bannerbanner
Несколько дней из жизни Эльки
Несколько дней из жизни Элькиполная версия

Полная версия

Несколько дней из жизни Эльки

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
1 из 2

Вступление

– Аккуратно, сделай огонь поменьше – ты испортишь ей волосы, – сказал маленький человечек.

– И что? Отрастут ведь.

– Ты совсем, что ли? Где это видано, чтобы волосы росли на шрамах?

Второй человек, одетый в чёрную униформу, понимающе кивнул, сделал огонь в горелке совсем маленьким и начал аккуратно и медленно водить тонкой струёй огня по разбитому лицу черноволосой девушки, лежавшей без сознания.

– За что её так?

Человечек хихикнул.

– Она укусила советника Ниро.

– За что?

Человечек снова хихикнул.

– За то самое.

– И дальше что?

– Дальше её отдали охранникам, которые, ну, ты сам понимаешь, что с ней сделали. Им дан был только один приказ – они могут делать с ней всё, что угодно, но девка должна выжить.

Человек с горелкой посмотрел на свою работу.

– А после этого она выживет? – с сомнением спросил он.

– Надеюсь. У них там на неё какие-то планы.

И тут она закричала.

Маленький человечек и человек с горелкой отшатнулись от стола.

– Проклятье! Не могли наркоз хороший дать. Хорошо, хоть привязать догадались.

Глава 1

В городе почти всегда шёл дождь.

По крайней мере, Эльке так казалось.

Она не знала, как обстоят дела в других городах, да и есть ли они, эти другие города – ни в одном из них ни Элька, ни кто из знакомых никогда не бывали, да и что там было делать, зато она знала, что находится за границей их города.

Мёртвые леса.

Мёртвые реки.

Мёртвая земля.

Даже серое небо, на котором никогда не появлялось солнце, казалось мёртвым.

И дождь.

Мелкий, моросящий, слегка кислый.

Иногда Элька даже осмеливалась пройти несколько сотен метров по дороге, но каждый раз ей становилось так тоскливо и жутко, что она быстро возвращалась обратно.

Интересно, куда ведёт эта дорога?

Зачем-то ведь она есть.


Мила пришла утром, когда Элька уже собиралась идти на фабрику. От старшей сестры пахло табаком, алкоголем и потом, а сама она, как обычно, была немного растрёпанной.

– Как ночь прошла?

Мила улыбнулась.

– Как обычно.

– Есть хочешь?

– Нет, устала. Спать, только спать.

Элька обняла сестру и вышла.

А она бы смогла вот так, как Мила?

Вряд ли.

А ведь когда-то хотела, года три назад, даже ходила разговаривать с владельцем, но тот, лишь посмотрев на её жилистую фигуру с узкими бёдрами и маленькой грудью, лишь посмеялся и послал Эльку куда подальше – ему, мол, такие замухрышки не нужны.

Чёрт, но ведь ей тогда было только четырнадцать!

Впрочем, с тех пор мало что изменилось.

А вот Мила была хороша.

Даже слишком.

Настолько, что, поставь их рядом, никто и не скажет, что это родные сёстры.

Элька вспомнила, как впервые пришла с разбитым лицом. Мила тогда долго кричала, ругалась, плакала, требовала пообещать, что такого больше не повторится и Элька честно обещала, сама плакала, а через несколько дней снова пришла избитая.

Сколько ей тогда было?

Одиннадцать?

Двенадцать?

Элька уже и не помнила, но через какое-то время стала приходить лишь со сбитыми в кровь кулаками, после чего Мила окончательно оставила все попытки на неё повлиять, хотя, после того, как у Эльки не получилось устроиться к ней, убедила сестру пойти на белковую фабрику.

На фабрике, кроме небольшой платы, выдавали сигареты и небольшой паёк, в котором было пара килограммов какой-нибудь крупы (Мила говорила, что это осталось от старого мира) и упаковка белкового порошка. Крупа чаще всего была с засохшими личинками, так что на порошке можно было сэкономить.

Те, кто не работал, получали только этот порошок в пунктах бесплатной выдачи, а чем питались в верхней части города, Элька не знала.


– Яна пропала.

– Когда?

– Вчера. Я с работы шла, заглянула к ней – всё открыто, а Янки нет. И ведь никто, никто ничего не видел, а ведь было ещё не поздно.

