Шабашник

Да, друзья мои, перед нами команда, которая уже начинает привыкать к победам – соперники играют с ним от обороны, не помышляя об активных контрдействиях. Может быть, если команде перейти на более высокий уровень, сменить обстановку, то это пойдёт ей на пользу? Скоро «Локомотив» ждут в Лиге Чемпионов, а там на имеющиеся регалии не посмотрят и всё придётся доказывать снова.

Наша трансляция подошла к концу. До свидания, дорогие друзья! До новых встреч на футболе! Берегите себя!

Сергей вышел подышать свежим воздухом на крыльцо, а там сидел и курил довольный, но измотавшийся Саша:

– Как жаль, что у Люды скоро вахта заканчивается – она вернётся в свой Владимир к дочке, которая недавно от пневмонии поправилась. Нет, ты представляешь, такая маленькая и, на тебе, – пневмония. Первое сентября пропустила, только теперь в школу пойдёт.

– Это ведь прямо как у этого… Вратаря «Динамо»-то?

– Да, точно. Вообще истории один в один, хоть аналогии проводи… Бывают ведь совпадения, да? Вот, говорят некоторые: «Измена! Измена!», а у меня с другом случай был. Он очень любил одну девушку, они встречались, он ей предложение даже сделал. Но однажды поехал на дачу отмечать чей-то день рождения. Один поехал, без невесты, которая работала. Наклюкался там вдрабадан и утром не смог вспомнить, как оказался в одной комнате и на одном диване с почти незнакомой девушкой. Было между ними что-то или не было – бог его знает: он, по крайней мере, не помнил. Ладно, оно дело пьяное, оделся и ушёл. Та девушка, в постели с которой он очнулся, тоже ни слова потом.

Он уже и забыл об этой истории, но его невесте неравнодушные обо всём доложили и у той вскипело. Типа, он с кем попало спит, а потом ей же клянётся в любви, единственной зовёт. Решила ему отомстить и переспала не с кем-нибудь, а с его родным братом, воспользовавшись оказией, когда тот тоже упился – он спьяну её вообще с другой девушкой перепутал, как потом говорил. А невеста потом ему эту измену прямо в лицо бросила, мол, теперь-то мы квиты. Друг мой за голову схватился, ходил в прострации. Боялись, как бы он под машину не попал.

Так или иначе, а дошла весть об этом перформансе до всего окружения, тем более что невеста о своей мести трубила вовсю. И рассказали тогда моему другу, как дело было, когда он-то с той девушкой в одной койке оказался. Сначала вырубилась Иринка, которую в парной очень развезло – её в одной простыне принесли, на кровать положили, одеялом накрыли – так и оставили. А когда Миша вырубился, то двое его друзей-остолопов, которые раз в полгода приезжали, решили «соединить сердца». Они-то думали, что и Миша до сих пор бобылём, и Ирина тоже без пары, а в итоге – скандал, трагедия. Мнившая себя оскорблённой невеста теперь сама не рада, что так вышло. С братом Миша поссорился и уехал на север куда-то то ли насовсем, то ли вахтовать. Одно хорошо, что хоть пить бросил.

Вот так и вышло, что благими намерениями дорога выстлана терновая и что в плане свободных отношений мы ещё почти как в каменном веке живём. Европейский опыт нам подсказывает, что подобные семьи – уже сложившаяся повсеместная практика, поэтому, мне кажется, в этой области нам безусловно стоит перенимать заграничный опыт. И на раскачку в данном случае времени уже нет.

Сергей почти не слушал Александра. Насмотревшись на мокрую и приходящую в себя после ненастья природу, вернулся в свою комнату.

Сергей хотел поздравить Андрея с триумфом его любимой команды, но тот уже спал. Интересно, в какой момент он отрубился? Знает ли он, что его клуб одержал победу?

Глава VI

Геннадий 12-30

Представляешь, тут сидел, читал статью о том, что четверть населения живёт ниже уровня бедности, и в самом конце стать выскакивает заманчивое предложение купить Range Rover с выгодой до трёхсот тысяч рублей!

Сергей 12-31

Заманчивая скидка, ничего не скажешь. Остальная-то сумма у тебя есть?

Геннадий 12-35

Ога, щас прям из кармана заднего достану.

