Выше неба

Они взялись за руки и направились к выходу, внимательно глядя под ноги. Но сделали только шаг – правая нога Олега выскользнула в сторону, и если бы Алёна не успела подхватить его подмышки, грянулся бы Олег во весь рост.

– Замри! – велела Алёна. – Ни шагу. Ну-ка…

Она присела, включила на мобильнике фонарик и направила его луч поверх пола.

– Прямо перед тобой ещё одно пятно, – указала она. – Видишь? И чуть позади, это на нём ты чуть не упал. Да что тут творится?! Нужно как-то обозначить пятна! Не то здесь ещё кто-нибудь грохнется!

– Блины для гантелей, – указал Олег. – В пяти шагах от тебя. И если мы…

Дверь отворилась, и внутрь вбежала Вяземская. Алёна махнула лучом фонарика в её сторону, и они с Олегом крикнули:

– Стойте! Замрите!

Вяземская послушно остановилась как вкопанная.

– Олег, дай сюда блины, – указала Алёна. – Только осторожно, пожалуйста!

Она взяла из рук Олега несколько тяжёлых дисков и положила их поверх обнаруженных пятен. Последнее – в шаге от Вяземской. Вовремя она остановилась.

– Кто-то намазал пол маслом, – пояснила Алёна. – Если бы не Олег, я шею бы сломала.

– А я ногу, если бы не Алёна, – хмуро добавил Олег. – И свет кто-то выключил…

Свет зажёгся. В полную силу – везде, где положено.

– Начальника охраны в корпус спортзала, – приказала Вяземская в мобильный. – Скажите, что закрываете корпус на уборку. Остальное на месте. Просьба не привлекать внимания. Ничего себе не повредили? – спросила она у Олега с Алёной. Те отрицательно помотали головами.

– Подождите меня снаружи, никуда не уходите. – Вяземская проводила обоих наружу, внимательно глядя под ноги, и перебросилась парой слов с подоспевшим начальником охраны. Минуты через две ещё четверо из охраны вошли в корпус спортзала, повесили табличку, что идёт уборка, и заперли дверь изнутри.

– Будем разбираться, – сказала Вяземская. – Просьба не рассказывать об этом происшествии, пока идёт расследование. Идите за мной. – Она привела их на второй этаж медкорпуса и указала направление.

– Примите душ, и – в двести одиннадцатый кабинет. По одному. Я должна убедиться, что вы ничего не повредили.

– Олег? – позвала Алёна, когда Олег направлялся ко входу в душевую. – Оле-е-ег!

Он оглянулся.

– Тебе туда, – указала Алёна в сторону. И верно: сейчас бы ушёл в женский душ.

– Вот чёрт, – проворчал Олег. – Извини.

Алёна рассмеялась.

– Смотри не упади там. И дождись меня снаружи, хорошо?

* * *

– Пожалуй, хватит на меня приключений, – заключила Алёна, когда часом позже они вышли из столовой. – Не пойду ни на какие танцы. Музыку какую-нибудь послушаю.

– Тогда до завтра? – протянул ей руку Олег.

– До завтра, – согласилась Алёна и быстрым шагом направилась в свой жилой корпус.

…Примерно за час до времени, когда он привык ложиться спать, Олег устроился на скамейке у дуба и наблюдал в бинокль, как восходит Марс. Он не очень удивился, когда минут через пять появилась Алёна. С подзорной трубой.

4. Ход конём

Олег проснулся за полчаса до привычного времени. Странно: выспался, и, в отличие от вчерашнего, ощущается не упадок, а прилив сил.

Антон спит, отвернувшись к стене – отлично, тем проще не разбудить его. Олег давно уже привык делать свои упражнения по возможности беззвучно: не всегда он жил в отдельной комнате, и не всегда остальные домочадцы поднимались так же рано. Как только Олега зачислили в спортивную школу и режим дня стал достаточно жёстким, он стал просыпаться раньше обычного. Так и осталось.