Элька взглянула на Нату – какая же она страшная. А Янка? Янка работала в лавке, где продавали всё подряд – мыло, сигареты, водку, а ещё совсем недавно стояла с ними на фасовке, но, как только забеременела, ушла туда, где легче, тем более что это не возбранялось.

– А на каком месяце она была?

– На восьмом.

Тоже не удивительно – уже года четыре девчонки пропадали на последних месяцах беременности.

Впрочем, не только они.

– Эль, а сегодня на улице какой-то мужик умер.

– Уберут. Докурила? Пошли работать.

Когда-то она эту Нату швыряла об стены, пинала, даже нос ей сломала не кто-нибудь, а она, Элька, а ведь Ната была на четыре года старше.


Серые улицы.

Оранжевые фонари.

Иногда этот город навевал почти такую же тоску, как и мёртвые пустоши за ним.

Но здесь хотя бы были люди.

Разные люди.

Дети, подростки, взрослые, но ни одного старика – достигнув определённого возраста, люди просто исчезали.

За всю свою жизнь Элька не видела ни одного старого человека.

Наверное, их отправляют в какое-то особое место, ведь, когда сил работать уже нет, а есть ещё хочется, человеку нужен уход, а забота о стариках была прописана в одном из основных законов, принятых ещё давным-давно, когда Эльки и на свете не было. Многие законы, в силу обстоятельств, с тех пор отменили, но этот точно остался.

Но не только обычные люди жили в городе.

Отщепенцы, изгои общества, жившие в отстойниках под городом. Даже сейчас, когда она шла по мрачному коридору освещённой мерзким оранжевым светом улицы, Элька чувствовала, что там, внизу, кто-то есть. Кто-то, пугающий самим фактом своего существования, хотя о них старались не вспоминать.

Когда-то, лет, наверное, в тринадцать, Элька спустилась в один из отстойников и долго стояла по колено в грязной воде, вглядываясь в черноту гигантской трубы, пока вдалеке не раздался всплеск, после чего она, не помня себя от страха, быстро вскарабкалась по лестнице и убежала.

Прибежав домой, Элька рассказала всё Миле, которая снова расплакалась и попросила её больше никогда так не делать.

Мила вообще часто плакала.

А Элька, обняв сестру, снова и снова рассказывала ей, как бежала домой, а ей всё казалось, что кто-то за ней гонится, кто-то страшный, не похожий ни на кого.

Кто-то, внушающий ужас.

Почему туда не спустятся, почему не разберутся со всем этим?

Мила посмотрела ей прямо в глаза.

– Ты думаешь, им до этого есть дело?

Им…

Они жили в верхнем городе. Им действительно не было дела до того, как живут такие, как Элька и Мила.


Люди бежали по улице, кричали и заживо горели, корчась на грязном асфальте, а другие люди, одетые в чёрную форму, стройными рядами шли, поливая всё вокруг огнём и добивая выживших.

В тот день Элька и Мила лишились родителей.


Маленькая девочка была дома одна, а мерзкая крыса ела их белковый порошок и совершенно её, Эльку, не боялась и даже нагло посматривала на девочку наглыми чёрными глазками.

Милы ведь не было.

Элька прошла в комнату и взяла тяжёлый мамин графин.

Крыса, увлечённая поеданием порошка, лишь слегка повернула к девочке припудренную мордочку – она явно не видела угрозы в этом маленьком человеческом существе, несмотря на то, что у него в руках было что-то явно тяжёлое. Мало ли что эти люди таскают с собой.

Размахнувшись, девочка изо всех сил ударила вредное животное, которое с диким писком упало со столика и попыталось уползти на передних лапках.

Элька села рядом и несколькими ударами превратила грызуна в месиво из костей, шерсти и размазанных внутренностей, после чего, отложив ненужный больше графин, стала изучать своё творение.

Вернувшаяся сестра отчего-то не оценила её подвига, снова заплакала, прижала Эльку к себе и долго укачивала её, приговаривая, что так нельзя.

Так нельзя…

А как тогда можно?


Народ на улице стал попадаться более интересный – странные причёски, раскрашенные лица, одежда, отличная от той, которую носили обитатели рабочих кварталов, да и сами люди выглядели более весёлыми и почти все были пьяны. Они улыбались, громко смеялись, а кто-то даже пел, но Элька знала, что это были те же самые люди, которые, как и она сама, пару часов назад отработали последнюю на этой неделе смену, вырядились, кто во что горазд и пришли спустить деньги на развлечения.

