Полная версия
Post-scriptum (1982-2013)
Жак находился у меня за головой, точно архангел, потом ужас, фиксаторы для стоп, стыд, и больше нельзя лежать на боку. Все произошло так быстро. Я потеряла контроль, мне казалось, что это никогда не кончится. Вдруг: «Тужьтесь!» Я и не думала, что все пойдет так быстро, иначе я набралась бы смелости, но, начав тужиться, я уже не могла остановиться. Потом доктор С. сказал: «Показалась голова», но я лежала на спине и не могла видеть. Я поняла, что боль пойдет на убыль, я почувствовала кураж, я тужилась и кричала, потом мне велели больше не тужиться, но я уже ничего не понимала, я все еще тужилась, и доктор С. сказал: «Не надо тужиться» – и она родилась… Мне хотелось плакать.
Моя прекрасная малышка, со своими черными волосиками, благополучно появилась на свет. Ее папа был здесь и увидел ее, он был так благоразумен, так сдержан, он помог мне, дал мне свою руку, свое сердце. Мне хотелось все хорошо сделать для него, и вот она, его дочурка. Лу немного поплакала, и это меня даже на мгновение встревожило, потом она вздохнула, и ее положили на весы. Меня повезли обратно в палату, Жак улыбался, держа на руках мое чудо. Лу, покрытая пушком, была так спокойна, так прелестна.
Мама с папой приехали к 21:30, после Кейт, Эммы и Ясмины[25], подружки Кейт. Кейт была взволнована и очень мила. Лу был всего час от роду, а она уже держала ее на руках. Эмма тоже была явно растрогана, она и поверить не могла, что все будет так прекрасно. Приехали мама с папой, и все наполнилось радостью. В 22 часа я позвонила Шарлотте, она была у Сержа, и мы попросили его быть крестным отцом.
* * *11 сентября
Мы едем, едем, едем домой.
Малышка Лу, мой маленький сурок, я везу ее в большой мир. Я так счастлива. Это малышка Лу подарила мне жизнь, а не наоборот.
* * *25 сентября
Невозможно представить себе жизнь без Лу. Я знаю, что прежде тоже была какая-то жизнь, но этот маленький зверек, маленький кротик, молочный котик, кажется мне таким милым и родным, я и позабыла, что она родилась совсем недавно. Как ей повезло, что ее очень любит Шарлотта, она ее холит и лелеет. Милая Шарлотта, как она добра, я и не мечтала о такой помощнице, я наслаждаюсь дружбой с ней, как и с ее отцом, это своего рода привилегия – быть с Шарлоттой.
Папа Лу, я думаю, очень ей рад. Я, кстати, хотела бы быть его дочерью, и дочерью Сержа тоже. Я думаю, быть дочерью того или другого – это самое веселое и завидное положение, какое только может быть. Отец Лу, угревшись, спит рядом со мной. Час ночи. Я кормлю Лу каждые три часа. Это утомительно, но, в сущности, я обожаю это делать – брать на руки своего, своего младенца, голодного, кричащего. Я могу ее успокоить, дать ей молока. Огромное удовольствие – быть настолько необходимой и настолько способной. Это мгновение такое короткое. Я знаю, что через месяц у меня уже не будет этого права, этого момента, когда я беру Лу посреди ночи, а она тычется в меня, точно щенок, и находит сосок. Это причиняет легкую боль, но ненадолго. Мне приходит в голову мысль о переливании крови, но это мысль мирная и счастливая. Вот такие у меня ночи с Лу.