Олег обычно просыпается без четверти семь утра, Антон – минут через тридцать. Как минимум, так было три предыдущих дня. Что теперь? До завтрака сорок пять минут. Куда податься? Олег собрал свой «утренний рюкзак» – всё, что нужно для утренней тренировки – и, подумав, добавил туда блокнот и авторучку.

Охранник на выходе казался лишённым эмоций андроидом – всего лишь кивнул, когда Олег встретился с ним взглядом. Особого регламента на территории «Ad astra» нет: все корпуса, куда вход строго в определённый интервал времени, закрыты; остальная территория открыта и в большинстве случаев освещена, не спится – иди гуляй. Танцзал закрывают в час ночи. Ёжась от утреннего холодка, Олег посмотрел туда, где постепенно растворялся в наливавшейся синеве Млечный Путь… И вновь накатило.

Вначале зрение. Словно Олег смотрел в мощный телескоп: стоило глянуть на какой-нибудь объект на небе, и он представал перед взглядом в полнеба размером. Юпитер всё ещё был виден, он появился перед глазами, как огромный диск, по которому текли рваные разноцветные полосы. Олег прикрыл глаза – от неожиданности – и порадовался тому, что не успел отойти от входа в жилой корпус: ноги на короткий момент отказали – к счастью, всего лишь «стёк» по стене, не ушибся. Почти сразу же вскочил – всё та же неестественная бодрость и, словно у маленьких детей, «шило в одном месте» – отчаянно хочется действия: носиться, прыгать, кричать во весь голос. Прошло несколько секунд, и схлынуло «внутреннее электричество», осталась только бодрость.

Потом и другие органы чувств ненадолго показали, на что они способны на самом деле. Хорошо ещё, что ветерок нёс в себе цветочные запахи – в горле запершило на пару секунд от густого цветочного аромата. Могли быть и не цветы.

Минут через пять «всплески» органов чувств прекратились. Это что, последствия всё того же массажа? Олег поправил рюкзак и глянул на часы: двадцать пять минут до начала завтрака. Хорошая идея – там и продолжим.

Олег устроился за тем самым дальним столиком, который облюбовала Алёна, добыл блокнот и авторучку и постарался вспомнить, что ещё его удивило вчера, когда они разбирались в том, что произошло в спортзале.

* * *

Прежде всего то самое масло. Алёна определила, что оно вазелиновое. Пусть так, но почему на кроссовках не осталось ни следа? Вчера, когда Олег раздевался в душевой, специально проверил: абсолютно никаких следов. Даже на той, которой поскользнулся. А ведь это не вода, само не высохнет.

Прыгают и он, и Алёна в шиповках. До сих пор Олег помнит, с какой тщательностью отец подбирал правильную обувь, как долго примеряли – чтобы никаких неудобств, чтобы всё в точности там, где нужно. В рюкзаке, помимо сменных стелек и запасной одежды, всегда есть кроссовки для помещения – там, где нельзя ходить с шипами.

Так вот, обе кроссовки чистые. В смысле, без масла. Но на них в принципе очень сложно поскользнуться: брали в том числе и за это. По мокрому гладкому полу Олег бегал в них – и ничего. Хотя, конечно, лучше так не бегать. И как всё это понять? Олег начертил по памяти схему того, где нашли скользкие пятна, и снова задумался. Крепко задумался.

– Доброе утро? – спросили его голосом Алёны. Олег вскинулся – ничего себе, задумался, вообще ничего не заметил – и увидел улыбающуюся Алёну с подносом в руках.

– Доброе! – ответил Олег, убирая блокнот.

– Я видела, что ты вчера брал, – пояснила она, опуская поднос на стол. – Взяла тебе то же самое. Махала тебе, махала… Над чем задумался?

– Спасибо! – Олег помог составить всё с подноса на стол и убрал его в сторону. – О вчерашнем думал, – и рассказал о том, что показалось странным.

