Отражение зла

И чем ближе был к дому колдуна Доубуцу, упрямый Такехико, тем больше волновался Симидзу, поскольку он не получил никакого указания, что делать, когда дом колдуна будет найден, а проявлять самостоятельность, опасаясь вновь провинится перед своей госпожой, повелитель ручья отныне боялся.

И было с чего, ведь волшебную власть, пусть даже и над таким маленьким водным потоком как здешний лесной ручей, Симидзу получил, лично из рук своей госпожи, дочери колдуна Доубуцу, за что, дабы выразить всю свою возможную преданность, продолжал служить ей верой и правдой, стараясь угодить при любом удобном случае.

А чтобы выказать всю благодарность и признательность за сей волшебный дар, Симидзу зная любовь дочери колдуна Доубуцу к всевозможным украшениям, взял да и выложил берега и дно своего ручейка, разноцветными камушками, среди которых, пусть и не часто, а всё же попадались и драгоценные.

Глава 12. Кратко о Симидзу и его госпоже

В этой маленькой главе, я хочу сделать небольшое отступление от происходящих в данную пору событий, тем более что интереса к тому, как Такехико шагает по лесу, где ничего серьёзного с ним произойти не должно, думаю, будет не много. В то же время в моём повествовании наступило вполне подходящее время рассказать о Симидзу и его госпоже, хотя бы чуть поподробнее.

И, конечно же, я постараюсь успеть рассказать вам уважаемый читатель всё, что надумал сейчас рассказать, до начала грядущего момента, во время которого дочь доброго колдуна Доубуцу в окружении лесных птиц, отыщет Такехико в Цветущем лесу.

А чтобы мне теперь рассказать вам уважаемый читатель о дочери колдуна Доубуцу, являвшейся той самой госпожой повелителя лесного ручья Симидзу, следует начать в первую очередь с того, что она была молода и прекрасна. Слово «красива» в данном случае скажет о ней ничтожно мало. Именно слово «прекрасна», то, что можно прямо сказать про неё, совершенно не солгав. Её глубокие, большие карие глаза, были буквально центром всего лица, поскольку оторваться от них взглядом, дано было не каждому из числа тех, кому когда-либо посчастливилось встретиться с ней. Нежные алые губы, дарившие всему миру невинную улыбку молодости, вместе с тонкими изящными линиями изогнутых бровей и бархатистой, персиковой кожей лица, являли собой гармоничное дополнение к бездонным, сияющим добротой глазам. И довершением прекрасного облика очаровательной юной прелестницы были вьющиеся, переливающиеся в солнечных лучах, завораживающим блеском, длинные, пышные каштановые волосы, спадавшие на плечи хрупкой и одновременно грациозной фигурки молодой женщины.

Но всеобщую любовь к себе в родном лесу она заслужила не только благодаря своей безупречной красоте, а ещё и тем, что являлась защитницей всех обитателей леса.

Обстоятельство же того, что она была дочерью колдуна Доубуцу, здесь уже не играло никакой роли.

И если колдун Доубуцу, будучи колдуном, причём хорошим колдуном, не всегда, а точнее сказать, не часто и только при необходимости прибегал в своих делах к колдовству, предпочитая, как уже было ранее сказано жить по-житейски, «по-людски», то его красавица дочь в этом, являлась его прямой противоположностью.

Она любила колдовать. Прямо с самых первых дней, как отец стал её учить всему, что умел сам, она полюбила силу магии.

Поняв это, её отец, добрый колдун Доубуцу, после того как научил свою способную дочь всему что знал сам, отправил её к своему давнему другу и одновременно соседу по тому лесу где жил, колдуну Кабоку, являвшемуся, как мы уже знаем, тоже добрым колдуном, чтобы тот передал ей свои знания, поскольку своих наследников не имел.

Получив, таким образом, науку о магии ещё и от колдуна Кабоку, дочь колдуна Доубуцу стала по части колдовской силы, сильнее обоих своих учителей.

И поскольку была она, как и её отец доброй, то колдовала исключительно во благо себя и своего окружения, а также на пользу леса, в котором жила. Все жители леса были с ней знакомы; и звери и птицы и мелкие лесные духи.

Её знали даже лучше, чем знали её отца. Во всяком случае, подобного уважительного отношения к своей личности, которое заслужила она, во всём Цветущем лесу, больше не было ни у кого.

