Одержимые оборотнем

Ранбир вернулся, как и положено, к вечеру. Сахель, считая Майру дочерью и не желая усугублять ее наказание, приготовил на ужин только овощные блюда и теперь боялся показаться на глаза хозяину. Но тот, взглянув в измученные глаза сестры, ни слова не говоря, принялся за еду.

Ранбир всю ночь не отходил от Майры, не позволяя ей спать, чтобы не сдерживаемый ничем зверь не завладел сознанием сестры. Он тормошил и рассказывал забавные приключения, как сам справлялся, когда понял, что не властен над мыслями и поступками. Майра слушала. Она была благодарна брату за то, что не оставлял ее наедине с собой и знала – ему пришлось намного сложнее – с Ранбиром никого не было рядом, кроме старого слуги-человека, кто объяснил бы, помог, поддержал. Она понимала, что провинилась, а брат все делает ради ее блага, ради закалки воли, и, как бы ни было тяжело, не жаловалась и не просила снисхождения. Это было бесполезно – Ранбир не признавал малодушия. Он всегда будет рядом, чтобы помочь, но наказание не закончится раньше, чем брат решит: «довольно». И Майра терпела, стискивая зубы и иногда зажмуривая глаза, старалась сохранить разум человека. Эта ночь была первой, когда брат и сестра услышали за стенами дома завывания.

Сначала Майра испугалась и схватила Ранбира за руку.

– Что это? – спросила она.

– Те, кто решил поохотиться на нас, – Ранбир поднялся и подошел к окну. – Иди сюда.

Свет в комнате был выключен, и Майра увидела несколько пар красных огоньков, мелькающих в густой тьме леса.

– Теперь ты понимаешь, почему опасно выходить одной? Не хочу, чтобы мою сестру разорвала стая трусливых шакалов, по-одиночке боящихся сделать и шаг из-за кустов. Мы должны быть всегда настороже, чтобы разгадать их планы и не попасть в ловушку. Только вдвоем сможем их победить и не имеем права рисковать друг другом. Ты – мое уязвимое место. Понимаешь? – обняв Майру за плечи, Ранбир прижал ее к себе. – И не должна подвергать себя глупому и неоправданному риску.

Брат и сестра дождались утра. Оба усталые и не отдохнувшие, они с рассветом принялись за благоустройство дома. Закрепляя карниз в комнате сестры, Ранбир выглянул в окно.

– Это еще кто такой? – недовольно спросил он, кивнув на улицу.

Майра, держа наготове инструменты, подошла ближе и, стараясь не попадать в зону видимости, посмотрела, куда указал брат – вдоль кромки леса медленно, будто что-то высматривая, обходил дом уже два раза замеченный журналист.

– И что его вечно сюда несет? Медом ему здесь намазано? – проворчала она.

– Знаешь его? – Ранбир внимательно смотрела на сестру. – Майра, я же говорил, что нам нельзя слишком сильно сближаться с людьми. Это может быть опасно и для них и для нас.

– Скажи это той продавщице из Кожикоде, дарившей тебе нежные взгляды, – первый раз за два дня развеселилась Майра.

– Я сейчас очень серьезен, – не обратив внимания на слова сестры, сухо прервал ее Ранбир. Откуда ты его знаешь?

– Кажется, это журналист. Он ошивался здесь в день приезда, но я его прогнала, а потом видела, как фотографировал дом, когда… – Майра запнулась, но мужественно продолжила. – Когда гуляла по холмам.

– Он тебя видел? – Ранбир повернулся, и в черных глазах сверкнул огонь.

– Нет, я была очень осторожна.

– Это хорошо, но ведет он себя странно. Готово, – заявил парень, вворачивая последний саморез. – Можешь вешать свои шторы, только дождись, когда гость исчезнет. Кстати, его теперь тоже надо держать под присмотром. Мне не нравится, что он шныряет кругом и что-то вынюхивает.

Незаметно наступил вечер. По мере того, как солнце скрывалось за пологими холмами, длинные тени деревьев, неумолимо подползая к одиноко стоящему дому, укрывали его магией древних, скрытых во тьме старины легенд.