– Всё верно, – согласилась Алёна. – Я тоже удивилась, что обе кроссовки чистые. Подумала, что всё с них стёрлось, пока из корпуса выходили, там же коврики на выходе. Но теперь вот не уверена. Что-то ещё есть? Что ты там чертил?

– Покажу, – пообещал Олег. – Неохота обсуждать в людном месте, – он покосился за спину: народ прибывает, вскоре сядут и совсем рядом с ними.

– Ага, согласна, – кивнула Алёна и помахала кому-то слева. – Привет, Вика! Антон, и тебе тоже!

Олег посмотрел – точно, там Антон и черноволосая девушка, которую он видел уже много раз, но не знал, кто она. И помахал обоим. Виктория улыбнулась, помахала в ответ.

– Мне интересно, зачем Анна Григорьевна вчера брала слепки с ног, – добавил Олег. – Ну, со ступней. У тебя тоже ведь брала?

– Ну да, – согласилась Алёна. – Странный ещё такой материал, от него щекотка. Еле утерпела стоять спокойно. Может, это тоже какая-нибудь процедура, как тот массаж?

Олег кивнул – да, возможно.

– И утром был, как ты говорила, «электрическим». И снова что-то со зрением и всем прочим. Правда, быстро прошло.

– У меня тоже, – Алёна посмотрела ему в глаза. – Не очень приятно, если что. Интересно, у тех одиннадцати олимпийских чемпионов, которых она готовила, тоже был массаж и всё остальное? Она на них вначале проверяла, что ли?

– Всё равно не скажет, – покачал головой Олег, и остаток завтрака помалкивал. Как и Алёна. Вышли они из столовой, снова держась за руки.

* * *

На этот раз скамейка у дуба была занята – заметили издалека и пошли дальше, в парк. Через полчаса надо уже начинать разминаться, чтобы из привычки не выходило.

– Что забыла сказать! – Алёна встала, оглянулась – нет ли кого поблизости – и снова уселась на скамейку рядом с Олегом. – Вика вчера лодыжку потянула. Представляешь? Никогда такого не было. Как мы с тобой, на ровном месте упала. Примерно в то же время, когда мы в спортзале чуть не расшиблись, я специально спросила. Думали даже – всё, приплыли, остаток смены будет с костылём рассекать. Но её доставили в медпункт, и угадай, кто её на ноги поставил!

– Неужели главный повар? – не сдержался Олег. Алёна поджала губы и ткнула Олега легонько кулаком в бок.

– Не смешно! Я же серьёзно.

– Анна Григорьевна? – спросил Олег, посмотрев Алёне в глаза. Та кивнула:

– Вот именно. Было примерно как с нами: чем-то обезболила, потом очень аккуратно что-то втирала ей в ногу. В больное место. Полчаса прошло – нога как новенькая. Вика сказала ещё, что её попросили особо не рассказывать об этом. Иначе в следующий раз лечить будет кто-то другой – несколько дней ходить толком не сможет, не то что бегать.

– Понял, дальше меня не пойдёт, – кивнул Олег. – Она бегом занимается?

– Правильно понял. Да, восемьсот метров.

– С кем-нибудь ещё были такие же неприятности вчера? – спросил Олег. Что-то странное происходит в лагере.

Алёна помотала головой.

– Не знаю. Я расспрошу осторожно. Даже не знаю, кого спрашивать.

– Надо её саму спросить, – предложил Олег. – Анну Григорьевну. Всё равно хочу узнать, что же там случилось в спортзале. Что это за масло, которое к подошвам не пристаёт.

Алёна покивала.

– Так что у тебя в блокноте?

Олег показал.

– Смотри. Примерно нарисовал, что там где. Тут и тут два выхода. Здесь была тумба. Вот тут, – указал Олег кончиком авторучки, – были скользкие места.

