Камень Трокентана. Книга 3

Алорон не была амас, хотя о такой норме слышала. Среди мирсу был спор, стоит ли руководствоваться этим правилом, так как оно пошло не от самих амас, а ещё с самого начала из крепости Аллиодон. Как-то на уроке красноречия учительница задала эту тему для дискуссии среди учеников, и они должны были спорить между собой, правильно ли руководствоваться этой нормой, как её понимают амас.

Алорон тогда была немного простывшая. Она кашляла, у неё болело горло. Из-за этого Алорон освободили от дискуссии, так что она просто слушала, о чём был разговор.

Вышло так, что почти все ученики, кроме одной девушки, считали, что эту норму не надо исполнять так, как её понимают амас. Думать так было политически правильно, так как в противном случае могли заподозрить в симпатиях к амас. Ученики наперебой стали выступать, говоря о недостатках и неверности такого понимания этой нормы. Ведь, к примеру, по этой норме, если любой житель чужой земли совершил в глазах амас некое преступление, за которое по закону амас полагалась смерть, амас должна была убить этого человека, даже если по закону его земли он ни сделал ничего плохого.

Это звучало дико. Но от своей тёти Антелин, Алорон знала, то чего не договаривали другим ученикам, а именно, что по закону амас в подобной ситуации, смерть полагалась только за умышленное убийство, причём доказанное. И даже, руководствуясь этими нормами, амас не могла убить человека, если только своими глазами не видела, как он не совершил беззаконное убийство и при этом нет никого, кто бы мог воздать убийце законную кару. В противном случае должен был быть суд, который провести в чужой земле по нормам амас было просто невозможно. Так что случай применить казнь в чужой стране, по законам амас был практически нереален. Хотя, если амас имела полномочия судьи в земле амас, она могла произвести следствие и приговорить виновного к смерти. Но властью судей обладали только наместницы городов. Именно на этом основании Винилин и убила старшину и офицера в башне крепости Нинша, как явно изобличенных ей беззаконных убийц.

Но в школе ученикам этого не говорили, и Антелин запретила рассказывать об этом другим. Амас таким образом сознательно очерняли, чтобы кто-нибудь из учениц не проникся симпатией к их образу жизни и не перебежал на их сторону. Таким образом, их спасали от большей беды.

Но тогда одна из девушек выступила против остальных. Она заявляла, что эта норма верна для амас, так как все они войны и могут действовать от имени государства в подобных ситуациях, установленных его законами, в том числе и отнимать жизнь у злодеев.

– Если амас захватят деревню горцев, и в то время как они будут там располагаться, один из горцев убьёт беззаконно другого, не справедливо ли будет амас наказать злодея, хотя горцы и не признают закона амас? – говорила она.

Тогда на девушку все стали наседать, особенно ученицы отличницы. Алорон была чрезвычайно рада, что у неё заболело горло и ей не пришлось участвовать в разносе этой девушки, которая была одна из её подруг. Девушка была несколько чудаковатой, и отличницы не дружили с ней и не впускали в свой круг общения. Тогда ей много чего наговорили, в том числе и обидного, так что девушка, выступившая было в защиту законов амас, едва сдерживала слёзы. Когда ученицы уже совсем стали наседать на девушку, их вдруг прервали. Оказывается, в это время, услышав шум спора, в учебную комнату вошла Антелин. Никем не замеченная она тихонько стояла возле двери, слушая дискуссию. Когда всё зашло уже слишком далеко, она прервала обсуждение и повелела прекратить урок. Девушке она велела пойти умыться, после чего идти домой, а остальным немедленно отправиться в другую комнату для следующего занятия.

Алорон тогда отнеслась ко всему этому легкомысленно. Для дискуссии тема была интересная и острая, но они не амас, да и войнами мирсу уже никогда не будут. Так что все эти военные вещи были ей ни к чему. Алорон понимала, как правильно надо считать, но тогда она для себя не решила, правы ли амас или нет. Она об этом сильно и не думала.

