Контракт на два дня. Трилогия. Книга вторая. Дорогами войны

***

Когда ребята оказались в лагере, то узнали, что они с первого дня войны были обречены погибнуть или попасть в плен. Из окружения они выходили в никуда. Когда Яша с Колей остались вдвоём в сорока километрах от Волковыска, немцы уже заняли Минск, и бои шли в ста километрах восточнее от него в районе Борисова. Красная армия стремительно откатывалась на восток, бросив в лесах Белоруссии на верную погибель или мучения в плену триста двадцать тысяч своих верных и отважных солдат, храбро встретивших вероломного врага и сражавшихся до последнего патрона. До линии фронта им оставалось пройти не сорок, а триста семьдесят километров. Даже если бы у них были продукты, то всё равно по белорусским лесам, полям и болотам, занятым немцами, они бы дотуда никак не дошли.

Дни в лагере протекали однообразно, и вскоре они потеряли им счёт. Гнетущее безделье за колючей проволокой перемежалось с попытками как-то выжить и обзавестись самым необходимым для выживания. Примерно в десять часов утра пленных начинали кормить. К полевым кухням на раздачу выстраивались длинные очереди. Паёк на целый день состоял из горячей похлебки – сваренной на воде макухи – жмыха, образовавшегося при производстве подсолнечного масла, ста пятидесяти граммов хлеба, выпеченного из ржаной муки грубого помола с добавлением отжима сахарной свеклы и муки из соломы или листьев, а также трёхсот пятидесяти граммов чая без сахара. Есть это было совершенно невозможно, но пленные ели, чтобы не умереть с голоду.

У ребят не было котелков, и они так бы и остались голодными, если бы их опять не спасло умение Серёжи говорить по-немецки. Он сумел выпросить у немца, раздававшего еду, две больших консервных банки, и они из них ели, а точнее, пили противную жижу. Чай сначала заливали в Яшину фляжку, но потом Сергей сумел выпросить ещё одну консервную банку, и то не сразу. При первой попытке другой немец его сильно избил. Немцы тоже оказались разными, некоторые вели себя более-менее по-человечески, но большинство зверствовало. Эти консервные банки и фляжка стали для ребят огромной ценностью, приходилось их держать постоянно при себе, чтобы не украли. В лагере воровали всё, и Яша по глупости уже остался без сапог. Он решил на ночь разуться, чтобы ноги отдохнули, снял сапоги и поставил рядом. Утром сапог уже не нашёл. Теперь оба ходили босые.

С первых дней пребывания в лагере к ним регулярно наведывались бывшие советские офицеры в сопровождении немецких офицеров. Они собирали пленных и рассказывали, как доблестная немецкая армия скоро возьмёт Витебск, Могилев и Смоленск, а через месяц будет в Москве, что Красная армия практически разгромлена и в панике отступает. Ещё они говорили, что все красноармейцы, сдавшиеся в плен, считаются в Советском Союзе предателями, и если даже Германия захочет вернуть пленных Сталину, то после возвращения в СССР их там будут судить, а затем отправят в лагеря или расстреляют. Пленным красноармейцам предлагали идти служить к немцам, за это сулили сытую жизнь и свободу. Некоторые, измученные голодом и потерявшие веру, соглашались. Яша и Серёжа, несмотря на то что сильно страдали от голода, антисанитарии и буквально скотского существования, решили, что к немцам они служить не пойдут никогда. Больше они на такие собрания не ходили.

Целыми днями ребята сидели или лежали и разговаривали, вспоминая свою жизнь до войны. В основном говорил Серёжа, рассказывая про Ленинград – город трёх революций. Яша его внимательно слушал, ведь всю свою жизнь он прожил в деревне, а из городов ездил только в Великие Луки. Там дворцов, каналов и садов, о которых говорил Серёжа, и в помине не было. Он ещё в школе мечтал уехать в город, устроиться там на работу и пойти учиться. Но деревня не хотела его отпускать, ей требовались рабочие руки. Поэтому председатель колхоза уговорил его остаться и поработать, а отец принял сторону председателя, видимо, тоже не желая отпускать сына. Но после армии Яша хотел остаться в городе, а домой приехать только повидаться. Тем более, что ему полагалась льгота при поступлении на рабфак.

