Мангуп

– Князь, уже принесли доспехи, иди, переоденься,– прокричал ему мандарий. Но Александр лишь скривил пылающее лицо, чуть повернув к Аталариху голову, а потом опять обратился к османам, нанося один удар за другим. Булатный меч легко пробивал железные кольчуги, и падали сражённые сипахи, образуя вал трупов вокруг князя.

– Это неразумно: сражаться в лёгких одеждах с бронированными врагами,– крикнул Теодорик,– Иди, Александр, переоденься! От стрелы не убережёшься.

– А на тебе что, латы под одеждами?– крикнул князь.

– Меня стрелы огибают. Ещё ни одна стрела за всю мою жизнь даже не ударила мне в доспех. Вот пули по кирасе били, но здесь у сипахов я не вижу аркебуз.

– Тебе просто везло, так что лучше оберегайся и не хвастайся! – крикнул Александр, продолжая сражаться.

С башни у ворот, захваченной турками, начали сыпаться стрелы. Сами ворота тоже находились под контролем османов, и через них зеленой беспрерывной лентой текли сипахи. Они поворачивали налево за башню, подступая к стене Цитадели.

Внезапно, со стены, под которой скопились сотни турок, ударила тугая струя греческого огня. Горящая жидкость пала на головы, на спины сипахов, и страшный крик обожжённых турок поднялся к небесам. Запахло палёными одеждами и горелым человеческим мясом. Выжженное пламенем чёрное пятно ещё шевелилось, ещё жило, ещё пытались полуживые турки срывать с себя горящие одежды, но каждый понимал – это лишь шевелящиеся трупы, принявшие мучительную смерть. Напор сипахов ослаб. Страх овладел османами. Их ноздри вдыхали смрад горящих тел своих товарищей, а расширенные от ужаса глаза со страхом смотрели в сторону стены Цитадели, на которой феодориты готовили сифон для ещё одной дьявольской атаки. И пламя ударило вновь. Опять запылали тела, и не один десяток турецких душ устремился на встречу с Аллахом. Успешная атака греческим огнём придала силы феодоритам. Александр бился в первых рядах защитников, нанося ловкие мощные удары и успешно защищаясь сердцеобразным щитом. Но внезапно его конь дёрнулся и стал валиться на бок. Александр пытался освободить ногу из стремени, и ему это удалось, но падающий конь увлёк его за собой на землю. Мгновение, и страшная давка поглотила князя. Он лежал между копыт топчущихся боевых коней на земле рядом с собственным павшим конём, а над ним шёл бой. При падении Александр сильно ударился головой о каменистую землю, и некоторое время не мог прийти в себя, а когда, наконец, очнулся, услышал многоголосый крик:

– Князя убили!

И сразу масса людей и лошадей попятилась, а потом потекла в сторону города. Наконец, Александру удалось подняться. Тело, оттоптанное ногами и конскими копытами, болело. Но он был цел, и толпа бегущих людей увлекала его вглубь города. Наконец, кто-то его узнал.

– Наш князь жив!

Расталкивая грудью коня воинов, к князю подъехал мандарий Ботман Аталарих, спешился, и помог князю подняться в седло. Александр окончательно пришёл в себя, повернул жеребца и спросил подъехавшего Сидериди Виссариона.

– Почему бежали? Кто приказал отступить? Где Теодорик?

– Никто не приказывал, но от ужаса, что мы тебя потеряли, многие воины пустились бежать. А Теодорик с вестиаритами продолжают сражаться, ищут тебя среди павших.

– Останавливай людей! Вперёд, на врага, пока турки не успели прийти в себя после удара огнемёта.

– Они уже пришли в себя. Греческий огонь закончился,– сказал Сидериди, показывая пальцем на стену Цитадели. Князь взглянул вправо, и увидел, как из сифона сверху на блестящие доспехи бросившихся с лестницами на стену османов текла тонкая струйка горящей жидкости, словно золотая моча падала в серебряный снег. Но вдруг, со стены раздался залп нескольких малых пушек и аркебуз. Турки опять отхлынули от Цитадели, словно прикоснулись к раскалённому железу. Чёрный дым заволок Главные ворота города с примыкавшей к ним стеной Цитадели.