Теперь же, это давно забытая тема стала ребром. Перед ней стоял человек, который на её глазах подло убил ни в чём неповинного юношу. Да и там, в темницу, в её камеру принесли мёртвую женщину. Очень может быть, её специально убили, чтобы подложить на её место. И этот чернобородый богач явно имеет к этому отношение. И вот теперь он говорит, что и гномов убил, её друзей и братьев по оружию. И отравленные юноши, которых, по его словам, было ещё четыре в этом году. Да сколько же людей погубил этот чернобород? Да он их и за людей-то не считает.

Но теперь она может применить к нему норму амас, то есть казнить этого мерзавца. Но она не амас… По нормам мирсу убивать его недопустимо без приговора суда, кроме как в случае самозащиты или если это враг на войне. Если она сейчас решит попробовать убить его, и об этом узнают в Миррине, её ждёт наказание и весьма тяжёлое. Хотя, кто узнает об этом в Миррине?

Это было верно, но её совесть всё равно узнает, и как она дальше будет со всем этим жить? Итак, ей надо признать правоту амас в данном вопросе и применить их норму к этому мерзавцу, отомстив за невинно убитых им людей и гномов. Эти она спасёт ещё много жизней. Если нет, остаётся только ждать пока он попытается её убить. Да и что там… Глупо надеяться, что её компаньон даст ей уйти живой, даже если они каким-то чудом доберутся до места. Для него она даже не человек, хоть он тут и разоткровенничался с ней.

– А кстати, вот и оно, узнаёшь? – сказал тем временем чернобород.

Он вытащил из кармана большую золотую монету, в которой Алорон узнала одну из монет, найденную в пещере дракона.

Представляешь, а ведь есть предание, что золото в пещере дракона проклято, и каждый, кто получает его, обязательно погибает. Вот ведь как получилось, я ведь только сегодня выдал этому болванчику жалование золотой монетой, одной из тех которую забрали у вас стражники. Сама видишь, как всё вышло. А ведь как радовался-то этот дурень. И теперь одна из этих монет у меня в руках. Знаешь, даже как-то ни по себе. Что-то в этом золоте есть. Есть какая-то непонятная сила, что-то зловещее.

– Значит, это знак, – подумала Алорон. Она пристально посмотрела на черноборода и вдруг произнесла: “им эс амас лон мус екта мус лонд маур ирв мус ам Аст, мус Кирена эс мус сарва”.

Сказав это, она схватила лежащий на столе серебряный нож для резки мяса и метнула его в черноборода. Ножи Алорон умела метать хорошо, она была отличница по этому предмету, и брошенный ей нож вонзился ему прямо в сердце.

Чернобород вздрогнул, на его лице изобразилось чрезвычайное изумление.

– Я амас, мои сёстры держат мои руки, мои слёзы кормят мою землю, закон моей госпожи в моём сердце, – повторила Алорон фразу на кинритил. – Именем великой госпожи Онувин по законам степной земли ты Данур приговорён к смерти за убийство этого юноши, женщины, тело которой ты подложил в мою камеру, троих гномов и четырёх юношей, о которых ты говорил, что убил их. Элиме Аст амас, Аст мус Кирена эс мус сарва. (да восторжествует закон амас, закон моей госпожи в моём сердце.)

Чернобородый упал навзничь и замер.

Ну вот, я и амас, теперь я изгой. Я взяла на себя власть судьи, осудила человека и привела приговор в исполнение. Аларон всю затрясло. Какой ужас, зачем же мне этот страшный выбор, это проклятое путешествие, это проклятое золото дракона?!

Золото дракона, а ведь точно. Это из-за него все гибнут. Все кому мы давали это золото, они все мертвы, абсолютно все. Госпожа Винилин, гномы, госпожа Антелин, она ведь тоже умерла правда раньше. Только Линма ничего не взяла из пещеры, а мы так потешались над ней. И ведь я тоже взяла это золото, значит, теперь умру и я. Хоть сейчас у меня его нет… Нет уж, оставь своё золото себе, чернобород. Надо бежать отсюда. Охрана где-то рядом, они могут прийти сюда в любой момент, и проклятие золота поглотит и меня.

Алорон замерла, внимательно прислушиваясь, не идёт ли кто по лестнице наверх из охранников черноборода. Они вполне могли услышать звук упавшего на пол тела. Но время шло, а кругом царила всё такая же тишина.

Так, вроде пока мне везёт, но времени мало. Надо бежать отсюда, куда глаза глядят.