Снова поужинав опротивевшими овощами, брат и сестра и эту ночь провели вместе. Расположившись в темной комнате, они слушали взлаивания и завывания за стеной и, чтобы не уснуть, рассказывали друг другу смешные или страшные, а иногда и личные истории. Темнота, как ничто располагала к откровенности и развязывала язык, побуждая говорить то, что при ярком дневном свете ни за что не рассказал бы.

С рассветом Ранбир вернул Майре амулет.

– Держи, – усмехнулся он, наблюдая, как сестра, схватив камень, торопливо завязала его на шее и облегченно вздохнула. – Надеюсь, урок был усвоен?

Майра энергично кивнула, а потом побежала на кухню.

– Ранбир, ты что будешь есть? – громким шепотом, чтобы не разбудить Сахеля, спросила она. – Я хочу большой и сочный стейк.

Сковородка с толстым рифленым дном уже стояла на огне, а сама девушка скрылась в недрах холодильника, но негромкое покашливание, вернуло ее на кухню.

– Сегодня у тебя будет еще вегетарианский день, – круша надежды на вкусный завтрак, сказал Ранбир. – Пока еще придется практиковаться в воздержании, – ответил он на вопросительный взгляд сестры и, протянув руку поверх ее головы, достал баклажан. – Чего застыла? Ты же хотела приготовить завтрак, шевелись, – подтолкнул Майру и прошел к мойке.

***

Первые солнечные лучи обрисовали горные вершины, окружая их золотым ореолом. Город начал просыпаться, но народ еще не торопился выходить из домов и открывать лавчонки. Только компания растрепанных молодых людей, не иначе как куролесивших всю ночь, стараясь не шуметь, шла по пустым улицам, время от времени толкая друг друга локтями и приглушенно смеясь, но тут же один из них шикал на остальных, и все примолкали. Они старались избегать широких центральных улиц и петляли по узким, грязноватым переулкам, пробираясь к большому, богатому особняку, вольготно расположившемуся недалеко от Пичола Лэйк.

Неслышно открыв двери, ребята один за другим проникли внутрь и замерли на пороге – в гостиной, у окна, в простой, вышитой шелком тунике и широких штанах, покачиваясь с пятки на носок, сложив руки на груди и глядя на озеро, стоял Аниш. Свернувшись клубочком в широком кресле, куталась в шаль Абхи.

– Вы опять были в лесу? – грозно спросил Аниш, повернувшись к племянникам и сыну. – Разве я вам не говорил, чтобы сидели тихо и не высовывались?

Мальчишки стушевались и отступили, оставив старшего кузена отдуваться за всех.

– Отец, мы хотели воспользоваться эффектом внезапности и напасть, когда Сисодия выберется из логова.

– И как? Удалось? – не скрывая злости, спросил глава семьи.

– Нет, но мы здорово побегали, Абхи, зря ты с нами не пошла, – пискнул один из парней из-за спины брата.

– Охота была руки пачкать, – девушка брезгливо посмотрела на чумазых братьев и перевела взгляд на свои холеные руки с безупречным маникюром.

– Идиоты! – коротко и гневно воскликнул господин Прамара. – Вы ничего не узнали о враге, но зато поставили в известность, что за ним следят. И какой прок от вашей вылазки? Больше никакой самодеятельности, а ты, – он ткнул пальцем в старшего сына, – скажешь Сисодия, что он и его семья приглашены в следующие выходные к нам на праздник. Вечеринка будет маскарадная, а в конце все снимут маски. Там мы и узнаем сколько их приехало и будет шанс убрать всех одновременно. Марш по комнатам! – распорядился Аниш, и парни побежали врассыпную, а из кресла, позевывая, встала Абхи.

– Я же сказала, что они улизнули ночью из дома, – скучающе сказала она и пошла на кухню, там для капризной хозяйки всегда были приготовлены вкусные хрящики.

Глава 8

В понедельник, Маниш все время до лекций высматривал Майру, чувствуя преследующий взгляд раздраженной Абхи. Не успел он потерять терпение, как в зоне видимости показались длинные стройные ноги в белых кроссовках, голубая потертая джинсовая юбка, темно-синяя майка и гладко зачесанные в хвост волосы.