Серёжа вспоминал, как они всей семьёй, когда ещё был жив отец, ходили в театр оперы и балета (бывший Мариинский), слушали оперу «Любовь к трем апельсинам» и смотрели балет «Бахчисарайский фонтан». Часто гуляли в Таврическом саду, который находился недалеко от их дома, и они с братом Володей очень любили есть эскимо, которое там продавали. Рассказывал, как он мальчишкой часто катался на трамваях, причём на подножках или на «колбасе», чтобы не платить за билет. Отец с матерью его несколько раз за это сильно отругали. Летом они с братом бегали смотреть, как разводят мосты. А ещё он видел пять наводнений: в 29-м, 32-м, 35-м, 37-м и 38-м годах, когда вода в Неве поднималась и заливала почти половину города.

Воспоминания отвлекали от окружающей действительности и вселяли хоть какую-то надежду на то, что удастся выжить. Кормили пленных всё так же плохо, и их спасало только то, что они целыми днями лежали или сидели. Если бы работали, то давно бы умерли от измождения. Но это выяснилось позже. От голода пленные ели траву, она была горькая, противная, но всё же немного утоляла голод. Немцы же пригоняли в лагерь всё новые колонны советских пленных, а из лагеря за это время увели всего три партии. В результате вся территория оказалась забита пленными так, что скоро ходить по лагерю стало очень сложно. Повсюду сидели и лежали голодные, грязные и обросшие щетиной красноармейцы. Некоторые из них умирали от голода и болезней. Если пленный заболевал, то это означало смертный приговор, никто его не лечил и никакой помощи не оказывал.

В начале августа немцы пригнали в лагерь ещё одну партию пленных. Среди них оказалось несколько красноармейцев, которые попали в плен в боях за Витебск. Они рассказали, что в наших войсках появилось какое-то невероятное оружие – мощные танки, быстрые самолёты и удивительные средства связи. Всё это применили по всему фронту от Балтийского до Чёрного моря и остановили немецкое наступление. Немцы повсюду перешли к обороне, но и наши тоже не наступают, потому что новой техники очень мало. Сумели только отбить уже захваченный немцами Витебск, но за него шли тяжелейшие бои, погибло очень много и наших, и немцев.

Один красноармеец видел своими глазами, как сражался новый советский танк. Тот появился внезапно, выскочил на поле один против двенадцати немецких танков, семи бронетранспортёров и противотанковой батареи, а с воздуха немецкие самолёты непрерывно атаковали его и пытались сбросить на него бомбы. Наш танк крутился на большой скорости по полю, не останавливаясь ни на секунду, выпускал дымовые завесы и при этом непрерывно палил из пушки и пулемётов на ходу. Подбил почти все немецкие танки и бронетранспортёры, уничтожил противотанковую батарею и сбил три немецких пикирующих бомбардировщика. Оказывается, он может стрелять из пушки не только по танкам, но и по самолётам. Ещё у него с брони вылетают какие-то заряды и сбивают на подлёте сброшенные бомбы и снаряды, летящие в танк. Наш новый танк разделался с немцами минут за двадцать, оставив на поле догорать костры из подбитой немецкой бронетехники. Сам он целенький выехал на дорогу и умчался на огромной скорости в тыл. На такой скорости могут ездить только легковые машины, да и то не все.

В рассказ парня никто из пленных сильно не поверил, все подумали, что насочинял. Однако о том, что немецкое наступление остановилось, свидетельствовало множество фактов. Во-первых, немцы изменились, а спеси и наглости у них немного поубавилось. Во-вторых, в лагере перестали появляться немецкие офицеры и наши предатели, перешедшие на сторону врага, и агитировать пленных идти служить к немцам. В-третьих, Серёжа подслушал разговор охранников, и те говорили, что война затягивается, и Москву взять скорее всего не удастся. Да, и не только её, а даже Киев и Смоленск. Это очень плохо, и немецкая армия теперь может застрять в России надолго, если в Берлине ничего не придумают.

***

В середине августа немцы сформировали из пленных большую колонну, куда попали Яша с Сергеем, и погнали её через Гродно на юго-запад в сторону Белостока. Шли трое суток, останавливаясь на ночлег в поле. Всё это время немцы пленных не кормили, не поили и зверствовали. Они заставляли их бежать до изнеможения, били палками и прикладами винтовок, а тех, кто не мог идти и падал от бессилия, убивали прямо на дороге. Парни шли босиком и разбили себе ноги в кровь. Оба совсем обессилили и едва не погибли во время этого перехода.