Александр поднялся на стременах и осмотрел обстановку. Многие феодориты бежали, растекаясь по улицам города. Но турки не преследовали их, а накапливались у главных ворот, строились в отряды. Башни города были возведены по старинке, в виде квадратов, открытых с тыла. Турецкие лучники, прорвавшиеся сквозь ворота, расстреливали последних защитников башен. Александр видел, как в ворота входит турецкая пехота – янычары в высоких белых папахах. Славянские лица, светлые волосы, длинные чубы – селёдки…. И лишь небольшая группа вестиаритов под командованием Теодорика продолжала сражаться почти в том же месте, где упал их князь. Сто человек против тысячи. Постепенно, сипахи обходили вестиаритов с флангов, и жить им оставалось недолго.

– Собирай людей, Сидериди! Я пойду вперёд, а ты организуй помощь в местах, где турки будут нас теснить, проводи замену уставших в бою. Когда остановим турок, я тебя сменю.

Бегушие феодориты, увидев князя верхом на лошади, останавливались, подходили ближе. Паника и отчаяние в их глазах постепенно уступали место надежде. Наконец, возле князя собралось более двухсот человек.

Тогда Александр встал на стременах и его сильный голос возвысился над толпой:

– Феодориты! Славные жители древнего Дороса! Куда вы бежите? Где надеетесь спрятаться от врагов? Под юбками у жён и матерей? Не успеет зайти солнце, как вы будете мертвы, а ваши дети, жёны, матери станут добычей мусульман. Только одно спасение есть у нас, и это спасение на кончике наших мечей. Вонзим же мечи свои в тела врагов наших! Не отдадим семьи на поругание муслимам, защитим веру и Землю нашу! Или погибнем славной смертью в бою, или освободим Феодоро от турецких захватчиков. Вперёд, православные! Вперёд, народ Феодоро! Смерть османам!

– Смерть! – закричали воины, и, вслед за своим князем, бросились навстречу османам. Опять закипел бой. Пеший сражался рядом с конным, а рыцарь рядом с крестьянином. В едином строю, в отчаянной схватке со смертельным врагом.

Александр пробился к Теодорику.

– Ты жив? – обрадовался Теодорик.

– Жив. Помятый, с огромной шишкой на голове, но живой. И хорошо, что был без доспехов: в них я бы не смог уворачиваться от копыт, и, вообще, подняться.

– Тебя спас Господь Бог.

Александр приблизил голову к Теодорику, и процедил ему на ухо:

– Господь Бог наслал врагов на нашу землю. Наверно, он желает смерти Феодоро, как возжелал смерти любившему его православному ромейскому народу Константинополя. Так что не говори мне о Боге!

– Зря ты так, князь! Бог – наша единственная защита.

– Если не мы, то никто. И ты это прекрасно знаешь,– ответил Александр.

Стрела хлестнула по щиту князя. Он поднял голову, и увидел турка, стоящего на верхнем настиле башни.

– Дай топор,– крикнул Александр мандарию, и тот мгновенно протянул князю боевой топор.

Турок наложил на арбалет другую стрелу и, тщательно прицелившись, спустил курок. Тяжёлая стрела приближалась молниеносно, но Александр легко поймал её щитом. Щелчок, и, отразившись рикошетом, стрела запела. Турок чуть отвлёкся, перезаряжая арбалет, и тогда Александр метнул топор. Описав высокую дугу, топор полетел к врагу. В тот момент, когда турок вновь натягивал тетиву арбалета, боевой топор достиг цели. Хряск – звук смерти был ясно различим сквозь грохот сражения. Топор пробил кольчугу, и кровь залила грудь турецкому арбалетчику. Покачнувшись, турок выпрямился, уронив арбалет, а потом рухнул вниз с башни, исчез навсегда, словно его и не было. «Вот бы все враги так исчезли, словно их и не было»,– подумал Александр.

Но бой продолжался. Упорный, изнурительный, кровавый. Скользили на крови копыта лошадей, и постепенно всадников становилось всё меньше. Сипахи отошли. Вместо них в бой под красно-золотым знаменем вступили пешие янычары. Они дрались как звери, молча, не призывая Аллаха. Подходили новые отряды феодоритов. Сидериди снимал войска со стен и направлял к главным воротам – месту прорыва османов. Пришёл Канделаки Фотис с крупным отрядом, подоспел конный отряд аланов Асхара Ахболата. В западный фланг наступающим янычарам ударил отряд Арваниди Кириакоса. С мыса Цитадели главную дорогу обстреливали и забрасывали камнями воины Мораки Георгия, защищавшие Цитадель. Несколько малых пушек опять произвели залп со стены Цитадели. Картечь рвала тела османов, и многие из них кинулись ещё дальше прочь от стены Цитадели. Бой стабилизировался. Уже не так легко было османам прорываться по главной дороге к своим войскам, захватившим ворота, поэтому тысячи турок карабкались по крутым откосам Горы, обходя простреливаемый участок.

