Смертельная жатва

– Привет. Ой, извините, что вам пришлось за мной заезжать, я и сама могла бы добраться, – сказала она. – Я сейчас… только возьму сумку. И пиджак.

Она отвернулась, чтобы взять вещи, а он окинул взглядом номер. Ничего, ему понравилось… Особенно понравилась огромная кровать под балдахином, но он быстро призвал свои блудные мысли к порядку. Он и раньше как-то заезжал за ней, лишь не поднимался в номер. Зачем же сейчас ему это понадобилось?

Ровенна молча смотрела на него, с сумкой и пиджаком в руках.

– Что случилось? – спросил Джереми.

Она не стала убеждать его, что все в порядке.

– Я знаю следователя, который ведет дело об исчезновении вашей подруги.

– Что? – удивленно переспросил он.

– Я не хочу, чтобы это стало для вас сюрпризом… когда вы узнаете. Его зовут Джо Брентвуд, и он мой друг.

Этого он никак не ожидал и почувствовал, как новая стена недоверия растет между ними. Не по ее вине, по его собственной.

– А… вы откуда узнали?

– Я ему позвонила.

– Понятно. Но почему… почему вы ему позвонили? С чего это вдруг? – допытывался Джереми с таким недоверием в голосе, что ему самому стало неловко.

– Я видела, как вы обеспокоились, – отвечала она, глядя в сторону, – и решила позвонить Джо, спросить, что происходит. Ну так мы идем? – Она скользнула мимо и направилась к лифту.

– Что? – не понял он, двинувшись следом.

Пока они спускались в лифте, она молчала. Они сели в машину, и тогда Джереми снова спросил:

– И что же сказал ваш друг?

– Вы хотите услышать правду? – уточнила она.

– Хотелось бы.

– Он не любит частных детективов.

Джереми рассмеялся:

– То есть он предпочитает медиумов? Да, влип я в историю… Маленький город, враждебно настроенная полиция, ведьмы, колдуны – просто великолепно!

Видя, что она поджала губы, Джереми мысленно чертыхнулся. Он не хотел обидеть ее, просто брякнул не подумав. Он и вправду страшно волновался.

Бедный Брэд совсем раскис и умолял о помощи. Дела его были плохи. В полиции ему никто не верил, кроме полицейского по фамилии О'Рейли, который, впрочем, не пользовался авторитетом у коллег. Остальные – особенно приятель Ровенны – смотрели на него как на убийцу. Когда женщина умирает насильственной смертью или исчезает без следа, первое подозрение всегда падает на мужа или партнера. Брэд и сам был коп, он знал статистику. Сколько раз они с Джереми натыкались на тела женщин, которых убили те, кто якобы должен был любить их. Простая логика подсказывала салемским полицейским, что Брэд и есть убийца, тем более что именно он видел ее последним.

– Вы собираетесь в Салем? – спросила Ровенна.

– Да, собираюсь. Извините, – проскрипел Джереми, поскольку извинение далось ему нелегко.

– Джо Брентвуд – хороший человек, – продолжала она.

– Я уверен в этом.

– Я не шучу. Если вы будете сотрудничать с ним, он будет сотрудничать с вами.

– Надеюсь, – буркнул Джереми, хотя на этот счет у него были сомнения.

Повисла напряженная тишина. Джереми пытался придумать тему для разговора, но на ум ничего не шло. А ведь совсем недавно они так дружески болтали, и он рассказал ей столько всего про Брэда и Мэри, но теперь… Ну и пусть. Завтра она уезжает, и они больше никогда не встретятся. Только бы быстрее доехать до плантации. Чертовски долгая дорога!

– Джо Брентвуд когда-то едва не стал моим тестем, – вдруг сообщила Ровенна, будто решившись наконец выложить все. – Я собиралась замуж за его сына Джонатана – он погиб, разбился на вертолете. Он служил в армии. Мы с Джо до сих пор друзья. Не подумайте, что если он из Салема, то уповает лишь на помощь ясновидящих, или что он плохой сыщик. Он сам не виккианец, и ему нет дела до того, кто и какую религию исповедует. Для него главное, чтобы люди соблюдали закон.