Их спасала только взаимовыручка. Чтобы иметь возможность отдохнуть, после привалов ребята становились в начале колонны и, когда уже совсем не могли идти, присаживались прямо на дорогу и сидели, пока все проходили мимо них. В конце поднимались и шли в последних рядах. В этот раз никто из пленных не пытался бежать, да это было бесполезным. Колонну конвоировали здоровые и крепкие немецкие солдаты, почти половина из них с овчарками. Пленные же все обессилили от голода и едва шли по дороге, так что далеко убежать просто бы не смогли. Да, и похоже, что все уже смирились со своей участью.

В конце третьего дня колонна наконец-то вошла в лагерь в пригородах Белостока. Это снова оказалась большая площадка под открытым небом, огороженная колючей проволокой и охраняемая немецкими солдатами. Лагерь был ещё практически пустым, в нём находилось около сотни пленных, тех, кто его строил. Видимо, немцы разгружали уже полностью забитые лагеря, строя новые. Ребята сразу же заняли удобное место недалеко от кухни в надежде, что им теперь не придётся далеко ходить и стоять длинную очередь за едой.

Утром немцы начали кормить пленных. Рацион питания несколько изменился. Им дали бурду, сваренную из брюквы и полугнилой картошки, те же сто пятьдесят граммов хлеба со свекольными отжимками и соломой и триста пятьдесят граммов чая без сахара. В бурде хотя бы присутствовали разварившиеся остатки картофеля и брюквы, и ребята этому очень обрадовались.

Но, похоже, слишком рано. Их ждала огромная неприятность. После того как они поели, приехали немцы и начали разбирать пленных для работ. Яша с Сергеем попали в команду на ремонт железной дороги. Им предстояло трудиться целыми днями, таская тяжёлые шпалы, щебень и рельсы. Это оказалось сущим адом. Они работали в жару, босиком, перетаскивая большие тяжести. Ребята в первый же день совсем разбили ноги и обессилели так, что едва смогли дойти до лагеря. Охрана им разрешила взять с собой сухих деревяшек и развести в лагере костры. Парни развели костёр и упали на землю рядом, провалившись в сон. От горячих углей шло тепло, и это была первая ночь, когда они не мёрзли.

Тяжёлый изнурительный труд выматывал, а силы таяли с каждым днём. Буквально через несколько дней пленные начали умирать прямо на работе. В один день умерли сразу двое из их команды. Долговязый фельдфебель – начальник охраны – послал ребят выкопать могилы и похоронить умерших. Сергей сумел договориться с немцем-охранником, и тот разрешил им снять с умерших и взять себе сапоги, шинели, пилотки и котелки с ложками. Всё это оказалось ценнейшим приобретением, наступала осень, Сергей был разут и раздет, Яша тоже бос. Оба совсем разбили ноги так, что уже не могли ходить. Яше сапоги оказались немного велики, а Сергею чуть малы, но это сущая ерунда. Теперь им не придётся ходить босиком по щебню и гравию.

Шинели тоже оказались очень нужны, по ночам стало холодно и спать на земле невозможно. Теперь они могли есть из котелков, а свои две освободившиеся консервные банки обменяли у других пленных на портянки. Это была просто невероятная удача, они радовались целый день. Правда, теперь Яша стал носить на себе две шинели, но ему повезло, и вторая оказалась на два размера больше, поэтому сильно не мешала. Радость омрачало только то, что вместе с шинелями они заполучили в наследство от умерших вшей, и обнаружили это в первую же ночь. Парни уже полтора месяца не мылись и не брились, у них выросла борода, а вся одежда провоняла потом. Немцев же гигиена пленных совершенно не интересовала.

Ребят мучил постоянный голод, той жалкой еды, которой их кормили, совершенно не хватало, чтобы восполнить силы. Они оба сильно похудели, и гимнастёрки с галифе на них теперь висели, как на вешалках. Всего три раза им досталась немного нормальной человеческой еды. Когда их вели на работу по улицам города, сердобольные местные жители выходили с едой, завязанной в узелки, и умудрялись передать это пленным. Один раз девушка сунула в руки Серёже узелок, в котором оказались бутылка с киселем из черешни, два варёных яйца, несколько картофелин и чёрных сухарей. Они с жадностью всё это съели по дороге. Другой раз женщина средних лет дала Яше буханку домашнего хлеба, завёрнутую в тряпочку, и ребята ели его два дня. Серёжа разговорился с немцем-охранником, и тот отдал ему несколько галет из сухого пайка. Им опять сказочно повезло, потому что большинству пленных не доставалось ничего и они продолжали умирать от голода и потери сил.

