Взгляд во вне. 13-й аспект понимания

В массе всего воспринятого (обозначим это через точки потенциальных восприятий) количество информационных точек неизменно и самотождественно количеству их проявления.

Так, вопрос в его форменном выражении состоит из определённого количества и комбинации «информационных точек», равно как и ответ. При этом, условно говоря, общее их количество неизменно настолько, насколько их существует в смысле «exist». О чем это говорит? И вопрос, и ответ характеризуются определённым количественным (единичным) набором информационных точек, вычлененных из всей «информационной массы», в итоге выраженных и представленных в виде «конкретного вопроса и конкретного ответа», за минусом суммы всех возможных и потенциально невоспринятых информационных точек.

Это говорит о том, что нет такого количества точек, которые можно было бы ограничить актом нашего их восприятия, и не найти им соотношения или коррелята, выраженного в алгоритме: «вопрос-ответ».

Вопрос, таким образом, исходя из вышеизложенного, есть взаимодействие потенциального ответа, реализованного в количественной характеристике выражения и использования различных соотношений информационных точек.

То есть, задавая вопрос, мы воспринимаем его как таковой, где акт его восприятия есть реализация итога того, что выражено в обратном его эквиваленте, то есть ответе. Собственно говоря, задавая вопрос, мы потенциально характеризуем комплекс ответных шагов по отношению к нему в рамках его проявления.

Приведем в пример довольно непростой и значимый в определённых кругах вопрос: как образовалась наша вселенная?

Ответ будет звучать следующим образом: исходя из взаимодействий и «подразумеваемостей» по отношению к вопросу об образовании нашей вселенной, она образовалась так, какой мы ее наблюдаем сегодня.

Ответ в данном случае соответствует количеству информационных точек вопроса (его абстрактным эквивалентам) ровно настолько, насколько мы можем это воспринять. То есть, задавая максимально «пространно-ограниченный» вопрос, мы получаем максимально «пространно-ограниченный» ответ. Это происходит в связи с тем, что мы по отношению к количественной составляющей акта восприятия бесконечного числа точек вопроса «Как образовалась вселенная?» применяем ограниченное количество информационных точек ответа, выведенных посредством единично воспринятых, конкретных фактов опыта. При этом такого рода «соответствие» пространного вопроса и эквивалентного ему ответа наталкивается на «общественные стереотипы фактов восприятия» в матричной системе индивида и выражается в итоге в акте неудовлетворенности.

Парадоксально, но по отношению к пространно-абстрактному ответу нам почему-то необходим и требуется конкретный ответ, выраженный как одна из точек акта объяснения, которая удовлетворительна и в то же время всегда неудовлетворительна по отношению к бесконечному числу потенциальных информационных точек, содержащихся в абстрактном вопросе.

Постоянно наблюдается дисбаланс между пространностью вопроса и ограниченностью ответа по отношению к нему.

В каждого рода абстрактном вопросе присутствует ограниченная характеристика акта понимания. Сам же вопрос при этом показывает и воспринимается ровно настолько, насколько он может соответствовать акту его выражения в ответе.

Например, рассмотрим один из стандартных вопросов учительницы начальных классов к своему ученику: «Где ты был во время урока и почему пропустил школьные занятия»?

Ответ ученика будет формироваться исходя из взаимодействия акта пропущенного времени и количественного выражения составляющей ситуации, замещенной информационными точками понятий, выраженных как эквивалент тому объяснению, где он был, когда пропускал урок. Временная составляющая акта употребления, характеризует место и временной пробел этого места, в котором находился ученик вне класса, и возможный (потенциальный) набор понятий, которыми он выражается в акте объяснении перед учительницей, где он был. Данный пространственно-временной промежуток содержит весь цикл форменного развития взаимодействий вопроса и ответа.

В связи с тем, что время и пространство целостно и едино так же, как и информационное поле выражения наших мыслей, то можно говорить об отсутствии «информационно-временных пустот» в рамках акта как восприятия, так и понимания. Что это означает? В нашем примере ученик по отношению к факту «урока», который шел с 7:30 до 8:30, с точки зрения информационной и форменной составляющей течения пространства и времени ничего не пропустил. Более того, он инвариантно не мог этого сделать, так как время одинаково и тождественно самому себе на всем протяжении его пространственного акта восприятия и в данном случае в равной мере принадлежит как уроку, так и тому, кто его пропустил и что он делал или чем занимался в тот самый момент, когда шел урок (например, сидел дома).