А один из лесных духов, совсем ещё юный, почитал её столь трепетно и бесконечно, что в один прекрасный день, встретив дочь колдуна на прогулке по лесу, поклялся ей в безграничной верности, назвав своей госпожой.

Столь необычное поведение лесного духа, явилось для неё такой полной неожиданностью, что она сразу же согласилась принять его к себе на службу, дав ему имя Симидзу, и пообещав подарить маленький ручей, если тот будет не просто её слугой, а исключительно верным слугой.

И хоть Симидзу став её слугой, оказался при этом единственным слугой, прекрасно поняв, что не имеет по службе других, каких-либо конкурентов, всё же выполнял любое, даже самое малое поручение своей госпожи со всей скрупулёзностью и преданностью, за что довольно быстро заслужил обещанный подарок; маленький лесной ручеёк.

Сам по себе ручеёк был вполне обычным, но вот волшебная власть над ним, которой сразу же стал владеть Симидзу, благодаря своей госпоже, тот час придала ему новый статус – повелителя лесного ручья. От чего ему только стало легче выполнять приказы своей госпожи, каждый раз подтверждая хорошо исполненным делом, что она правильно поступила, взяв его к себе на службу.

Ну и в довершении к подарку, за преданность госпоже, Симидзу получил возможность построить в лесу для себя небольшой, но довольно уютный, одноэтажный деревянный домик с несколькими комнатами, в котором была даже комната для гостей с окном, выходившим прямо на круглую чашу изящного маленького фонтана.

Взору любого гостя этого дома, окажись он в комнате для гостей возле её окна, сразу бы предстала фигурка бронзовой птички, пьющей воду из опрокинувшегося мраморного кувшина.

«Кто знает, может и ко мне когда-нибудь, кто-нибудь заглянет в гости», – думал Симидзу, обустраивая комнату для гостей.

Его старания придать как можно больше уюта для этой комнаты, были настолько велики, что она сразу же стала самой лучшей среди всех остальных комнат его небольшого домика.

Даже его госпожа, однажды побывав у него в гостях, похвалила Симидзу за прекрасно созданный уют всего дома, особенно отметив ту самую комнату для гостей, где теперь и пребывал Сузуме.

Созерцание изящного фонтана перед окном гостевой комнаты, вызвало у дочери колдуна Доубуцу скромную улыбку, дополнять которую словами она не стала, ограничившись тем, что при помощи своего волшебства, украсила мраморный кувшин разноцветным рисунком, а оперенье птички, покрыла золотом, не забыв украсить её глаза двумя чёрными рубинами.

Глава 13. Такехико и колдун Доубуцу

Итак, возвращаясь к Такехико, скажу, что он был уже совсем близко от дома колдуна Доубуцу, даже не подозревая, что буквально за небольшой бамбуковой рощей можно было увидеть верхушку «башни», когда его нашла дочь колдуна.

Симидзу увидев свою госпожу в сопровождении небольшой стайки лесных птиц, возник перед ней из протекавшего в густой траве ручья, как раз в тот момент, когда Такехико скрылся в бамбуковой роще и не мог уже видеть его появления.

– Я только тайно слежу за Такехико, как вы мне и велели, моя госпожа, – в почтительном поклоне склонился Симидзу перед дочерью колдуна Доубуцу.

– Хорошо Симидзу, теперь я справлюсь без тебя, ступай немедленно к себе домой, и как только твой гость проснётся, сначала устрой ему достойный приём, накормив досыта, после чего ублажай до тех пор, пока за ним не придут. Ну а если до завтрашнего утра никто в твоём доме так и не появится, с целью забрать Сузуме, завтра к полудню, учтиво с ним обходясь, доставишь целым и невредимым в дом моего отца!

– Будет сделано моя госпожа, – с поклоном сказал Симидзу и тут же исчез в ручье, который незамедлительно сменив направление, унёс свои воды в противоположную бамбуковой роще сторону.

Неслышно ступая, обходя места с сухой травой и опавшими ветвями, чтобы не шуметь, окружённая лесными птицами, которые безмолвствовали, дабы не привлекать к себе внимания, дочь колдуна Доубуцу, стараясь не быть обнаруженной Такехико, отправилась за ним следом в бамбуковую рощу.

Птицы, порхавшие вокруг неё, носившиеся кругами среди бамбука, сообщили ей негромким птичьим посвистом, где сейчас находится человек, благодаря чему она смогла выстроить цепь мелких непроходимых преград, в виде чрезвычайно густого колючего кустарника, направив, таким образом, путь Такехико прямо к дому своего отца.