Алорон внимательно осмотрела комнату и заметила сбоку ещё одни вход. Если оттуда до сих пор ещё никто не выбежал, значит там нет следящей за их разговором охраны. Стоит посмотреть, что в этой комнате.

Алорон аккуратно открыла дверь. Перед ней была совсем тёмная, небольшая комната, которая, судя по очертанию большой кровати, бала спальней черноборода. В ней было довольно темно, лишь тусклый свет луны слабо освещал комнату через единственное выходящее на торец дома небольшое, закрытое по зимнему времени окно.

Алорон подошла к нему и осторожно посмотрела наружу. В царящем полумраке, она рассмотрела очертание высокого забора внизу и соседнего дома, располагавшегося через улицу. До забора было локтей шесть.

Так, вот отсюда можно будет попробовать выбраться. Окно не освещено, и на улице довольно темно. Если аккуратно вылезти отсюда на улицу, меня могут не заметить.

Алорон вернулась вновь в обеденную комнату. Немного подумав, она тихонько подошла к двери, ведущей на лестницу и аккуратно закрыла её на небольшую щеколду. Конечно, для громил из охраны черноборода эта щеколда и на один удар. Но, по крайней мере, она хотя бы услышит, если кто-то попытается войти.

Взяв один из масляных светильников, Алорон аккуратно прошла в спальню. Нахлынувший поток эмоций требовал от неё немедленно бежать, но откуда-то проснувшаяся в ней рассудительность так свойственная её тёте Антелин, призывала излишне не торопиться. Прежде чем бежать было необходимо найти хоть какую-то тёплую одежду и оружие.

Алорон порылась в стоящем в спальне комоде и платяном шкафу, и ей скоро удалось найти меч в богато украшенных ножнах. Правда, для Алорон он был слишком большой и тяжёлый, так что управиться с ним она могла бы, разве что двумя руками и то с трудом. Но рассудительность убедила её, что лучше всё же взять хоть такой клинок, чем остаться совсем безоружной. Также она нашла небольшой мешочек с золотыми монетами. Прежде чем взять их, она проверила содержимое мешочка на наличие чего-нибудь из драконьих сокровищ.

Верхняя одежда тоже нашлась, но для Алорон она была очень большая. Это были огромные, роскошные шубы, очень тяжёлые и неудобные. Подумав, Алорон решила лучше надеть ещё несколько слоёв обычной одежды, бывшей в обилии в платяном шкафу, чем брать одну из этих шуб. Она быстро осуществила задуманное и посмотрела на себя в стоящее тут зеркало. Вид у неё был ужасный, одежда пёстрая, большая и нелепая. На неё и слепые будут обращать внимание, а ей этого ой как не нужно. Но пока ничего лучше сделать было нельзя.

Алорон вернулась в обеденную комнату, так как теперь ей не хватало только еды. Она была очень голодна, а ей предстояло бегство и долгое скитание, так что без запаса еды она бы далеко не ушла. Подумав, она взяла тарелку, из которой ел чернобород, и быстро доела её содержимое. После она взяла большой горшок с одним из блюд, которое успел поесть её собеседник, и сложила в него еду из других блюд, из которых он также ел. После, она отрезала кусок занавески и часть висевшего тут декоративного шнура. Она завязала горшок в занавеску и перевязала всё шнуром, сделав заплечный мешок.

Окончив сборы, она пошла в спальню уже в полной темноте. Она медленно открыла окно и прислушалась к тому, что происходило снаружи. Кругом всё было тихо. Слезать во двор Алорон справедливо опасалась и поэтому попыталась залезть на крышу.

Она встала на подоконник, пытаясь нащупать что-нибудь, за что можно было бы зацепиться. Наконец, она нащупала одну из балок, на которой держался скат крыши. Подумав, она вновь вернулась в комнату и взяла остатки занавеса. Вернувшись к окну, она набросила занавес на балку, так как не могла обхватить её руками. Теперь ей оставалось как-то подтянуться на занавесе и, упираясь в оконную раму ногами, попытаться залезть на крышу. Сделать это со всем тем, что на ней было навешено, было весьма сложно. Но последние месяцы постоянных изнурительных физических нагрузок сделали Алорон во всех отношениях сильной.