Пространство и время = всем потенциальным актам их форменного и ситуационного заполнения теми или иными событиями, будь то «урок» или «сидение дома» и т. п.

Время и пространство по отношению к ученику осталось то же, с 7:30 до 8:30. То есть пространство и время инвариантны по отношению к тому, какие форменно информационные точки и факты происходят в тот или иной отрезок и промежуток времени. А так как время с 7:30 до 8:30 остается неизменным, можно говорить о тождественности проявления в нем всей совокупности информационно-форменных точек, в том числе и понятийных. То есть, по сути, с этой точки зрения, если представить время и пространство как замкнутую, самодостаточную систему, где все события происходят одновременно и тождественно, вследствие инвариантности их состояний, можно говорить не об ответе на поставленный вопрос, а о констатации положения субъекта в определённый промежуток времени и пространстве. Проблема в том, что данную одновременность точек мы воспринимаем в отдельности и по-разному в смысле информационно-форменной составляющей.

Вопрос в том, как мы разграничиваем акт употребления времени в рамках той или иной деятельности, замещенной разницей в акте его восприятия? Однако об этом мы еще поговорим.

Следовательно, не время и не информационные точки порождают многообразие факторов акта восприятия того, что мы зовем бытием, а мы с нашими характеристиками акта уникальности и удовлетворенности порождаем то, что и как мы в итоге воспринимаем.

Воспринять «то» и «так» можно лишь по отношению к выражению этого «того» и «так» именно «так», так как мы в состоянии воспринять его только как «так», как оно в состоянии выражаться, именно с целью быть воспринятым, то есть выраженным как нечто (так).

* * *

Итак, вопрос не коррелирует к факту или к итогу того, что мы выражаем или пытаемся выразить, равно как и ответ. Вопрос и ответ есть лишь (посредники) выразители между фактами и их движущими активными состояниями.

Так, представим на минуту, что мы находимся в полноте акта удовлетворения по отношению к осознанию всего происходящего вовне нас. Такое состояние психики назовем балансом тождества воспринятого и удовлетворительного.

Вопрос: будут ли нужны нам вопросы и ответы при таком состоянии?

Ответ отрицательный, так как для чего необходимы вопросы, если все и так «понятно». Следовательно, потребность в вопросах и ответах коррелирует к балансу акта удовлетворения, к системе актов и степени его выражения. При этом баланс, в отличие от сущности вопроса, не создаёт и не порождает развитие, так как развитие есть аксиоматическая и априорная сущность факта нашего существования.

Соответственно, и вопросы и ответы являются той движущей силой постоянного поиска баланса и в то же время порождением акта его постоянного недостижения.

Следовательно, восприятие есть не что иное, как миг, мимолетный итог цепочки действий.

Вопрос есть движущая сила акта развития. Он есть доказательство нашей уникальности и свободы в рамках акта познания. Вопросы, как информационные составляющие акта проявления нашего «Я», могут быть направлены как по отношению к другому субъекту (экстравертный вопрос), так и по отношению к самому себе (интровертный вопрос).

Такого рода разграничение характеризуется наличием и сохранением баланса между актами его внешнего проявления (понятийная составляющая) и его внутренними характеристиками (ощущения удовлетворения, довольства, разочарования и т. п.). Эти категории мало поддаются изучению в связи с тем, что рамки изучения ограничены информационными точками актов его проявления, которые в итоге предстают как «изучение», с разницей в акте восприятия этого изучения в рамках его определения «именно так».

P.S.

Если мы представляем в качестве ответа некоторую совокупность, «комбинаторность» понятий (безотносительно их правильности и ложности), то должны сказать, что все их комбинации, подчеркнем, все возможные комбинации являются потенциальными единицами ответа на вопросы.

Например: время обратимо и время необратимо. Реальность необратимости времени коррелирует к возможности его рассмотрения с точки зрения обратимости. За счет последней мы констатируем, что оно темпорально направлено вперед. Необратимость, соответственно, направлена темпорально назад.

«Реальная обратимость» создает допущение возведения «необратимости» в ранг потенциального ответа, который может звучать как «обратимость времени нереальна». Нереальность коррелирует к реальности, то есть таким образом допуская комбинаторность выражения ответа в виде необратимости «время реально».

Вопрос: кто может с уверенностью сказать, что время не идет назад, что мы регрессируем, а не прогрессируем? Вообще откуда эти корреляты? Откуда это «откуда»? Откуда вопросы?