* * *26 сентября
Кейт вместе с Жоржелем[26] разрисовали сегодня дом. Она принялась заделывать штукатуркой дыры в стенах. Она очень веселая и вечно на взводе! Не хочет завтра заниматься физкультурой из-за колена, из-за швов. Какая-то подружка сказала ей: «Ты ненормальная – заниматься физкультурой! У меня был аппендицит, и я больше не занимаюсь». В общем, все как обычно! Я ей объяснила, что подружка ее глупая, по моему мнению, это неправильно, и она со мной согласилась. Сегодня я сказала, что танцы, наоборот, вовсе не противопоказаны, и вот она уже от души веселится, раскраснелась, будто пьяная, и очень смешная. Она и вправду согласилась, что танцы очень полезны для ее колена, так как двигается главным образом корпус! Она очень мила с Лу, находит ее очень красивой и, я думаю, удачной. Не против с ней возиться. Но по субботам у нее друзья! Тут она весьма категорична. Когда она хочет, она делает. Она человек честный и действует по сиюминутному побуждению. Она не фальшива, но эгоистична, как все мы в 15 лет. В конце концов, она, как я, излишне возбудима, но добрее, чем я, не такая злопамятная и ревнивая, какой была я, красивая, какой я никогда не была, и, я думаю, очень соблазнительная. Совершенно замечательная – кроме тех случаев, когда действует мне на нервы и когда мне кажется, что она похожа на Джона Барри с его габсбургским подбородком.
Мы обе раздражаемся, однако я надеюсь, она знает, как сильно я ее люблю. Она уже взрослая, от нее уже нельзя отделаться вялым «да-да». О, негодница, как подумаю, что она могла разбить свою красивую голову на этом чертовом мотоцикле и пострадать от плохого лечения, если б утаила от меня, что ранена! Господи, страх-то какой!
* * *4 октября
Сегодня малышке Лу исполняется месяц. В 8 часов мы сели за стол, а в 9 задули большую свечу на вишневом торте, задували Кейт и Йотта и говорили свои пожелания… Подумать только, всего месяц, как она появилась на свет… Я жду часа ночи, чтобы покормить ее из бутылочки, какая же она забавная и сладенькая, моя лапушка. Спит, вся в мягких черных волосиках, до чего же он дорог мне, этот мышонок.
Два дня назад Лу побывала в Неаполе[27]. 1 октября она видела руины Помпеев!
Кормление из бутылочки в волшебных залах, покрытых черным, золотым и оранжевым лаком, смена пеленок и подгузников в ресторанах самообслуживания и в соборе, на стуле отлучившегося смотрителя, хождение взад и вперед, на этот раз с Жаком, по бесконечным дорогам в поисках виллы Мистерий и моя грудь в поезде на обратном пути. В Помпеях мы купили ей ужасную шапочку, потому что было очень жарко, и она проспала весь день, едва бросив взгляд на археологические красоты. Я купила поляроид и снимала Лу во всех комнатах, на руках у Жака или у меня. Один раз, один-единственный раз младенец трех недель от роду лежал на спине, на виноградной ветви мозаичного пола – мне было стыдно перед туристами – ради красивого фото! Итальянки балдели от ее волос, и все думали, что ей 3 месяца, а не 3 недели, я испытывала чувство гордости. Потом возвращение. Поскольку все женщины восхищаются Лу, они слегка озабочены ее ножками и советуют надевать ей ботиночки, хотя стоит страшная жара. Я застала их врасплох, сказав, что у меня уже есть двое детей, одной из которых 15 лет, так-то вот!
Затем бедняжка Лу выдержала показ фильма «Северный мост» Жака Риветта, два с половиной часа… Я только один раз вышла с ней, такой умницей, поменяла ей подгузник на сиденье киномеханика. Жак – он так хорош собой – устроил обсуждение после показа «Странной девчонки». Потом был уморительно веселый обед с Мишелем Драком, Робером Шазалем и его женой, Барбетом Шрёдером, Бюль Ожье – и грудной Лу. Мишель Драк хотел бы себе такую дочку. Самолет. Она по-прежнему вела себя прекрасно, и последнее в ее жизни запланированное кормление грудью на обратном пути Неаполь – Рим – Париж.