Элька подошла к вывеске с изображением обнажённой девушки на шесте, кивком головы поздоровалась со стоявшими у входа девчонками, на которых из одежды было только нижнее бельё и открыла тяжёлую дверь.

Она пришла к Миле – сестра уже три дня не появлялась дома.


Табачный дым, ругань, музыка, забитые до отказа столики и ещё более странные и опасные люди, чем те, что попадались по дороге.

Эльку тут довольно хорошо знали, как младшую сестру лучшей танцовщицы, поэтому веселая официантка, из одежды на которой был лишь фартук, оставлявший спину и всё, что сзади, полностью открытым, провела её через толпу разгорячённых алкоголем посетителей и усадила за маленький столик в углу, предназначавшийся для персонала. Что принести Эльке выпить, девушка знала.

Где-то минут через пять, поставив перед Элькой полстакана водки с несколькими каплями мятного масла, официантка, наклонившись, сказала, что Милы сегодня ещё не было.

И вчера тоже.

И позавчера.

Впрочем, она может подождать – вдруг появится.

Элька понимающе кивнула, тем более подобные случаи уже бывали – Мила могла пропасть на несколько дней, а потом внезапно объявиться, так что ничего необычного.


Элька сидела за столиком, не спеша прихлёбывала обжигающий и даже слегка освежающий напиток, курила и тупо, без особого интереса, разглядывала людей.

На сцену поднимались всё новые девушки, кого-то из них встречали восхищённым свистом и одобрительным гулом, кому-то доставались лишь жиденькие хлопки, но, в любом случае, каждая из них отрабатывала номер по полной, изгибалась, крутилась на шесте, вертела бёдрами и, избавившись от остатков одежды, с многообещающей улыбкой удалялась.

Эльке не было до них дела, тем более что почти никого из этих фей она близко не знала, как, впрочем и посетителей, хотя лица были сплошь знакомые – вот этот, с рассечённой нижней губой, из-за чего были видны кривые жёлтые зубы, недели три назад предлагал ей выпить; вот с этой, растрёпанной и косоглазой, она как-то раз действительно выпивала; к этому, в чёрных очках и потёртой безрукавке, лучше было не подходить, а вот эта ей была незнакома.

Почти у самой сцены, за одиночным столиком, сидела девушка в чёрном плаще, лицо которой было скрыто под белой, то ли пластиковой, то ли керамической, маской, поверх которой были рассыпаны роскошные, блестящие даже в полумраке, чёрные волосы. Она лениво потягивала через трубочку какой-то странный, светящийся зеленоватым светом коктейль и не обращала никакого внимания на окружающих, лишь изредка поглядывая на танцующих девчонок.

Элька даже спросила о незнакомке проходившую официантку, но та лишь испуганно посмотрела на неё, потом на Эльку и приложила палец к губам.

Маска эти движения заметила и некоторое время разглядывала Эльку, от чего той стало не по себе, после чего подозвала официантку и о чём-то с ней пошепталась.

– Скучаешь?

Подвыпивший мужик средних лет грубо хлопнул Эльку по плечу.

– Да не особо.

– Развлечёмся?

В этом месте всё было просто – никаких намёков, никаких ухаживаний, да и к чему они, когда все и так прекрасно знают, кто и зачем сюда приходит.

– Пошли.

Эльке действительно была нужна какая-то встряска.

Они вышли через боковой выход, зашли за мусорный контейнер и мужчина попытался развернуть Эльку лицом к стене, но она, недовольно дёрнув плечом, не позволила ему этого сделать и встала, прислонившись к стене спиной. Тот расценил это как сигнал к действию, впился Эльке в губы, одновременно ухватив её за пах, но тут же взвыл от удара коленом между ног и и резкой боли в нижней губе.

Элька оттолкнула его, сплюнула кровь, а потом, корчившегося и согнувшегося, несколько раз ударила лицом о кирпичную стену.

– Отдохни.

Несостоявшийся ухажёр несколько раз дёрнулся, прохрипел и затих.

Элька стёрла кровь с губ, размазав её по подбородку и вернулась за столик.