Если бы нам удалось убрать этот «элемент хаоса», выраженный как вопрос, однако «убрать» уже есть матричный инструмент выражения акта восприятия как такового, который нас ждал задолго до нашего обращения к нему.

Матричность восприятия данности иррелевантна к понятийно-форменному ее выражению.

Мы оспариваем и опровергаем не данность, но ее название, или поименование. Название же предстает набором определенных качеств акта восприятия. Понятия и их комбинации есть данность, с которой лишь можно соглашаться и не соглашаться, спорить и т. п., что есть лишь потенциальность акта их отражения.

От постановки проблемы, выраженной в виде акта восприятия и понимания данности, не уйти. Отсутствие возможности избавиться от постановки вопроса по отношению к данности, есть самое настоящее рабство для пытливого ума.

Одиннадцатый аспект: Матричность

Гениальность великих писателей, учёных и философов заключается в искусном описании очевидного.

Автор

Мы инвариантно воспринимаем мир таким, какой он есть, и инвариантно формируем его таковым, какой он есть и нами воспринимаем (основная формула матричности: S W), где

S – субъект

W – мир

Есть ли у вас выбор? Да. Есть ли у вас выбор безотносительно выбора – нет.

Если вы хотите подчеркнуть то, о чем говорите и пишете, то выделяете данный информационный фрагмент каким-либо образом, интонацией, громкостью, подчеркнуто другим цветом, толщиной шрифта и т. п. Если весь текст, который вы пишете, или предложения, что вы используете, будут написаны или высказаны подчеркнуто, жирным шрифтом, акцентированно громко и т. п., то переход на «обычный» шрифт письма и «обычный» тон разговора будет восприниматься вами как нечто «подчеркнутое». Концентрация внимания на чем-либо не обязательно связана с матричными алгоритмами выделения нечто в качестве «значительного», но связана с выделением «необычного или меньшего из преимущественно целого», выдержанного в стилистике однородности – большего.

В данном случае «однородно-меньшее» сопрягается в акте вашего восприятия с нечто «подчеркнутым», тогда как «однородно-большее» с нечто обыденным и не таким важным за счет акта «подчеркивания», а не в связи с тем, что есть на самом деле понятия «важные» и таковыми не являющиеся.

Существует относительность акта восприятия в рамках сопоставления нечто позитивного-негативного, большего-меньшего и т. п., но все же в рамках одного и того же.

Понимание не есть то, о чем говорится или что поясняется. Объяснение или интерпретация знаковой составляющей не дотягивают до состояния акта самого понимания как такового. Например, процесс умозаключения с точки зрения современных достижений когнитивных нейронаук говорит нам о том, что когнитивные (познавательные) процессы речи, научения, зрения используют концептуальные умозаключения[65], которые связаны с наблюдением.

Идет процесс объяснения или «углубления» в нечто, в информационный пласт, в наслоение информационных пластов, но не в акт понимания. Мы читаем, уясняем и т. п., однако вопрос в том, как и каким образом понимание достигает своего воплощения? Понимание посредством объяснения недостижимо, оно лишь переключает в комбинационных формах известный набор матричных схем (логических, семантических, физических, языковых, культурных и т. п.), варьируя информационные составляющие матричных схем восприятия окружающего мира.

Так, прочитав книгу по нейрофизиологии, мы говорим о том, что многое поняли, на самом же деле не поняли ничего «нового» в отношении того, что было лишь перефразировано с «инаковой» информационно-дополнительной, информационно-количественной составляющей, выразившейся в итоге в акте удовлетворения, который воспринимается как нечто или «чувство знания».

Нас не устраивает формат пояснения как процесс по достижению какого-либо знания.

«Ощущение или чувство понимания или знания» наталкивается на «противоречие», которое, по сути, ставится в качестве «барьера» по отношению к тому, что мы пытаемся донести (объяснить).

Вопрос: что дает нам ощущение того, что мы нечто понимаем?

Акт «использования» в данном случае нацелен на понимание, однако ощущение неудовлетворенности данным использованием предполагает поиск нечто, которое бы удовлетворяло критериям акта нашего понимания самого акта понимания. Поименованное понимание есть не то, что все хотят выразить или за что принимают, в итоге «примешивая» к пониманию акт использования данности. Увеличение количественного акта информационных знаков дает ощущение взаимодействия сложности, количества затраченного времени по достижению определённого результата, который нас удовлетворяет, заставляя смириться и принять тот факт, что усилие такого рода должно заканчиваться удовлетворением, которое элиминирует телеологическую составляющую актов дальнейшего исследования по отношению к нечто уже достигнутому, не задумываясь над тем, что сложность может вести в тупик или же вращаться по кругу событий, наполненных сложностью выражения количественных составляющих акта восприятия, которые инвариантно награждаются и достигают акта удовлетворения, то есть завуалированного знания по поводу эффекта понимания.