Пошумев больше чем надо, с трудом, Алорон удалось залезть на крышу. Крыша была двускатная, покрытая черепицей, но при этом довольно пологая. Алорон аккуратно поднялась на самый верх и осмотрелась кругом. Было темно и ничего не видно, однако с противоположной стороны дома был отчётливо слышен разговор нескольких грубых мужских голосов. Охрана была начеку. Очень может быть, что здесь могли быть и собаки, хотя Алорон и не слышала их до сих пор.

Другой торец дома выходил на просторный двор, и лучшее что теперь оставалось, это был ближайший торец дома. Теперь всё что оставалось, это разбежаться и со всей силы прыгнуть вниз. Если Алорон повезёт, она перелетит забор и окажется на улице, ну а дальше дело её прыти. Хотя куда бежать в таком нелепом наряде, в неизвестном городе, который вдобавок на осадном положении? Если она хочет выжить, надо покинуть город как можно скорее. Необходимо тихонько залезть на стену, а там уж как-нибудь действовать дальше.

Алорон знала про то, как правильно прыгать с большой высоты, чтобы себе ничего при этом не сломать. Ей уже приходилось прыгать с верёвки в пещере. Хорошо, что была ночь и ничего не видно, высоты то она боялась.

– Ладно, чай тут не выше, чем в той пещере, – подумала Алорон.

Она глубоко вдохнула, разбежалась по скату крыши и, оттолкнувшись от края, прыгнула в темноту.

Глава 7

Власть –  осколок стекла, острый, но хрупкий, в любой момент может разбиться или порезать того, кто им владеет.

(Эльфийская пословица)

Сидящие в заточении гномы, хоть и находились в весьма жалком положении, но всё ещё не представляли себе, всей нависшей над ними опасности. Они были лишними носителями очень важной тайны, став на пути у очень влиятельных, могучих сил, и пришел бы тут им ужасный конец, если бы судьба вновь не оказалась на их стороне.

Чернобород подкупил тюремную стражу при помощи своих людей в руководстве города, которые фактически были у него на содержание и готовы были выполнить любой его каприз. Однако, это не относилось ко всем руководящим городом людям. Арикия и сам город Милпа были местом крайне неспокойными, так что расположенный в столь опасной и стратегически важной местности город не мог бы удержаться исключительно на людях, поставленных по принципу лояльности и родства. Это объясняло то, что среди городского начальства были люди, которые действительно были хорошими управленцами и при этом не были на прямом жаловании у черноборода.

К ним относился и начальник гарнизона города Белг. Он был дворянином, хоть и не из очень богатого и знатного рода. При этом Белг был хорошим воином и неплохо умел управляться с военным хозяйством. Сам же градоначальник был в полном подчинении у черноборода, поэтому он немедленно передал ему все изъятые у пленников вещи, и всю подробную информацию о них. Благодаря ему чернобород мог беспрепятственно хозяйничать в городской темнице.

Гномов могли бы просто заколоть в камерах, в тот момент, когда похищали Алорон, но у черноборода была определённая склонность к театрализованным эффектам. Для него всё это было, как бы кровавая драма, участником которой он был сам, и поэтому ему хотелось сделать всё это, как он выражался "более изящно". Хотя в городе у него всё было схвачено, но он всё равно захотел придать всему вид того, что будто бы гномы умерли сами и случайно, поэтому повелел гномов отравить.

Причём, он принял это решение практически в последний момент, под влиянием скрытости в ночи и света факела, так что на приготовление отравленного кушанья (а он хотел отравить гномов особым ядом, таким, чтобы яд сложно было заподозрить) требовалось время. Один из стражников случайно заметил непонятное движение возле темницы и доложил об этом начальнику караула, а тот, зная, что в городе чернобород и возможно это его какие-то тёмные делишки, не решился влезать в это дело и брать ответственность на себя. Но он не решился и совсем утаить это дело и доложил начальнику гарнизона.

Белг не был посвящён именно в это дело, но про то, что это тёмные делишки черноборода, он тоже подумал. Дела у осаждённых обстояли крайне тяжело. По оценке Белга, орков, окружавших город, было раз в двадцать больше, чем защитников. Кроме того орки в обилии строили весьма добротные осадные башни и тараны, так что перспектив отбить даже первый штурм практически не было. А тут ещё чернобород в такой отчаянной ситуации, как ни в чём небывало, проворачивает свои делишки, не считаясь ни с нависшей опасностью, ни с военной властью.