Женщина в маске повернулась к ней, несколько секунд посмотрела (или не посмотрела – под маской не видно), после чего отвернулась и перестала обращать на Эльку внимание, что было для той только лучше – эта женщина по-прежнему вызывала необъяснимое чувство тревоги.

Подошедшая официантка подала Эльке салфетку и стакан воды.

– Зачем? – недоумённо спросила Элька.

Та молча показала на свой подбородок.

Элька намочила салфетку и вытерлась.

– Теперь нормально?

Ответом был одобрительный кивок.

– Слушай, принеси ещё выпить. Мила не появилась?

Официантка отрицательно мотнула головой, забрала салфетку со стаканом и ушла.

Интересно, кто эта женщина в маске и что она тут делает?

Элька, терзаемая одновременно и любопытством и страхом, так и не смогла перебороть себя и подойти к этой женщине, лишь изредка поглядывала на неё, курила и прихлёбывала из стакана.

А женщина ушла.

Тихо, незаметно, так что Элька даже не смогла понять, когда это произошло. Вот только что была – и нет её, хотя Эльку это уже почти не беспокоило – Мила так и не появилась, а всё уже шло к закрытию и оставались лишь самые стойкие, а девушки на сцене уже не проявляли прежней пылкости и выглядели явно уставшими.

Она допила, затушила сигарету и встала из-за столика.

– Ты точно не знаешь, что с ней? – спросила Элька пробегавшую официантку.

Та боязливо огляделась.

– Три дня назад она ушла с той женщиной в маске. Её зовут Нино и не стоит тебе с ней связываться.

– Ясно.

Элька не решилась идти через центральный вход – там толпилось достаточно много неприятных типов, встречаться с которыми у неё не было ни малейшего желания, поэтому она пошла через боковой, тем более ей захотелось проверить, как там себя чувствует тот нахальный мужик.

Элька открыла дверь.

Женщина в маске стояла напротив, прислонившись к стене и смотрела прямо на Эльку, которой захотелось, позабыв недавний страх, броситься на неё, разбить эту личину, скрывающую лицо, швырнуть на землю, пинать ногами.

Но гадина лишь молча поманила Эльку пальцем и та, неожиданно для самой себя, покорно подошла.

– Смотри, – хрипло прошептала маска и указала на мусорный контейнер, за которым Элька оставила лежать своего несостоявшегося мужчину.

Там, судя по звукам, что-то происходило.

Элька осторожно подошла и заглянула за ржавый угол контейнера.

Мужчина, нагло добивавшийся её любви, лежал распотрошённый и лишённый конечностей, а над ним, фыркая и хрипя, с усердием трудился замотанный в в тряпьё человек, отпиливая голову огромным ножом. Наконец, спинные позвонки с хрустом разделились и человек положил голову в мешок, стоявший рядом. Второй мешок, полный, был прислонён к стене.

Элька с ужасом отступила назад и тяжело задышала.

Человек услышал это, повернул к ней своё замотанное грязными бинтами лицо, на котором вместо одного глаза была чёрная яма, из которой сочилась тёмная жидкость и прошипел.

Элька пятилась, пока не почувствовала, как её крепко схватили за плечи. Она резко обернулась и прямо перед собой увидела маску.

– Он тебя не тронет.

Элька, трясясь от ужаса, хотела закричать, но у неё не получилось.

Глава 2

Из тех, кто помнил, как выглядел старый мир, уже давно никого не было в живых, но мама, когда ещё была с ними ( Элька тогда была ещё совсем маленькая ), рассказывала, что при их бабушке и дедушке, когда те сами были ещё детьми, людей на земле было невероятно много, они умели летать к Луне, а по всей земле росли деревья, мёртвые остатки которых догнивали в пустошах, в реках и морях плавали рыбы, в небе летали птицы, а городов было столько, что их невозможно было сосчитать и в некоторых из них жили десятки миллионов человек.

А потом случилось много всего страшного.

Сначала люди начали умирать от какой-то странной болезни, которую не могли вылечить, потом начали гибнуть деревья, а после всего началась война, какой ещё никогда прежде не было и старый мир закончился.

Мама даже не могла объяснить, зачем люди начали эту войну. Скорее всего, она и сама этого не понимала.