Прелестный зверек спал в ванной комнате отеля, и я кормила ее каждые три часа. В кровати вместе со своим папой она сама красота. Мы таскали ее повсюду, ни на секунду не оставляли одну, я очень боялась похитителей детей. Однажды в 3 часа ночи – в ушах у меня были беруши, а чемоданы я, опасаясь воров, поставила у двери в ванную комнату – я увидела, что ручка двери стала двигаться, она поворачивалась… Ужас, как в фильмах Хичкока! Последнюю ночь я провела без сна, меня страшно рвало, я сидела в компании с милой Лу в ванной комнате. Я была рада вернуться в Париж; Шарлотта, все такая же нежная и забавная, ждала нашего приезда у подружки, она думала, что мы приедем позже. И вот мы с Лу одни, бедный Жак ищет натуру в Морване. Несчастный, мне его не хватает, и Йотте тоже.
* * *7 октября
Сегодня папа Лу подарил ей желтый кардиган. О, до чего же она хороша! Вчера вечером она улыбнулась Шарлотте широкой красивой улыбкой, и мне стало немного завидно – это была ее первая широкая улыбка. Сегодня, когда я рассказывала «Три поросенка» Шарлотте, Лу одарила меня такой улыбкой, что можно умереть!
* * *29 октября, полночь
Малышка Лу похожа на толстенькую морскую свинку, но природа сделала свое дело: Лу провела первую ночь, с 11 часов вечера до 8 часов утра, не требуя молока. Не было бутылочки ни в 3 часа, ни в 7 часов – неужели она станет худой как манекенщица?
Жак в Морване, снимает фильм с Жанной Моро. Мне так его не хватает. С 11 октября я снимаюсь в комедии с Мишелем Бланом и Жаком Вильре[28], возвращаюсь вечером без сил, и улыбка Лу мне как награда.
Эту неделю Шарлотта провела со мной – каникулы по случаю Дня Всех Святых. Сегодня вечером она ночует у Сержа, она была прекрасной помощницей, не жаловалась, что у меня съемки, хотя сама кашляла. Она устроила мне психологическую игру наподобие теста, результат у меня такой: «help[29], нехватка = страдание, разлука». Отсюда я имею «рождение» со «страданием» плюс «жизнь». У нее это «папа» и «рождение», у Мишеля Блана – «тревога» и «я». На удивление верно! Завтра я попробую с Жаком, Лолой и Кейт.
Кейт все такая же, друзья прежде всего и изрядный эгоизм как показатель ее крепкого здоровья! Вчера вечером опять стычка, но, быть может, Шарлотта права: мне нравится страдать? В общем, глупая словесная перепалка, я измотана, домой в 9 часов вечера, и приятели Кейт, которые звонят и звонят без конца, а я покупаю продукты для ужина, ни помощи, ни словом перемолвиться, мне все это надоело, у нее целая неделя свободная, все-таки каникулы. Я сознаю, до какой степени мне не хватает Жака, без него в доме холодно. Я совсем упала духом, малышка Лу спит, Шарлотта у Сержа, а Кейт нет до меня дела. Однако мне сказочно повезло, у меня есть добрая Мэри, молодая хорошенькая светловолосая англичанка, она сидит с Лу. Она ее нежно любит, и от нее исходит редкостное жизнелюбие.
* * *14 ноября
Малышка Лу берет бутылочку в обе ручки и держит ее совершенно самостоятельно! Она была на руках у Кейт!
* * *2 часа ночи
Как страшно – страшно до тошноты. Лу упала с моей кровати. Я, как идиотка, оставила ее на подушке у края. Кровать очень низкая, но все же я положила ее на край, чтобы сфотографировать при дневном свете, падающем из окна, она заснула, лежа на животе, и я, воспользовавшись случаем, спустилась на кухню приготовить бутылочку, поскольку мы с Жаком и Лу должны были ехать на обед к Ангелине на улицу Риволи, такси было уже вызвано. Когда я насыпала в бутылочку сухую смесь, я услышала «бум», that unmistakable sound of a head hitting the floor[30], а потом крик. Я уже поднялась по лестнице, прежде чем услышала крик, поэтому я осознала весь ужас, и вот я вижу ее на полу, она лежит на спине и плачет, ей больно и страшно, и все из-за моей глупости. Она теперь сама двигается, поэтому никогда-никогда не следует оставлять ее у края этакой пропасти. Весь день я тряслась и покрывалась потом, я смотрела на нее со страхом, обычные ее движения казались мне какими-то странными. Мне казалось, что глаза у нее закатываются и что она кричит во сне. Я позвонила доктору, он меня успокоил, во сне она не срыгивала, я заставила ее бодрствовать, как какую-нибудь самоубийцу, весь день.