– Видно мир совсем сошел с ума, – подумал Белг. – Не сегодня, завтра орки возьмут город, всех вырежут, а тут как будто бы ничего этого и нет. Деньги льются рекой, взятки и подарки, перед чернобородом всё также раболепствуют! И вот он, начальник гарнизона, стоя на самом пороге мира теней, должен молчать в тряпочку и закрывать глаза на его тёмные дела! – Да будь он проклят! – подумал Белг.

Он немедленно послал за верными ему людьми и нагрянул в темницу, где застал несколько человек, готовящих отравленное кушанье. Это происходило при полном пособничестве начальника тюрьмы. Но пойманные в такой ситуации незнакомцы даже возмутились тем, что их посмели задержать, ведь они тут по приказу самого черноборода, и не его ума дело вмешиваться в это. Так что он, Белг, должен убраться отсюда немедленно, забиться в угол и молиться о том, чтобы орки добрались до него раньше, чем чернобород.

Всё это переполнило чашу терпения Белга. Он приказал вывести пойманных людей во двор вместе с изобличённым в сотрудничестве с ними начальником тюрьмы. После он приказал разбудить и построить во дворе всех бывших в крепости солдат и офицеров. Из-за поднявшегося по этому поводу переполоха на место вскоре прибыл и бывший в крепости начальник города. Задержанные стали кричать к нему, не стесняясь собрания, требуя их немедленного освобождения. Тогда градоначальник подошёл к Белгу с претензиями и начал его публично распекать, бранить и угрожать ему весьма тяжкими последствиями.

– Я сыт по горло уже твоими выходками, Белг! – кричал он. – Немедленно прекрати это беззаконие! Эй, войны! Отпустите немедленно этих честных людей! Они не делали ничего плохого! Ну а ты сам отправишься в темницу, за свои беззаконные дела!

Белг, который уже и раньше был сыт всем этим по горло, не смог такого стерпеть. Он вытащил меч и пронзил градоначальника. Затем он приказал войнам, которые были ему особенно верны, арестовать тех офицеров, про которых он знал, что они были на службе у черноборода. Про связь с чернобородом тех офицеров знали все, и их никто не любил кроме их прихлебателей, поэтому солдаты охотно готовы были исполнить такой приказ. Те в свою очередь оказали сопротивление, завязался бой, в котором, впрочем, участвовали только часть солдат. В потасовке победил Белг и его люди, все офицеры преданные чернобороду были убиты.

Таким образом, Белг полностью установил в городе свою власть. Он раздал необходимые указания, отменив некоторые глупые постановления градоначальника, принятые в интересах некоторых богатых людей и мешавших обороне города. После чего Белг решил идти до конца и разобраться с самим чернобородом. Он отправился сам с отрядом к дому, в котором, как ему было известно, скрывался этот весьма знатный и богатый человек. Стража черноборода грубо встретила солдат, завязался бой, в результате которого все охранники черноборода были убиты.

Белг поднялся в комнату, в которой должен быть чернобород. Комната была закрыта изнутри, и он, недолго думая, выбил дверь одним ударом ноги и с мечом в руке зашел вовнутрь. Он решил сам покончить со всем этим, опасаясь измены в самый последний момент со стороны своих подчинённых. Но к его великому изумлению чернобород лежал мёртвый, возле стола с обильной трапезой с серебряным ножом в сердце.

Тело уже успело окоченеть, что говорило о том, что черноборода убили, по крайней мере, несколько часов назад. Всё это Белга очень смутило. Он вернулся в крепость, приказав произвести обыск в доме черноборода, и доставить ему все примечательные вещи, которые будут найдены.

Оставалось ещё решить судьбу задержанных в тюрьме людей. По приказу Белга их жестоко допросили, и под страхом смерти они рассказали обо всём. О похищении одной из пленниц и о том, что им было приказано отравить гномов, заточённых в одиночных камерах.

Кроме того, прибыли солдаты, производившие обыск дома черноборода, принеся Белгу примечательные вещи, найденные там. Как оказалось, у всей охраны Белга были найдены странные золотые монеты, те самые, которые были конфискованы у подозрительных чужестранцев при обыске.

