Простые вещи

– Ого…

– Вот тебе и "ого"… Никаких обязанностей перед Навином Бертрашем! Скажу тебе ещё больше, он и Андрей – бывшие друзья и одногруппники, поэтому Андрей прекрасно знает, что и где находится в институте. В последнее время заказов скопилось неприлично много, но… Не осталось исполнителей.

– Погоди, то есть…

– Да-да, не перебивай меня. Вся команда, которая занималась добычей документов… Её больше нет. По разным причинам. Не спрашивай, думаю, и так всё понимаешь.

– Понимаю, – я отвёл глаза в сторону.

– Основной проблемой первых исполнителей стала элементарная недооценка тёмных. Теперь Резнёв хочет, чтобы мы с тобой отправились в лечебницу и привезли все скопившиеся заказы.

– И сколько это?

– Двенадцать документов. Ладно, а теперь к делу: как твоя рука?

– Плохо, – ответила за меня Алиса.

– Нормально, – соврал я.

– Дорогая, прости, но сейчас я больше склонен верить этому парню. Нам необходимо действовать очень быстро. Бертраш давно уже не ждёт гостей, потому что знает плачевную ситуацию с исполнителями Андрея. Выезжаем завтра утром.

– Во сколько?

– В шесть утра.

– Эм…

– Я понимаю, что тебе нужно пару минут, чтобы всё хорошенько обдумать и решить, но… Надеюсь, ты понимаешь, что у нас с тобой нет другого выхода?

###

День, когда мне следовало по-настоящему преодолеть себя и шагнуть в неизвестность, стартовал около пяти утра по местному времени. Ещё одна порция снотворного подействовала на меня не очень эффективно, поэтому всю ночь я постоянно дёргался и ворочался, страдая от душевного дисбаланса и тумана в голове. В ней то и дело возникали новые мысли о том, что уже совсем скоро вся история, связанная с именем Андрея Резнёва, закончится, а мои страдания уйдут прочь раз и навсегда. Стоит только переступить порог лечебницы и забрать необходимые документы…

В теории расклад был довольно простым, но я был уверен, что практика сразу же начнёт выдавать аспекты, которые усложнят нашу задачу.

Новая сделка с Владельцем была крайне неприятной, но другого выхода, как уже сказал Эрик, у нас не было, поэтому я пытался рубить корни нарастающего страха по мере их появления.

Моё общее состояние, на удивление, было не самым паршивым. Рука практически не болела, тело было оковано слабостью из-за недосыпа, аппетит напрочь отсутствовал.

Я заварил себе облепихового чая и через силу съел несколько ложек овсяной каши, убеждая себя, что энергия мне сегодня жизненно необходима.

Во время умывания холодной водой я задумался о том, какие обстоятельства привели меня к тому, что совсем скоро я поеду в настоящий ад, чтобы помочь человеку, которого ненавижу всем сердцем.

Я оделся, ещё раз всё хорошо обдумал и открыл средний ящик своего комода с одеждой, откуда достал ножны, внутри которых находился подарок Кирила Ренне. Надеюсь, не понадобится…

Бютнер, следуя своей честности и пунктуальности, приехал вовремя.

– Доброе утро. Ты как, готов? – спросил он.

– Доброе. Я не знаю, чего ожидать.

– Это к лучшему. Поспал хоть немного?

– Вздремнул чуток.

– Аналогично.

Довольно продолжительное время пути мы ехали молча, довольствуясь лишь композициями с радиоволн.

– Как прошёл день наедине с Алисой? – неожиданно спросил Эрик.

Я немного растерялся, но попытался сохранить хладнокровие.

– Вполне хорошо.

– Ладно тебе, Серб, не скромничай. Я же знаю, что тебе она понравилась.

– Что? Нет… Что за чушь?

– Прекрати. Когда разговор доходит до любовной темы никто из нас не в состоянии умело врать.

– Да. Алиса симпатичная, – скованно ответил я.

– Опять скромничаешь. Да ты без ума от неё, приятель! Думаешь, я не видел, каким взглядом ты на неё смотришь?

– Каким же?

– Вот таким, – он посмотрел на меня, выпучив свои глаза так сильно, насколько мог.

Это показалось мне забавным, и я рассмеялся.

– Видишь, самому смешно ведь. И ты не подумай, я не смею винить тебя. Ни в коем случае! Она и правда волшебная девушка, в такую трудно не влюбиться.