– Башня, – негромко проговорил сам себе Такехико, увидев дом колдуна Доубуцу, мелькнувший в просвете зарослей молодого и ещё не очень высокого бамбука. – Неужели я, наконец-то, его нашёл.

Теперь, когда Такехико видел «башню», и шёл к ней, не сворачивая, дочь колдуна Доубуцу, отпустив своих пернатых помощников, поспешила в отчий дом, превратившись в амадину.

– Такехико скоро будет здесь, – прозвенела маленькая птичка, едва оказалась наверху «башни», перед ходившим от нетерпения большими кругами, колдуном Доубуцу.

– Будь поблизости и оставайся пока в облике амадины, иначе твоя красота затмит уста и разум Такехико, – произнёс колдун Доубуцу, взглянув на маленькую птичку вертевшую своим хвостом прямо перед ним.

– Как скажешь отец, – звонко пропела в ответ птичка, и тут же наколдовав себе небольшую клетку, сделанную из бамбука, стоящую на маленьком, изящном, чёрного дерева, резном инкрустированном столике, юркнула в неё, закрыв за собой дверцу.

Колдун Доубуцу увидев клетку, лишь молча, улыбнулся, похвалив про себя дочь, за столь оригинальную сообразительность. После этого, колдун Доубуцу сел на своё любимое место, предавшись плавному чередованию мыслей в ожидании прихода Такехико, который в это самое время, был от его дома, уже совсем недалеко, буквально в какой-то сотне шагов, отчего их встреча близилась теперь с каждой секундой. И поэтому, погружение в мир философии было для колдуна Доубуцу до того кратким, что хоть появление Такехико и было ожидаемым, оно всё равно несколько расстроило его. Но только лишь на мгновение, после чего выдержав паузу до момента, когда в дверной колокольчик позвонили ещё раз, он встал со стула и при помощи колдовства, открыв перед гостем входную дверь, покинул верхнюю площадку, спустившись в одну из комнат последнего этажа своего дома.

«И здесь без колдовства жить не могут», – подумал Такехико, осторожно переступив порог дома, входя в маленькую, освещённую несколькими фонарями комнатку, за которой тянулся узкий коридор, уходивший лестницей наверх.

Окон в маленькой комнатке не было, как впрочем, и дверей, если не считать ту, которая сразу же закрылась за спиной Такехико, стоило ему только сделать пару шагов от неё. Остановившись в нерешительности, ожидая дальнейшего приглашения идти вверх по лестнице, ибо другого пути далее не было, Такехико принялся изучать гравюры, кои были главным украшением данного помещения. Долгим изучение не было, так как фонари в комнатке погасли, а на лестнице, не имевшей окон, наоборот зажглись, что послужило для Такехико верным знаком приглашения, идти наверх, и он пошёл, ступая по каменным ступеням, обратив внимание на то, что свет за его спиной всё время пока шло восхождение, сменялся темнотой. Дверей на лестнице не было, иных проходов или выходов тоже, и свернуть куда-либо Такехико не мог, поэтому пройдя все ступеньки, он вышел на самый верх «башни», где обнаружил одну лишь маленькую птичку в клетке. Не зная, что делать дальше, Такехико остановился против клетки с птичкой, разглядывая её в ожидании появления хозяина дома, который не заставил себя долго ждать.

Степенно ступая, колдун Доубуцу почти бесшумно появился на площадке «башни», поднявшись по той же лестнице, по которой сюда пришёл Такехико.

Уловив едва слышимое шуршание, полы шёлкового одеяния колдуна Доубуцу, достававшего в своей длине до самого пола, Такехико сразу обернулся и почтительно поклонился.

– Мне уже известно, зачем ты ко мне пожаловал, – начал колдун Доубуцу. – Поначалу ты просто искал встречи с кем-нибудь из добрых колдунов, не думая кого именно найдёшь. И уже найдя, в данном случае колдуна Кабоку, побывал у него в гостях, после чего он послал тебя ко мне, с одной единственной целью, чтобы я смог указать тебе дальнейший твой путь. А ещё ты ищешь своего неожиданно пропавшего друга.