Вши заедали, и терпеть это не было никакой мочи. На их счастье у немцев на ремонте дороги произошла заминка, вовремя не подвезли щебень и шпалы. Их команду оставили в лагере, и у них случился выходной. В этот же день в охране лагеря дежурил тот немец, который отдал Сергею галеты. Серёжа выпросил у него ведро, и они решили провести санобработку. Развели костёр, вскипятили в ведре воду, а потом в кипятке проварили всю нижнюю одежду – кальсоны, галифе, гимнастёрки, нательные рубашки и портянки. День выдался на удивление солнечным, и они разложили мокрую одежду сушиться на земле. Сами обмылись тёплой водой и весь день ходили голые. Смотреть друг на друга без слёз было невозможно. Оба страшно исхудали, стали видны рёбра, а на руках и ногах выделялись кости и суставы. Они долго провозились с шинелями, запихивая каждую в пустое ведро и прожаривая над пламенем костра, и при этом сильно боялись их подпалить. Кипятить шинели они не решились потому, что те явно бы не высохли и долго оставались мокрыми. Носить мокрое было нельзя, можно заболеть, а это для них равносильно смерти.

После проведённой дезинфекции ребята почувствовали себя лучше. Вши их оставили на время в покое, а выстиранная, хоть и в простой воде, одежда перестала вонять, да и сами они всё же помылись. В конце дня нагрели в ведре ещё воды и отпарили себе ноги. Стопы и пальцы у них были все в порезах, проколах и коросте. Пришлось долго отмачивать их в горячей воде, чтобы попытаться отодрать грязь и коросты. Но зато потом, когда они намотали чистые сухие портянки, то ощутили невероятно блаженство.

– Володя сегодня в десятый класс пошёл. Мама ему, наверное, белую рубашку погладила и новый костюм купила. Из старого-то он точно вырос. А Зоя в пятый класс пошла с большим-большим букетом цветов, – задумчиво проговорил Серёжа, лёжа на шинели у тлеющих углей костра и досушивая на себе ещё влажную одежду.

– Скучаешь? Я тоже по сёстрам скучаю. Они сегодня тоже в школу пошли. Алёнка в восьмой, а Надюшка в четвёртый. Хоть бы одним глазком на них взглянуть! Выросли, наверное, за полгода, большие стали, – продолжил разговор Яша, лёжа напротив.

– Скорее бы война закончилась, мы бы домой вернулись! Должна же она закончиться?

– Должна. Только нам с тобой до этого дожить надо, – грустно ответил Яша.

– Скажи, Яша, за что нам с тобой такие мучения выпали? В чём мы виноваты? Почему нас морят голодом и бьют? Почему нас за людей не считают, относятся как к скотам? Ведь нам же в школе говорили, что все люди братья, что рабочие и крестьяне всего мира с нами солидарны. Вот наш охранник Эрнст, который нам галеты дал – он сын фабриканта, чуждый классовый элемент. У него отец хозяин фабрики в Кёльне, на которой мебель делают. Но он нас жалеет, ни разу не ударил. А вот тот здоровый, который с палкой ходит и всех бьёт, его Райнер зовут, так он из семьи рабочих. За что он нас так ненавидит?

– Не знаю, Серёжа. Но мне кажется, всё, о чём нам говорили, оказалось совсем не так. Нам говорили, что Красная армия самая сильная и разобьёт наголову любого врага, кто к нам полезет. Но ты же видишь, что она отступила до самого Витебска. Сколько наших ребят погибло, а сколько в окружение попало и потом в плен? Мы с тобой стреляли, убивали врагов, выполняли приказы, а что получилось? Немец попёр и разгромил все наши дивизии. Значит, не такая сильная и могучая наша армия оказалась, что немцы её побили. Да, и с рабочими и крестьянами тоже что-то не так. Никаких буржуев они бить не собираются, а немцам помогают нас убивать. Ты же помнишь, как несколько дней назад польский рабочий на наших ребят набросился за то, что они шпалу неправильно положили, избил до полусмерти. Вот отца твоего арестовали, врагом народа объявили, а ты знаешь за что?

– Мне ещё пятнадцать лет было. Мать говорила, что на него донос написали. Он в Германию на завод ездил учиться как производство наладить, а кто-то написал, что он немецкий шпион. Но я в это не верю, это ошибка! Отец был честный коммунист и нашу советскую Родину любил!

– Ты хочешь сказать, что твоего отца осудили зря, и он не виноват? Но ведь советский суд – самый справедливый суд в мире.