– Ты ещё два пропустил. – Алёна забрала блокнот и авторучку и пририсовала. – А вот на этой стенке на углу аптечка. Точно знаю. Прямо над теми блинами, которые ты подобрал.

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Что-то мне это не нравится, – заметил Олег. – Теперь вроде бы въехал. Смотри: вот тут произошёл несчастный случай, – он указал на тумбу. – Ну, если бы я не смог тебя поймать, – Алёна кивнула. – Гасят свет. Что будет второй человек делать?

– Звать на помощь, бежать к другим людям. Ну или к аптечке. Ой… – Алёна прикрыла ладонью рот на секунду, глаза её расширились. – Кажется, поняла. Если бы ты побежал к любому выходу за помощью, то грохнулся бы или на этом пятне, или на вот этом. А если бы к аптечке побежал, то вот на этом.

– Головой с размаху об эти блины, – заключил Олег.

– Нас что, кто-то хотел убить?! – Алёна смотрела ему в глаза. И на долю секунды Олег понял, что и ему страшно – оттого, что не может понять смысла всего этого. – Но за что? Что мы такого сделали?

– Не только нас, – уточнил Олег. – Если бы Анна Григорьевна не остановилась, тоже расшиблась бы не по-детски.

– Идём! – Алёна взяла его за руку. – Пошли разминаться. Нужно успокоиться, я давно так не пугалась. Поговори со мной о чём-нибудь приятном!

* * *

Пока они занимались спортивной ходьбой – точнее, пока просто ходили в качестве отдыха – Олег рассказывал ей то, что когда-то заинтересовало его самого: про космос, в общем, про Солнечную систему, в которой нашли столько всего интересного и странного. Алёна слушала, и видно было, что ей интересно. На самом деле интересно.

– Клёво! – заключила Алёна, когда до начала тренировки осталось две минуты, и они направились к третьей стойке. – Слушай, здорово. Ты откуда всё это узнал в таких подробностях?

– Вначале в книгах. У деда есть несколько справочников астронома-любителя. А теперь в Интернете очень много всего.

– Потом ещё расскажешь! – потребовала Алёна. – Всё, вон она идёт. Я спрошу, ладно?

– Вы пунктуальны! – улыбнулась им Вяземская. – Всё нормально? Готовы к подвигам?

– Да, – хором ответили Олег и Алёна. Алёна посмотрела в лицо Олега и добавила: – Анна Григорьевна, можно несколько вопросов?

– После тренировки, – согласилась Вяземская. – Если нужно, немного задержусь здесь, но отвечу, обещаю.

– Хорошо, – кивнула Алёна. Видно было, что она разочарована: в её взгляде появился не то чтобы арктический мороз, но так, холодок.

– Алёна, – взяла её за руку Вяземская. – Произошло много странного. Я не во всём ещё разобралась. Ваша безопасность – и других спортсменов, конечно – для меня самое главное. Я понимаю, что много чего уже пообещала. Скажу только, что стараюсь все обещания выполнять. Пусть даже не сразу.

– Да, я поняла, – улыбнулась Алёна, и холодка как не бывало. – Извините.

– Нет, всё в порядке. Тогда начнём. Вначале немного разминки…

* * *

В те редкие минуты, когда Олег был возле стойки и просто медленно ходил – не бежал по треку для разминки или смены нагрузки – он наблюдал, как прыгает Алёна. И всякий раз это нравилось, всякий раз завораживало. Повторялось всё то же: первая секунда, когда Алёна срывалась с места, устремляясь к планке, длилась куда медленнее остальных, а финальный полёт, когда Алёна закрывала глаза, и на лице её отражался восторг, заставлял сердце биться ощутимо чаще.

– Нравится смотреть? – спросила неожиданно Вяземская в один из таких моментов.

– Да, очень, – признался Олег.

– Ей тоже нравится смотреть, как вы прыгаете. И она всякий раз сжимает кулаки, когда вы отталкиваетесь перед планкой.