Присев на стул, колдун Доубуцу, глядя на Такехико, продолжил начатую речь:

– Разумеется, я знаю и о том, что тебя до боли в сердце интересует колдунья Акаи, родная сестра колдуна Идзивару, и ты даже готов рисковать своей жизнью, лишь бы раскрыть тайну страшного заклятья, коснувшегося твоей души, тем самым не дающего равновесия твоему сознанию.

Такехико был весь во внимании, боясь что-либо пропустить или не понять из того, что для него сейчас говорил колдун Доубуцу, а тот, делая небольшие паузы в своей речи, продолжал объяснять молодому человеку, с чем именно ему придётся столкнуться, и что при этом следует делать.

– Где сейчас находится колдун Идзивару, не знает никто, и думаю, искать тебе его не следует, тем более, когда он так внезапно исчез. Я признаться не верю, во все те слухи, которые о нём распускают, будто он повержен более сильным колдуном. Не верю не, потому что этого не может быть, а из-за того, что не было раннее желающих с ним сталкиваться. Простому смертному справиться со столь могущественной личностью как колдун Идзивару не то чтобы нелегко, а вообще весьма затруднительно, если не сказать больше, а что касается других колдунов, магов, чародеев, то он им особенно и не досаждал, чтобы те рисковали своею жизнью в схватке с ним. К тому же, если предположить, что всё-таки нашёлся кто-то, кто победил колдуна Идзивару, то таить бы этого никогда не стал, поскольку подобная слава, независимо от того кому бы принадлежала, была бы только доказательством силы, оспаривать которую или противодействовать оной, желающих не нашлось бы. Иными словами, победитель приобрёл бы для себя незабываемый и неоспоримый авторитет среди всех остальных колдунов в этом мире.

– Глядя в твои глаза, улавливая в них обеспокоенность, я вижу, что ты хочешь задать мне вопрос.

– Да, уважаемый господин Доубуцу! – взволнованно ответил Такехико, поклонившись колдуну.

– Я слушаю тебя Такехико.

– Мне уже говорили, что самым разумным для меня будет, если я пойду к сестре Идзивару, колдунье Акаи.

– Совершенно верно, – согласно качая головой, сказал колдун Доубуцу, глядя на Такехико. – Не зависимо от того, жив Идзивару или нет, у тебя сейчас только этот путь.

– И вы знаете, где мне её найти? – ещё более взволнованным голосом спросил Такехико, не сводя взгляда с колдуна Доубуцу.

В свою очередь, придя в некоторое волнение, от чего он даже встал со стула, колдун Доубуцу молча, прошёл мимо Такехико, потом резко развернувшись, и подойдя почти вплотную к клетке с птичкой, нагнувшись, уставился в неё.

Не отрывая своего взгляда от прыгающей по клетке птички, колдун Доубуцу знаком подозвал к себе Такехико и когда тот подошёл, ткнув пальцем в клетку, сказал:

– Посмотри на эту маленькую птичку. Разница между вами, если образно говорить о сути самой жизни, состоит лишь в том, что она уже сейчас сидит в клетке, а ты ещё только ищешь свою клеть, даже не подозревая об этом. В дальнейшем ваши судьбы, станут схожи; продолжится твоя жизнь в клетке или будешь ты впредь свободен, зависеть будет потом по большей части не от тебя.

Сказав эти слова, колдун Доубуцу открыл клетку, и неторопливо вернулся обратно на свой стул, откуда и пронаблюдал, как маленькая птичка покинула свою клетку.

– Видишь? – спросил колдун Доубуцу, показывая пальцем на вылетевшую из клетки и улетающую в лес, маленькую птичку, – я подарил ей свободу, но мог этого и не делать.

– Я не совсем понимаю вас, уважаемый господин Доубуцу, – удивлённо развёл руками Такехико. – Сначала вы подтвердили мне правильность моего выбора, идти к колдунье Акаи, а теперь, исходя из ваших слов и действий на примере выпущенной из клетки птички, я понимаю лишь одно, делать этого вовсе не следует.

– Почти верно сказано, – согласно кивнул головой колдун Доубуцу, – но есть одно «но»! Это своеобразный компромисс для тебя, о котором ты не подумал, а, следовательно, и не учёл. Идти к колдунье Акаи ты всё же должен, но сначала, прежде чем окажешься в её власти, тебе придётся расположить данную особу к себе, иными словами вызвать у неё живой интерес к своей персоне. Если тебе это удастся, считай, половина дела сделана, а что с тобой будет дальше, ты узнаешь только когда попадёшь к колдунье Акаи. Возможно, ты уже обо всём мною сказанном слышал, и я лишь подтверждаю чьи-то слова, но, так или иначе, другого выхода у тебя нет. И помни, наша жизнь превращается в клетку даже тогда, когда мы знаем об этом и делаем всё, чтобы этого не произошло.