Бедный Жак опять в Морване с Моро и малышкой[31]. Я уверена, что фильм получится великолепный, и я чувствую себя немного причастной к нему, поскольку подсказала немало идей на стадии сценария. Я оживила характер Авы[32] и предложила еще один персонаж – мать малышки, поскольку мне казалось, что трудно бабушке и внучке на протяжении полутора часов говорить ни о чем, вернее, ни о ком, вот я и предложила оживить призрак – ввести воспоминания о ней, и вот она уже существует, здесь же и ссоры с Кейт, и недовольство моей матери. Словом, я, как говорится, вложилась, чем немало удивила Жака: он нашел, что у меня хорошие идеи, а ему было трудно начать проект, задуманный не им.
Что нового? Да ничего, разве что ссора с Кейт. Об этом стоит рассказать, ибо когда-нибудь мы здорово повеселимся, вспомнив эту историю. В прошлое воскресенье Жак устроил скандал. В течение двух недель он упорно твердил, что пиджак от его смокинга, мой подарок, исчез, и, конечно, я заподозрила Кейт, уже замеченную в небольших, но досадных заимствованиях – к примеру, его бритвы, исчезнувшей за неделю до этого, которую он искал в 2 часа ночи и которая оказалась у нее. Кейт все две недели утверждала, что она никогда не видела этого пиджака и что мужской смокинг ее вообще не интересует! В воскресенье Жак нашел смокинг в своем шкафу, я обвинила его в том, что он плохо искал, а он обвинил Кейт. Он настаивал на том, что неделю назад пиджака в шкафу не было. Я потом тоже обнаружила на стуле кашемировый свитер, прежде исчезнувший. Кейт и Ясмина смеялись, оттого что я не верила своим глазам, и Кейт сказала: «Я нахожу все это скорее забавным. Наверное, в доме полтергейст». Тут бы и делу конец.
Но нет. Вечером, прежде чем ехать на вокзал, Жак, побелевший от ярости, показывает мне вышеупомянутый смокинг, с изнанки испачканный пудрой и со светлыми волосами на воротнике. Я все еще ему не верю, называю его Шерлоком Холмсом и сержусь на то, что у него такие странные подозрения. Он роется в карманах в поисках лишнего доказательства – ничего, а я запускаю руку в верхний карман и нахожу… губную помаду. Я вне себя от ярости. Мой черный свитер, два кашемировых, ботинки Жака, блузка его матери, мой подарок, – что на очереди?
Я жду Кейт, она является, я устраиваю ей допрос. Нет-нет, она ничего не знает. «А это?» – кричу я и показываю ей помаду. В глубине души я хотела ошибиться. Но Кейт сдается: да, это правда, она одолжила его подружке. Она злится, что ее поймали, принимает надменный вид, хочет уйти. Ни слова в извинение. Она и ее подружки воруют наши вещи, роются у нас в комнатах, выбирая то, что им больше всего подходит, что-нибудь от Сен-Лорана – чисто случайно, как же! – подарки, которые мы дарим друг другу, а потом, когда вспыхивает скандал, возвращают все на место… И не прояви Жак настойчивость, я бы поверила Кейт.