– Интересно! – удивился Олег. И смутился заодно. – И зачем?

– Спросите, – посоветовала Вяземская и помахала Алёне. – Алёна, всё очень хорошо. На сегодня достаточно. Сейчас вместе с Олегом спортивной ходьбой до конца трека и обратно – и я в вашем распоряжении.

– …Можно личный вопрос? – спросил Олег, когда они дошли до конца трека – до финишной разметки – и направились назад.

– Попробуй, – улыбнулась Алёна. – Ответить не обещаю.

– Зачем ты сжимаешь кулаки, когда я прыгаю?

– Ты заметил?! – поразилась Алёна, посмотрев ему в глаза. И сразу же чуть не споткнулась – не стоит смотреть по сторонам, пока так идёшь. – Не знаю даже. Наверное, на удачу. Только не смейся! Мне нравится смотреть, как ты прыгаешь.

– Не буду смеяться, – пообещал Олег. – Мне нравится смотреть на твои прыжки. И на первую секунду.

– Я заметила. Я чувствую твой взгляд. Что не так с первой секундой?

Олег рассказал про то, что бывает, когда бросаешь взгляд на секундную стрелку.

– Никогда не замечала, – удивилась Алёна. – Даже не верится. Надо проверить, мне уже интересно. Всё, давай чуть-чуть прибавим, а то она опять куда-нибудь убежит!

* * *

– …Жду вас в семнадцать часов во второй секции спортзала. Да, Алёна, я помню. Спрашивайте.

– Не знаю даже, с чего начать, – неожиданно смутилась Алёна. Но почти сразу вновь оживилась. – Ладно. Мы сегодня поняли, что это на самом деле не масло. Оно не приставало к подошвам. Вообще. Такого ведь не бывает.

– Вот как, – озадаченно потёрла лоб Вяземская. – Слушайте внимательно. Пол действительно был скользким, я проверила. Но когда пришла охрана, и начали всё осматривать и документировать, ничего уже не было. Обычный пол.

Алёна и Олег переглянулись.

– Вы нам не верите? – спросила Алёна, поджав губы.

– Верю. Но неполадки нашлись только в электропроводке. Это уже исправили и сделали выговор кому положено. Вы ведь что-то ещё хотели рассказать?

– Мы с Олегом нарисовали схему, – показала Алёна разворот блокнота. – Того, что там было. Нам показалось, что нас хотели убить. Ну или хотя бы покалечить, чтобы… – Алёна запнулась и посмотрела на Олега.

– Чтобы мы не могли выступать, – закончил мысль Олег. – Так получается.

Вяземская молчала – прижала левую руку к груди и упёрлась подбородком в сжатый кулак. «Сейчас она скажет, что мы всё это выдумали, что нечего забивать голову всякой ерундой», – подумал Олег.

– Что ещё? – спросила в итоге Вяземская. – Вспоминайте каждую мелочь, как можно подробнее.

Алёна и Олег рассказали. Вяземская вновь задумалась, морщины легли на её лоб.

– И ещё: мы в комнате остались одни, – спохватилась Алёна. – Я так и не поняла, когда все разошлись.

– Ясно, – кивнула Вяземская. – Виктория тоже заметила, что в какой-то момент осталась одна. Тогда и произошёл инцидент.

– Я уже ничего не понимаю, – призналась Алёна. – А её за что?

– Я буду разбираться, – Вяземская взяла её ладонь в свои. – Пока что будьте осторожны. Старайтесь ни с кем не обсуждать это. Если вдруг заметите, что остались одни – немедленно вызывайте меня или охрану и будьте предельно внимательны.

– Да, Анна Григорьевна, – согласилась Алёна. – Вы на часы посмотрели. Когда можно будет другие вопросы задать?

– Да, я стёрла записи о своём прыжке, – улыбнулась Вяземская. – Такого делать нельзя. У вас есть полное право сообщить об этом руководству. Но вы должны понимать, почему я так поступила.