У тех, кто остался в живых, ещё было достаточно знаний, чтобы сохранить хоть что-то – они построили очистители воды, сумели сохранить несколько электростанций, наладили производство топлива, придумали белковые фабрики, научились очищать землю и в огромных теплицах выращивать сою, бобы и другие растения и построили справедливое общество.

Общество, в котором больше никогда не будет войн.

Общество, в котором города управляются Советами Десяти.

Общество, в котором каждый знал своё место.


– Откуда ты это знаешь?

– Что?

– Что он бы меня не тронул.

Они шли по одной из улиц в верхней части города, которая сильно отличалась от той, на которой жила Элька – дома здесь были повыше, во многих окнах горел свет, тогда как у них электричество каждую ночь отключали, фонарей было больше, а через каждые пару сотен метров попадались вооружённые охранники.

Чтобы попасть сюда, нужно было пройти через пропускной пункт, подходя к которому, Элька невольно сжалась, но Нино молча предъявила пропуск и их без всяких расспросов пропустили.

– Они слишком слабы и больны, чтобы нападать на молодых и здоровых. Живут в отстойниках, едят какие-то грибы, подбирают на улицах пьяных или трупы, вроде того, что оставила ты. Для них это настоящий подарок.

Элька удивлённо спросила:

– Так если вы всё знаете, почему с ними не разберётесь?

Раздался хриплый смешок.

– А зачем? Для нас они угрозы не представляют.

Элька промолчала, а Нино вдруг резко остановилась и повернулась к ней.

– Я знаю, кто ты и почему пошла со мной. Будешь послушной, увидишь сестру.

– Я же тебе ничего не говорила.

Снова смех.

– Было кому рассказать. Пошли.

Теперь Элька поняла, о чём Нино шепталась с официанткой.

Вообще, верхний город оказался куда меньше, чем Элька ожидала, хотя это было и не удивительно – людей здесь жило раз, наверное, в десять меньше, так что они довольно быстро дошли до огромного здания, которое было даже больше фабрики, на которой Элька работала.

У входа стояли два охранника.

Элька и Нино вошли внутрь и пошли по длинному, освещённому белыми лампами коридору, вдоль которого было много одинаковых дверей, между которыми стояли вазы с искусственными цветами.

Наконец, Нино подошла к одной из дверей, достала из кармана плаща ключ, открыла её и слегка подтолкнула Эльку.

– Заходи.

В комнате была небольшая кровать, столик, на котором стояли бутылка и стакан, огромное зеркало, небольшая тумбочка и ещё одна дверь.

– Скоро тебе принесут поесть. В тумбочке сорочка, за дверью душ и туалет. Помойся, поешь и отдыхай. И сними ты эти чёртовы ботинки – под кроватью есть тапочки.

Элька хотела что-то спросить, но Нино быстро вышла и закрыла дверь на ключ.

Может, правда помыться? Элька чувствовала себя грязной.

Она села на кровать и обхватила голову руками.

А есть между тем очень хотелось.

Даже очень.

Или помыться? Тем более поесть ещё не принесли.

Ладно, чёрт с ним.

Элька сняла ботинки, взяла из тумбочки сорочку без рукавов и пошла в душ, где, сняв пропитанные потом штаны, футболку, куртку и потёртое бельё, с наслаждением встала под тёплые струи.

Смотри-ка, здесь и мыло есть, причём не такое, какое она покупала в лавке у Янки – ароматное.

Она держала мыло в руках и наслаждалась незнакомым запахом.

– Оно пахнет розами.

От неожиданности Элька выронила мыло и резко обернулась – в дверях стояла Нино.

– Не бойся, я решила лично принести поесть, да и посмотреть на тебя было полезно. Если что, там мясо. Не переживай, не крысиное – консервы из старого мира, хранившиеся на одном из военных складов далеко на севере. Удивительно, какие запасы делали люди раньше – до сих пор хватает.

– Почему ты здесь?

– Не знаю. Наверное, я просто хочу жить. Выключай душ, приведи себя в порядок, поешь и ложись спать. Уже утро.

Элька только сейчас заметила, что всё это время стояла под душем. Дома Мила за такое расходование воды могла и накричать, а здесь, видимо, недостатка в ней не испытывали.

Она быстро намылилась, ополоснулась, выключила душ, вытерлась, надела сорочку и прошла в комнату. На столике, рядом с бутылкой, стояла небольшая тарелка, в которой было несколько ложек каши и какие-то серые волокна.

