Ровесник СССР: Всюду Вселенную я объехал

За долгую жизнь мне довелось жить и в блочных трущобах времен Н. Хрущева, и в брежневском панельном 9-этажном доме, и в приличном кирпичном доме, как принято говорить, со всеми удобствами. Но в памяти часто мелькает деревянная Москва. Помню, как в августе 41-го мои командиры летчик Мелах и штурман Ящук, спасаясь от погони «мессершмиттов», нырнули в облако. От погони ушли, но сбились с курса. Решили лететь куда глаза глядят, на Восток, домой. Летят, летят и видят: внизу село переходит в село, деревня в деревню. Им повезло – впереди оказался аэродром. Приземлились. К ним подкатил патрульный капитан. Мелах его спрашивает: «Капитан, скажи, что за деревню мы пролетели?» Патрульный зло ответил: «Сам ты деревня! Это же Москва!» Да, столица относительно недавно рассталась с деревенским укладом, а на ее карте появились вместе с пролетарскими и революционными названиями районы с традиционными именами бывших деревень, но уже застроенные современными многоэтажными домами.

В чрезвычайно познавательной книге «Символы сталинской Москвы» автор О.А. Зиновьева подробно рассказывает, как строилась современная столица, начиная с 1935 года, когда был принят Генплан реконструкции Москвы. Автор монографии занималась изучением истории Москвы со студенческой семьи, защитила диссертацию в МГУ, и я благодарен ей за радость воспоминаний и возвращения в юношеские годы. Будто в песне Валентины Толкуновой: «Поговори со мною, мама… Мне детство снова подари».

Дело в том, что я со школьных лет пристрастился к путешествиям по Москве. Мать отпускала меня в поездки, выдавая на билет пятак. И приговаривала: «Ты бы, сынок, сидел лучше дома, а на пятак купил бы любимых ирисок». Я отвечал: «Парнишки-оборванцы торгуют конфетами с лотков. Просят за одну ириску пятак. Уж лучше я прокачусь до Пушкинской площади».

…На Пушкинской автобус «Лейланд» (своих мы тогда не производили) делал круг и ехал в обратную сторону. Я рассматривал корпус «Известий», отвесную стену серого монастыря и думал: «А вдруг “Лейланд” забарахлит, будет ремонтироваться? Домой до Даниловской площади пешком не дойду…» Хотя однажды попробовал спуститься с Пушкинской площади вниз пешком. Увидел, как готовят передвинуть вглубь старое здание Моссовета. Затем толпу людей, стоявших в очереди на посещение Мавзолея, памятник Минину и Пожарскому, храм Василия Блаженного. А дальше, перейдя мост возле Дома правительства и кинотеатра «Ударник», присел на остановке «Лейланда», ожидая автобуса. Не знал, какая улица идет до Серпуховки: то ли Полянка, то ли Пятницкая…

Когда мне купили велик, уже расширили Садовое кольцо и по нему проводились спортивные эстафеты. Я стал им подражать – делал кружок на велике и разглядывал, как идет строительство семи высоток, прозванных позднее «сталинками». И. Сталин, автор Генплана реконструкции Москвы, поощрял строительство рабочих клубов, поселков для работников здравоохранения, ЦАГИ и других, а также стадионов, домов Коммуны, фабрик готовой пищи. И конечно, метрополитена, который вначале назывался именем Л. Кагановича, министра путей сообщения. Генплан исполняли сотни архитекторов и инженеров, не говоря о каменщиках, облицовщиках и прочих рабочих. И сталинский наказ – архитектура должна служить новому социалистическому обществу – стал основой для строительства Москвы.

Сейчас, проживая в Сокольниках, я не устаю удивляться разнообразию архитектуры сталинского периода. Недалеко от площади Трех вокзалов стоят две «сталинки». Одна из них – гостиница «Ленинградская». Под ней в туннеле пробегают поезда первой линии метро. Как пел Утесов: «Что же это получается… запрягать савраску еду от Сокольников до парка на метро». Другая «сталинка» на станции «Лермонтовская» (теперь снова станция «Красные ворота») выходит фасадом на Садовое кольцо. В двух трамвайных остановках от моего дома в Сокольниках стоит необычный Дом культуры на Русаковской улице. Однажды мы, студенты иняза, отмечали там встречу Нового года. Дом культуры имени И. Русакова похож на два зубца огромной шестеренки. В каждом «зубце» – кресла для зрителей. Автор столь причудливого архитектурного творения – К. Мельников, лауреат декоративного искусства в Париже в 1925 году. Новатора Мельникова отмечали архитектурные издания за рубежом. Он автор четырех оригинальных московских гаражей и трех заводских клубов. Весьма интересен архитектурный стиль его Дворца культуры при кожевенной фабрике «Буревестник» возле парка Сокольники. Туда мы с супругой часто ходили смотреть заграничные кинофильмы. Концертный зал в «Буревестнике» К. Мельников сработал оригинально – наподобие стадиона с боковыми трибунами. В центре – ряды просторных кресел.