Геннадий 12-37

Просто непонятно вообще что и отчего. Ну, сам посуди. Человек читает статью о том, что для многих жителей России зарплата в двадцать тысяч считается приемлемой и даже желанной. Такому тринадцать лет надо ни есть, ни пить, а все деньги в копилку ложить и тогда он на такую машину накопит. Только он, во-первых, таких денег не накопит, а, во-вторых, даже если накопит, то через тринадцать лет этот самый Ровер уже не будет машиной мечты, а раритетом ушедшей эпохи.

Геннадий 12-39

Базара ноль, что тогда будут другие машины, но именно эта уже будет не нужна. То есть какой смысл в этой рекламе? Издевательство?

Сергей 12-41

Ну, хз. Это ведь не автосалон рекламу размещает, а рекламное агентство, которое нанял автосалон. Им-то без разницы сколько машин будет продано, им лишь бы кликов было побольше, чтоб заказчик увидел, что на сайт перешло много-много пользователей, чтоб ему очки втереть.

Геннадий 12-43

Ну да, об этом не подумал. Кстати, ещё мысль промелькнула, когда увидел рекламу: «Вау, можно триста косарей сэкономить!» Даже почувствовал радость от обладания этой суммой. Прикинул, что это первоначальный взнос за студию.

Сергей 12-58

Во-во. Типа, сэкономил – считай, заработал. Только чтобы эти триста тысяч «заработать», надо сначала три мульта потерять.

Геннадий 12-59

А этого мозг уже не отслеживает, не понимает)

*смешная картинка, на которой изображено фото объявления в подъезде. Предлагают услуги сантехника и электрика, на работу дают гарантию в один год. С объявления смотрит немного усталым, но очень надёжным взглядом мужчина лет сорока. Это Харрисон Форд в образе Индианы Джонса, только без шляпы*

Сергей 13-04

Ха! Хоть бы тогда предлагали услуги плотника)

А ты по ссылке той прошёл?

Геннадий 13-05

Нет, конечно.

Сергей 13-07

Я так и думал. Лучше бы владельцы автосалонов сняли ролик, где тот же Форд на их машине ездит. Это было бы вообще двойным ударом)

Сергей 13-08

Не думаю, что люди, у которых есть деньги на такую машину, станут читать о бедных. Таким людям либо будет совестно, либо наплевать с высокой колокольни.

Сергей 13-10

Так что деньги на рекламу были потрачены впустую.

А ты вообще на такие баннеры реагируешь?

Геннадий 13-16

Иногда. Последний раз было, когда распродажа велосипедов была в спортивном гипермаркете. Обещали сидку до семидесяти процентов.

Сергей 13-16

Но ведь велик ты всё равно не купил?

Геннадий 13-17

Конечно же нет)

21.09.201… года. Дорохово, Московская область.

В восемь сорок пять Сергей сидел на крыльце и ждал Александра. Тот появился ровно в девять ноль-ноль.

– Утро доброе, работяга! Всё взял с собой?

– Само собой, – ответил Сергей. Хотя спецодежду и документы он сложил в рюкзак с вечера, а полчаса назад всё перепроверил, вытряхнув на застеленную покрывалом койку, но тревожный холодок прошёл по спине и он хлопнул себя по рюкзаку. Ощутив наощупь сквозь ткань рюкзака объёмный рыхлый пакет в большом отделении и маленький, но упругий свёрток в боковом кармане, он успокоился.

– Ну, тогда пошли.

За воротами лагеря они пошли мокрой асфальтовой дорогой через лес. Александр достал из кармана пачку «Арктики» и закурил. Сильный и терпкий парфюмерный аромат, как будто в крепкий сладкий чай с бергамотом налили мускусных духов, унёс Сергея куда-то далеко – вроде бы в седьмой класс, когда обычной «Балканской звезды» в киоске не оказалось и продавщица предложила взять «Арктику», которая стоила немного дороже. Сергей вспомнил, как в этот день собирал в вёдра яблоки, как потом мама испекла шарлотку и как вкусно было всё это трескать прохладным осенним вечером…

Александр вдруг остановился, как вкопанный, прямо посреди дороги:

– Ты ведь непьющий? – спросил он Сергея с настолько озабоченным видом, как будто забыл спросить о самом главном и вспомнил об этом в последний момент.

– Ну, как сказать…, – Сергея смутила такая внезапность. Он растерялся и стал вспоминать всё выпитое за прошедшие после беззаботной юности долгие годы. Вспомнил тот день рождения друга восемь лет назад, когда наутро он узнал о себе много нового, чего почему-то в упор не помнил. Вспомнил, как у другого друга десять лет назад родилась дочь; вспомнил, как зачем-то порвал на своей груди футболку той ночью. Вспомнил, как пять лет назад шёл после работы через поле с банкой пива в руке. Вспомнил поминки… На грудь как будто прыгнула холодная и склизкая лягушка, он поёжился.