Среда, табель успеваемости: математика 2/20, правописание 4/20, французский 6/20, только история-география 12/20 и английский 15/20, рисование… Короче говоря, она повторяет год в другой частной школе и при этом ничего не делает. Однако я говорю с ней спокойно, вспоминаю про интернат, когда, казалось, все было против меня, говорю, чтобы она не отчаивалась, что нужно попытаться иметь средний балл, что «завтра будет новый день».
И точно, в четверг она спрашивает у меня, можно ли ее подружке у нас переночевать. Они ужинали в городе и чуть припозднились, а у подружки суровый отец, он не позволяет ей развлекаться. Я позвонила отцу и матери, сказала, что под мою ответственность девочки будут дома, как и обещали, в 22:30. А тем временем я, поскольку остаюсь одна, принимаю приглашение поужинать с Зук в Les Halles. Я прошу Кейт оставить мне записку на лестнице, чтобы я точно знала, что они вернулись, поскольку сама вернусь поздно и у меня нет ключа от ее комнаты. Мы ужинаем, а потом Зук приглашает меня в ночной клуб к Дани, с Бертраном де Лабеем[33], в «Привилеж», расположенный напротив. Я соглашаюсь, потому что Жак сказал, что, может быть, вернется со съемок в 3 часа ночи, а так как я буду работать ночью[34], мне надо привыкать, и потом, ночной клуб после двух лет воздержания – это меня развлечет, в особенности с Зук.
Пьянящая музыка, атмосфера молодежная и in[35], очень шумно и многолюдно. Я заказываю коку, Зук – шампанское, и я кричу ей в ухо по причине адского шума: «Здесь славно, подходит скорее для Кейт. Она часто ходит в такие места, но не сегодня, сейчас уже половина третьего ночи, а она с половины одиннадцатого дома, ночует с подружкой». – «Странно это слышать, могу поклясться, что я вижу ее позади тебя». Я оборачиваюсь и вижу Кейт, удобно устроившуюся за столиком 6–7, – супер, ничего не скажешь. Я чуть в обморок не грохнулась. Потащила ее на улицу вместе с подружкой, надавала ей по заднице, чего со мной не случалось уже по меньшей мере лет десять! Швейцар ей говорит: «О, Кейт, ты уходишь так рано». – «Что?!» Я запихнула их в такси, сама в слезах – она, конечно, нет, я говорю, что мне осточертело жить с ней в подобных условиях, она ловит меня на слове и говорит, что может уехать. Куда, в 15-то лет? Она переберется в свой дом, в пристройку, которую я ей отдала. Она не разговаривала со мной целые сутки.
За день до этого я звонила своему отцу узнать, как он поживает, у него плохо с легкими. Кейт мне говорит: «Ты могла бы звонить из своей комнаты, я смотрю видео?» Меня это глубоко задело, но я промолчала. Я стараюсь, стараюсь, но разговор у нас с ней завязывается тогда, когда ей нужны деньги или у нее неприятности в школе. Мне она говорит, что не курит, я попадаюсь на эту удочку, а между тем у нее бронхит и в комнате полно окурков.
* * *18 ноября
Лу издала человеческий звук! У нее из горла вырвалось какое-то клокотание, явный знак удовольствия. Я воодушевилась так же, как Ньютон от своего яблока. Малышка Лу больше не зверек, она наконец-то вступила в царство детей.
* * *23 ноября
Шарлотта и Мэри заявились на съемки вместе с Лу, очень веселые. Все девочки хотели подержать на руках Лу. Шарлотта, красивая-красивая, составила мне, как всегда, на редкость приятную компанию, она задавала удивившие всех вопросы о кино. Мы с ней безумно хохотали. Она говорит, что Лу стала тяжелой. Я ответила, что она весит всего 5 кг, прибавив после рождения 1 кг. Шарлотта удивилась, я говорю: «Ну да, они всегда много теряют дома». – «Много чего?» – «Не знаю, воды». – «Как это, теряют воды? Каким образом?» Я сквозь смех: «Понятия не имею». Я представила себе младенцев, писающих водой из всех пор… «Но потом они набирают». – «Набирают чего, воды?»