Часть этих монет также была найдена у мёртвого градоначальника, и убитых верных чернобороду офицеров, а также сам чернобород сжимал в руке одну из таких монет.

Белг не был человеком суеверным, но от этого даже ему стало ни по себе.

– Что тут удивляться? – сказал один из присутствовавших здесь старшин. – Это проклятое драконье золото, оно приносит смерть всем его обладателям. Его надо собрать и выбросить в реку пока мы все не погибли от него!

– Драконье золото, откуда оно у гномов и странной женщины? – подумал Белг.

Уже наступило утро, и участники ночных событий были отпущены отдыхать. Самого же Белга продолжали будоражить мысли о произошедшем и о найденном таинственном золоте. Наконец, он приказал привести ему для допроса гномов.

Те были грязными и измученными, они стояли перед ним, понурив головы и угрюмо молчали.

– Кто вы такие и откуда прибыли в эти земли!? – спросил Белг грозно.

– Мы гномы из северного королевства Карандор, пришли в эти земли путешествуя, и не имея плохих намерений, – ответил ему Рони. – Мы ничего не украли, никого не убили и хотим знать, за что нас держат в заточении без суда и следствия.

– Этот город находится на осадном положение. Вы пришли со стороны врагов, да ещё принесли с собой драконье золото, от которого в городе погибло уже немало людей. И не известно, сколько ещё погибнет. Вот оно лежит в кучке на полу, или скажешь, что это не ваше?

– Это наше золото.

– Откуда оно у вас?

Рони молчал.

– Откуда оно у вас?! Или вы думаете, я не найду способа заставить тебя заговорить по-плохому?

– Из пещеры дракона, господин, – ответил ему Грума.

– Пещера дракона! Я не верю во весь этот бред, драконов не бывает, также как и всяких там проклятий! Это всё бабьи россказни! Но за последний день в городе были убиты несколько десятков человек, и у всех них были ваши монеты.

– Драконы существуют, господин. Ты, верно, думал, что и каулен не существует, а они теперь здесь.

– Я не верю в историю про каулен, я не видел его.

– Но мы видели, о чём готовы свидетельствовать под присягой. Другие гномы согласно кивнули.

– Ваше свидетельство не стоит ломаной медной монеты, чужестранцы. Что это за золото и откуда оно у вас?

– Из пещеры дракона в горах на западе, за пустошами орков, господин.

– Хочешь сказать, вы прошли через все пустоши орков?

– Да, господин, это так.

– Зачем орки отпустили вас в город?

– Мы сами этого не знаем, – ответил Рони.

– Как же не знаете? Вы ведь с ними заодно, а не знаете, зачем всё это подстроено!

– Какой смысл оркам предпринимать какую-то хитрость с нами, тем более, если мы с ними за одно, когда они могут итак без труда захватить этот город? – спросил Коли.

Белг замолчал. Для него как руководящего обороной города и знавшего все положение дел в деталях, этот аргумент был весьма резонным. Да и чернобород проявил такой интерес к пленникам, что было очень даже неспроста. Неужели они говорят правду?

– Вы говорите, что видели каулен. Где и когда это было?

– Нас взяли в плен, когда мы пытались сплавиться на плоту по реке, – ответил Коли. – После нас отвели в одно из местных поселений, там было каулен. Мы не видели его лично, но бывшую с нами спутницу водили к нему. Она и рассказала нам об этом существе. Ты можешь допросить её и узнать всё от очевидца.

Белг задумался. Вся эта история ему очень не нравилась. Окружающий его мир, который раньше казался ему простым и понятным, оказался теперь куда более сложным и глубоким. Существуют драконы и каулен. А вот это проклятое золото в кучке на полу перед ним привело к гибели всех своих обладателей буквально за один день, и никого-то там, но самого черноборода.

– Вы видели дракона? – спросил он, наконец, у гномов.

– Да, господин, и он мёртв, – ответил Грума.

– Вы что же, убили его?

– Нет ну что ты, – быстро ответил Рони, не дав Груме ответить утвердительно. – Мы нашли эту пещеру в горах, но дракон был в ней уже мёртвый. Дело в том, что на него упал свод пещеры и завалил его намертво.