К Александру пробился Канделаки Фотис.

– Князь, передохни сам и дай отдохнуть вестиаритам. Я пока тут повоюю со своими ребятами. Всё равно на всех по фронту не хватает места.

– Ладно, действуй, а я пойду чуть отдохну и приму у Сидериди общее командование.

Солнце клонилось к Западу. Александр ощутил крайнюю усталость. Его рука с трудом поднимала меч, а щит он больше опирал на шею коня, чем держал в руке. Князь взглянул на вестиаритов. Их осталось не более полусотни. Они тоже, как и их князь, с трудом поднимали окровавленные мечи, а их удары уже не были столь разящими, как раньше. Свежие янычары явно превосходили уставших телохранителей князя ловкостью и быстротой. Ряды вестиаритов быстро таяли. Только Теодорик сражался с прежней ловкостью, нанося разящие удары как бы скучая, не столько ради войны, сколько для личного удовольствия. Его огромная фигура резко возвышалась над сражавшимися, и к нему стекались многие янычары помериться силами, но очень быстро их стынущие трупы падали под ноги его ловкого и сильного молдавского коня. Боевой конь хрипел, протягивая к врагу свои жёлтые зубы.

Александр позвал Феотокиса.

– Отводи вестиаритов на отдых. Меняйтесь с воинами отряда Фотиса. Оставь возле меня десять человек для поручений. Остальным поесть, надеть броню и прибыть ко мне. Теодорику с его людьми тоже вели отойти.

Антон кивнул головой. Началась смена сражающихся феодоритов по всему фронту. Свежие воины вступили в схватку с османами, но далеко не всегда им удавалось нанести урон прославленным воинам султана. Янычары медленно, но уверенно продвигались вперёд, прорубая себе дорогу к центру города.

Время шло. Наконец, устали и янычары – главная угроза для Феодоро, и тогда турки начали замену. Янычары отошли, а в бой кинулись азапы – пешие воины анатолийцы во главе со своим пашой воеводой. Лёгкие и быстрые греки-анатолийцы хоть и ловки от природы, но мастерством и силой янычар не обладали. На них не было брони, а лишь кольчуги поверх курток из толстой кожи. Опять сражение стабилизировалось. В какое-то мгновение азапы расступились, и через проход в сторону Мыса Ветров ударил отряд конных сипахов. Сипахам удалось отбросить войска Арваниди Кириакоса. Всадники ворвались на Мыс Ветров, рубя саблями редких воинов-феодоритов и бросившихся врассыпную мальчишек. Мыс Ветров был потерян. По следам сипахов на мыс устремились азапы, которым было тесно в узкой впадине возле Главных ворот. Теперь фронт сражения расширялся на несколько сот метров. Отряд воинов пехотинцев с алебардами по команде Сидериди побежали затыкать возникшую дыру в обороне, чтобы турки не смогли прорваться с мыса Ветров в город.

К Александру пробился вестовой.

– Князь, турки пошли на штурм по Банному оврагу. Многие враги уже преодолели стену, и бой идёт на территории города. Арваниди Кириакос просит прислать помощь.

Александр нахмурился. Тревога сжала ему сердце.

Князю расчистили дорогу, и он подъехал к Сидериди, стоявшему возле вырубленного в скале христианского некрополя на эспланаде Цитадели в окружении личного отряда.

– Сколько у нас в резерве?

– Только те, кто вышел из боя по замене. Это пятьсот человек. Больше резервов нет. В бою около трёх тысяч. Около пятисот остались на стенах в опасных участках.

– Пусть резерв идёт к Арваниди Кириакосу. Там положение тоже критическое. Когда сбросят турок со стены, то пусть остаются в подчинении Кириакоса, которого назначаю ответственным за весь район. Войска резерва нам понадобятся ночью. Готовь отход жителей в Цитадель. Арваниди Кириакос за Серединной стеной пусть организует оборону западной части плато. Открой ворота Цитадели. Пусть уходят женщины, старики и дети. Вооружи всех, кто способен принести пользу в бою. Обрати внимание на монахов и священнослужителей. Не желающий взять в руки меч пусть будет сброшен со скалы в пропасть.

– И что, Цитадель нас спасёт?

– Нет, не спасёт. Турки за день – два поднимут наверх пушки, и тогда нам придёт конец.