– Майра, – обрадованно позвал Маниш и пошёл навстречу. Но приблизившись и всмотревшись в усталое лицо, замедлил шаг. – Что-то случилось? – в его голосе слышалась непритворная обеспокоенность. – Ты не пришла в пятницу, я волновался. Может, дашь номер телефона? Чтобы в следующий раз, когда надумаешь пропасть, я не волновался. Обещаю не звонить по ночам и не выспрашивать во что ты одета, – он пытался шутить, но продолжал с беспокойством вглядываться в глаза Майры.

– Да, не очень хорошо себя чувствовала. Может, акклиматизация или последствия перелета, – пожимая плечами, ответила она. – Вот и решила остаться дома. Ой! – посмотрев на часы, спохватилась Самайра. – Я же опоздаю! – и побежала в аудиторию.

– Подожди меня после лекций, я тебя провожу, – в спину ей крикнул Маниш.

Слушая преподавателей, Майра покусывала кончик ручки и думала дать ли шанс Манишу или постараться его избегать. Ей очень хотелось почувствовать себя нормальным человеком, а Маниш показался внимательным, с ним было весело болтать. Как ни странно, от него не пахло псиной, но один недостаток, практически перечеркивающий все достоинства – он – брат Абхи, заставлял Майру мучиться в сомнениях.

С Абхилашей Майра пересеклась на одной из лекций. Все время, пока не прозвенел звонок, она чувствовала на себе полный ненависти взгляд зеленовато-карих глаз. Боковым зрением Майра видела, что Абхи о чем-то шепчется с одной из «фрейлин», как она их окрестила, а по окончанию лекции поняла замысел девчонок. На выходе из аудитории с Майрой столкнулась одна из следующих за Абхи девиц и, схватив за руку, оттащила в сторону.

– Нечего путаться под ногами, – высокомерно изрекла девчонка, чье имя Майра не запомнила, и выскочила в коридор вслед за кумиром. Сама же Майра даже не смогла ничего сказать нахалке – схватившись за след ожога, оставшийся от прикосновения серебряного кольца на пальце столкнувшейся с ней девчонки, она, чтобы не зарычать от боли, медленно выпускала воздух сквозь сжатые зубы.

– Что случилось?! – подбежав, встревоженно спросил Маниш.

Поднимая на него глаза, Майра заметила алчный взгляд Абхи и острые, оскаленные в улыбке зубы.

– Что случились? – обеспокоенно спрашивал Маниш, стараясь разогнуть ее стиснутые пальцы. Наконец ему удалось, и парень увидел ярко-красный след от ожога. – Как это случилось? – воскликнул он и, схватив Майру за вторую руку, потащил к машине. – Тебе же, наверное, больно. Сейчас обработаем, – говорил он, не замедляя шаг.

Маниш вытащил из салона аптечку и, открыв, поставил ее на капот.

– Давай сюда руку, – приказал он, пропитав салфетку перекисью. – Где же тебя так угораздило? – снова спросил, аккуратно промокая ранку.

– В выходные готовила и обожгла руку, а сегодня какая-то студентка зацепила браслетами и ободрала, – не моргнув глазом, соврала Майра. Амулет подавлял и способность к самовосстановлению, поэтому пока Маниш обрабатывал ранку, она горела ярким цветом.

– А сейчас, мы тебя полечим, – парень нанес на кусочек бинта заживляющую мазь, затем наложил его на ожег и закрепил повязкой. – Вот так, – удовлетворенно осмотрев дело своих рук, подытожил он. – Сама не заметишь, как все заживет и следа не останется. А сейчас, садись в машину, я тебя довезу.

– Ты и Абхи, вы такие разные, – задумчиво проговорила Майра, глядя на проплывающие мимо дома и торговые палатки – Маниш не торопился расстаться с девушкой и вел автомобиль медленно.

– Почему тебе так кажется? – покосившись на спутницу, спросил он.

– Абхи такая агрессивная, задиристая, а ты кажешься спокойным, уравновешенным. Или это видимость? – Майра испытывающе смотрела на Маниша. Она не стала упоминать про отсутствие ярко выраженного собачьего запаха, остановившись на качествах, доступных человеческому восприятию.