Молчание затянулось и стало слишком многозначительным. Александр торопливо и как бы желая скомкать ситуацию, пробормотал:

– Да уж скажи ты, как оно есть.

– Банку пива за компанию выпить могу, а если речь о другом, то последний раз допьяна напивался два года назад. Запоями не страдаю.

Александр облегчённо выдохнул:

– Ну вот это уже ответ по сути, это я одобряю. На самом деле, очень хорошо, что ты меру знаешь, а то у нас ведь штрафуют за это. Пять тысяч на вахте пьянка стоит.

– Да? Мне не говорили об этом.

Александр его будто и слышал:

– А они тебе говорили, что вахта у тебя заканчивается не тогда, когда ты последний день отработал и за тобой сменщик приехал, а тогда, когда с документами в офис явился?

– Нет, об этом не слыхал.

– Так вот теперь слушай. В предыдущую вахту они сделали как. Когда вахта сменилась, кураторы для отработавших устроили праздник, дискотеку – вот прямо там, на поляне под флагштоком. Выкатили колонки, врубили песни, типа, «Пей пиво!» и «Выпьем за любовь!»; выставили водки пол-ящика, вина пару пачек и пива спайку, чтобы каждый себе по вкусу нашёл. Все и рады! Тем более, раз это начальство выставило, значит, можно, правильно? А потом в час ночи охрана шмон устраивает и на всех пьяных в офис докладная идёт. Стопарь замахнул или кружку бахнул – всё, уже, считай, пьяный. Вахтовики в офис приезжают, а там каждому штраф выписан. Те возмущаться, мол, мы вахту ведь отработали! А им отвечают, что никаких своих там не знают, никому ничего не выставляли, а вот докладная от охраны – это документ, то есть аргумент весомый. И с каждого по пять рубасов, а этих «каждых» набралось двадцать пять человек. Вот и считай – выставились на пять, а обули на сто двадцать пять! Поэтому, когда начальство наливает, пить даже не вздумай. А так – хоть всю вахту кирагазь, только чтоб не в драбадан – всем на это дело глубоко фиолетово. Тот мужик, вместо которого ты приехал, на компоте брагу ставил и всегда поддавший ходил. Но работал исправно, никто ему ничего не предъявлял. Он, кстати, на дискотеку ту не пошёл, потому что ещё до неё накидался, а когда охрана шмон устроила, он спал, а не по коридорам шарахался – его и не подняли. Вот так тут бывает, что можно беспробудно пить и беспредел творить, но под санкции не попасть, а можно из-за мелочи влететь… Тут, главное, всё делать ровно и с оглядкой.

Они вышли из мокрого ельника на широкое шоссе – несмотря на приветливое солнышко и открывшееся огромное голубое небо, холодный и влажный ветер продирал до костей. Где-то позади них каркнула ворона.

В шатре придорожного кафе на пластмассовом стуле сидела и курила грустная буфетчица. Чуть поодаль две девушки с дредами репетировали фаер-шоу. Одна раскручивала над головой парный молот-метеор, похожий на кадило, только если в кадиле было много дыма без огня, то тут был огонь без дыма. Другая девушка пламенем плевалась и жонглировала факелами. Проходя мимо, ошарашенный Сергей чуть не свернул голову, глядя на них, Александр же прошёл, как ни в чём не бывало:

– Тут много заброшенных лагерей. Таких же, как наш «Мирный». Туда по выходным разные оригиналы приезжают: рокеры, неформалы, язычники и прочие офисные работники, которые с жиру бесятся. Экзотика для тех, кому на Таиланд не хватает.

– И они так постоянно?

– Нет, обычно к празднику какому-нибудь подстраиваются. Сейчас, вроде, ничего такого нет? Наверное, осень провожают.

Идти по обочине шоссе было некомфортно – проносящиеся мимо дальнобойщики обдавали с головы до пят отвратительной моросью, которая ложилась равномерным слоем по всему телу. Очки сразу застилала пелена, а протирать их каждый раз не было ни возможности, ни желания. Идти рядом и разговаривать уже не получалось – обочина была слишком узкой. Александр что-то пытался говорить через плечо, но Сергей его не слышал.