– Да не влюбился я… С чего вдруг такие вопросы?

– Просто. Мне интересно.

– Что тебе интересно? – в довольно грубом тоне ответил я.

Такой разговор казался мне странным и неоправданным, я чувствовал себя некомфортно. Хотя, в общих чертах, Бютнер был прав.

– Твоё отношение к Черышевой. Не более того.

– Нормально я к ней отношусь. Ты доволен?

Эрик понял, что я не намерен продолжать диалог на эту тему, и оставил меня в покое. Он был мне симпатичен как человек, но его излишнее дружелюбие и попытки поговорить со мной по душам мне не особо импонировали.

– Расскажи лучше про наше дело, – нарушил я очередной ритуал нашего молчания.

– Резнёв ничего толкового не сказал, ты ведь его знаешь.

– Знаю, – ухмыльнулся я. – Долго нам ещё ехать?

– Ещё около часа, если будем ехать с такой же скоростью. Лечебница сама по себе является довольно жутким местом. Я сам однажды был в таком отряде исполнителей, поэтому некоторые подробности и нюансы знаю.

– Ты был исполнителем? – удивился я. – И как всё прошло?

– Не спрашивай… Из нашей команды вернулся только я.

– Сколько вас было?

– Четверо. Двоих я совсем не знал, бывалые наёмники. А один был моим хорошим другом с гимназии, – по его поникшему и слегка дрожащему голосу было прекрасно заметно, что эти воспоминания вызывают у моего собеседника небывалую боль утраты. – Кстати, если совсем откровенно, то ты чем-то напоминаешь мне его. Как же ты похож на Руслана… И внешне, и по характеру… Иногда я буквально вижу в твоём образе своего друга, но вовремя возвращаюсь к реальности…

– Соболезную, Эрик, – теперь мне стало понятно, почему у него такая тяга к дружбе со мной. – Я уверен, что он был хорошим парнем.

– Да. Да, Серб. Как и ты. Я рад, что мы сейчас вместе. Мне было бы трудно отправляться в лечебницу с кем-то другим.

– Это взаимно, Эрик, – я по-приятельски хлопнул его по плечу. – Извини меня, просто в последнее время моя циническая составляющая уничтожает всю мою гуманность.

– Прекрати. В твоём случае извинения не уместны, Серб. Всё в порядке.

Я улыбнулся ему в ответ и кинул свой взор на бесконечную дорогу, по периметру которой росли сотни голых деревьев.

Шёл мокрый снег, выл северо-западный ветер. Интересно, это когда-нибудь кончится?

– Самое тяжелое в этой жизни – это осознание того, что твои близкие люди уязвимы. Я всегда охотно иду на контакт с людьми, но подпускаю к себе с большим трудом. Это всё из-за страха потери.

– Прекрати. Это вполне нормально. Я думаю, что все этого боятся. И что теперь, закрыться у себя в каморке и совсем никак не контактировать с обществом? Близкие люди – самое ценное, что может быть у человека.

– Серб! Отлично! А ты говорил про твой бесконечный цинизм…

– Стоп… Ты меня сейчас специально к этому подвёл?

– Именно! Я считаю, что ты всегда так думал, но из-за того, что связался не с теми людьми, забыл об этой простой истине. Вот и всё. Совсем скоро всё кончится, и я уверен, что ты сможешь наладить все прежние контакты.

Хм, хитрый Бютнер… Наверное, он прав.

– А, чуть не забыл предупредить о лечебнице. Возможно, что внутри помещения в голову часто будут лезть различные шальные мысли. Будь осторожен с этим.

– В смысле?

– У тебя в голове станут появляться такие мысли, что в здравом уме тебе было бы страшно о таком подумать.

– Примерно понял.

– Ладно. Пожалуй, прибавлю скорости. Хочется поскорее со всем этим покончить…

###

Мы проехали информационную табличку "Институт медицинских наук имени Навина Бертраша", которая поддалась влиянию времени и успела покрыться ржавчиной.

Как выразился Бютнер, мы приехали на точку невозврата.

– Мы находимся в самой глухой чаще Бурого леса. Конечно, где ещё можно основать институт?! – усмехнулся я.

– Я читал, что на его территории производили различные военные и научные эксперименты. Поэтому нужна была большая местность, отдалённая от города, – поделился своими знаниями мой напарник.

– Вот как? Интересно…

– В общем, смотри: два здания, левое – это общежитие, правое – научно-исследовательский кампус, именно он нам и нужен.

