком на великолепной серой лошади сидел Призрак. Одет он был довольно скромно и больше напоминал рыцаря какого-нибудь монашеского ордена «в штатском». Еще более мрачный, чем обычно, он сдержанно поздоровался с Ибаррой и чуть более вежливо – с Хуаном, присмотревшись к его костюму.

Шурик ловко спрыгнул с седла, вызвав у лидера Альянса белую зависть, и подошел поближе, отбрасывая с лица мокрые от жары волосы. Хуан тоже спустился с лошади, чтобы приветствовать друга. Призрак не пошевелился – только скользнул взглядом по лицу Ибарры и продолжил созерцать воздух перед собой.

– Ну и забрались же вы в лес! Насилу вас нашел, – засмеялся Шурик, по-дружески здороваясь с Хуаном и помогая Фадрике слезть с лошади. – Как успехи?

– Пока скверно, – признался «наследник», его же «ученик» молча с ним согласился. Он чем дальше, тем больше убеждался в том, что верховая езда – не его конек, и что можно было бы все проблемы решить проще.

– Соболезную! – усмехнулся шурик. – Значит, придется везти тебя в телеге: иначе, не ровен час, потеряем где-нибудь.

– Я ему тоже самое говорил! – подтвердил Ибарра. – А он заладил свое – конспирация, конспирация!

Шурик рассмеялся, Призрак хмыкнул: он явно не был настроен на болтовню, даже по делу, что было для него необычно. Подобная молчаливость нападала на него в двух случаях: когда сильно обижался или очень глубоко о чем-то задумывался, а результаты размышлений ему не нравились. Похоже, сейчас было как раз второе.

– Разумеется, он командует – глянь, как высоко взлетел! – поддержал доминиканец. – Ты, правда, тоже не отстаешь, твоя светлость! Куда мне до вас, скромному гвардейцу!

– Зато ты умеешь договариваться с животными! – покачал головой Ибарра. – А в нашем случае это куда важнее.

– Ничего, придумаем что-нибудь, – пообещал Хуан.

– Например, к седлу привяжем, как во «Всаднике без головы»! – весело подмигнув, предложил юноша.

Друзья снова рассмеялись, Ибарра шутливо погрозил пальцем.

– Мы когда выдвигаемся?

Это была первая фраза, которую произнес Призрак (может быть, только для того, чтобы друзья не посчитали его немым). Его лицо по-прежнему ничего не выражало, но во взгляде появился вопрос. Впрочем, Хуан не растерялся: похоже, он ждал этого вопроса. Поэтому выдержал паузу и, копируя тон собеседника, произнес:

– если повезет и Фадрике не убьется – то послезавтра с утра. К тому же, возможно, мы не единственные здесь застряли. На выяснение потребуется время.

– А сколько нас может быть? – нахмурился Шурик. – Я все утро пытался подсчитать. Но нас столько было на вечеринке – всех не упомнишь!

– А всех и не надо, – это была вторая фраза Призрака, что еще больше заинтриговало остальных присутствующих. – Только тех, кто есть в рукописи.

На сей раз пауза была гораздо длиннее. За лидером одного из самых мощных кланов Испании и раньше водилась привычка изумлять слушающих, но не настолько… и не так часто. Еще на вечеринке Ибарра начал подозревать неладное, но сейчас у него было шоковое состояние: он понял, что совсем не знал призрака, что этот человек куда предприимчивее, чем хочет казаться, да и раньше, когда он не был так каменно спокоен, сложно было разгадать его натуру.

Первым нашелся Шурик, и Хуан предпочел передать ему слово. Что же касается Ибарры, тот слишком глубоко погрузился в размышления: мозг перепросчитывал жизненный сет в связи со стремительно меняющимися обстоятельствами. «Слава Богу, что его не „лагает“, как компьютер!» – подумал он.

– Ты всю ее прочитал?

– Если помнишь, мы ее обсуждали за столом, – равнодушно сообщил Призрак.