Под трассой была водопропускная труба – туннель для ерика или вешних вод, похожий на вход в пещеру. Метрах в десяти от этого входа среди ржавеющей травы лежала огромная серая туша мёртвой собаки, которая при жизни была, наверное, чем-то вроде кавказской овчарки. Было непонятно, как нашло свою гибель это могучее животное. Если его сбила машина, то тело пролетело неправдоподобно далеко, а если животное умерло своей смертью, то было странно, почему конец настиг его на открытом всем ветрам, дождям и проезжающим по шоссе месте. Вряд ли смерть её была насильственной – вздувшаяся и натянутая, словно барабан, кожа на брюхе не давала трупным газам выйти наружу. Рядом с падалью росло какое-то растение с фиолетовыми цветками, похожее на люпин, только цветки были немного другой, более распущенной формы, а зелёные листья – более лохматые, вроде петрушки. Ветер, дувший со стороны поля, доносил чудовищный запах разложения, и Сергей прибавил шаг.

Наконец они добрались до проходной завода, которую они миновали после того, как Александр о чём-то поговорил с охранником, а тот потом с озадаченным видом куда-то звонил.

– Смотри, они тебя под мою личную ответственность пустили, без пропуска. Не забудь Светке сказать, чтоб она тебе его выписала, а то обратно не выпустят. Давай свои документы.

Сергей послушно достал из рюкзака порядком истрепавшуюся файловую папку, где лежала медицинская книжка, копия паспорта и ещё какие-то бумаги из офиса.

Выйдя с проходной, они прошли метров пятьдесят до похожего на ангар здания и поднялись по дебаркадеру, откуда на второй этаж вела двухмаршевая пожарная лестница. Александр взбежал по ступенькам, распахнул железную дверь и вломился внутрь, будто намеревался кого-то спасать. Сергей оглянулся на открывшийся заводской железобетонный простор и на заросшее борщевиком поле за заводским забором, и тоже шагнул в дверной проём. По широкому и светлому коридору, вымощенному кафельной плиткой, Александр шёл уверенно и целеустремлённо, разрезая пространство перед собой, чуть не печатая шаг. Сергей, на которого произвело впечатление это оказавшееся неожиданно огромным и светлым помещение, семенил позади. Дойдя почти до конца коридора, они свернули направо, в примыкающий проход – там была дверь, куда Алесандр с Сергеем и вошли.

– Здравствуй, Светлана! Вот, привёл к тебе бойца – принимай честь по чести. И пропуск ему выпиши.

Сидящая на стуле пышущая здоровьем полная женщина удивлённо вскинула наращенными ресницами:

– Если охрана не может найти вчерашнее распоряжение Татьяны, то это проблема охраны, а не моя! А пропуск мы твоему орлу конечно же выпишем, – она поднялась и внимательно, напустив на себя какую-то сладострастную томность, оглядела Сергея с головы до ног. – Нечасто нам такие крепыши достаются.

– Стараемся поставлять самых лучших работников! – стараясь скорчить смешную рожу и беспощадно дурным голосом продекламировал Александр. – Куда его отправишь? На большую или малую?

– Знаешь, наверное, такого лучше к Альмире. И он от неё не сбежит, и она его не заклюёт. Такому лучше мешки ворочать, чем кастрюли мыть. Мне кажется, они сработаются.

– Тогда оставляю вас с ним – разбирайтесь тут, примеряйтесь. Вот документы его – медкнижка, договор.

– Ага, – Светлана пробежалась глазами по документам в папке, – всё, увидела. Ну, хорошо, значит. Можешь быть свободным, Саша.

Александр многозначительно и с хитрецой улыбнулся. Глядя на Сергея, кивнул на Светлану, округлил глаза, подмигнул и вышел за дверь. Сергей остался стоять в углу, как и стоял.

Оторвавшись наконец от документов, Светлана встала, подошла к Сергею, нежно взяла его под руку и повела к выходу, промурлыкав:

– Пойдём, отведу тебя к месту непосредственного исполнения службы.

Вместе они пошли другим путём – через огромную столовую, где единовременно могло обедать девятьсот человек. Прошли мимо потрясающей мозаики, которая оказалась хороша издалека, но вблизи была уже далеко не хороша – распечатанная на плоттере и загнанная под стекло претенциозная абстракция. Ни в какое сравнение с картинами из метро она не шла; она даже не стояла рядом с простенькими, но душевными панно из советских столовых, но выглядело нарядно. Всё очень чисто, по-современному: аккуратно, добротно и с закидоном.