Он был ошеломлен ее внезапным нападением. И хотя ее голос звучал ровно, это был несомненный вызов.

– Простите, – глухо пробормотал Джереми и вдруг неожиданно для себя продолжил: – Значит, он уважает всех людей, кроме частных детективов?

Она в отчаянии вздохнула, а он пожалел о своих последних словах. Иногда все-таки лучше молчать, чем говорить.

Наконец они прибыли на плантацию Флиннов. При виде большого белого дома Джереми всегда испытывал гордость и удовольствие. По иронии судьбы именно Эйдан когда-то настаивал на продаже дома, не желая возиться с ремонтом, а теперь он жил там с Кендалл, и они превратили старый особняк в отличное современное жилище.

Подъехав ближе, Джереми заметил на стене афишу спектакля на День благодарения, в котором были заняты местные младшие школьники. Ему приходилось видеть Кендалл за работой: она умела увлечь каждого ребенка. До встречи с Кендалл его старший брат был угрюмым и мрачным типом. Первая жена Эйдана погибла в автокатастрофе, с ней погибло и все его жизнелюбие. С появлением Кендалл все переменилось, и Флинны были ей за это благодарны. Жаль только, что она не рассказала ему больше о Ровенне.

Они остановились на подъездной аллее, изгибающейся элегантным полукругом, и вышли из машины. На крыльце их встречала Кендалл.

– Эй! – Она обняла их и расцеловала. – Спасибо, что привез Ровенну, Джереми. Входите! Эйдан в конюшне. Ужин ждет вас. Джамбалайя в качестве прощального угощения для тебя, Ровенна.

– Замечательно, – сказал Джереми, предпочитая не упоминать о том, что он только что ел джамбалайю, и надеясь, что Ровенна тоже будет помалкивать. – Пойду приведу Эйдана.

И он отправился в конюшню, превращенную в театральный зал. Кабинет Эйдана находился в чулане, где раньше хранилась амуниция. Теперь там стоял стол красного дерева, а также стулья, компьютер, телефон и факс.

– Привет, – сказал Эйдан, увидев его, – я сделал все, как ты просил. Я узнал все, что смог, о событиях того дня в Салеме.

– И?

Эйдан покачал головой:

– Ничего из ряда вон. Было несколько случаев сексуальных домогательств, пара пьяных дебошей и еще инцидент в магазине, когда одну покупательницу пришлось силой вытаскивать на улицу после закрытия. Вот и все происшествия. Когда ты уезжаешь?

– Завтра. Угодил же Брэд в переделку.

Эйдан угрюмо молчал, глядя в компьютер.

– Что такое?

– Советую тебе не пренебрегать любой возможностью, какой бы невероятной она ни казалась.

– Ты же меня знаешь – я профессионал.

– Я знаю. Но тебе нужна синица в руках – железные улики. Не стоит отмахиваться от доказательств, которые выглядят не так надежно.

«Эйдан изменился, – подумал Джереми. – Как ни крути, а он все-таки женат на бывшей гадалке, хотя Кендалл всегда утверждала, что она скорее актриса и психолог». И все-таки она верила в то, что на плантации обитают добрые духи. Она говорила об этом вслух – после того, как едва не погибла от рук реального убийцы в тайной пещере под семейным склепом. Но Эйдан…

Джереми любил и уважал Эйдана как никого на свете. Им с Заком Эйдан заменил родителей. Он всегда твердо стоял на земле и верил только в то, что видел.

Но… он тоже побывал в том подземелье и, похоже, немного сдвинулся. Он впал в депрессию после смерти первой жены, а тут еще и Кендалл едва не погибла у него на глазах. Поэтому Джереми не хотел спорить с братом. У каждого есть свои демоны и свои способы борьбы с ними. Если Эйдану нравилось верить в духов или ангелов-хранителей, невидимой рукой уберегающих людей от зла, то это было его дело.