– Что-то не производят они никакого хорошего впечатления…

– А совсем недавно они выглядели великолепно! Как-нибудь покажу старые фотографии этого места, ты очень удивишься.

– Договорились.

– Значит так, в нашем корпусе пять этажей плюс два цокольных. Угадай, где находится нужный нам архив? Конечно, на минус втором этаже!

– Кто бы сомневался, – поделился своим разочарованием я.

Институт был огорожен высоким ржавым забором, вдоль которого находилась целая куча строительного мусора.

Панельные стены здания уже стали менять свой цвет и покрываться мхом, большинство окон было разбито, стены были расписаны различными угрозами и непонятными пентаграммами.

Мне стало не по себе, как только я вышел из машины.

– Готов? – с высоко поднятой головой спросил меня Эрик.

– К чему именно?

– К полному избавлению от «картонной» зависимости, – с этими словами Эрик еле слышно хлопнул дверью и подошёл к багажнику. – С этими чертями нужно быть предельно осторожными, – Бютнер спрятал в карман пистолет, и мне вручил точно такой же. – Однозначно, пригодится. Пойдём, – с ужасным скрипом открывая калитку в ржавом заборе, сказал он.

– Он заряжен?

Щелчок.

– Теперь да. Впервые держишь в руках пистолет?

– Именно… Мне немного не по себе, если честно, – с робостью признался я.

– Ну, а я второй. Нужна инструкция по эксплуатации?

– Не помешала бы…

– Видишь тёмного – целься и жми на курок, всё просто! За дело!

Мне стало совсем не по себе от предостережений Эрика, но дороги назад уже не было, поэтому я для уверенности нащупал в кармане свои ножны и последовал за своим компаньоном, мельком любуясь здешним болотистым пейзажем.

Время действовать.

###

Мы пошли в правую сторону от забаррикадированного досками главного входа, надеясь отыскать более-менее подходящее окно, через которое можно было попасть внутрь лечебницы.

Удача нам улыбнулась почти сразу, и третье по счёту от входа окно было закрыто лишь наполовину.

– Я думаю, что мы с тобой достаточно худые, чтобы пролезть в эту щель.

– А как вы заходили в прошлый раз?

– Лучше не вспоминать. Через канализацию… Это вообще жуть, если честно.

– Ну, да. Из двух зол, как говорится…

– Именно. Серб, подсади меня, пойду первым, – Эрик ухватился за оконный фасад, подтянулся и весьма ловко перекинул сначала ноги, а затем и остальное тело.

– Вот тьма!

– Что такое? – взволнованно ответил я.

– Не видно ничего. Фонарь же у тебя?

– Фонарь?

– Нет, нет, нет! Ты серьёзно?

Я почувствовал себя без вины виноватым.

– Хорошо, – расстроенным голосом сказал мой напарник. – Вернись к машине и возьми фонарик из багажника. Я оставил его открытым.

– А ты как там? В порядке?

– Да иди уже… Быстрее самостоятельно освоюсь, – эти нотки наглости в обращении Бютнера мне совсем не понравились, но я промолчал.

И вообще, больше всего на свете не люблю, когда кто-то очень умный пытается любые собственные просчёты перевести на кого-то другого. Мол, ошибиться может кто угодно, но только не этот самый умник. Принимающий свою неправоту всегда достоин уважения.

Интересно, чем сейчас занимается Алиса? Наверняка, не спит и переживает за нас… По крайней мере, за Эрика-то точно.

Я схватил фонарь и довольно оперативно вернулся, чтобы продолжить нашу экспедицию.

– Эрик, как… – мой незаданный вопрос заглушил безмятежный крик, наполненный страданием.

– А! А-а! Серб… Ах…

Я схватился за фасад, немного неуклюже подтянулся и пролез сквозь щель. Я тут же посветил фонарём и понял, что мы оказались в маленькой заваленной хламом комнате. – Стекло повсюду… – спрыгнув на пол, выругался я. – Эрик, что случилось?

– Посмотри… Мне нужна помощь…

Я подошёл чуть ближе.

– Нога застряла, – дрожащим голосом промолвил он. – Что же ты так долго возился!?

– Да ты издеваешься?!

– Проткнул ступню… Насквозь… Вот чёрт… – я посветил на его ногу и невольно ужаснулся от увиденного.