Прошли большими стеклянными дверями, спустились по лестнице в фойе здания:

– Вот, обрати внимание, тут у нас банкоматы. Если вдруг надо будет денег снять. Вот там, – она указала налево, – здание администрации, там офисники сидят. Туда мы каждый день выпечку возим, там буфет небольшой. Горячие блюда, гарниры, суп, компот, выпечка – это всё готовят в пищеблоке, то есть там, куда ты пойдёшь работать. Здесь, в большой столовой, только салатами и завтраками занимаются: у нас тут раздача и разнорабочих тут двое – котломойщик и грузчик. Там, где ты будешь отбывать, тоже будете трудиться вдвоём. Но у нас грузчик местный, он, считай, балду пинает, особой работы для него нет: обед да ужин принять. а вот у тебя работы будет навалом, потому что вся бакалея, всё мясо, рыба, овощи приходят на пищеблок, на малую столовую. С котломойщиком Андреем вы скоро познакомитесь.

– А мы уже знакомы. В одной комнате живём.

– Значит, тебе очень повезло, он очень умный и интеллигентный мужчина. И как такого к нам занесло, ума не приложу. Там, на пищеблоке, котломойщик тоже вахтовый – Лёша. Он нормальный парень, но немного манерный. Наверное, вы с ним подружитесь.

Выйдя из главного входа завода, они свернули направо и шли по широкой дороге – если бы это было шоссе, то не меньшее, чем в шесть полос. Проходил этот проспект мимо безликих и совершенно одинаковых серо-красных зданий, похожих на ангары, мимо сборочных цехов, гаражей и складов, где постоянно носились туда-сюда отчаянные карщики, заделывая на кураже умопомрачительные пируэты.

– А нам долго ещё идти?

– Устал? А я надеялась, что ты выносливый, – озорно скосила глаза Светлана. – Нет, вот уже, считай, пришли. Она указала рукой на здание, которое единственное стояло не вдоль дороги, а поперёк – мимо него шестиполосная магистраль давала угла и упиралась в проходную, которая противоположна той, через которую на завод зашли Сергей с Александром. – Вот в те двери выгружают продукты, а из этих дверей уже готовую еду везут в большую столовую.

Сергей остановился, чтобы оглядеть сваренную из арматуры рампу со швеллерами.

– По ней мальчики загружают боксы с готовой едой. С непривычки тяжело, но не боги горшки обжигают, а ты, я вижу, всё схватываешь на лету. О, а вот и Альмира! – Светлана махнула рукой кому-то в тёмный дверной проход.

– Сюда идите! Нечего мне больше делать, как с вами там лясы точить, – на пороге появилась невысокая худощавая женщина лет пятидесяти с накинутой поверх плеч зелёной куртке-спецовке, из-под которой выглядывал белый халат, надетый поверх вязанной серой кофты. – Я ещё заявку не набрала, а вы тут шастаете. Ты мне из этого парня лодыря не делай!

– Иди к ней, теперь она твоя начальница.

Когда Сергей подошёл к Альмире, та крепко, по-мужски, пожала ему руку.

– Здравствуй. Меня Альмира зовут, я кладовщик. Со мной «на ты» – так удобнее.

– Доброе утро. Рад знакомству. Меня Сергей зовут.

– Значит, будешь Серёжа. Ты, надеюсь, не псих?

– Это как? – Сергей ждал каких-то разъяснений, но Альмира молчала и каких-то рамок понятия «псих» не обозначила. Сергею пришлось смириться и ответить:

– Вроде нормальный. По крайней мере, не буйный.

– Этого я и ждала, это хорошо. В армии служил?

– Нет, не взяли.

Вместо стандартного вопроса: «Почему?» или какой-то «остроумной» шутки, Альмира только изучающе и будто немного с сожалением оглядела его фигуру.

– Разберёмся. Лишь бы истерик мне тут не устраивал, – он залезла в карман куртки, достала оттуда пару рабочих печаток. – Держи вот, надевай и пойдём. Мне мясную разморозку надо в порядок привести – только что машина пришла. Лёша разгрузил, а теперь ты мне всё по полкам разложишь.

Мясной разморозкой называлась комната, склад, где размораживалась, дефрострировала то есть, рыба, курица, говядина и свинина, чтобы на следующий день мясники работали с податливой продукцией. Помещение это было небольшим, три метра в длину и два в ширину с низким потолком. Справа и слева вдоль стен стояли трёхъярусные полки.