– Тогда какой смысл лезть в Цитадель?

– Смысл – это сражаться до конца, а не облегчать врагам задачу. Иначе, конец городу наступит уже этой ночью. В Цитадели у нас появится время, а значит, надежда. Жителям запрещаю брать с собой ценности и вино. Пусть турки пограбят и упьются. Выполняй, топотирит!

Сидериди в окружении личной охраны отбыл в город.

– Муслимы не пьют,– сказал подъехавший Теодорик.

– Многие пьют.

– Ну и каковы твои планы дальше, ведь в Цитадели мы долго не высидим: против пушек её стены не устоят.

– Всех, кто способен сражаться, я намерен вооружить. Отвести войска в Цитадель, отдохнуть, организоваться, пока турки не успели подтянуть орудия, а ночью дать врагу последний бой. Если Западный край плато сегодня удержится и ночью ударит с нами синхронно, то у нас появится возможность скинуть врагов в пропасть.

– Нормальный план,– сказал Тео и отъехал к своим воинам.

Александр отдавал приказы вестовым. Те выслушивали князя и мчались в разные концы города. Князь сошёл с лошади. Телохранители стали облачать его в доспехи. Дул резкий северный ветер. Александр ощутил, как холод пробирает тело сквозь пропотевшие в сражении одежды.

Прошло ещё немного времени, и попрятавшиеся в подвалах домов женщины и дети высыпали на улицы. Толпы запрудили главную улицу. А потом вся масса народа двинулась к воротам Цитадели. У ворот стояли стражники и проверяли, не несёт ли кто-нибудь вещи, драгоценности. Всё, что находили, кроме еды – швыряли в сторону города в придорожную пыль. Но скоро плотная толпа смела стражников и потекла в распахнутые настежь ворота.

В этот момент сильнее затрещали мечи и попятились воины, сдерживавшие натиск османов, Потом они побежали, а за ними следом, размахивая оружием, неслись янычары, которые, немного отдохнув, опять вступили в бой. Александр отстранил телохранителей, надевавших на него поножи, и вскочил в седло. Он поднял правую руку и махнул ею в сторону врага. Стоявшие за ним воины кинулись наперерез врагу. Завязался яростный бой. Но скоро стало ясно, что сдержать янычар не удастся. Пошёл вперёд Теодорик со своими людьми. Рядом с ним бились Цимбиди Леонидас, Канделаки Фотис. Александр отдал приказ, и ещё не успевшие отдохнуть вестиариты под командованием Феотокиса опять пошли в атаку. Возле князя осталась стоять лишь небольшая группа военачальников и вестиаритов. Александр подозвал к себе мандария и тихо сказал ему:

– Анатолий, поручаю тебе эвакуировать дворец. Позаботься о моей жене. Пусть все идут в Цитадель.

– Будет сделано, князь! – сказал Аталарих, и отъехал в сторону дворца.

Александр увидел, что наступающие янычары могут отрезать дворец от Цитадели. Тогда он пришпорил коня и направился сам на помощь воинам, сдерживающим напор врага. Опять его меч скрестился с саблями янычар. Опять он ощутил их спокойную профессиональную уверенность, и опять резкими неожиданными финтами ему удавалось пробиться сквозь защиту, поразить одного, потом другого, третьего янычара. Каждый раз, разя мечом по слабо защищённому участку тела врага, он на мгновение ловил удивление в глазах янычара, прежде чем смерть застилала пеленой взор врага.

Стемнело. Александр снова лишился коня. Он дрался пешим в плотном строю, среди уже пустых домов. Редел отряд феодоритов, прикрывавших подходы к дворцу. Наконец, вернулся мандарий.

– Князь, дворец эвакуирован. Твоя семья в Цитадели.

– Спасибо, Анатолий!– сказал Александр, сдувая пот, стекавший со лба под булатным шлемом. – Всем отходить к Цитадели,– крикнул он во весь голос.

Феодориты пятились, отступая перед превосходящими силами противника. Но никто не побежал, никто не оставил своего князя. Наконец, они оказались на открытом месте, и отходили, не переставая сражаться, пока не приблизились к стене Цитадели. Со стены ударили малые пушки и аркебузы, сметая задние ряды османов. Янычары остановились, и тогда оставшиеся в живых воины Феодоро укрылись за высокой стеной Цитадели. Дугообразные тяжёлые ворота с бронзовым двуглавым орлом захлопнулись за их спинами.