– Конечно, Эйдан. Обещаю, что буду держать ухо востро!

Кендалл оглянулась через плечо, хотя в кухне они были одни.

– Джереми успел рассказать тебе обо всем, верно? О его друзьях в Салеме?

Ровенна кивнула, а Кендалл, поежившись, продолжала:

– Боюсь, что Мэри Джонстон убили. Я знаю, что Джереми тоже этого боится. Он позвонил Эйдану и попросил его навести справки. Джереми убежден, что Брэд говорит правду, он ведь знает его как облупленного. Да и зачем ему врать? – Она замолчала и снова оглянулась, будто Джереми мог тайком пробраться в кухню, чтобы их подслушивать. – Ровенна, мы с тобой никогда это не обсуждали, но я знаю совершенно точно – духи существуют. И они могут нам помочь. Надо только им позволить.

Ровенна молча смотрела на подругу. Кивнув, Кендалл продолжала:

– Ровенна, ты пишешь книги о невероятных вещах, необъяснимых для логики и науки…

– Да, но… Кендалл, я никогда ничего не утверждала. Я никогда, к примеру, не писала, что дух способен войти, сесть за стол, пить чай и обсуждать погоду.

– Да я разве об этом? – вздохнула Кендалл. – Ты могла бы помочь следствию, как ты делала это раньше. Надеюсь, ты поможешь Джереми.

«Да уж, – подумала Ровенна, – поможешь ему. Ему не нужно ничьей помощи, ему нужны голые факты и железные аргументы, мэм».

– Ну… я попробую, – неуверенно пообещала она.

– Иногда духи являются во сне, – сказала Кендалл.

Да, во сне. В кукурузе. Среди пугал и ворон, терзающих человеческие трупы.

– Тебе не снились какие-нибудь необычные сны в последнее время, Ровенна? – спросила Кендалл.

Ровенна вздрогнула и вскочила со стула.

– Ой, кажется, что-то сбежало на плите! – притворно воскликнула она.

В этот момент вошли Эйдан и Джереми. Эйдан обнял Кендалл и поцеловал.

За ужином они болтали о всякой всячине, но, провожая ее к машине, Кендалл шепнула:

– Слушай свои сны. Обещай мне!

– Обещаю, – сказала Ровенна, вспоминая ужасы, что преследовали ее во сне.

Джереми собирался проститься с Ровенной у гостиницы. Он помог ей выйти, открыл для нее дверь в фойе, но прощаться отчего-то не торопился. Она поблагодарила его за поездку, а он все не двигался с места. Тогда она предложила:

– Может быть, подниметесь? У меня есть кофе и чай. А в мини-баре найдется пара бутылок пива.

– Нет, спасибо – нам ведь завтра уезжать. Я должен собраться. Мы с вами еще увидимся. Спасибо еще раз.

– Спасибо, что подвезли меня, – сказала она.

Они молча стояли у двери. Он поймал себя на том, что вспоминает каждый их эфир, когда он сидел напротив Ровенны в студии, вдыхая ее духи. Он видел янтарные огни в ее глазах – в глазах, где мог бы утонуть. И внезапно, после всех попыток отдалиться, ему захотелось быть рядом. Коснуться ее кожи, чтобы ощутить, насколько она гладкая, узнать, правда ли ее волосы из шелка, как он представлял в мечтах, и проверить, с той ли страстью она отдается, с какой произносит речи.

– Пожалуйста. Я и сам был очень рад вас подвезти.

– Что ж, до свидания.

И с этими словами она повернулась и пошла в гостиницу.

Было еще рано. На Бурбон-стрит все бары еще работали, играла музыка. Ровенна подумала, не пойти ли ей куда-нибудь выпить и послушать джаз, но затем решила, что лучше принять душ и ограничиться пивом. Она устала, ей нужно было хорошенько выспаться. Но как она боялась вновь увидеть свой кошмар!