– А теперь, – произнёс колдун Доубуцу, вставая со стула, – я расскажу тебе, куда необходимо идти дальше, чтобы дорога привела вас к колдунье Акаи.

– Вы не ошиблись, сказав обо мне во множественном числе, уважаемый господин Доубуцу, – спросил Такехико, не сдержавшись от такого вопроса.

– Твои слова вполне обретут должную справедливость, если ты не возьмёшь с собою в дорогу, своего верного друга Сузуме, который сейчас мирно спит в доме Симидзу, повелителя лесного ручья, – сказал колдун Доубуцу.

– Значит, он жив! – радостно воскликнул Такехико.

– Более того, разум его остался не тронутым, и на теле нет ни единой новой царапины, кроме тех, что он получил в зарослях дикого шиповника, через который ты его протащил, когда искал дорогу к моему дому.

На мгновение Такехико виновато опустил голову, но тут же взглянув на колдуна, спросил:

– Когда я смогу его увидеть, господин Доубуцу?

– Думаю, это случится завтра, а сегодня самым правильным твоим поступком будет, как можно лучше отдохнуть с дороги, но сначала выслушай меня, я расскажу тебе о колдунье Акаи, после чего в моём доме, в твоём распоряжении будет комната, где ты найдёшь для себя еду и тёплую уютную постель.

Рассказ колдуна Доубуцу был кратким, но достаточно подробным, чтобы Такехико твёрдо знал, куда ему следует идти дальше, когда он покинет его дом.

По завершении своего рассказа, колдун Доубуцу отпуская Такехико, указал ему, куда тот должен проследовать, чтобы попасть в гостевую комнату.

Не смея больше ничего спрашивать, Такехико молча поклонился доброму колдуну и, выйдя на лестницу, стал по ней спускаться вниз, уверенный, что попадёт сейчас в маленькую комнату с гравюрами на стене. Как же он был удивлён, когда в конце лестницы вместо предполагаемой комнатки, его ждала просторная жилая комната с окном и небольшим обеденным столиком рядом с ним, на котором стояла приготовленная для него еда.

Пол в помещении был покрыт мягким ковром, а возле одной из стен, как ему и обещал колдун Доубуцу, находилась кровать.

– Я, кажется, никогда не смогу привыкнуть к этим разнообразным волшебным штучкам, – качая головой, проворчал себе под нос Такехико, снимая обувь для того чтобы войти в уютно обставленную комнату.

Глава 14. В гостях у повелителя лесного ручья Симидзу

На следующее утро, почти сразу же по окончании лёгкого завтрака, проведённого за тем же столом, за каким накануне вечером проходил его ужин, Такехико предстал перед колдуном Доубуцу, чтобы поблагодарить его за гостеприимство, простится с ним, и отправиться к повелителю лесного ручья Симидзу.

Как и в первый раз, старый колдун принял Такехико на верхней площадке своего дома. Только сегодня все напутственные слова колдуна Доубуцу, в дополнение к вчерашним своим словам, прозвучали столь кратко, что уже спустя четверть часа после завтрака, Такехико шагал по Цветущему лесу в направлении дома, где жил Симидзу.

А чтобы на этот раз Такехико не заблудился в этом огромном лесу, его путеводной нитью, прямо от дома колдуна Доубуцу, до порога в дом повелителя лесного ручья Симидзу, был как раз тот самый ручей с цветными камешками.

Насчёт такого необычного указателя, правильного пути, по просьбе доброго колдуна Доубуцу, побеспокоилась его дочь.

Поэтому, мы опять, как это уже бывало неоднократно, оставив Такехико в одиночестве шагать по лесу, благо теперь-то уж он не заблудится, отправимся туда, где нас ждут более важные события, пропустить которые, я думаю, будет неправильно.

К тому же речь сейчас пойдёт о событиях, происходящих в это самое время там, куда как раз и направлялся Такехико, а поскольку мы знаем, что его цель, дом Симидзу, то и говорить я буду о Симидзу и его случайном госте, который как раз уже проснулся.