Глава 31. И только память на века

Солнце утонуло в море, и лишь быстро гаснущая полоска багряной зари ещё чуть-чуть освещала город. По улицам города в поисках добычи бегали толпы турок с зажжёнными факелами. В темноте были слышны звуки боя в казематах Мыса Ветров, кто-то сражался во дворце, но все звуки перекрывал шум начавшегося грабежа. Страшные крики смерти долетали из поверженного города и со стороны ворот, где османы добивали раненых.

Александр в миланском доспехе с накинутым на плечи меховым плащом стоял у единственного узкого окна-бойницы в верхней тёмной комнате центральной крепости Цитадели, глядя на гибнущий город. София прижималась к его плечу. Князь обнял жену за плечи и сказал:

– Отойди от бойницы. Сюда может влететь стрела. И прости меня, София, что не смог сберечь твой покой, подверг тебя и ребёнка смертельной опасности.

– Не переживай, Александр! – ответила София, отходя от окна. – Ты не виноват, что Турок решил завоевать твою страну. То же произошло и с моей страной, Валахией. Теперь настали трудные времена для Феодоро. Бог даст, всё сложится удачно, и ты выбросишь турок из города. Надеюсь, моему отцу тоже повезёт, и он с помощью Корвина опять возьмёт власть в Валахии. Тогда усилия трёх стран объединятся. Вместе с Молдовой и при поддержке Рима, возможно, удастся остановить экспансию турок.

– Я сам об этом мечтаю. Но пока мы одни, и надеяться нам не на кого. Молдова ещё не оправилась от турецкого нашествия. Венгрия и Москва далеко. Татары сами призвали турок, и не станут ради нас ссориться с могущественной Турцией. Ладно, закончим этот разговор. А теперь иди в башню к нашему ребёнку и семье! Может быть, мне ещё удастся повидать тебя перед атакой.

Вошёл мандатор.

– Князь, военачальники ждут тебя в зале совещаний.

Александр с Софией спустились по лестнице. Вестиариты окружили княгиню и сопроводили её к круглой башне на Дырявом мысу. Александр вошёл в зал. Сидящие вдоль стены на лавках военачальники поднялись, приветствуя князя. Александр сделал жест рукой, и стратиги опустились на свои места.

– Теодорик Вельц, доложи обстановку.

Теодорик поднялся, помолчал немного, и сказал.

– В Цитадели сейчас восемьсот пятьдесят воинов, из которых свыше двухсот ранены. Женщин, стариков и детей около полутора тысяч. Воины ужинают. Одна маленькая неприятность: заканчиваются стрелы.

– Доложи подробнее, – попросил князь.

– Есть древки стрел, но нет наконечников. Они все остались на городском складе.

– Что вы предприняли?

– Организовали кузню. Куём наконечники из гвоздей.

– Это правильно. Недостача наконечников не задержит наше выступление?

– Нет. Думаю, бой начнём ближе к утру.

– Из гражданского населения мобилизовать всех мужчин и подростков, способных носить оружие! – сказал Александр.

– Уже сделано. Всем роздано оружие. Около десяти сектантов, не пожелавших прикоснуться к оружию, сброшены со скалы,– ответил Теодорик.

– Как вы планируете синхронизировать свои действия с Арваниди Кириакосом?

Поднялся Сидериди Виссарион.

– Я лично передал стратигу Кириакосу твой приказ возглавить оборону на западной территории. Он будет готов, когда мы зажжём костёр на вершине круглой башни. Но ударить без нашей помощи ему не удастся, так как ворота в Серединной стене открываются с этой стороны. Сначала надо нам добраться до ворот и открыть их.

– План следующий. – сказал Александр. – Выстраиваемся перед воротами Цитадели в колонну по три человека, чтобы не мешать друг-другу. Перед калиткой – в колонну по одному. По сигналу открываем ворота и калитку. Первыми из ворот выбегают войска под командованием Теодорика Вельца в количестве четырёхсот воинов и бьют в центр города. Одновременно из калитки выбегает отряд Асхара Ахболата, концентрируется, огибает город по южному краю обрыва, атакует вдоль Серединной стены, захватывает южные ворота Серединной стены и открывает их для войск Кириакоса. Следом за основным войском выбегает отряд Канделаки Фотиса и наносит удар в сторону Главных ворот, отсекая основные силы турок от путей отхода. Надеюсь, при поддержке Арваниди Кириакоса, нам удастся уничтожить всех османов. Георгий Мораки с малым отрядом в пятьдесят человек остаётся в Цитадели и обеспечивает её защиту. Я иду вместе с Теодориком. Связь через посыльных. Всё! Возражения есть?