Из разрушенного пола действительно торчал острый кусок арматуры, причём по всему периметру пола было расставлено несколько таких ловушек. Всё сводилось к мысли, что они здесь разброшены не просто так…

«Добро пожаловать», – было написано большими красными буквами на одной из голых стен. Также в помещении была замечена старенькая потрёпанная мебель и строительные материалы, раскиданные в случайном порядке.

Бютнер попытался ловким движением выдернуть свою ногу, но лишь поморщился и даже пискнул от боли и тут же оставил эту идею, начиная потихоньку впадать в истерику.

– Чёрт-чёрт, отличное начало экспедиции! Очень больно… Серб, нужна аптечка… – А где она?

– В машине, конечно же…

Действительно, довольно неприятное и неожиданное начало.... От вида крови мне стало мерзко и некомфортно.

– Как же…

– Давай быстро до машины. Без лишних вопросов, – приказал Бютнер.

Я послушался и аккуратно перелез обратно, что оказалось совсем нелегко. Как только я покинул здание, у меня закружилась голова. С чего бы это?

Я проделал первую часть операции по спасения своего товарища довольно мобильно и быстро, но Бютнеру так совсем не показалось. Как только я подошёл к окну, то сразу же услышал его зов о помощи.

– Серб, быстрее…

Сначала я закинул внутрь коробку с медикаментами, а потом уже залез сам. Я поставил фонарик на сидение облезлого кресла и подошёл к Эрику, чтобы попытаться оценить степень тяжести предстоящей операции.

– В общем, я думаю, что надо просто очень сильно дёрнуть ногу. Раз, и всё.

– Конечно! Проще простого. Я и на миллиметр её сдвинуть не могу, уже ору от боли, а ты предлагаешь достать её полностью. Лучше глянь, что есть полезного в аптечке. Куча бинтов, белые упаковки таблеток, несколько запакованных шприцев, разноцветные тюбики с мазями и несколько маленьких баночек с порошками разного цвета. Разбираться бы ещё во всём этом…

– Что из этого обезболивающее? – спросил я.

– Пачка с таблетками, которых меньше всего.

– Понял.

Мне вспомнился Резнёв. Из-за него, собственно, мы сейчас здесь и находимся. Надеюсь, жизнь рано или поздно всё расставит по своим местам.

– Одной тебе хватит?

– Не уверен… Сколько там осталось?

– Три штуки.

– Маловато… Давай две.

Мой пациент принял лекарство.

По всей арматуре стекали капли крови Эрика Бютнера, падая на разрушенный линолеум.

– Скоро подействует? – спросил я в надежде, что мы как можно скорее приступим к нашему делу.

– Минут пять… Не больше.

Спустя половину от ожидаемого времени Бютнер попробовал дёрнуть ногой. Его лицо оскалилось, но уже не так сильно, как раньше.

– Ну как? – уточнил я.

– Лучше, кажется.

Я немного задумался. Все мои мысли были связаны с той самой незнакомкой, которая заставила меня в тот самый вечер последовать за ней, потерять равновесие и покатиться кубарём с обрыва и получить эти самые шрамы, которые сейчас украшают мою руку… Ты ведь спасла меня, Алиса. Спасла мою жизнь. Как так получилось, что мы не пересеклись чуть раньше?

И почему каждый раз, когда ты врываешься ко мне в голову, я начинаю сходить с ума. Как же любоваться тобой и постоянно убивать каждую, даже самую маленькую возможность, что мы будем вместе…

– Серб, ты чего замер? Кажется, я совсем забыл про боль. Может быть, попробуем?

Я заботливо помог Бютнеру присесть, чтобы мне было легче доставать его ногу, и крепко схватился за его подошву, попробовал пошевелить её из стороны в сторону, раздался довольно неприятный звук, который негативно повлиял на моё восприятие ситуации.

– Так не больно?

– Почти ничего не почувствовал. Но всё равно: тащи быстро и резко. Одним молниеносным движением. Давай.

Быстро и резко, как хотел Эрик, не получилось. Для начала я сместил его ступню с мёртвой точки, а уже последующими темпами пытался полностью освободить своего друга. Мои руки моментально окрасились в алую краску.

Половина пути осталась позади. Бютнер не издал ни звука, это значительно облегчало эту хирургическую процедуру.

Я довольно быстро вспотел и вытер ладонью капельки пота с лица, забыв, что все мои руки в крови моего напарника. Прекрасно.