И проснувшись, не полностью себе, представляя, где он отныне находится, не знавший как попал сюда, и не помнивший что этому предшествовало, Сузуме утолял голод, сидя за большим столом, одновременно слушая весёлую болтовню хозяина дома, Симидзу, который хлопотал вокруг гостя, поднося тому различные угощения в качестве завтрака, больше похожего обилием блюд на праздничный обед.

И было с чего Симидзу пребывать в весёлом настроении: как уже говорилось, гости в его доме бывали не часто, а посему событие это было для него одно из самых заветных и приятных. К тому же сегодня в его доме был гость издалека, а не из числа давно знакомых, местных лесных жителей, и потому он как радушный хозяин, от всей души старался, что называется «не ударить лицом в грязь».

Стол перед Сузуме был заставлен разнообразными рыбными закусками, дичью, лапшой удон в бульоне, рисовыми лепёшками моти, кусками жареного мяса под соевым соусом, ростками бамбука с тушёным мясом, десертами на сладкое, а Симидзу всё продолжал предлагать новые блюда, не переставая в качестве развлечения рассказывать своему дорогому гостю, короткие, забавные, весёлые истории, преимущественно про обитателей здешнего леса, коих знал превеликое множество.

При этом Симидзу клятвенно утверждал, что все до единой истории, которые он теперь рассказывал своему гостю Сузуме, видел лично сам, когда путешествовал по Цветущему лесу.

А тем временем, пока Сузуме теряясь в выборе предложенных ему блюд, пробовал то одно, то другое, беря всего понемногу, стремясь отведать каждое, дабы не обидеть гостеприимного хозяина, Такехико успешно преодолев необходимое лесное пространство, был уже совсем недалеко от дома принадлежащего Симидзу, к порогу которого хотел приблизиться тихо и незаметно.

Но, увы, поскольку Такехико всё время шёл вдоль ручья с цветными камешками, Симидзу о его появлении узнал заблаговременно.

Искренне обрадовавшись от всей души, такому долгожданному стечению обстоятельств, принеся Сузуме свои самые искренние, глубочайшие извинения за вынужденную необходимость временно отлучиться, Симидзу оставил пировать в одиночестве одного гостя, чтобы иметь возможность встретить и с почтением пригласить к праздничному столу, другого.

Выйдя за порог своего дома, навстречу приближающемуся Такехико, скрывая перед ним некоторое смущение за недавний случай, когда он похитил Сузуме, Симидзу всё же был рад его появлению, в качестве нового гостя, и поэтому следом за должным приветствием, сразу же препроводил того к его другу, извиняясь при этом перед ним, на каждом шагу за свою нерасторопность.

Встреча Такехико и Сузуме была похожа на встречу людей, не видевшихся друг с другом, по меньшей мере, лет десять, чем в очередной раз смутила не в меру впечатлительного Симидзу, напоминая ему тем самым, о его вчерашней проделке.

– Господин, расскажите, вы смогли побывать в доме колдуна Доубуцу, вы виделись с ним? – смущённо спросил Сузуме, глядя в лицо Такехико, когда тот выпустил его из своих дружеских объятий.

– Да, Сузуме, я был в гостях у колдуна Доубуцу, и теперь знаю, куда нам следует идти дальше, что в дороге придётся преодолеть, и какие ещё опасные испытания встретятся у нас на пути.

– Рядом с вами господин, меня нисколько не тревожат испытания и трудности, какими бы они опасными ни были! – воскликнул Сузуме, гордо подняв голову и приложив руку к груди.

– Это очень хорошо Сузуме, а теперь, перед тем как отправиться в путь, я хочу тебе сказать, что отныне, ты для меня друг, и обращайся, поэтому ко мне впредь, соответственно.

– Являться вашим, то есть твоим другом, для меня великая честь, а потому я прямо сейчас, при свидетеле клянусь, пока в моей груди будет биться сердце, я буду хранить верность нашей дружбе!

Такехико молча, протянул Сузуме руку, закрепив его слова, крепким рукопожатием.

Глава 15. Чёрный лес

– После такого плотного завтрака, на котором я сегодня побывал, мне даже как-то тяжело шагать, – посетовал Сузуме своему другу Такехико, когда они вдвоём, уже шагая по Цветущему лесу в южном направлении, продвигались в сторону Синей реки.

Сказав сейчас, что друзья шли вдвоём, я не сделал оговорки, ибо всего несколько минут назад их было трое, и всё по причине того, что повелитель лесного ручья Симидзу, вызвался их проводить.