О, как же я веселилась. Шарлотта: «Выходит, ты ничего об этом не знаешь, и когда-нибудь Лу скажет: “Не знаю, мать мне говорила, что я потеряла много воды, но я не очень-то разбираюсь в том, как устроено наше тело”». Я так смеялась, что потребовалось заново гримироваться для крупного плана.
У меня конъюнктивит из-за Кейт. Она не хотела лечиться. Ну вот, мама с красными как у кролика глазами – очень соблазнительно для кино.
Завтра ужин с Гранье-Дефером[36], днем я с Шарлоттой, а вечером с Жаком. Он закончил снимать фильм, ура!
* * *Декабрь
Я закончила сниматься ночью и вернулась домой вконец обессилевшая. Съемки шли до раннего утра на Аустерлицком мосту. В воскресенье я заглянула в свой гардероб и обнаружила, что моего красивого сливового цвета пиджака, моего единственного Сен-Лорана, нет на месте. Надо сказать, все мои красивые кашемировые вещи, мой любимый черный свитер, платье, сшитое специально для меня Сен-Лораном, два купальника, еще в упаковке, купленные у Репетто с расчетом на то, что я похудею, – список далеко не полный – исчезли! В это воскресенье я получила свою порцию краж, заимствований, плохих школьных оценок, вранья, – всего того, чем был насыщен этот год, – и, точно безумная, помчалась к Кейт. Она мне открыла, ее комната была похожа на хлев: вонь, везде окурки, на полу нечто омерзительное. И Кейт – в трико, кашляет, как заправский курильщик. И что же я вижу? Мой пиджак висит у нее в шкафу. Потом я узнала от Ясмины, что она сказала Кейт: «Не бери, мать тебя убьет». На что Кейт ответила: «Мне нечего надеть!» – и взяла пиджак из моего шкафа. Я вскипела, помню только, что я кричала: «Воровка!» – а потом грохнулась в обморок. Я думала, что меня увезут в психушку, у меня жутко кружилась голова! Я лезла на стену, как умалишенная, в глазах было темно, никогда еще со мной не случалась подобная истерика. Помню, Кейт смотрела на меня с удивлением, как на пришельца с другой планеты, потом она стала в ужасе пятиться от меня, как от совершенно чужого человека.
Конечно, она уехала; конечно, Ясмина позвонила мне и сказала, что она у какой-то подружки, но где именно, она не знает; конечно, 14-го я все еще не знала, где она и могу ли я верить Ясмине. Конечно, она сказала Шарлотте, что они не увидятся в течение нескольких лет; конечно, Шарлотта очень расстроилась, прямо заболела; конечно, она все сделала, чтобы заставить меня как можно больше волноваться, посылая сообщения со своими условиями через Ясмину, чтобы я, устав от беспокойства, выполнила ее желания: больше свободы, больше денег… Она гуляла с 18-летними парнями до 3 часов ночи и считала, что еще не так уж и поздно, она как Серж – хочет возвращаться домой на рассвете. Она не хочет ходить в школу, она хочет жить у подружек.
Жак, как всегда, был моим верным и спокойным союзником, он разочаровался в Кейт, прежде ему казалось, что у него с ней в некотором роде дружеские отношения, – я говорю «в некотором роде», но все-таки. Я позвонила Джону, он был в полном порядке. Мы решили, что дадим ей на размышления 24 часа, а потом я звоню в полицию. Я послала сообщение Ясмине, что, если Кейт не будет у меня 16-го в 14 часов, я обращусь в полицию.
14-го была вечеринка у Мишеля Блана по случаю окончания съемок и моего дня рождения, был огромный торт и подарки. Я была очень взволнована от такого внимания. Все пели «С днем рожденья тебя». Были Лола и Лу, Шарлотта и Жак.