– Не видимость, – усмехнулся он. – Я действительно не похож на брата и сестру, да и на кузенов тоже. Меня усыновили, – спокойно сказал Маниш, сделав вид, что не замечает круглых от удивления глаз Майры. – Что же касается Абхи, то она пытается выжить соперницу со своей территории, – только сейчас он глянул на соседку, сделал вид, что неверно истолковал ее изумление и пояснил. – Абхи считает колледж своей вотчиной, а всех парней – верными пажами, и тут появилась ты. Конечно, она восприняла тебя, как соперницу, и весьма опасную, – хитро прищурившись, он посмотрел на девушку. – Многие ее поклонники заинтересовались тобой. Естественно, сестра не потерпит посягательств на свои угодья, отсюда и агрессия.

– Ты приемный?! – не отреагировав на комплимент, ошеломленно спросила Майра.

– Ну да, – пожал плечами Маниш. Он посмотрел на девушку и увидел застывший в глазах вопрос. – Родители были причастны к несчастному случаю. В его результате погиб ребенок. Нет, они не были виновны в его гибели, но спасти не смогли, – увидев ужас на лице Майры, Маниш поспешил ее успокоить. – Родители очень переживали из-за этого и пошли к пандиту. Он и посоветовал взять ребенка из приюта. Так я попал в семью Прамара. Своих настоящих родителей я не помню, а этих люблю, как родных, – будничным тоном закончил он. – Не против, если я провожу тебя до дома?

Все еще под впечатлением от услышанного, Майра автоматически кивнула.

Маниш проводил Майру. Увидев особняк, он на миг остановился и, осматривая старые стены, даже присвистнул.

– Ты здесь живешь? – не в силах сдержаться, спросил парень.

– Да, а что? – притормозив на пороге, недоуменно откликнулась Майра.

– Я сгораю от зависти, – возбужденно заговорил Маниш и обвел жадным взглядом полупустую гостиную.

– Дочка, ты не одна? – услышав голоса, появился из кухни Сахель и замер, рассматривая незнакомого молодого человека.

– Сахель, это Маниш, он учится в том же колледже, что и я. Подвез до дома, пока не приехал мой байк, – пояснила слуге присутствие парня Майра.

– Обедать будете? – спросил Сахель.

– Нет, я только рюкзак оставлю и пойдем. Маниш мне рассказывает местную историю.

Сахель уже разворачивался, чтобы вернуться на кухню, когда Майра бросила рюкзак в ближайшее кресло, и старик увидел белеющую на руке юной госпожи повязку.

– Дочка, ты поранилась? – обеспокоенно воскликнул он и скользнул по гостю подозрительным взглядом. – Как это произошло?

– Это? – Майра посмотрела на руку и постаралась спрятать ее от внимательных глаз слуги. – Я такая неуклюжая, – затараторила она, – столкнулась с одной студенткой и ободрала ожог об ее браслеты. Ну помнишь, я вчера готовила и обожглась, – поспешила добавить, увидев мелькнувшее в глазах слуги недоумение. Заметила она и внимательный взгляд Маниша. – Ну, мы пойдем, надо еще придумать, что писать в заданном сегодня сочинении, – Майра шагнула к двери и кивнула, приглашая Маниша следовать за ней.

– Не задерживайся, – донесся до молодых людей голос Сунила.

– Ты знаешь кому раньше принадлежал этот дом? – удаляясь от особняка и продолжая оглядываться, спросил Маниш. – Сисодия. Семье, некогда владевшей здесь всем. История этого рода очень древняя, а ты можешь к ней прикоснуться! Быть может, сохранились какие-нибудь старые книги? Я очень люблю в них копаться, всегда можно найти столько интересного. Если увидишь, не выбрасывай, лучше отдай мне.

– Хорошо, но вряд ли, – приняв равнодушный вид, ответила Майра. – В доме был пожар и все, что могло сгореть – сгорело.

– Да, я знаю эту историю, – грустно сказал Маниш. – Очень жаль. Я кое-что смог узнать о прошлых владельцах дома, хотелось бы больше. Информации очень мало, но тем она ценнее и интереснее.

– Расскажешь? – Майра не на шутку заинтересовалась, что парню удалось нарыть про ее семью.

– Тебе интересно? – недоверчиво спросил Маниш и пояснил. – Мало кто из красивых девушек интересуется древностями.