Кендалл совершенно серьезно говорила ей, что духи являются во сне, а она боялась спать. Она смотрела телевизор, пока не начали слипаться глаза. Когда она протянула руку за пультом, чтобы выключить телевизор, в дверь постучали. Ей не нужно было открывать дверь, чтобы узнать, кто это. Она знала, что за дверью стоит Джереми Флинн. Сердце грохотало, как молот. Щеки жарко вспыхнули. Сны бывают разные…

Он стоял, прислонившись к притолоке, и в первое мгновение у него было такое удивленное лицо, будто он не ожидал ее увидеть. О чем он, интересно, думал, стоя под дверью ее номера? Что он сошел с ума? Что ему нужно возвращаться к себе?

– Вы не должны открывать дверь, не спросив, кто там, – наставительно проговорил он.

– Я знала, что это вы, – ответила она.

– Вы ясновидящая? – тихо спросил он.

– Я знала, – повторила она, надеясь, что он пришел не поговорить.

Нет, он пришел явно не за этим.

Она втащила его в темный номер, где горел лишь светильник в ванной, чему она была рада, потому что так они не могли видеть лица друг друга. Меньше всего ей хотелось бы сейчас всматриваться в выражение его лица, гадая, что у него на уме.

Легкое кимоно, которое она накинула после душа, скользнуло на пол. Обхватив ладонями его лицо, она приподнялась на мысках, нашла губы и поцеловала его. Сильные, крепкие руки Джереми обняли ее, а губы страстно слились с ее губами, язык погрузился глубоко в рот, возбуждая в них пьянящее и опасное чувство.

Ровенна позорно трусила. А вдруг она разучилась заниматься любовью? Хотя говорят, что это как ездить на велосипеде – если раз научишься, то на всю жизнь. Да, но бывают же случаи… А вдруг она упадет? Вдруг она будет неуклюжей?

А тем временем его руки бродили по ее спине и рот, горячий и мокрый, терзал ее рот внутри и снаружи. Потом он вдруг отступил, хрипло дыша, мотнул головой, откидывая с лица спутанные ее руками волосы цвета бронзы. Она испугалась: подумала, что зашла слишком далеко, слишком жадно и глупо себя повела. Но он лишь вытер пот со лба, а затем снова впился губами ей в губы, так что ее словно током ударило, а руки сами нашли его джинсы и стали дергать за «молнию».

Дальше все было как в тумане. Она только помнила его руки на своем лице, плечах, груди – повсюду. Одежда была сброшена, и они повалились на кровать, где оказалось, что реальность с Джереми превзошла все ее мечты. Его губы следовали за руками. Они ласкали друг друга лихорадочно, отчаянно, стремясь приблизить момент наивысшего блаженства и одновременно отдалить его. Они были сразу бесстыдны и робки, торопливы и медлительны. Она долго лежала словно в забытьи, отдавшись на милость его проворного, дразнящего языка, а когда ощутила на себе тяжесть его тела, ее веки распахнулись, и ее пронзил взгляд его серых штормовых глаз.

И от этого взгляда, как от первого прикосновения, ее словно обожгло горячим ветром. Он проник в нее глубоко и уверенно, и они отдались страсти, двигаясь сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Ее ногти впивались в его спину, зубы щипали кожу плеч, а губы покрывали поцелуями шею. Она растворилась в грохоте их сердец, в хрипе их дыхания и в ритме их движений, вечном, как сама жизнь. Взрыв, что потряс ее, был точно буря в пустыне. Его тело в последний раз напряглось каждым мускулом, а затем со стоном обмякло поверх нее. Так они лежали, переплетя пальцы, слушая затихающий грохот в груди. Наконец все стихло, и в темноте явственно раздалось тиканье часов. Холодок пополз по ее обнаженному телу. Надо было бы что-то сказать, но слова не шли на ум. Джереми откатился на бок, продолжая обнимать ее одной рукой.