Алёна и Олег переглянулись, и Алёна добавила:

– Мы не расскажем.

– Тогда до встречи в семнадцать часов, – Вяземская пожала обоим руки и быстрым шагом направилась к выходу.

– Вот загрузила, – покачала головой Алёна. – Ну и что теперь делать? Я одно скажу: не хочу это бросать. Ни за что не хочу!

– Значит, будем разбираться, – согласился Олег. – Так что у нас сегодня? Добавили ещё по сантиметру?

– Ага. Мы молодцы, да?

– Это точно, – признал Олег. – Ты бы слышала, как вчера мой дед обрадовался. Мне показалось даже, что он там заплакал. Никогда ещё так не смущался.

Алёна рассмеялась.

– Значит, и правда на тебя очень надеется. Всё, я в душ. Слушай, нам надо поговорить, лучше до обеда. Как выберешься из душа, приходи в парк! К той же скамейке!

* * *

Алёна сразу взяла быка за рога – вначале, правда, запрыгнула на скамейку и убедилась, что поблизости от них, в том числе за кустами, никого нет.

– Слушай, очень нужно, чтобы ты сегодня и завтра побывал в рекреационном корпусе. Не обязательно танцевать, если не любишь. Просто побыл там – со мной, Викой и другими нашими.

– «Нашими» – из Казани?

– Ну да. Из Тулы ты один, я знаю. Сможешь?

Олег подумал. Не очень приятно будет сидеть там, ведь неминуемо притащится Ворошилов. Пусть даже не будет донимать каждые несколько минут, всё равно приятного мало.

– Не расскажешь, зачем?

– Если расскажу сейчас, всё испорчу. Нет, правда. Это важно! – Она смотрела ему в лицо со всей серьёзностью.

– Ты что-то задумала?

– Не увиливай! – Вновь прикосновение полярного холода в её взгляде. – А… Кажется, поняла. Вот балда! – Алёна хлопнула себя по лбу, сняла свой рюкзак. Достала оттуда тюбик – слепой, без надписи. – Вот, это тебе.

– И что это такое?

– Я вчера, когда она меня осматривала, пожаловалась, что запахи стала сильнее чувствовать, спасу нет. Вот она мне и выдала. Там была этикетка – в рюкзаке, наверное, осталась. Там что-то безвредное, я у неё спросила и в Интернете потом почитала.

– Прямо в нос втирать? – Олег открыл колпачок. Прозрачная густая мазь, слабый запах ментола.

– Ну да, в слизистую, со спичечную головку. Мне помогло. Часов пять действует. То, что надо.

– Интересно, – Олег использовал мазь по прямому назначению и спрятал тюбик в рюкзак. – Чисто из любопытства, тебя к врачам не водили из-за этой чувствительности?

– Гиперосмия, – кивнула Алёна. – Так по-научному называется. Водили, конечно. Ничего такого не нашли – в общем, живи как умеешь. Ну так что, придёшь?

– Приду, – пообещал Олег.

Алёна посмотрела на часы.

– Ещё пятнадцать минут есть. Ты говорил, что в шахматы играешь. Хорошо играешь?

…Смотря что такое «хорошо». Когда старший брат деда переехал на историческую родину, в Украину, оставил множество вещей. В том числе и книг: брат, Иннокентий Сухоруков, по профессии был инженером, а в шахматы играл для души, по переписке. Среди разных сокровищ там были книги Майзелиса, Ласкера, Капабланки, много кого. Маленький Олег увидел всё это и загорелся. Настолько, что успел подняться в турнирах до первого разряда, прежде чем его направили по карьере легкоатлета.

– Никто меня особо не спрашивал, – пояснил Олег. – Сама понимаешь: дед чемпион мира, отец был чемпионом СССР и России. Вопросов нет.

– Но ты говорил, что КМС по шахматам! Когда успел?

– Два года назад, когда вернулся из «Олимпии».