– Выпил слишком много, не помню, – парировал Шурик. – Так сколько нас?

– Двадцать. Вместе с Элеонорой.

– Ни фига себе! – вырвалось у Шурика. – двадцать человек! Это ж до хрена! Как мы всех собирать будем?! Мы теперь всю жизнь можем этим заниматься.

– Не так уж это и сложно, если хорошо помнить текст, – пожал плечами Призрак. – Достаточно держать в голове, кто есть кто. Скорее всего, все игроки оказались на месте своих персонажей. В крайнем случае – хотя бы приблизительно.

– Надеюсь, что так, – вздохнул Ибарра. – Элеонора говорила, что часто переписывала рукопись.

– Наверняка Хуан последний читал окончательный вариант, – предположил Шурик, и теперь вопросительные взгляды переместились с Призрака на него. – Что скажешь, твое высочество?

Хуан грустно усмехнулся, и всем сделалось не по себе.

– На самом—то деле нас больше. Мы не можем утверждать, имеет ли отношение к тексту тот, у кого сейчас рукопись, или же нет. Надеюсь, что имеет, потому что в противном случае у нас вообще есть шанс его не найти.

– А Элеонора? – осторожно поинтересовался Шурик. – Она же автор. Может быть, она быстрее сможет ее отыскать?

– Я тоже об этом подумал, – вздохнул Хуан. – Поэтому мы едем в Испанию, в Мадрид. Я знаю Лину, она отправится туда, как только разберется, в чем дело.

– Тогда чего ради мы тут треплемся? – воскликнул собеседник. – Поедем завтра же. Ибарра, забирайся на лошадь!

Ибарра в ответ наградил друга тяжелым взглядом, но спорить не стал. Знать бы еще, кто из друзей здесь и сколько еще придется их искать. А главное – совпадает ли течение местного времени с реальным: ведь если это так – их уже должны были хватиться, завтра-послезавтра – начнут искать, а задержись они на полгода – сочтут пропавшими без вести. А ведь у них друзья, семьи… Эх! Лучше об этом не думать, иначе настроение будет, как у призрака. Поэтому, вспомнив, какие подвиги на заре человечества совершали мученики и святые, Фадрике взгромоздился в седло. Если эта пытка поможет им найти Элеонору с ее книгой, а затем и вернуться домой – он согласен даже на такие жертвы.

– Едем! – пришпоривая лошадь, скомандовал Шурик и умчался вперед; за ним последовал Хуан. Призрак задержался, задумчиво взглянул на Ибарру и покачал головой.

– Как ты думаешь, мы не зря стараемся? – поинтересовался лидер Альянса, стараясь отвести внимания невольного союзника от собственной персоны.

– Я об этом не думаю, – отозвался тот. – Я просто действую. Думать – это твое дело… если Элеонора в тебе не ошиблась, конечно.

– Интересно, а нас здесь много таких… пропащих? – хмуро поинтересовался Грейди, копаясь в вещах, рассматривая их по очереди во всех деталях и прикидывая, насколько смешно будет смотреться в каждой. Он терпеть не мог модной одежды, но, похоже, здесь без условностей не обойтись: не походишь же по улице в футболке, джинсах и кроссовках! После завтрака их отправили собирать вещи, а поскольку у них почти не было ничего своего – оба встали перед выбором между чужим и чужим.

– На наш век хватит… – проворчал Генри. Его до сих пор мучили остатки душевного похмелья, а еще сквернее была мысль о том, что все происходящее действительно может и не быть плодом его затуманенного алкоголем мозга.

– А ты здесь собрался век коротать? – съязвил Грейди, что за ним водилось редко, и Генри почувствовал его волнение. Конечно, такой эмоциональный человек мог устроить бурю в стакане на пустом месте, но почему-то на этот раз ему хотелось поверить… точнее, не хотелось, а пришлось бы, из инстинкта душевного и телесного самосохранения.