– Так, дорогой мой, рыбу тащи сюда вот… Да не бери ты помногу, по одному лотку – мне не надо, чтоб ты завтра руки по полу волочил. Вот так, да, аккуратно. Один на другой ставь, не стесняйся, – приказы Альмира отдавала чётко, спокойно, но так, что никакой возможности возразить не было.

– Хорошо, с рыбой мы покончили. Теперь тащи курицу, нам шесть коробок надо. Да, их вот сюда грузи, над рыбой полка. Молодец. Сколько курицы осталось? Всего пять коробок? Да не может этого быть!

Альмира вышла, сама пересчитала курицу, которой действительно оказалось только пять коробок:

– Ну вот, придётся ещё заказывать. Куда вот им… Ладно. Бери свинины две коробки и ставь вот сюда… Это же говядина! Ты свинину и говядину не различаешь? Ну вот тебе и раз, прислали мне на голову! – Сергею стало очень стыдно, что он не разбирается в таких банальных вещах. Но стало и досадно, что с него этого знания требуют – не мясником же он сюда пришёл работать, а грузчиком. Эти противоположные чувства как будто промелькнули на его лице, Альмира сжалилась:– Ладно, раз уж принёс, то ставь одну коробку туда вот, на верхнюю полку, а эту неси обратно. Да, бери то, другое мясо, которое в зелёной упаковке. Эх, горе ты моё луковое.

Внимательно глядев полки и сверившись со списком, Альмира вышла из комнаты для дефрострации.

– Хорошо, теперь пошли в сыпучку.

Они прошли мимо коридора холодильных камер, мимо горы картонных коробок, мимо горы сваленных в кучу поддонов.

– Так, ну-ка, бери этот мешок сахара и понесли его скорей в овощной цех – там нормальные весы. Теперь бери эти две чеплашки, – Альмира протянула ему две жестяные ёмкости, в каких обычно на столовской раздаче лежат гарниры. – Давай, в одну надо десять с половиной сахара, а в другую -двенадцать. Да осторожней же, ёлки-палки! – Сергей лишком усердно размахнулся полным сахара ковшиком и немного сладких и липучих кристаллов упало на пол. – Я только вчера тут прибралась, все полки с Лёшей передвинули – не хватало, чтоб ты тут опять всё сахаром засыпал.

За этот день Сергей узнал много нового. Он научился отличать свинину от говядины, стал правильно открывать мешки, аккуратно надрезая и выдёргивая нитку. Узнал, что ставить в холодильник горячий суп, компот и гарниры можно и они от этого не протухнут – от этого может испортиться холодильник, но если холодильник не твой, то и забота не твоя.

Ещё он познакомился с Лёшей, который работал котломойщиком. За день перекинулся с ним парой фраз – поговорить времени не нашлось, но и тех фраз было достаточно, чтобы понять – он человек неординарный: работал в высоких армейских ботинках, себя просил называть «Брэдом», говорил нарочито гэкая, сдабривая речь излишним и от того неестественным суржиком. Широкоплечий, высокий, с прямой спиной – он очень несуразно смотрелся с пенной губкой в одной руке и двухведёрной кастрюлей в другой. Не под стать это было ему. Но представить себе его с автоматом или на олимпийском пьедестале тоже не получалось, однако вот если во фраке, в накрахмаленной белой рубашке и с застывшей широкой улыбкой в дверях ресторана, метрдотелем этаким, то выходило в самый раз. От него веяло какой-то надёжностью, уверенностью, но это была не кичливая и вызывающая самоуверенность гуся из подворотни; это не была надёжность старого казака из былинных времён, который выстраивает мир вокруг себя; в случае Лёши это была внутренняя самодостаточность и безотходная самоокупаемость. Из-за этого он казался крепким, но вялым.

Вообще, пообщаться по-хорошему не получилось не только с Лёшей, – сo всеми остальными обитателями кухни удалось только познакомиться: с разухабистыми мясниками, которые у себя в цехе нарезали вёдрами гуляш, месили бочками фарш и формовали сотни котлет под удалой драм-н-бэйс; с тремя Татьянами, две из которых работали в горячем цеху, а третья была пекарем; с похожим на пирата поваром-заготовщиком Юрой и его коллегой Ириной; с неунывающим су-шефом Олегом, в шкафчике которого почему-то висел распечатанный на принтере портрет Гитлера и с шеф-поваром Светланой, которая была совсем не похожа на шеф-повара, с Семёном, администратором этой столовой, который обладал высоким ростом, атлетичной фигурой и каким-то вельветовым басом.