– Ты знаешь, как долго я себя сдерживал? – прошептал он.

– А я-то думала, что тебе не нравлюсь, – тоже шепотом призналась она.

Она была благодарна ему за тихий, приглушенный смех, за прикосновения пальцев, ласкающих ее скулу и подбородок, будто запоминая очертания ее лица. Его глаза – сейчас дымчато-серые, туманные – смотрели на нее, будто не верили, что такая глупость могла прийти ей в голову. А она гадала, доведется ли ей когда-либо узнать его по-настоящему, узнать, откуда он черпает свою силу, страсть, решительность, уверенность в себе… Затем она испугалась, вспомнив, что просто слишком долго пробыла вне игры. Она придает чересчур важное значение случайной связи, и тайны его сознания предназначены совсем не для нее. А на самом деле ей стоит радоваться, потому что он не был с ней груб и не вскочил сразу же после секса, спеша одеться и уйти.

– Я тебя до смерти боюсь, – вдруг сказал он.

– Меня? – изумилась она.

– Тебя.

«Потому что я ненормальная?» – подумала Ровенна про себя, а вслух прошептала, страшась услышать ответ:

– Почему?

– Потому что ты… это ты! – засмеялся он. – И я этому рад. – Он крепче обнял ее. – Знаешь, я чувствовал себя как дурак, когда пришел сюда.

– Да уж ладно. А я-то как запаниковала, открыв дверь.

– Да? Ты хорошая актриса.

– Спасибо.

– Когда твой самолет? – спросил он со вздохом.

– В полдень. А твой?

– В одиннадцать тридцать. Хочешь, дождусь и подвезу тебя?

– О, не стоит меня ждать, я возьму такси.

– Я знаю, что возьмешь, но тебе хотелось бы поехать со мной?

– Да, конечно, если ты не торопишься. Но… тебе не обязательно подвозить меня до самого дома. Я выйду раньше, потому что мне нужно… повидать друга.

«И надо же так фальшиво врать», – подумала она, хотя это была не ложь, а скорее полуправда.

– Навестить друга-сыщика, верно? – спросил он тоном, не лишенным резкости.

Она хотела сказать, что представит их друг другу, но у нее вырвалось, прежде чем она успела прикусить язык:

– Ну и что? Я обещала позвонить сразу, как прилечу. Но я с удовольствием поеду с тобой, – продолжала она, понимая, что это звучит нелепо, особенно учитывая ее настоящее положение.

– Отлично. Буду признателен тебе за компанию. Заодно и дорогу покажешь.

Он начал подниматься, но Ровенна, к своему удивлению, удержала его:

– Тебе не обязательно сейчас уходить.

Он оглянулся, пожал плечами, и улыбка медленно расползлась у него на лице.

– Ладно, я останусь.

Он снова лег и припал к ее губам.

«Заниматься любовью легко, – думала Ровенна, – гораздо легче, чем я ожидала. Уж, во всяком случае, легче, чем ездить на велосипеде после долгого перерыва».

Потом она заснула. Когда ей снова привиделось кукурузное поле, она попыталась прогнать этот сон. «Нет, пожалуйста, не надо… не надо сегодня. Пусть сегодня я буду с ним, только с ним!» И словно в ответ на ее просьбу в поле появился Джереми. Теперь она была не одна, они были вдвоем.

– Покажи мне, – попросил он.

– Нет, – ответила она, но прервать течение сна было не в ее власти.

Они побежали вместе. Она знала, что ждет их впереди, она уже видела эти злобные пустые глазницы и пыталась остановиться, но не могла. Все, что она могла, – это умоляюще заглядывать ему в лицо. Его серые глаза потемнели, как небо у них над головой. Скоро их поглотит тьма. Она услышала крик первой вороны, что летела к ним злой черной тенью среди клубящихся серых облаков.

– Бежим, – твердил он ей, – бежим!

И они бежали.

– Ровенна!