Элька поела, хотя эти самые консервы ей и не понравилась и захотела пить. Она открыла графин и понюхала – там была водка. Девушка налила полстакана, залпом выпила, залезла под одеяло и даже не заметила, как уснула.


Она шла по лесу, ступая босыми ногами по мокрой от росы траве.

Солнце только что встало, приветствуемое сотнями птичьих голосов, а воздух был свеж и прохладен, без малейшего привкуса гари и кислоты, к которым она привыкла.

Элька взглянула на небо, ярко-синее, как глаза сестры, протянула руки навстречу солнцу и зажмурилась.

Кто-то мягко положил руку ей на плечо и Элька обернулась.

Это была Нино.

Зачем она носит эту дурацкую маску?

Элька осторожно протянула руку и легко, без усилий, сняла маску.

На неё смотрла Мила.

Маска упала в траву и разбилась.

Элька открыла глаза.

Она никогда не слышала, как поют птицы, но знала, что это должно звучать именно так, как было во сне.

Она никогда не ходила босиком по траве, но эти ощущения не были для неё незнакомыми.

Она никогда не вдыхала аромат леса, но этот запах не был для неё чужим.

Память тысяч поколений, живших до Эльки, коснулась её во сне и она это поняла.

Элька отвернулась к стене и тихо, почти беззвучно зарыдала, впервые ощутив не только собственную обречённость, но и всего мира, в котором жила.

Она не знала, сколько так пролежала, то засыпая, то просыпаясь, но, услышав поворот ключа, скинула одеяло и быстро села на кровати.

В комнату вошла Нино со стаканом чего-то белого, в дверях застыл охранник.

– Закрой дверь, – негромко сказала она ему, – а ты выпей.

Она протянула Эльке стакан.

– Что это?

– Соевое молоко. Давай, пей быстрее, у нас ещё куча дел.

Элька послушно выпила. Молоко было сладким, даже слегка приторным и Элька даже слегка поморщилась.

– Невкусно? Это с непривычки. Ладно. Сейчас я отведу тебя к врачу.

– Зачем?

Нино, как обычно, хмыкнула.

– Глупая. Мне, а точнее, нам, нужно знать, не больна ли ты чем-нибудь неприятным, что сделает твоё дальнейшее пребывание здесь бессмысленным.

Элька почти обиделась.

– Да ничем я не болею.

– Вот это мы и узнаем. Иди, сделай свои дела, в туалет там сходи, покури, если хочешь и пошли. Быстро!

Элька вскочила, вытащила из куртки, лежащей на тумбочке, сигареты и зажигалку и быстро забежала в душевую, где села на унитаз и закурила, стряхивая пепел между широко расставленных ног.

И что дальше?

– Ты скоро там? – раздался нетерпеливый, хриплый голос.

Элька встала, сделала последнюю затяжку, выкинула окурок в унитаз, спустила воду, быстро ополоснула лицо и вышла.

Нино уже стояла в дверях, сложив руки на груди.

Интересно, какое у неё лицо на самом деле?

Они вышли и, сопровождаемые охранником, прошли по коридору и спустились по лестнице, оказавшись в небольшом помещении с лавочкой и дверью, на которой был нарисован красный крест.

– Нам сюда, – Нино указала Эльке на дверь, – ты стой тут.

Последние слова были обращены к охраннику.

Внутри оказался кабинет врача, хоть и не такой, к каким Элька привыкла – у них на фабрике раз в несколько месяцев проходили медосмотры на предмет выявления различных заразных болезней, но, по сравнению с этим, их фабричный кабинет был какой-то грязной дырой, а здесь всё было чисто и даже женское кресло, стоявшее в углу, не было покрыто пятнами ржавчины, а на враче был чистый халат и сам он был опрятным и даже гладко выбритым, хотя и весьма старым.

Элька впервые видела человека в таком возрасте.

– Садись. Вытяни руку, сожми кулак.

Элька послушно села и с интересом наблюдала, как пробирка наполняется её кровью из воткнутой в вену иглы – она, в отличии от многих знакомых девчонок, вида крови не боялась.

– Вот и всё. Сожми руку и посиди немного. Вчера прибыла?

– Да.

Врач сделал пометку в журнале.

– Месячные в порядке.

Элька смущённо кивнула.

На страницу:
1 из 2