Если бы не книга Зиновьевой «Символы сталинской Москвы», я бы не вспомнил пору моих юношеских увлечений и радостей. В книге упоминаются имена архитекторов и инженеров, которые создали на Шаболовке дорогой для меня жилой комплекс из 17 корпусов. Отцу-бригадиру в виде премии выделили там двухкомнатную квартиру. Просторную, с коридором, где стоял огромный деревянный сундук. Мы с братом натягивали поперек веревку и через нее играли тряпичным мячом. Окна одной комнаты с балконом выходили в сторону сквера и административного корпуса. На его первом этаже располагался детский сад, на втором – библиотека, где я взял первую свою прочитанную книгу. Третий этаж – кинозал с роялем. Там мы смотрели «Чапаева» и устраивали шум, топая ногами, когда в финале появлялась наша конница и мчалась громить белогвардейцев.

ГИБНЕТ СТРАНА

Из всех почти семи лет правления Горбачева 1990 и 1991 годы войдут в историю как самые драматические. Они отмечены всплеском критики перестройки – как справа, так и слева. Кроме того, Горбачев вступил в противостояние со своим недавним коллегой по работе в ЦК – Ельциным. Несмотря на противодействие Михаила Сергеевича, его «друг-враг» не только был избран депутатом, но и председателем Верховного Совета РСФСР. Главный удар Горбачеву он нанес принятием закона о суверенитете республики.

Выпущенный Ельциным из бутылки джинн «суверенизации» опьянил многих удельных князей, которые также поспешили объявить о своей независимости от центра. Позже Ельцин призвал их брать столько суверенитета, сколько они могут «проглотить». Политический язык страны обогатился новым термином – «война законов». Дело в том, что вопреки логике и здравому смыслу республики Советского Союза провозгласили вслед за РСФСР верховенство своих законов над союзными. Ельцин не скрывал своих намерений. Он раздвигал руки в стороны, показывая, каких широких размеров должен быть суверенитет республик, их участие в делах государства. Затем сдвигал ладони, оставляя между ними узкую щель – вот такой, говорил, будет власть президента Горбачева.

Разваливая партию, Горбачев лишил ее руководящей роли в экономике, перетряс кадры, назначая на важные посты своих людей. Но вот демократы захватили Моссовет и Ленсовет, стали задавать тон в российском парламенте и правительстве, оседлали ведущие органы печати и телевидение, начали требовать покаяния от коммунистов и суда над ними. Сопротивлявшихся перестройке одергивал «главный прораб» А. Яковлев. Этот номенклатурщик и партаппаратчик внес в публицистику такие выражения, как «ведьмы перестройки», «кликушество», «мерзопакостные формы», «холопы застоя», «злые духи»… Или такие перлы: «обреченные жить в пещерах», «мелкая суетность», «топтание неугодных».

Горбачев, однако, не ожидал, что окажется уязвимой и его внешняя политика. Уж что-что, а она преподносилась как величайшее достижение новой эры человечества. Доказательство? Горбачев был удостоен Нобелевской премии мира. В действительности лишь на Западе прославляли генсека: за развал социалистического содружества, ликвидацию Варшавского договора, за допуск иностранного капитала на советский рынок, за эмиграцию евреев. Никогда за все 70 лет советской власти Запад не снимал такого урожая, который пожал за годы перестройки. Полковник Алкснис, его коллега Петрушенко и другие союзные депутаты с выкладками в руках доказывали, что к падению коммунистических режимов в Польше и Венгрии приложили руку западные спецслужбы, которые также натаскивают наших межрегионалов и народные фронты в Прибалтике, как захватить власть. Что первое соглашение между Горбачевым и Рейганом о сокращении ракет средней дальности выгодно американцам, и только им. Что мы поторопились вывести войска из Чехословакии и Венгрии. Что мы просчитались на переговорах о сокращении обычных вооружений в Европе. Что мы оказались втянутыми в американскую авантюру в Персидском заливе.

Горбачев отмахивался от этих обвинений. Он полагал, что совершил триумфальный вояж в Рим и Париж, где сорвал аплодисменты в качестве защитника прав человека. Всюду он выпрашивал милостыню, так как экономическое положение СССР только ухудшалось. И правда, кое-кто плюс Саудовская Аравия подкинули Горбачеву несколько миллиардов долларов в качестве кредита для закупки продовольствия. Не велика заслуга! Нам редко отказывали в подобного рода торговых кредитах, а вот продажам нам технологий, пусть и не первоклассных, препятствовали все 70 лет.

Самой большой сенсацией 1990 года стало открытие IV съезда народных депутатов СССР. Едва председательствующий Анатолий Иванович Лукьянов зачитал повестку дня, как на трибуну поднялась молодая женщина, коммунистка Сажи Умалатова и первой же фразой ошеломила зал:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.