Она вздрогнула и проснулась. Джереми склонился над ней, легонько потряхивая ее за плечо. Она уставилась в его встревоженные глаза. Сон растаял. «Черт побери эту Кендалл», – думала она. Прислушиваться к своим снам? Вот только этого ей не хватало.

– Извини, – вздохнула она.

– Страшный сон приснился? – сочувственно спросил он, думая, вероятно, что первое впечатление его не обмануло и он спит с сумасшедшей.

– Д-да, – ответила она, – извини, что разбудила.

– Мне все равно пора уходить.

Внутренний холод пронзил Ровенну, заставив крепко прильнуть к нему, но она тут же отпустила руки, рассмеялась, хотя ей было совсем не до смеха.

– Извини. Наверное, уже утро?

– Да, почти половина седьмого, а мне еще собираться в дорогу.

Он легко поднялся с постели, не стесняясь своей наготы. Наверное, это ему было не впервой. Она рассматривала его, пока он одевался, любуясь широкими плечами. В просветы между шторами сочился утренний свет. Она сразу испытала облегчение: день был ей теперь куда милее ночи. В джинсах и свитере он присел на краешек кровати, чтобы надеть носки и туфли.

– Тебе нужна помощь? – услышала она.

– Помощь? Ты о чем?

– О твоем кошмаре. Расскажи мне, что тебе приснилось.

– О нет, я уже не помню.

– Да ну?

– Все в порядке, правда. – Она заставила себя рассмеяться.

Он поцеловал ее в губы – слегка, а потом глубже.

– Что ж, тогда до встречи в Бостоне. Как получишь багаж – позвони. Я подберу тебя на машине.

– Хорошо, спасибо, – улыбнулась она.

К ее облегчению, он не задержался и не стал допытываться о том, что ей приснилось, только попросил:

– Запри за мной.

На пороге он, однако, помедлил.

– Пусть я очень благодарен тебе за то, что ты открыла мне дверь, больше так не делай. То есть не открывай двери, если не знаешь, кто там.

Когда он ушел, она вскочила с кровати, закрыла дверь на замок и включила все лампочки в номере, включила вдобавок телевизор и только потом пошла в ванную. Стоя под душем, она думала, как найти дверь, которую можно захлопнуть и не пускать к себе ночные кошмары. Да вот только… Она боялась, что кукурузные поля не снились ей, а были самые что ни на есть настоящие.

Глава 4

Аэропорт Логан не был из числа любимых аэропортов Джереми, но на этот раз пересадка не только прошла без задержек, но и самолет прибыл на десять минут раньше. Он быстро забрал зарезервированную машину, и когда раздался звонок Ровенны, он был готов ее встретить. Благодаря отличному знанию ею дороги и четким указаниям они были в Салеме задолго до времени, на которое Джереми назначил встречу с Брэдом. Джереми собирался подбросить Ровенну до дому, но она уверяла, что позже ее подвезет Джо. Вместо того она предложила прогуляться по центру города, поскольку он хотел осмотреть кладбище. Она показала ему несколько самых интересных могил, и они разбрелись в разные стороны.

Кладбище находилось на перекрестке туристических троп. Рядом располагалось несколько музеев и главная торговая улица. Он нашел, что вопреки современному окружению само кладбище ничуть не впитало дух современности. Было что-то совершенно особенное, что-то пронзительное и неотступное в этих камнях. Поблизости матери выгуливали своих младенцев, отцы шикали на детей, напоминая об уважении к мертвым. Раздавалось торопливое бормотание экскурсовода, спешащего закончить свой рассказ. Джереми его не осуждал – ведь осенью рано темнеет и хочется быстрее покинуть место, настраивающее на печальный лад. Особенно сейчас.

Стремительно надвигались сумерки. Сказать, что сумерки опускались, было бы неверно: темнота клубами поднималась с земли и сходила с неба, туман серебрил старые плиты.