Потому он предпочел не продолжать диалог в таком ключе: еще не хватало им поссориться, а с таким «хладнокровием» от дружбы до вражды даже не шаг – полшага. Впрочем, не думать о сложившейся идиотской ситуации было невозможно. Чем дальше, тем сильнее происходящее напоминало приступ бреда. Даже усталость мышц после утренней фехтовальной тренировки не доказывала обратное. Генри знал наверняка: иные миры бывают только в книгах или в кино, а все, кто болтает о них не в рамках церковной традиции – или шарлатаны, или психи. Мда… и теперь ряды этих психов, похоже, пополнили его друзья, а скоро к ним присоединится и он сам. Такая перспектива героя-материалиста не прельщала, поэтому он старательно цеплялся за яркие воспоминания из реальной жизни: семью, работу, дом и всевозможные мелочи (вроде поездки в выходные за город на шашлыки), которые, по его мнению, еще связывали его с душевным здоровьем.

И все же получалось не очень: наблюдая за Грейди, красующимся перед ростовым зеркалом, он волей-неволей возвращался к нынешнему моменту и к навязчивой мысли, что надо как-то выпутываться. Для того же, чтобы найти выход, а не плыть по течению неприятной субстанцией, пришлось бы признать свою неправоту и поверить в происходящее… А этому всячески противился здравый смысл.

– Интересная штука получается, – прервал друг его мучительную борьбу с собой, – заснули мы еще в Клину, а проснулись уже здесь… Как будто кто-то подменил декорации!

– Тебя послушать, так ты уже свыкся со своим положением в обществе, – огрызнулся Генри и тут же пожалел о сказанном: его нервозное состояние стремительно воздвигало стену между друзьями.

– А ты-то чем недоволен? – начал возмущаться Грейди, которого задели за живое придирки собрата по несчастью, пусть и вызванные жестоким похмельем. – Здесь у нас есть власть, положение, средства, в конце концов! Хоть несколько дней поживем как люди…

– Даже если очнемся потом в «желтом доме»? – нахмурился Генри. – Говорят, с перепугу еще и не такие глюки ловятся!

– Да ну тебя! – отмахнулся соклановец. – Не хочешь верить – не верь, только меня не трогай тогда со своими приступами скепсиса, ладно?

Он замолчал с обиженным видом. Генри хотелось извиниться перед другом, но он, как ни странно, не привык просить прощения. Обычно он считал неправыми других, поэтому не знал, с чего начать.

Грейди закончил примерку, застегнув последние пуговицы и пряжки, расправил воротник с манжетами. Получилось довольно прилично, даже по сравнению с тем, как он выглядел накануне в прокатном костюме с Мосфильма, и уж всяко лучше, чем в игре. Не хватало только шляпы с пышными перьями да роскошной перевязи – а так точь-в-точь актер из фильма о мушкетерах. Вот был бы он еще не был такой тощий…

Подобрав с кресла плащ и два клинка в отделанных серебром изящных ножнах, молодой человек уже собирался покинуть комнату. Он так и не сказал больше ни слова: общество явно его угнетало. Генри ругнулся про себя: похоже, друг и правда рассердился не на шутку. Надо было скрасить впечатление от разговора чем-то хорошим, но он не представлял, чем. Это ж не девчонка, чтобы можно было отделаться дешевым комплиментом! Да и разговор начать не с чего…

– Не подскажешь, что не так? – поинтересовался он наконец, делая вид, что рассматривает свое отражение в зеркале, когда друг уже был на пороге.

Шаги за спиной затихли: Грейди остановился.

– У тебя воротник набок.

В голосе его была привычная легкая усмешка: то ли сменил гнев на милость, то ли просто демонстрирует выдержку – говоря языком психологии, «дистанцируется». Ох, тогда лучше бы ругался!.. Еще не хватало, чтобы они друг на друга смотрели волками.

– А так? – молодой человек передвинул кружева чуть влево. С его точки зрения, их положение никак не влияло на общую картину.

– Так еще кривее, – усмехнулся Грейди, но тон его вроде бы слегка потеплел.

– А, ну на фиг! – махнул рукой Генри. – Пусть считают, что я такой необычный.

– Скорее они посчитают это вызовом, – намекнул друг. – Так что оружие советую держать все время при себе. Здесь могут принять за вызов все, что угодно, а неумение ответить сочтут невежеством, а то и прямым оскорблением.

– Что же, я обязан везде и со всеми драться? – возмутился Генри, раздраженный осведомленностью друга и собственным отсутствием познаний во многих вопросах.

– Не обязан. Но отказываться тоже надо уметь.

Грейди говорил без тени превосходства, с таким видом, будто для него внешние обстоятельства были столь же естественны, как подключение компьютера к сети или заваривание чая. Он и не думал учить друга жить. Но Генри все равно чувствовал себя уязвленным и подавленным. Он впервые оказался в ситуации, которую не мог даже толком осознать, не говоря уж о том, чтобы с ней справиться.

– Извини, – пробормотал он так тихо, как будто сам стыдился собственных слов. – Просто я не могу поверить…

– Может быть, поэтому тебе все еще ничего не ясно, – вздохнул Грейди. – Думаешь, и мне было легко?

Генри обернулся и смерил друга тяжелым взглядом. Сейчас у него не было желания ни ругаться, ни даже выяснять, к чему тот пытается подвести разговор. Он знал, что друг говорит искренне, и именно сейчас у них есть шанс или по-быстрому помириться, или рассориться окончательно.

– Не думаю… – процедил он, с трудом выдержав пристальный взгляд Грейди, но не договорил, потому что дверь тихонько скрипнула, приоткрываясь, и внутрь заглянула изящная головка в ореоле растрепанных локонов.

– Мальчики, вы еще друг друга не убили?

Смешливый голос подруги на мгновение отвлек спорщиков.

– Не успели, – ответил Грейди с таким видом, будто она помешала его планам по уничтожению друзей, которые, как известно, куда страшнее врагов.

– Вот и славно, – Элеонора протиснулась в комнату и прикрыла за собой дверь. – Потому как у меня не слишком хорошие новости. В общем, если мы лишимся хотя бы кого-нибудь, занесенного из нашей реальности, выбраться из этой у нас получится едва ли.

– Ты о чем? – нахмурился Грейди. – Нас что, вычислили рыцари Инквизиции и сейчас придут арестовывать как еретиков?

Генри поперхнулся. Элеонора нахмурилась.

– Не вижу ничего смешного. Будь это так, я не читала бы вам лекции, а посоветовала… как это там принято говорить… «навострить лыжи?» И то не факт, что успели бы дать деру, – она опустилась в кресло напротив, критически осматривая спутников с ног до головы, из-за чего Генри опять почувствовал себя неловко. – Если вы все еще считаете, что у вас галлюцинации – получайте от них удовольствие, потому как они не скоро закончатся.

– Неужели эта бодяга надолго? – съязвил Грейди.

Элеонора бросила на друга многозначительный взгляд и продолжила:

– Судя по всему, большая часть наших друзей сейчас в Европе, так что до них еще предстоит добираться.

– Свежая мысль! – Генри всплеснул бы руками, если бы они не были заняты прилаживанием пистолета на пояс (интересно, как в средние века юноши так легко с этим управлялись – или они уже рождались такими?)

– У тебя есть план? – поинтересовался Грейди, игнорируя выпад друга. – Или ты нам предлагаешь его составить?

– Кое-какой есть, – успокоила его молодая женщина. – Для начала хватит, а дальше посмотрим по обстоятельствам. Нам придется нанять корабль или наняться на него самим – это единственная возможность выбраться с острова. Здесь очень здорово, а главное, безопасно, но встретиться с остальными «подкидышами» – совершенно никаких шансов. Конечно, есть еще один способ, но я не уверена, сработает ли он… Кстати, Генри, – она с таинственным видом извлекла из-под платья длинный сверток, – есть одна приятная новость. вообще-то обещанного три года ждут, но я подумала, что оно тебе может пригодиться раньше.