Следовательно, ощущение акта понимания важно отличать от того, что такое понимание на самом деле. Ощущение понимания или знания реализуется в матричных формах восприятия, о которых мы и поведем речь в данной главе.

* * *

По сути, мы говорим «одно», вы говорите нам нечто совсем «другое», при этом в итоге мы понимаем друг друга.

Вопрос: Как?

Так, допустим, мы говорим: «Какая хорошая погода сегодня», на что вы нам отвечаете: «Да, прекрасная».

В данном случае просматривается сопряженность: «погода», «я» и «вы». Погода может быть хороша или плоха только в акте нашего ее восприятия, оправдываемого (объясняемого) обычно за счет определения сопряженности и взаимодействия солнца, его лучей, туч, деревьев и т. п. Вычленить «хорошесть» из совокупности всего этого представления о ней не представляется возможным.

Дело в том, что «погода» есть понятие абстрактно-пространное по отношению к нескольким физическим состояниям, которыми мы характеризуем акт ее понимания. Наше восприятие ее «хорошести» выражено как «какая хорошая погода сегодня». Вы воспринимаете и понимаете данное определение за сотые доли секунды, не вычленяя и не синхронизируя всю совокупность тех физических состояний, которые порождают и вызывают в нас ощущения этой «хорошести». Далее, синхронизируя и обрабатывая полученную информацию, вы нам отвечаете «да, прекрасная». При этом ваш ответный посыл выражает все ту же степень «хорошести» по отношению к нашему ощущению этой «хорошести», при том, что сама «хорошесть» и «прекрасность» не определены и не понятны для нас никоим образом.

Мы применяем различного рода информационные выражения по отношению к абстракции в довольно конкретном виде, четко понимая, о чем идет речь. Возможность коммуникации относительно различного рода состояний невероятна с точки зрения рассудка.

* * *

Как мы уже выяснили, каждое понятийное состояние или свойство выражаемо лишь за счет потенциальных матричных «подразумеваемостей» акта ее понимания, таких, например, как «больше – шире», где шире есть толще и т. п., где каждому подобному состоянию нужен контекст «конкретности акта их употребления». Вопрос состоит в том, как возможно выбрать и применить этот контекст? Каковы его причины и как он выражается в идеальных и абстрактных понятиях, а также в реальном взаимодействии вещей (φύσις)?

«Матричность» выражается в логической, стилистической, языковой и вообще во всей форменно-информационной составляющей акта нашей с вами действительности. Например, в словосочетании «построить дом» матричность реализована как акт «понимаемости» того, о чем идет речь, с вашей стороны, хотя объяснить, почему и как это возможно, занятие не такое простое, как мы уже показали выше.

Алгоритм выделения того, что и как мы понимаем нечто, «матричен», и это не так сложно доказать, так как в доказательстве лежит фактор «убеждения» и «удовлетворенности», которые суть коррелируют к акту осмысления и изменения, в том числе вашей точки зрения. Это лучше всего реализуется в акте примера.

Возьмем предложение: «Мы воспринимаем то, что видим как набор букв, информационных составляющих (атомов) смысла и информации вообще».

Наше восприятие данного предложения не содержит ничего «удивительного» или необычного. Это самое тривиальное предложение, построенное по «привычной» нам схеме, исполненной в логике алгоритма акта понимания. В нем мы выделяем подлежащее, сказуемое, знаки препинания и, что самое главное, улавливаем смысловое содержание данного предложения в акте нашего его понимания и восприятия. В нем по фактическому алгоритму реализации и стилистики выражения предложения мы реализуем акт его написания справа налево и т. п. Далее, можно сказать, что мы выделяем в качестве первоначальной единицы информационную точку «Мы». Она состоит из двух символов, если брать в расчет буквенный фактор реализации «информации» (который выделяем только мы), ее восприятия и понимания и т. п.

Далее мы можем делить и разъяснять схему данного предложения по различным основаниям: грамматическим, стилистическим, психологическим и иным, которые мы считаем целесообразными в смысле рамок акта нашего их восприятия. При этом «целесообразность» такого деления не всегда вписывается в рамки объяснимых, «алгоритмичных» формул акта нашего восприятия и понимания.