13-го вечером Жак повез нас вместе с Лу, Лолой и Шарлоттой на шикарный ужин – чуть грустный из-за отсутствия Кейт. Жак подарил мне серые сапожки от Мод Фризон и очень красивый сельский пейзаж в рамке, я думаю, вид Севера, я мечтала о нем уже две недели. Жак прекрасно умеет хранить секреты: я была с ним и ни о чем не подозревала. Лола сделала для меня прелестный рисунок, Йотта нарисовала картину, изобразив людей среди зелени, Ясмина подарила корзинку с засушенными цветами. Словом, меня так побаловали, я буквально заболела от чувства благодарности и печали. Я досадовала на себя за то, что кричала на Кейт, что не проявляла твердости все эти годы. Я билась в истерике, а потом никогда не наказывала ее строго, после вскрывшегося обмана проходило несколько дней, и я всегда уступала из страха ее потерять – и вот чего я добилась своей трусостью: ребенок предпочитает быть вдали от меня, и это моя вина. Я теряю ее из-за своего непостоянства, актерской жизни и материнской слабости.
* * *16 декабря, 14 часов
Звонит Ясмина: Кейт пропала. Она не пришла на встречу. Я звоню своему адвокату[37], посоветоваться, как быть. «Дай ей еще сутки». Звонит Джон, он наконец-то с ней связался: ни малейшего желания возвращаться домой, она прекрасно себя чувствует у подружки и ее матери, в школу ходить не хочет, хочет остаться в Париже на Рождество, чтобы «подумать». Я бронирую для нее билет в Нью-Йорк на ближайшее воскресенье, от Джона узнаю номер ее телефона. Она уехала пять дней назад и разговаривать не намерена, разве что через своего посредника Ясмину.
Я говорила с отцом Ясмины, он зол на Кейт. В прошлое воскресенье, когда Кейт была у них, он заглянул в 3 часа в комнату Ясмины: никого. Разумеется, уехали. Младшая сестренка сказала, что они отправились погулять, потому что у Кейт астма, кашель курильщика, они пошли подышать воздухом. Ясмина вернулась в 7:30, но без Кейт. Я не смогла побороть желание позвонить Кейт и попала на нее. Холодная, отстраненная. Я сохраняю спокойствие, говорю, чтобы она летела в воскресенье в Нью-Йорк, отец ждет ее, что она поступает незаконно, что я могла бы сообщить полиции, что до 16 лет она должна посещать школу и не ей решать, ходить в школу или нет. Я хочу, чтобы завтра она явилась домой попрощаться с Шарлоттой.
На следующий день я не иду домой, чтобы не встречаться с Кейт. Ужинаю с Одиль и Луи[38]. Я дала Шарлотте тысячу советов, чтобы она не выглядела грустной и не показывала драматизма ситуации. Я позвонила: по словам Жака, все прошло хорошо. Кейт вела себя надменно и холодно, ему даже показалось, что она выкрасила волосы в черный цвет, – до такой степени она была жесткой. Ни слова для меня, за исключением давнего прощального письма. Я написала ей два.
* * *Воскресенье
Кейт в час ночи едет прямиком к своей подружке, не пожелав вернуться домой. Я жду до двух ночи, на Лонг-Айленде она по-прежнему не появилась. В конце концов она улетела позже. У меня больше нет сил.
* * *28 декабря
Сегодня, 28 декабря, я решила отправить ее в интернат, нечего убиваться понапрасну. Она хочет вернуться в Париж, но я больше не могу, я ей больше не верю, мне надоело улаживать проблемы, я уже не сплю по ночам из страха, что она вернется и все пойдет как прежде. Она хочет вернуться в Париж не из-за меня, а из-за своих друзей. Она уже сказала Джону, что мать Ясмины не против, чтобы она жила у них! Она сделает что угодно, чтобы вести ту жизнь, которая ей нравится, – ночные клубы и никакой школы.
Я не могу больше ее контролировать, хуже того, я не могу контролировать себя, так что посмотрим в сентябре. Она может поступить в какую-нибудь художественную школу, почему нет?