– Конечно, интересно. Моя фамилия тоже Сисодия.

– Так ты потомок здешнего древнего рода?! – с надеждой воскликнул Маниш, не забыв отметить, что девушка и в последнее время часто упоминаемый семьей новый начальник полиции – родственники.

Маниш вел Майру к водопаду. Он любил это уединенное место. Под шум падающей воды и шелест смыкающихся над головой крон деревьев, хорошо читалось и размышлялось. Кроме того, убегающая к водопаду тропинка, узкая и петляющая, позволяла прикасаться к спутнице. И Маниш постарался воспользоваться представившейся возможностью, протягивая руку, чтобы помочь перебраться через переплетенные над землей толстые корни или перегораживающие путь стволы поваленных деревьев. Но всякий раз, будто не замечая, Майра игнорировала предложенную помощь и самостоятельно преодолевала препятствия.

Лесная тень давала прохладу и наполняла воздух свежим ароматом зелени. С негромким шуршанием под ногами пробегали маленькие ящерки. В невысоком кустарнике, тревожа ветки, порхали невидимые птицы, а усиливающийся шум давал знать, что путешественники приближаются к цели.

– Нет, не думаю, – опускаясь на теплый камень, ответила Майра. – Ведь мы с юга, из Кожикоде.

Она с удовольствием вздохнула, чувствуя на лице освежающее прикосновение множества невидимых холодных капель и, закинув руки за голову, легла на спину. Какие-то время Майра не двигалась, рассматривала сквозь узор листьев ярко-голубое со стремительно проносящимися белоснежными барашками облаков небо, нежилась под легким, обдувающим и треплющим выбившиеся из хвоста пряди ветром, слушала пение птиц и шум водопада.

Маниш тоже присел. Он молчал и старался не шевелиться. Опершись локтем о колено и покусывая травинку, наблюдал за девушкой.

Ее янтарные глаза под лучами яркого солнца казались совсем прозрачными, а темные крапинки, как жемчужины ныряльщика, манили погрузиться в самую глубину. Взгляд Маниша переместился от выступающих порозовевших скул к красивым, чуть полноватым губам, скользнул по нежно очерченному подбородку, длинной шее и задержался на покоящемся во впадинке камне. Майра дышала спокойно и ровно, а камушек переливался, подмигивал и дразнил, ведь он мог прикасаться к нежной шелковистой коже, а Маниш нет. Даже сейчас, лежа в расслабленной позе, девушка излучала сдерживаемую до поры силу. И чем дольше Маниш смотрел, тем больше ему хотелось прикоснуться, укротить, почувствовать свою власть над ней.

Разыгравшийся ветерок взметнул сухие листья, закружил их и уронил Майре живот. Заблудившись в мечтах, Маниш протянул было руку, чтобы убрать соринки, но девушка неожиданно поднялась, смахнула листья и, стянув кроссовки, поставила на камень узкие ступни, пытаясь пальцами захватить мелкие веточки.

– Так ты расскажешь мне эту историю? – услышал Маниш ее голос и очнулся от грез.

– Хорошо, слушай, – опираясь на локоть, он полулег рядом и, задумавшись, посмотрел на сверкающую радугу.

Майра наоборот отвернулась от пенного потока и, не сводя глаз с рассказчика, положила голову на обхваченные руками колени.

– Ты знаешь, что у раджпутов существует четыре основные династические линии: Солнечная, Лунная, Огненная и Змеиная, и эти династии включают в себя самые древние фамильные кланы?

– Откуда? Я же не местная, – покачала головой Майра.

– Есть легенды о возникновении Огненной и Солнечной линий, в то время как о Лунной и Змеиной известно очень мало. Начну с Огненной, поскольку исторически она считается самой древней. После того, как одно из воплощений Вишну уничтожило воинов и защитников – кшатриев, – Маниш заговорил очень тихо, так, что Майре пришлось придвинуться, – в мире воцарилось зло, и народ взывал к Богам, умоляя избавить от бедствий. Сжалившись над людьми, великий мудрец и наставник Рамы позвал Богов на гору Абу, чтобы воссоздать кшатриев.