Так, представим, что вы впервые в жизни видите данное предложение и, более того, впервые сталкиваетесь с такого рода формой буквенного выражения, скажем, это предложение – ваше первое нечто которое вы воспринимаете в данном мире. В таком случае оно ничем не отличается от второй части набора символов в диаграмме «Мюнстенберга», которую мы представили выше.

Вопрос: Каков алгоритм вашего восприятия того, что есть?

Вы не знаете этого алгоритма и закономерности акта его реализации, вы как бы по наитию инвариантно стараетесь «уловить» нечто, которое вам инвариантно предлагается, более того, оно инвариантно вами осмысливается, так как осмысленность и восприятие лежат вне акта вашего контроля и выбора. Помимо всех традиционных форм восприятия, можно предположить, что, не видя и не осознавая смысла предложения в целом и его частей, а также их значения, мы будем выделять первичную «разность» сопоставления простейшего алгоритма акта «реализации» как такового.

Пока не знаем, почему и зачем «первичность» сводится к «тривиальности» и сопоставлению, но она всегда ищет путь в простоте акта своей реализации.

Итак, следуя алгоритму реализации «первичности», мы не гарантируем, что акт концентрации восприятия данного предложения, выраженный как «слева направо» или «справа налево», будет инвариантно реализован вами в акте понимания того, что вы делаете, так как пока что не выделяем данные характеристики акта восприятия и отличия за неимением таковых.

Вопрос в том, какой знак, буква или линия сконцентрирует и притянет акт вашего внимания по отношению к инвариантной реализации акта направленности и восприятия вообще? Можно сказать, что количество потенциально возможных вариантов такой концентрации ставится в зависимость от количества ситуаций, потенциально возможных и невозможных, а также с поправкой на восприятие в реализации акта его первичности.

Каков акт концентрации внимания в его первичности? Может, его вообще нет на данном этапе? Мы не в состоянии сделать вывод о том, есть ли вообще акт концентрации внимания на этих элементах, может быть, человек увидит пробелы, выражающие для нас то, что мы называем буквами, и найдёт в них смысл, который мы называем смыслом в матричности акта его восприятия, однако таковым не являющимся.

Мы ничего не знаем даже о том, что полагаем в качестве нечто уже понятого.

Следовательно, количество и алгоритм акта восприятия нами данного предложения не складывается в акт восприятия того, что может восприниматься как предложение или вообще как информационная составляющая, выраженная им. В данной первичности непредсказуемость восприятия граничит со степенью и количеством всего воспринимаемого в мире. То есть никто не гарантирует аналогию восприятия предложения или же восприятия цвета или света, камня на параллельном и тождественном уровне, то есть на уровне их восприятия и преставления нами. Предложение может рассматриваться как нечто, которое есть «форменность» безотносительно несения какой-либо информационной составляющей. В этом случае камень ничуть не хуже или лучше предложения как такового и не более или менее информативен, так как для акта восприятия его в качестве такового нет никаких предпосылок.

Первичность акта восприятия характеризуется голым фактом констатации.

Находясь перед фактом долженствующего и инвариантного акта восприятия данного предложения, можно вывести тысячи способов его понимания и восприятия. При этом никто из читателей, скорее всего, не предполагает, какова степень информационного разнообразия данного предложения, представленного как нечто целое в векторе акта его определённого понимания. Рассмотрим один из таких примеров, а затем постарайтесь ответить на вопрос: могли ли вы представить себе именно такой способ (вариант) толкования данного предложения?

Пример:

«Мы воспринимаем то, что видим как набор букв, информационных составляющих (атомов) смысла и информации вообще». Воспринимая данное предложение как информационное нечто, выделим предположительную «первичность» – «М». Ее мы разделим на четыре линии, две из которых вертикальные и две вертикально наклонные на определенный градус, который мы называем уклон. Далее мы возьмём следующее за «М» информационное состояние «ы», при условии нашего матричного акта восприятия его как такового (сопоставления, разделения, анализа, синтеза, дальше, больше, прогрессивнее и т. п.). Оно, во-первых, меньше, во-вторых, структурировано по-другому, в нем мы выделяем две вертикальные линии, основание одной из которых заканчивается полукругом, который в отдельном своем состоянии ничего не означает и не несет никакой информации. Более того, информационное состояние «ы» мы можем наблюдать на «расстоянии» между этими линиями и линиями информационного состояния «М», определив, что они находятся на разном расстоянии.