Серёжа насупился и замолчал.

***

Наступила осень, похолодало и полили дожди. Жить в поле под открытым небом стало совсем невыносимо. Если бы немцы не разрешили им жечь костры, то они давно бы все замёрзли, заболели и умерли. Костры, конечно, спасали, но больше спасала третья шинель. Они ею накрывались вдвоём, и хоть она промокала снаружи, но под ней они оставались сухими в своих шинелях. Днём же Яша надевал её на себя и пытался просушить, если не шёл дождь.

Некоторые пленные начали рыть землянки. Ребята подумали и решили тоже попробовать выкопать себе укрытие от дождя и холода. Трудились по ночам из последних сил около недели. Получилась большая яма, прикрытая наполовину земляным сводом, в которой они сделали ровную площадку, чтобы спать, а по краям вырыли глубокую канаву, чтобы туда стекала вода. С работы за несколько раз притащили деревяшек и подкладывали их на дно, чтобы не спать на земле, и закрывали ими вход, когда шёл дождь.

Всё равно в яму набиралась вода, там было сыро и от этого холодно, правда, заметно лучше, чем под открытым небом. Но самая большая проблема заключалась в том, что они уже четыре с половиной месяца жили впроголодь и три месяца немцы их использовали на тяжёлых работах. Ребята боялись, что скоро они не смогут работать, и тогда немцы их просто убьют. Немцы продолжали убивать обессилевших пленных, а некоторые умирали сами. Большая могила, выкопанная в дальнем углу лагеря, почти вся уже была заполнена мёртвыми телами.

Ребятам удалось раздобыть ещё одну шинель, для Серёжи, сняв её с очередного умершего пленного. Теперь каждый носил по две шинели и, когда они ложились спать, одну шинель клали на землю, а другой накрывались сверху, сами же прижимались друг к другу, и так становилось теплее.

Серёже опять удалось подслушать разговор немецких охранников. Те говорили о крупном поражении немецкой армии в Венгрии, Румынии и Хорватии, но он сначала в это не поверил и думал, что неправильно понял, о чём говорят. Однако немцы говорили очень долго, мусолили одно и то же и очень эмоционально переживали поражение. Как он понял из разговора, Красная армия в конце сентября – начале октября внезапно перешла в наступление на юге, разгромила румынскую армию, часть венгерской и весь правый фланг группы армий «Юг», а также потопила итальянский флот, полностью освободив Балканы. Немецкие войска понесли серьёзные потери, в плен Красной армии сдались около ста тридцати тысяч немецких солдат и офицеров. Теперь в Берлине о наступлении больше никто не говорил, а Гитлер призвал всех немцев защищать до последней капли крови священную землю Третьего Рейха.

Всё это Серёжа рассказал Яше, и они этому очень обрадовались, в надежде, что война скоро закончится, Германия с Советским Союзом подпишут мир, и их вернут домой. В них снова затеплилась надежда, что они смогут выжить. Яша решил попробовать учить немецкий язык с помощью Серёжи, поняв, что это помогает выживать, а значит, нужно цепляться за любую возможность. Он спрашивал друга немецкие слова, которые тот знал, и пытался их запомнить. Правда, с памятью стало совсем плохо, видимо, от голода.

В середине ноября сильно похолодало и пошёл снег. Стало совсем плохо. Теперь в довершение ко всем невзгодам они стали сильно мёрзнуть. Даже две шинели не согревали их истощённые и ослабленные тела. Несколько десятков пленных сразу же замерзли насмерть. В ночь на двадцатое ноября ребята проснулись от сильного грохота. Судя по всему, рвались тяжёлые бомбы, потому что земля содрогалась, и над городом стояло зарево. Утром немцы погнали весь лагерь на железнодорожную станцию разбирать завалы. Советская авиация стёрла станцию с лица земли. Кругом виднелись огромные воронки, вывороченные рельсы и шпалы, исковерканные вагоны и паровозы. Всё это дымилось, а кое-где ещё и горело. В воздухе висел запах гари и взрывчатки. Железнодорожный узел Белостока перестал существовать.

Немцы согнали на разбор завалов не только всех пленных из окрестных лагерей, но и всё население города, были страшно злые и били всех, кто попадал под руку. Но пленных и гражданских оказалось так много, а немцев так мало, что уследить за всеми они не могли, и ребята проработали весь день вполсилы. Кроме этого, местные жители поделились с ними хлебом, и они сытно поели. Однако немцы решили, что восстановительные работы должны идти круглосуточно, и оставили часть пленных работать на ночь. Яше с Сергеем повезло, их отвели в лагерь.