* * *

Встречать Олега из той самой поездки в «Олимпию» собралась вся семья, включая дальних родственников. Пока Олег ехал домой (за ним присматривал там и посадил на обратный поезд старинный друг деда, живший поблизости от спортивного лагеря), отец Олега успел узнать подробности дисквалификации. Оказалось, что итоги соревнований не пересматривали, второе место Олега никто не аннулировал. Единственное ограничение – не выступать в спортивных соревнованиях один год.

– Поздравляю со вторым местом! – обняла сына мама. Олег выглядел расстроенным, но не подавленным – в глазах было то же выражение лица, что у деда: собранность и упрямство.

– Нет у меня никакого второго места, – отрезал сын, когда его отпустили. – Я подвёл вас, – посмотрел он в глаза деду и отцу. – Извините. – После чего ушёл к себе в комнату, да там и остался. Следующие четыре недели выходил только по очевидным потребностям – поесть, и всё такое – да взял на себя все хозяйственные заботы в доме. Прежде было не допроситься; сейчас, наоборот – было не отговорить. Ходил в магазины, делал уборку и прочее. И – ни слова. Разговорить Олега не удавалось никому, от визита к своему тренеру отказался наотрез, на его звонки не отвечал.

…Первые четыре дня Олег сидел, уткнувшись в экран компьютера. Лет с семи Олег перестал плакать, переживал всё молча, с угрюмым видом. На третий день «заточения», когда отец зашёл в его комнату без предупреждения – показалось, что там что-то упало – отец успел увидеть, как сын вытер глаза тыльной стороной ладони и молча отвернулся. И всё. Ни звука, ни единой жалобы – только знакомое уже угрюмое и решительное выражение лица.

На пятый день на столе Олега оказались давно пылившиеся в книжном шкафу книги по шахматам.

На третьей неделе выяснилось, что он записался на турнир. К концу четвёртой недели Олег вернулся с шахматного турнира с сокрушительным успехом, получил звание КМС – и родители впервые за минувший месяц увидели на его лице улыбку.

Ещё через неделю Олегу исполнилось шестнадцать – и он не отказался скромно отметить эту годовщину вместе со всеми родственниками.

А в начале следующей недели родители заметили, что Олег вновь стал делать упражнения – те, которые предписал ему тренер. И принялся бегать по утрам, по дорожке ближайшего к ним стадиона. А к концу пятой недели сам поехал к тренеру и сказал, что ничего бросать не собирается.

* * *

– Круто! – покачала головой Алёна. – Я не знаю даже, что делала бы, если бы меня дисквалифицировали. Маму точно бы удар хватил. То есть помогли шахматы, да?

Олег кивнул. Помогли – не то слово. Он хотел сказать, что не пойдёт больше ни на какие соревнования сразу же, как домой вернётся. Но вот не сказал – и потом не пожалел.

– Ой, там уже обед почти начался! – спохватилась Алёна. – Бежим! Не то опять толпа будет.

«Их» столик, увы, был уже занят, но удалось найти другой, тоже на отшибе.

– Сегодня ты за мной ухаживаешь, – заявила Алёна. И перечислила, что ей принести. Олег улыбнулся и отправился выполнять приказание.

* * *

– Начнём прямо сейчас? – указала Алёна, когда они вошли в рекреационный корпус. Танцплощадкой первый этаж становится после ужина, точнее – с его началом. А до того момента здесь находится всё остальное: настольный теннис, шахматы с шашками и великое множество других настольных игр. – Будешь учиться играть в пинг-понг?

Олег обвёл зал взглядом. Народу не то чтобы полно, но уже порядком. И как минимум два стола для пинг-понга ещё пустуют.

– Давай, – согласился Олег, и минут через десять его разобрал настоящий азарт. Понятно, что чаще промахивался, чем попадал, но это было увлекательно. Ровно до момента, когда услышал из-за спины презрительно брошенное: