Проектор

– Влад?! Влад?! – Инна теребила его за рукав уже минуты три, – А Вы в Москве живёте?

– Нет, на Юге. Там теплее! А что?

– Да так… Я в общаге живу, прямо в аэропорту, – почему-то разоткровенничалась девушка, – У нас там комнаты по четыре человека, все летаем, но там всё равно кто-нибудь остаётся.

Инна говорила без какого-либо намёка, это Влад понял сразу. Она просто рассказывала – нет, не жаловалась, а просто так. Она держала большую кружку с кофе и говорила. Влад смотрел на неё и делал вид, что слушает…

Он был на Чукотке. И всё ещё с Мариной! Тепло и нежность её ласк ещё не остыли в нём! Мимо прошли несколько студентов – стройотряд, приехавший вчера из Магадана, так понял Влад. Они каждый год приезжают на три месяца, вместе с сезонными рабочими. На Севере очень хорошо платили и студенты с удовольствием уезжали сюда работать. И что немаловажно в студенческой жизни, а скорее всего, и самое главное – романтика! Часов у Влада с Мариной не было, но раз студенты проснулись, значит, давно уже утро, подумал Влад. Пора, всё-таки, идти домой! Проводив по пути Марину, посёлок всё-таки был крошечным, Влад добрёл до дома и завалился спать. Вечером он проснулся в какой-то тревоге. Посёлок шумел. Бродили туда и сюда люди, тявкали потревоженные собаки.

– Что случилось? – задал Влад вопрос первому встречному. Такой вопрос в посёлке можно было задать любому, обитатели таких посёлков всегда были в курсе всех дел посёлка и всех событий, происходивших в нём.

– Да студентка разбилась, со скалы упала, на мысе, – сосед махнул рукой в сторону мыса Кожевникова, – Они с парнем на «Чертовом пальце» были, она в трещину-то и провалилась. Парень каким-то образом за ней вниз спустился, на руках в волнах её держал, чтобы не захлебнулась. Она позвоночник сразу сломала, но живая была. Так на его руках, внизу, в волнах и померла. Их только час назад, как нашли – уже оба в морге.

Человек, высказавший всё сразу, куда-то сразу же и убежал, а Влад ринулся к Марине. Девушка уже всё знала и встретила Влада бледной, как полотно. Они не сказали друг другу не слова. «Чертов палец» сегодня получил свою очередную жертву! Не их!..

– Влад, я так и думала – рейс отложили! Можно мне с Вами посидеть?

Девушка была слабенькая и беззащитная. Она прислонилась всем телом к Владу и закрыла глаза. Она не пошла в место отдыха экипажей авиалайнеров, она не осталась в бытовке у подруги – буфетчицы, не поехала на часок – другой к родственникам. Что её заставило, чем она руководствовалась Влад не понимал, но факт есть факт – девушка отдыхала, положив свою крохотную голову на его плечо. Истинно, формы любви людям не подвластны! Влад, естественно, не противился. Он был человек с уже сложившимися принципами и смотрел на окружающий его мир под своим, собственным, углом, но он был мужчиной, не лишённым чувства такта, и если женщина просит то… Ни шагу назад! За десять часов полёта он уже к ней привык. Да и грудь стюардессы ему очень понравилась! Бродящее по волнам памяти сознание нет-нет, да и возвращалось к её нежным, маленьким и упругим мячикам. А они снова вырвались из упаковки и вызывающе глядели на Влада своими розовыми и выпуклыми глазками. Снова, не сдержавшись, Влад засунул их обратно. Девушка даже не отреагировала. Пассажиров вокруг не было, и Влад решился приласкать спящую Инну. Он погладил её по голове, по плечу, спустился к… Её мячики отозвались мгновенно, как будто всё это время наблюдали за странным знакомым своей хозяйки. Они сразу напряглись и стали острыми, из круглых превратились в большие капли с острыми концами. Их «глазки» стали жесткими, но и очень манящими, они как бы шепча Владу: – «Ну, смелее же, ну…». И Влад начал нежно гладить и покручивать эти милые глазки. Инна глубже задышала, но не проснулась. Внезапно, откуда-то из подсобки, появилась подруга Инны, вытаращив от неожиданной сцены глаза. Немного постояла, поглядела, помахала своей головой, то ли осуждая Влада, то ли одобряя, глубоко вздохнула и ушла к себе. Спускаться ниже груди Влад не стал, не та всё же обстановка, и снова аккуратно убрал разыгравшиеся, уже в который раз, мячики, назад в упаковку, поплотнее прижал девушку и закрыл глаза.

В то лето Влада назначили самым умным среди всех чукчей, так как он учился в школе – интернате для чукчей и эскимосов. Мама была его учительницей по математике, физике, черчению и всем точным наукам, как и по другим, когда учителя по этим предметам отсутствовали по каким-либо причинам, а отсутствие случалось частенько. Вдобавок Влад выиграл олимпиаду по математике, на которую ездил в Магадан, там же занял второе место по физике и третье место по химии. В итоге получил приглашение в летнюю физико – математическую школу при НГУ в Академгородке под Новосибирском, перед поступлением туда же, уже в девятые – десятые классы, в физико – математическую школу. Вдобавок к этому, Влад получил право сфотографироваться перед знаменем Победы в Кремле за организаторскую работу в своей поселковой школе, за два года организации всех культурно – массовых и научных мероприятий. Последним штрихом в его детской карьере явилось участие в соревнованиях по пулевой стрельбе в Магадане, за сборную Чукотки. Тогда, ещё в седьмом классе, в секцию по стрельбе из малокалиберной винтовки, в школу посёлка мыс Шмидта, его привёл отец. Привёл так же, как за два года до этого, в городе, на материке, привёл в такую же секцию пулевой стрельбы, где уже через год Влад получил первый разряд, выбив двести девяносто шесть очков из трёхсот возможных, в упражнении МВ – 8, три серии по десять выстрелов. Теперь стрелять пришлось из старинной ТОЗ – 8 с открытым прицелом, который после диоптрического казался каменным веком. Расстояние до мишеней было не более двадцати метров, по длине спортивного зала. Из-за этого непривычного прицела Влад и промахнулся при приеме в секцию, выбив двадцать девять очков из трёх контрольных выстрелов, как и попросил физрук, ведущий эту самую секцию на общественных началах.

– Для первого раза, очень даже ничего! – похвалил физрук, – Девятнадцать очков из тридцати. Одна мимо. Ну, это ничего! Давай, будем тренироваться!

Тогда Влад возмутился:

– Ищите третью пулю! Я точно видел – она вошла в «десятку»!

Физрук ещё раз пересмотрел мишень и нашёл – «в десятке»! А после, как физрук увидел его, Влада, книжку спортсмена, с отметками об участии в соревнованиях и, полученных результатах, прекратил вступительные испытания и сразу же зачислил Влада в сборную Чукотки по пулевой стрельбе, выдав ему новенькую винтовку БК, уже с диоптрическим прицелом и цинк патронов к ней. Ещё тогда, Влад не сошёлся характерами в борьбе за свои детские права. Ненавидел над собой насилия, ни, ни морального, свободолюбивый Влад. В знак протеста против деспотии мамы, он убегал из дома, прихватив из дома банку тушёнки, пару спиртовых таблеток, спички и буханку хлеба. Убегал то в тундру, то на мыс Кожевникова, то просто на побережье километров на пять. Там, на свободе, в одиночестве он остывал, съедал свой провиант и возвращался. Бежать на Чукотке было некуда! Периодически мама вызывала в школу родителей, то есть отца. Это случалось после маминой капитуляции перед неутомимым борцом за свою детскую независимость. Проходя по геометрии теорему Пифагора, Влад где-то раздобыл учебник занимательной геометрии и выучил оттуда около тридцати вариантов доказательства этой самой теоремы. Все способы, кроме того, что преподавала его мама. Принципиально! На вопрос мамы в классе, кто будет эту теорему доказывать у доски, Влад поднял руку. Все и так в классе знали, что Влад получает пятёрки не из-за того, что его мама преподаёт им школьные предметы. Мама периодически всё равно вызывала его к доске – чтобы не терял бдительность. Вот и теперь вызвала.

– Неправильно! – спокойно и с расстановкой произнесла она, внимательно рассмотрев на доске последовательность предложенного Владом иного способа доказательства данной теоремы – иным, нежели знала сама. Ошибок в доказательстве не углядела, но забраковала! И второй, и третий, и четвёртый способ! И, наконец, после того, как она поняла, что ученик над ней явно насмехается, так как весь класс уже смеялся вовсю, она выгнала сына из школы, сказав, чтобы завтра он прибыл к директору с родителями и сделала соответствующую запись в дневнике. Вечером отец получил дневник с двойкой и вызовом в школу, но на все требования своей жены идти категорически отказался.

– Участвовать в этом спектакле не желаю! – смеялся отец.

Этот инцидент стал ещё одной причиной очередной голодовки. Теперь, приходя из школы, Влад тайком, ножичком, срезал с туши оленя, подвешенной прямо в общем коридоре общежития, стружку мяса, макал эту стружку в им же приготовленный соус – томатную пасту, перемешанную с красным молотым перцем и солью и с удовольствием уплетал, раз и навсегда полюбив излюбленное лакомство всех северян – строганину! Дома же Влад демонстративно отказывался от всех видов пищи. Мама, к его удивлению, вообще никак не реагировала на его протест. Он просто не догадывался, что мама ещё в первый же день голодовки заметила на оленьей туше свежие следы от ножа и решила, что мясная диета, тем более диета сырым мясом, не станет для её сына вредной. А, наоборот, очень полезной! Вот приблизительно так и жил Влад эти два чукотских года – в гармонии с душой и природой, напитываясь романтикой Чукотки. И уехал оттуда, закончив восьмой класс со всеми пятёрками, в неизвестность, чего и добивался всё это время, победив в этой борьбе за независимость. В кармане лежало приглашение в Москву, для получения награды – фотографии перед знаменем Победы СССР в Великой Отечественной войне в 1945 году, билет и направление в Уссурийск, для поступления в Суворовское училище, билет и вызов в Магадан, на соревнования по пулевой стрельбе за сборную Чукотки и билет и вызов в Новосибирский Академгородок – учёбы в течение тридцати дней в летней физико – математической школе с последующим, опять же после очередной олимпиады – экзамена, возможным зачислением в физико – математическую школу – интернат при Новосибирском Государственном Университете.

Юность была почти окончена. Независимость была почти обретена. Все билеты, все документы и направления во все концы его необъятной Родины, от Магадана до Москвы, лежали в кармане у Влада. Родители вообще добили его желанной независимостью – добавили денег на авиабилеты, чтобы можно было лететь откуда угодно и куда угодно – из Москвы или Новосибирска, например, в Ростов-на-Дону, где жили сестра и бабушка Влада. От Магадана – до Новосибирска и обратно на мыс Шмидта, оставляя Владу право на учёбу и на Чукотке, Из Уссурийска в Новосибирск, оставляя право учиться в ФМШ при НГУ, если конкурс и там пройдёт. Тогда, обременённый свалившейся на него независимостью, с грузом билетов и приглашений в несколько направлений, рассованных по карманам, Влад и не предполагал, что через много лет он снова будет лететь в Москву с той самой Чукотки, где осталась уже не его взрослая, как и он, одноклассница, а просто хорошая и очень красивая женщина Марина, где удалось осуществить, и успешно, задуманный опыт по просмотру картин прошлого и настоящего, находящихся от места их просмотра на сотни лет назад и на многие сотни и тысячи километров, где ему шаман подарил оберег, ждавший именно его, Влада, уже неизвестно сколько лет. Он точно знал, что ему обязательно придётся вернуться сюда – в эти дикие, но такие любимые места. Вернуться в свою юность. И, по всей видимости, не раз!

Инна во сне вздрогнула и открыла сонные глаза. Головы с плеча Влада она не убрала, просто смотрела на него сбоку. Повернув в её сторону, Влад решительно прижался своими губами к её. Девушка ответила взаимностью. После долгого поцелуя она мягко отстранилась, снова закрыла глаза и томно потянулась. Открылась дверь подсобки и появилась подруга Инны.

– Ты что мне пела – не хахаль? Хахаль! Я же вижу и видела, – протянула она загадочно.

– Кофе дашь? – примирительно ответила Инна, всё ещё не убирая головы с плеча Влада.

– Пошли уж! Что с вами делать?

Официантка пошла готовить кофе.

Утром рейс в Москву был продолжен. Чукотка осталась позади и Влад летел с лёгким чувством грусти и с большим – эйфории. Он выполнил всё, что планировал и желал, даже больше, даже то, что и не ожидал. И то и другое ему очень понравилось! Чукотка никогда ещё его не подводила, оправдывала всегда все его ожидания.

Выходя из самолёта в аэропорту Домодедово, Влад сжимал рукой свой оберег – острый клык белого медведя. Его тайна манила пытливый ум Влада…

Глава 3. Гипотеза

Возвращение домой происходит один раз, потом второй, затем третий и пошло – поехало. И всё равно к этим возвращениям не привыкнешь! Уезжать привыкаешь, а к приездам – нет. И всякий раз это происходит по-разному. Едешь из аэропорта, а дома тебя ждут, узнают, радуются твоему возвращению. И ты радуешься. И город тебе мирно улыбается, тоже радуется, что возвратился к нему. Ты же его детище! Это он сформировал тебя таким, какой ты есть сейчас, это он тебя раскрутил, разогнал и отпустил в большой мир себя показать и его, город, сделать знаменитым. Да если и не показал ты себя и не сделал его, город, знаменитым, всё равно он тебе очень рад. Ведь всё равно ты что-то же сделал! Что-то на пути к этой знаменитости. А если даже ничего не сделал, то ты же пытался сделать? Ты же не сдался?! А если ты даже и не пытался, то всё равно ты об этом подумал? А от того, о чём ты хоть раз подумал, ты уже не откажешься, ты уже будешь искать реализации своей мысли, не захочешь огорчать свой город? Ну да, подумал, конечно. Как стать знаменитым и город свой, родной, знаменитым сделать! И придумал даже и попытался даже! И пусть в этот раз осечка, но ведь будут, будут же ещё попытки! Всё равно – получится!

Влад ехал по своему городу и радовался. Радовался просто так, как всё живое радуется весеннему солнцу, просыпаясь от зимней спячки. Он улыбался и разговаривал сам внутри себя. Шизофрения? Раздвоение личности? Какая-то мания? Нет, хуже. Это было не раздвоение. Влад умножался, троился, пятирился, семирился. Или семикратился? Влад улыбнулся, не находя в своём интеллектуальном багаже точного сравнения его, Влада, состояния. Чему оно соответствовало? Ему было просто хорошо – он приехал в свой любимый город. Влад посмотрел в окно автомобиля, в котором ехал, и обомлел – он видел перед собой картину, что запомнил на всю жизнь – город, живущий своей собственной жизнью, с многоэтажными домами и трубами, из которых змеями поднимался вверх дым, город, окутанный облаком из выхлопных газов и тепла. Город жил и город его ждал! Влад видел его в то утро. В то первое утро после выпускного вечера, там в посёлке, со странным чукотским названием – Рыркайпий, что значит «лежбище моржей». Он вместе с Мариной увидел этот самый город над горизонтом, в небе. Они стояли, прижавшись друг к другу, над бушующим Северным океаном, на скале, с не менее странным названием – «Чертов палец». Тогда Влад увидел свой город, который ему показали. Он и не знал тогда о его существовании, но запомнил ту картинку навсегда. И вот сейчас две картинки слились в одну. Увиденное сейчас вытянула из памяти виденное в далёкой юности. Влад покрылся «мурашками» от неожиданного видения. А город всё это время не менялся и ждал.

– Чем заниматься собираешься?

Таня, одноклассница, стояла около огромной сосны. Влад пожал плечами.

– Домой поеду. Там учиться буду.

Академгородок находился в тридцати километрах от Новосибирска, среди леса из сосен и берёз. Белки в этом лесу жили толпами, попрошайничая и не боясь людей – их здесь «в глаз» не били! На проспекте стройными рядами стояли здания институтов. Сам проспект упирался в Институт ядерной физики, со своим синхрофазотроном, позволявший людям делать одно открытие за другим. В школе преподавали те же преподаватели, что и в Новосибирском Государственном Университете, поэтому вступительные экзамены в НГУ были простой формальностью – «вундеркиндов» преподаватели знали уже как облупленных. Два года школы – интерната давали о себе знать – были пройдены практически первые два курса университета, математический анализ, неэвклидова геометрия. Несколько недель Влад бился над теоремой Ферма, но, к своему сожалению, не добил её. Мечты стать учёным и работать в каком-нибудь институте Академгородка, после окончания НГУ, Влада не прельщали. Поэтому и стоял он сейчас с Таней, с которой уже несколько месяцев разговаривал гораздо теплее, чем с обычной одноклассницей. Таня была родом из Томска, туда и собиралась ехать после окончания школы – поступать в медицинский. В отличие от многих, она не хотела становиться математиком или физиком. В школе было четырнадцать десятых классов, семь из них – те, кто после девятого, законченного в этой же школе. Оставались учиться в НГУ почти все, сдать вступительные экзамены не представляло труда, да и перспектива стать потом настоящим учёным была налицо. Кое-кто уезжал в МФТИ, МАИ, кто-то в другие Новосибирские ВУЗы. Влад родился и вырос на Юге, затем Чукотка, после неё – Новосибирск. Дальше жизнь снова требовала выбора, а выбор напрашивался сам собой – на Родину, на Юг! Возвращаться на Юг было решением не спонтанным. Это было осознанное решение – Родина звала обратно, звала во взрослую жизнь. Влад вычитал где-то теорию, согласно которой чувство, называемое ностальгией, напрямую зависит от простой физиологической потребности человека в воде. Но человек на девяносто процентов состоит из воды, именно из той воды, в которой, или, по другому, около которой живут или жили его родители, пьют или пили эту воду, в которой развивался он сам, находясь ещё внутри своей мамы. После своего рождения человек продолжает свою жизнедеятельность в этой воде – пьёт её в чистом виде и виде различных соков, компотов, настоев, чаев, киселей и далее, и тому подобное, и ест всё в ней и на основе её приготовленное. Поэтому человек и состоит на 90 процентов из воды, из своей воды! А ведь общеизвестно, хотя и мало изучено, что вода, помимо своих физических свойств, имеет ещё и изменяющуюся информационную структуру. Вода может запоминать, заряжаться, лечить, успокаивать и делать ещё много такого, чему современная наука не находит пока объяснения. Вот и предположил кто-то, что именно вода, из которой состоит организм человека, постоянно желает соединиться с той водой, которая течёт в месте рождения человека. Человек, с той родной водой, имеет одинаковый химико – физико – биологические свойства, отличающиеся от других регионов и местностей. Вода, из которой создан человек, тянется к тому месту, к тому резервуару, откуда эта вода была взята для создания этого человека. Они хотят соединиться, хотя бы быть рядом. Вот и тянет человека к месту, откуда он родом, вот и страждет он этого, не понимая, в чём причина. И назвал человек это чувство ностальгией. Тоской по Родине!

– А я к тебе в гости приеду! – вдруг, ни с того, ни с сего, сказала Таня.

– Приезжай.

– А ты?

– И я приеду. В гости.

Разговор не клеился. Владу приятно было стоять возле толстой сосны, прижимать к ней небольшую Таню, всё крепче вдавливая её в сосну. Таня не говорила, что ей больно, может, терпела, просто смотрела на Влада снизу вверх. Она, наверное, уже задавалась вопросами о дне сегодняшнем, о хлебе насущном, о семье, о карьере и скорее всего, видела Влада в своей жизни в качестве, может быть, и мужа, а почему и нет? В общем, она думала о том, о чём в определённый период жизни, инстинктивно, думает обычный нормальный человек. Девочки взрослеют раньше, поэтому и задумываются они об этих вопросах раньше. Владу размышлять об этом было ещё рано, в его молодом бурлящем мозгу не было, пока, места этим вопросам. Он и так считался в классе немного того… Одноклассники, частенько так не понимают друг друга! Прожив два года в одной общаге, в одном проходном коридоре, они так и не узнали друг о друге толком ничего. Рановато ещё было. Люди, взрослые, и то ошибаются друг в друге, а тут всё-таки школа, хоть всё и по-взрослому. Владу нужно было что-то другое, он это чувствовал. Больше. Намного больше.

– Влад, поцелуй меня! Только чуть-чуть… Немножко…

Влад улетел сразу после выпуска из ФМШ, оставив Таню, новых друзей, Академгородок и Сибирь. Его ждал дом. И ещё его ждала большая работа. Идея, возникшая ещё на Чукотке, не покидала Влада, не давала ему покоя. Как будто кто-то могущественный заставлял его всё время думать и размышлять над этой «сумасшедшей», с точки зрения обыкновенных людей, идеей!

– Таня, ты что-нибудь слышала об информационном поле Земли?

– Слышала.