Всю следующую ночь советская авиация снова бомбила. На этот раз только полотно железных дорог, проходивших через Белосток. Утром немцам стало понятно, что восстановить железнодорожное сообщение имеющимися силами не получится, железнодорожные пути оказались уничтожены на десятки километров. Видимо, у немецких начальников по этому поводу возникла паника и они не знали, что делать. Поэтому все пленные в этот день остались в лагере. Они сидели и грелись у костров, обсуждая произошедшие события. Всем стало понятно, что дела у немцев пошли плохо, но пленным от этого было не легче, а даже ещё тяжелее. Потому что немцы совсем обозлились и сильно зверствовали.

Глубокой ночью над лагерем раздался гул моторов, очень низко пролетел какой-то самолёт. Через некоторое время с неба, как снег, посыпались белые листки бумаги. Они падали, густо устилая землю. Немецкая охрана переполошилась и открыла беспорядочную стрельбу из пулемётов и автоматов поверх заграждений, включила прожектора, осветившие всю территорию лагеря. Яша вытащил озябшую руку из кармана шинели, взял упавший рядом белый лист плотной бумаги и посмотрел на него.

На одной стороне листа красивым типографским шрифтом крупными буквами был напечатан текст, а внизу него стояла длинная размашистая факсимильная подпись. Он поднёс листок поближе и в свете мелькающих прожекторов, начал читать: «Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники Красной армии, служащие органов внутренних дел и государственной безопасности, инженеры и железнодорожники, все граждане СССР, оказавшиеся в плену у нацистской Германии! Большинство из вас попало в плен не по своей воле, а из-за бездарного, некомпетентного и, порой, преступного командования наших советских генералов и маршалов, из-за грубейших ошибок руководства Советского Союза в первые недели войны. Но, наш советский народ, сплотившись вокруг ВКП (б), нашёл в себе силы исправить ситуацию, а победоносная Красная армия остановила германские полчища и нанесла нацистской Германии серьёзный удар на Балканах, освободив от фашизма братские народы Греции, Албании, Болгарии, Румынии, Сербии, Хорватии и Венгрии. Нацисты потерпели первое крупное поражение, но враг ещё силён, коварен и безжалостен. Проводя в жизнь свою человеконенавистническую политику, нацисты издеваются над советскими военнопленными, содержат в невыносимых условиях, не оказывают медицинской помощи, морят голодом, избивают и убивают. Зная об этом, советское правительство 17 ноября 1941 года предъявило германскому правительству жёсткий ультиматум о неукоснительном соблюдении требований Женевской конвенции „Об обращении с военнопленными“ от 27 июля 1929 года в отношении советских военнопленных. Согласно тексту ультиматума советская сторона будет фиксировать все случаи нарушения конвенции со стороны Германии, а лица, допустившие эти нарушения, будут объявлены Советским Союзом военными преступниками, найдены, где бы они ни прятались, и жестоко наказаны. Это, конечно же, не значит, что завтра германское правительство изменит свою бесчеловечную политику к советским военнопленным. Но вы все должны знать, что Родина помнит о вас и не бросит в беде. Не верьте немцам и предателям, которые говорят, что после освобождения из плена вас будут судить как изменников Родины. Это ложь! Государственный комитет обороны СССР выпустил приказ №271 от 10.11.1941 года, согласно которому все бывшие советские военнопленные, освобождённые из немецких лагерей, подлежат восстановлению в званиях, им возвращаются все награды и выплачивается жалование за всё время пребывания в плену. Это положение не касается только тех, кто перешёл на сторону врага и надел немецкую военную форму. С каждым из них будут разбираться компетентные органы и, если эти граждане не нанесли своими действиями вреда Советскому Союзу и его гражданам, то и они будут реабилитированы. Тысячи советских военнопленных уже освобождены Красной армией в ходе наступательной операции на юге Украины и на Балканах. Многие из них вернулись в воинские части к новому месту службы, некоторые находятся на излечении в госпиталях, а потерявшие здоровье вернулись домой. Сохраняйте силу духа и преданность нашей Великой Родине! Враг будет разбит! Победа будет за нами! Председатель Государственного комитета обороны и Председатель Совета народных комиссаров СССР Бекетов Георгий Николаевич. Москва, Кремль 20.11.1941 года»