– Есть! – сказал Сидериди Виссарион. Если мы перекроем Главные ворота, то турки будут вынуждены биться до конца, чтобы не погибнуть. Может, лучше оставить им пути отхода, чтобы они прельстились возможностью спастись и бежали вон из города?

– Я не хочу, чтобы враги бежали. Ибо тогда они снова нападут. Я хочу, уничтожить всех захватчиков, пришедших на нашу землю. Кроме того, по дороге через Главные ворота к туркам может прийти помощь, ведь сейчас далеко не все турецкие войска находятся в городе,– ответил Александр.

– Мы не сможем уничтожить всех турок в городе,– возразил Теодорик. – Просто, у нас не хватит сил. Чуть больше тысячи воинов, считая войска Кириакоса, против многих тысяч – это безумство. Нас спасёт только паника врага, во что я слабо верю. Но и в панике зверь должен видеть, куда бежать, иначе, он попросту опасен.

– За нами внезапность, готовность, яростное отчаяние. За нами наши семьи, наша родная земля. Я верю в феодоритов, верю, что они будут сражаться как львы. Иначе, этот народ не достоин жить на Земле, не достоин святого Феодора, в честь которого назван наш город. А турки… пусть прыгают со стен, да хоть в пропасть, если желают спастись.

Стратиги молчали. Князь приказал всем разойтись, после чего остался лишь Теодорик и мужчины из княжеской семьи.

– Александр, под твоим руководством мы уже потеряли армию, потеряли город, а скоро потеряем Цитадель и собственные жизни. Не пора ли тебе успокоиться и передать власть более разумному, более уравновешенному члену семьи, хотя бы Николаю?– спросил двоюродный брат Павел.

– Я действительно виноват в том, что слишком доверял элите Феодоро, всем этим архонтам: теоретикам, которые никогда не нюхали войны, не видели крови, и не знают, что такое реальное сражение. Надо было разрушить всю военную иерархию Феодоро, поставить во главе Теодорика Вельца и действовать так, как мне подсказывает сердце. По существу, Военный совет перед решающим сражением отстранил от руководства единственного военачальника, который был способен остановить турецкое нашествие. Потому и погибла наша армия, что во главе её стояли чиновники, купившие себе звания и дослужившиеся до высших постов угодливостью и интригами. Пример – Лесли Агапий. Где он? Я даже не видел его среди воинов, защищавших город. Я вынужден и сейчас поручать руководство войсками людям, которых не знаю, которым не доверяю. Я не знаю, кто такой Арваниди Кириакос, Сидериди Виссарион. Кто видел их в бою? Я – нет. Исключение – соратники Тео по обороне Константинополя: Канделаки Фотис, Спаи Илья, царствие ему небесное! И ещё: максимально защищённое пространство Феодоро породило слабость армии феодоритов. Безопасность расслабляет, ибо лучшие стены – это живые стены.

– А как ты оправдаешься за то, что османы ворвались в город? Попался на уловку турок и помчался неизвестно куда, собрав вокруг себя всю элиту города, а потом, столкнувшись лоб в лоб с турками, позорно бежал к городским воротам, привёз турок в город на собственных плечах. И кто в этом виноват?

Александр опустил голову. Он молчал. Потом пробормотал:

– Нельзя было топотириту города Сидериди Виссариону открывать ворота. Из удирающей плотной толпы городской элиты вырваться было невозможно, и только запертые ворота могли бы их остановить. Если бы ворота оказались закрытыми, а сверху на головы турок обрушились камни и стрелы, османы никогда не ворвались в город.

– И кто осмелится закрыть ворота перед собственным князем? Ты понимаешь, что это невозможно, недопустимо, что за такой поступок – неотвратимая смерть? Просто, ты пытаешься собственную вину переложить на плечи окружающих. Уж лучше, пусть бы нами правил еврей Тихон.

Александр посмотрел на Павла, и ярость мрачным огнём полыхнула в его серых глазах.

– Ладно, Павел, успокойся! – сказал Николай. – Всего не предусмотришь. Каждый человек совершает ошибки, и наш молодой князь – не исключение. Но какой у нас выход? Если бы Александр сейчас передал власть мне, я бы принял точно такое же решение: атаковать ночью. Это наш единственный шанс на спасение. Предлагаю пойти в храм, помолиться Богу, чтобы всё у нас получилось. Впереди пост, Рождество, так что не надо ссориться.