Влад и сам слышал. Он знал, что общий уровень учащихся в ФМШ намного выше, чем в обычной поселковой «восьмилетке», но и для него самого было легче доказать теорему Бореля – Лебега, чем объяснить, что и как работает в этом самом поле – информационном поле, о котором были только догадки и гипотезы. Леонардо – да – Винчи со своим вертолётом, Пабло Пикассо со своими знаменитыми картинами то ли из прошлого, то ли из будущего, Жюль Верн со своей подводной лодкой и таких примеров масса. Были сотни и тысячи свидетельств о том, что у людей появляется очень подробное представление о вещах, о предметах, об устройствах, которые в то время, когда они, эти люди, жили или живут, попросту не существовало. Не могли существовать и всё! Их не было и нет! Но их рисовали, делали чертежи, пробные макеты и модели, сами не понимая механизм действия. Природы явления. Давно уже бытует утверждение, что стоит вечером, перед самим сном, закрыть глаза и дать распоряжение мозгу решить какую-нибудь задачу, проблему, как решение выплывет из подсознания уже ночью или ближе к утру. Или на следующую ночь. Менделееву ночью пришла в голову таблица химических элементов – установленный и неоспоримый факт! Изобретение? Вряд ли. Просто взяла и пришла? Да нет же! Показали! Мол, не трудись, не ломай голову – всё это уже давно есть. На, смотри! Таблица находилась в информационном поле.

– Таня, а тебе сны снятся? Снились? О чём?

Таня была симпатичная девушка, милая и симпатичная, с большими серыми глазами, стройная. Возможно, когда-то и кому-то станет хорошей женой. И матерью. Возможно, будет. Наверняка будет – она к этому слишком серьёзно относится и готовится. Но Влада сейчас волновало совершенно другое. Он ехал в Ростов-на-Дону учиться и думать. Думать – в перерывах между учёбой и… Жизнью! Когда начинаешь жить обыкновенной человеческой жизнью, думать не получается. А может нужно просто дать задание мозгу? А самому ждать ответа, живя в это время обычной человеческой жизнью. А мозг сам извлечёт из информационного поля всё, что тебе требуется Что это поле существует, у Влада вообще сомнений никаких не было. Дай команду мозгу, и он найдёт в этой «библиотеке» нужное тебе произведение. Даже не имея возможности определить, что ты хочешь найти в этом поле. Влад искал не просто что-то, он искал дискретные точки, пиксели, где сконцентрирована одна информация о чём-то, о каком-то одном событии. Как в мультипликации! Влад иногда с удивлением обращался к другим сферам деятельности человека, кроме, пожалуй, математики, к которой испытывал особое расположение. Что такое мультфильм, как его создают? Влад это знал. И это было очень похоже на то, что зрело в его мозгу. Рисуют картинку в блокноте, на одном листе, потом на втором, на следующем листке, рисуют ту же самую картинку, в которой совпадает всё, кроме одного какого-то крохотного движения или положения, допустим, крыльев бабочки. На третьем – то же самое, только крылья бабочки ещё дальше смещены. Потом ещё один листок – и крылья уже в другом месте. Дискретные листки, эпизоды, события, картинки. Но быстро перелистывая блокнот, меняют страницы и бабочка оживает, начинает махать крыльями. Здесь уже задействована и физиология человека, строение его глаза и мозга.

Дело в том, что изображения, фокусирующиеся на сетчатке глаза, передаются в мозг с замедлением, на микросекунды, но с замедлением. И передаются именно отдельные картинки, фотографирующиеся этой сетчаткой. А уже в мозгу они, эти кадрики, сливаются в сплошной поток информации, мозг их распознаёт и считывает, строя снова ленту из непрерывных движений, как было и в оригинале. Глаз и мозг – великое изобретение природы, которая подсказала людям кинокамеру. Люди задаром приобрели у Природы кинокамеру – её изобретение. И им за это ничего! А если это всё так, то почему бы в каждом пикселе информационного поля не могла бы быть вложена информация о каком-то любом событии и рядом, в соседнем пикселе, продолжение этой информации? Ещё один эпизод. Фотография, снимок, где у бабочки крылья уже передвинулись?

– Таня! А где может быть этот информационный слой? Прослойка?

Тане хотелось любви. И детей. Таня хотела семью, она хотела остаться в Академгородке, студентам здесь запросто предоставляли семейное общежитие. Таня не хотела остаться в информационном поле в виде информации или фотографии, она хотела здесь родить. Родить человека. От другого человека. Но Влад думал пока только об информационном поле, поэтому и уехал в Ростов-на-Дону, не желая пока думать ни о чём другом, а уж, тем более, о том, чтобы помочь Тане родить другого человека. Рано ему ещё было.