Остановившись у камня, где обнаружили сумочку и телефон Мэри Джонстон, Джереми попытался представить, каково было тут на Хеллоуин – в городе, где прошлое соседствует с настоящим. Сколько маленьких фей и монстров расхаживало по улицам… Да и многие взрослые, наверное, не отставали от детей. Но Хеллоуин закончился, и с его уходом сменились ритм и настроение, как сменяются времена года. Сейчас в воздухе уже чувствовалось приближение Рождества.

Однако магазины, по крайней мере, напоминали о том, что до Рождества предстоит отпраздновать День благодарения: в витринах можно было видеть тыквы, рога изобилия, фигурки пилигримов и картины, изображающие пирующих индейцев и поселенцев. Местные фермеры убирали поля.

И как такое возможно – чтобы человек незамеченным растворился в городе полном туристов? Пусть Мэри похитили на кладбище, в сумерках, но дальше-то что?

– Как здесь чудесно, правда? – окликнула его Ровенна.

– Это кладбище все-таки.

– Я хотела сказать – красиво.

Он увидел, как она, наклонившись, набрала охапку листьев и подбросила их над головой. В своем черном бархатном плаще и с распущенными по плечам черными волосами она походила на языческую богиню, которая стоит, радостно подставив лицо дождю из разноцветных листьев. Скульптор мог бы изобразить ее в виде статуи на празднике осени, хотя едва ли у него получилось бы передать восторг на ее лице и во всей фигуре.

Джереми отчего-то вдруг заволновался, будто испугавшись за нее. Но почему? Наверное, сказывалось общее волнение последнего дня.

Другая женщина без следа исчезла прямо на этом самом месте, где они стояли. И все же сейчас, глядя на Ровенну, он подивился глубине своей тревоги.

С тех пор как они познакомились, ему не раз приходилось удивляться. Сначала удивляла собственная враждебность. Джереми не понимал, в чем дело: он хорошо относился к Кендалл, которая раньше зарабатывала гаданием на картах. Но Ровенна… Она была другая… Затем почувствовал, что его тянет к ней, и стал намеренно отдаляться. А теперь… Самое невероятное, что они были здесь вдвоем. Теперь все переменилось. Еще вчера, когда ехал к ней в гостиницу, он знал, что именно так и произойдет. Знал, когда подходил к ее двери. Он знал, что если не остановится, то его жизнь изменится, он встанет на опасный путь, грозящий потерей независимости, и обратного хода уже не будет.

Ничто не имело значения. Он должен был прийти к ней, пусть даже она хлопнет перед его лицом дверью. Но она этого не сделала.

Он рассматривал ее. Природа наградила ее фарфоровой кожей и идеальными чертами лица, на котором выделялись ее золотистые глаза. Стройность ее тела манила его, даже будучи скрытой под просторным плащом. Но не только тело привлекало его. Он безраздельно нуждался в ней. Вот потому, наверное, вначале в нем говорил его мужской инстинкт самосохранения, заставлявший его сторониться ее. Джереми знал – дай он волю своим чувствам, и ему конец.

Как ни трудно было ее переспорить, он все же стремился вызвать ее на спор, потому что любил преодолевать трудности и потому что в споре проявлялась ее натура. В ней не было ни грамма притворства – она была непосредственна и очаровательна даже в своей настырности. Ее откровенность обескураживала. А вчера, когда она открыла ему дверь, впустила его, сбросила легкий шелковый халат и поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его… В темноте элегантной старинной спальни, где шторы колыхались от легкого ветерка… у него не осталось ни одной мысли, крупицы здравого смысла. А потом, когда они уснули и она начала метаться и бормотать во сне… Ему было знакомо это чувство – ты отчаянно пытаешься проснуться, но не можешь, и боишься, что кошмар будет повторяться вечно. Тогда начальство отправило его к психиатру, но психиатр не помог, и под конец он уволился, решив, что сам победит свою болезнь, помогая решить проблему, которая и лежала в основе всего. Два года прошло с того дня, когда погибли дети, а он все мучился кошмарами. И, проснувшись, всегда помнил, что ему снилось.