Сперва молодой человек тупо смотрел на нее, не веря собственной удаче, потом бережно принял сверток из рук подруги и осторожно водрузил на стол. Развернет позже, когда будет один…

– Спасибо, – робко произнес он, Элеонора лишь молча улыбнулась в ответ.

– Не самый лучший выход из положения, – вздохнул Грейди, поглаживая подбородок. Отсутствие щетины было немного непривычно, а мысль о том, что бриться придется каждый день, чтобы не сойти за разбойника, вообще представлялась жутким сном, частью того самого кошмара, в который ему пришлось поверить вопреки здравому смыслу. – Особенно если не знаешь, кто еще из твоих находится рядом… Кстати, коль скоро ты – особа королевской крови, почему бы нам просто не заявить об этом, чтобы нас домчали «с ветерком» на самом быстром корабле эскадры?

– Домчат, не сомневайся, – мрачно пояснила Элеонора. – Только не туда. Тебе охота на тот свет прежде времени?

– Это почему? – нахмурился Генри. Мало того, что его заставили верить во всю эту чертовщину, так еще и пообещали непременно прикончить, причем несколько раз.

– Историю вспомни, – криво усмехнулась она.– Какой процент смертности «по случайности» был в правящих домах?

На этот вопрос Генри ответ нашел не сразу: он выкапывал из памяти информацию, и чем дальше, тем неутешительнее были приходившие на ум цифры. А если прибавить к этому вполне официальные данные о казнях, убийствах и болезнях, то их спутнице оставалось только посочувствовать.

– Нас угораздило попасть во времена, близкие к смуте, – пояснила молодая женщина. – Претендентов на трон более чем достаточно. Так что путешествовать в моем обществе крайне опасно. Именно поэтому я предпочла бы соблюдать инкогнито.

– Разделяться еще опаснее, – вставил Грейди. – Ты лучше знаешь местные правила. В конце концов, ты – автор книги… Кстати, – поспешил он задать наболевший вопрос, – ее след тоже не удалось обнаружить?

– Пока нет, – вздохнула она, – а вот похититель уже начал себя проявлять…

– Как же? – нахмурился молодой капер.

Элеонора вытащила из-за корсажа скомканный клочок бумаги и протянула друзьям. Те переглянулись, решая, кто будет читать, после чего Генри осторожно принял листочек и развернул его. Это была краткая записка, гласившая: «Сеньора Элеонора, Ваша жизнь и жизнь Ваших гостей в опасности. Наш противник нанял ищеек, и они уже взяли след. Поэтому советую покинуть дом как можно скорее. Я буду ждать Вас в порту. К. М.»

Генри поднял брови, непонимающе покосился на подругу и передал записку Грейди.

– Что все это значит? – спросил он, пока друг изучал послание. – И кто такой этот таинственный «доброжелатель»?

– Как нетрудно догадаться, один из наших, так же застрявших здесь, как и мы, – пояснила собеседница с такой уверенностью, как будто заранее знала весь сценарий развития событий. Друзья понимали, что все совсем не так радужно, чрезмерное спокойствие – искусственное, и маска ей нужна, чтобы скрывать волнение, щадя нервы друзей. – Иначе откуда он знает, кто мы и где?

– К.М… Конор МакЛауд, что ли? – ухмыльнулся Грейди. Больше никого с такими инициалами он не помнил. но этот юноша тоже вряд ли спас бы ситуацию: он слыл отчаянным и бесшабашным, и мог принести как пользу, так и вред.

– Этого только не хватало… – буркнул Генри себе под нос, так чтобы Элеонора не услышала. – А почему ты считаешь, что он не врет? – добавил он уже громче и четче.

– Потому что заметила слежку за домом. Так что уходить придется с большой осторожностью…