– Не томи, Артур… Пожалуйста. Ещё немного осталось, давай без остановок, попробуй всё-таки резким рывком вынуть, – поторопил меня Эрик.

Нам оставался один финальный рывок, но Бютнер наперекор своим словам заорал страшным голосом во всю глотку.

– Верни обратно, обратно! – неожиданно для меня завопил он.

Он задёргался, пытаясь вернуть ногу в исходное положение, но ему это доставляло не меньше боли и страданий, чем потенциальный последний рывок. Я растерялся, и мне стало страшно, что моя слабохарактерность не позволяет мне принять единственное верное решение: заткнуть уши и мощной хваткой вытащить его ступню из проклятой арматуры.

Надо действовать. Сейчас.

– Серб, не трогай, пожалуйста, – снова завопил Бютнер от прикосновения моих рук.

Я подошёл к аптечке, достал оттуда запакованный бинт и кинул в руки моему пациенту.

– Тихо.

– А-а, нет, Серб, нет, пожалуйста. Может быть, ещё одну таблетку принять? Или… Он не успел договорить, как маленькая тёмная комната растворилась в бешеном крике моего пациента. Теперь его от безопасности отделяла лишь элементарная обработка раны и грамотная перевязка. Никогда не поздно научиться методам оказания первой помощи.

Верно, приятель?

###

Оставив треклятую арматуру позади, мы продолжили знакомство с психиатрической лечебницей имени Навина Бертраша. Аптечку мы решили захватить с собой.

Мы обсудили вариант возвращения домой, но всё упёрлось в тот факт, что Эрик уже не сможет выбраться через окно, а единственный выход, который он знает, лежит через канализацию, путь к которой находится на втором цокольном. А по пути к нему мы как раз и захватим нужные нам документы. Идеальный план.

Практически весь первый этаж занимала регистратура и учебные аудитории. Ни о каком освещении речи, конечно же, не шло. Лишь слабый луч света от нашего фонаря уничтожал эту мглу и помогал нам пробираться сквозь разрушенный пол и кучу стройматериалов, которые были разбросаны абсолютно всюду.

Бетонные блоки, осколки стекла, и старая мебель весьма гармонично дополняли смутную атмосферу этого ада.

Бютнер оказался большим молодцом, учитывая, что он совсем не жаловался на свою травму. Конечно, он немного хромал на больную ступню, но передвигался вполне целесообразно и ловко.

Обработку и перевязку раны он сделал себе практически самостоятельно, я лишь помогал и слушался его указаний. Как он выразился лично: «Вроде бы, небольшая дыра в ступне, а такое ощущение, что голову прострелили».

Признаки жизни в лечебнице подтверждали надписи на стенах с довольно нервным подтекстом. «Вас уже не догонят». «Зачем уходить, если здесь интереснее?». «На пути к совершенству». Это лишь те, что мы сумели разглядеть, дойдя до лестницы, ведущей к цокольным этажам.

Она была забита всяким хламом, который преграждал путь, но сильно жизнь не усложнял. Все эти непримечательные ловушки мы старались обходить с предельной осторожностью, чтобы больше не повторилась грустная история с арматурой.

Каждый шаг сопровождался аккуратным вдохом и ритмичным биением сердца, которое стучало так быстро, словно кто-то бил по нему барабанными палочками в ритм классической композиции.

– Давай осторожно, – протянул я руку Эрику, чтобы он смог переступить последнюю недостающую ступеньку.

Если же первый этаж был большим и просторным, что глаза разбегались, то здесь был один длинный коридор, которому не было видно конца. Тесновато. По стенам этого коридора находились пронумерованные двери.

– Как в фильмах ужасов, – мне действительно стало совсем не по себе, а как только я посветил фонариком по стенам, то мой инстинкт самосохранения вовсе отказывался идти вперёд.

На стенах мы заметили новые ироничные записи, которые были намалёваны отнюдь не краской…

– «Улыбайся». Чудесно… Эта кровь… Она человеческая?

– А ты сможешь отличить кровь человек от крови животного?

– Вряд ли. А ты? – признался я.

– Я думаю, что это почти невозможно. Тем более, при таком освещении, – Эрик в очередной раз насторожился. – Не забывай, Серб, смотреть под ноги. Тут тоже всё завалено всякой ерундой.

– Что-то мне совсем нехорошо… Ради чего всё это? – внутри меня оборвалась ещё одна нить хладнокровия и отваги, и я пожаловался своему напарнику.

Он схватил меня за плечо и заглянул прямо в глаза.

– Серб. Серб, я всё понимаю. Всё понимаю. Ты же в курсе, что страх – иллюзия?

– В чём твой секрет такого решительного настроя?

– Скорее всего, обезболивающее. Попробуй, тебе обязательно полегчает.

Я принял его совет и проглотил таблетку, обильно запив водой.

– Давай, приятель, не робей. Тут не так далеко, как кажется. По дороге весь страх растеряешь. Уверяю тебя.

Бютнер всё также прихрамывал, но, тем не менее, шёл немного впереди меня.

– Здесь уже архивы начинаются, видишь? Один «А», два «А», три «А» … Нам нужно найти девять «Б», двадцать три «Б» и тридцать два «Б». Там все необходимые документы. Чёрт, просто запомни эти числа, хорошо? А то у меня совсем туман в голове.

Мы уже успели дойти до архива с номером десять «А», этот архив был примечателен тем, что здесь дверь была выбита и аккуратно лежала неподалёку от картотек. На двери была вырезана непонятная буква то ли греческого, то ли какого ещё алфавита.

– Серб?

– Чего?

– Устроим небольшой перерыв, – мы вошли в десять «А», и Эрик присел на выбитую дверь.

– Поддерживаю, – согласился я.

Спустя несколько минут адская тишина резко сменилась на непонятное мычание, чем-то напоминающее хоровое пение.

– Тоже это слышал? – спросил я.

– Ты серьёзно? Я уже минуты две слышу эти стоны. Думал, что уже окончательно свихнулся.

Мы насторожили слух, но на этот раз ничего не услышали. Тишина снова обманчиво обложила уши.

– Эрик, кажется, дело совсем плохо… – хотел уже умоляющим стоном продолжить свою пламенную речь я, как Бютнер снова насторожился и замер.

– Тихо, – снова мычание, только чуть громче. – Слышишь?

– Да, – кивнул я. – Что это?

– Я думаю, что мой ответ тебе не понравится.

– Тёмные? – дрожащим голосом спросил я.

– Наверняка.

Душераздирающее мычание стало ещё на тон громче.

– Нужно очень быстро спуститься, схватить документы и валить отсюда. Шансов у нас мало… Тёмные уже давно знают о нашем присутствии.

– Пошли в нашем размеренном темпе, – протянул я руку Эрику и помог ему подняться. – Мы почти пришли, – на этот раз уже я немного воодушевил напарника.

Он с трудом поднялся, поморщился и схватился за голову, снова упав на колени.

– А-а, не трогайте! – закричал он.

– Эрик! Эрик! Тихо, – шёпотом попытался успокоить его я, ужасно испугавшись от того, что с ним происходит что-то неладное…

Из его глаз покатились слёзы. Он продолжал правой рукой аккуратно придерживать голову, а левой стал хаотично махать в воздухе.

– Не лезьте ко мне, уйдите! Уйдите! – продолжал истерику Бютнер.

Первое, что пришло в голове – нужно срочно заставить его замолчать, поэтому я дал ему лёгкую пощёчину, от чего он сжался в комок и замолчал. Я тут же обратил внимание на его пустой взгляд, намеренно направленный куда-то в одну точку.

– Что с тобой? Тебе больно? – спросил я.

– Руслан?

О нет…

– Я Артур. Артур Сербин. Эрик?

– Руслан, пожалуйста, помоги мне…

– Давай поднимайся, – я схватил его двумя руками и сумел поставить на ноги. – Пошли, приятель, пошли.

– Я хочу пить.

– Держи…

Он жадно отпил, протёр лицо и посмотрел на меня всё тем же блеклым невыразительным взглядом.

– О-ни ря-дом, – по слогам вымолвил Эрик.

Проклятое мычание доносилось с лестничного проёма, откуда мы спустились. Пустив луч света прямиком на лестницу, жизнь стала казаться чем-то мелким и беспросветным.

Последние ступеньки на пути к нам преодолевал силуэт, окутанный в келье с капюшоном, державший в руках огромный топор.

Мои глаза предательски застыли, поймав фокус на стене около лестничного проёма, на стенке которого красовалось довольно двусмысленное послание «Мы вам рады».

###

Сложно было не заметить в кромешной темноте луч света, поэтому тёмный, увидев нас, решительно зашагал в нашу сторону. Он прекрасно понимал своё преимущество, поэтому двигался немного вальяжно, словно издевался над нами.