Первым начал Индра – после очистительных обрядов, он из священной травы сделал человека, окропил его амритой и положил в огонь. Под мантры из пламени вышла фигура человека с булавой. Он все повторял: «Мар! Мар!» (смерть, смерть), – поэтому его назвали Прамара. Считается, что он стал родоначальником клана Прамара. Да. Именно тех самых Прамара, – ответил Маниш на вопрос в глазах Майры. – Следующим был Брахма. Он создал фигурку из своего дыхания и также поместил ее в огонь. Через некоторое время появился человек с мечом в одной руке, Ведами в другой. Его назвали Чаулукья. Затем к делу приступил Рудра. Его фигурка получилась неказистой, а после того, как пропели мантры из пламени появился человек с луком, он был черен, некрасив и так неуклюж, что поскользнулся и чуть не упал. Посовещавшись, Боги решили назвать его Пратихара (охранник дверей). Последним делал фигурку Вишну. Он создал ее подобной себе – четырехрукой. И под мантры из огня появился человек. В каждой из четырех рук он держал оружие. Посмотрели Боги на нового воина и назвали его Чаухан (четырехрукий).

Все четыре создания были посланы на землю, чтобы истребить зло и, как считается, успешно справились с этим. От них и пошли основные кланы Огненной линии.

Майра с интересом слушала известную с детства легенду, Сахель часто рассказывал сказки на ночь, чтобы она не забыла свои корни и историю родного края.

– А дальше? – попросила она, задумчиво складывая пирамиду из мелких камешков. – Ты же обещал рассказать про возникновении моей фамилии, – нарочито спокойно и в меру заинтересованно продолжила Майра, поощряя рассказчика на продолжение, но не позволяя догадаться о ее беспокойстве – насколько обширны познания парня в древних легендах.

– Хорошо, – скользнув взглядом по соседке, ответил Маниш. Он наблюдал за девушкой так же незаметно-внимательно, как и она за ним, и отмечал малейшее изменение в выражении лица или положении тела. – Солнечная династия, считая себя потомками Рамы, а значит и самого Солнца, не потрудились создать красивую легенду. Однажды, правитель женился на девушке из династии Огня, рода Прамара. Они любили друг друга и были счастливы, но на их земли напали. Захватчики разрушили замок и убили его владельца, а женщина убежала в лес и спряталась в пещере (Гуха), где родила сына. Поручив новорожденного заботам брахманки, молодая вдова сожгла себя. По преданиям этот младенец и стал основоположником рода Гухилотов, они же Сисодия.

– И это все, что известно? – спросила Майра, когда Маниш замолчал. Она знала немного больше подробностей об этой истории, и хотела понять, все ли рассказал парень.

– Есть еще легенда о прекрасной рани Падмини, – ответил он, задержавшись взглядом на обнажившейся полоске спины. – Хочешь услышать?

– Разумеется, – отозвалась Майра, расслабляясь от того, что, кажется, Маниш не в курсе остальных подробностей.

– В то время царством Мевара правил Ратан Сингх, и у него была жена – прекраснейшая рани. Падмини называли Клеопатрой, и слухи о ее красоте распространились далеко за пределами королевства, – Маниш задумчиво рассматривал соседку – густые загнутые ресницы, обрамляющие большие, слишком светлые, золотистые глаза; ровные дуги бровей, нежный овал лица – и сомневался, смогла бы ли воспетая красота Падмини сравнится с обезоруживающим обаянием Майры. Гладкий блестящий хвост девушки рассыпался по стройным ногам глянцевым покрывалом, Маниш сглотнул и продолжил. – Правитель Дели – Ала-уд-дин, прослышал о красоте рани и захотел заполучить ее себе в жены, но прибыв к форту Читторгарх, увидел ощетинившиеся лучниками стены. Тогда султан решил обмануть Ратан Сингха и послал гонцов с вестью, что он пришел лишь посмотреть на сказочную красоту царицы. Но женщины, а тем более царской семьи, не показывались на глаза мужчинам, и раджпуты были оскорблены подобной просьбой. Чтобы понапрасну не проливать кровь подданных, мудрая рани предложила выход – султан может увидеть ее отражение в зеркале. Ала-уд-дина подвели к берегу искусственного озера, в центре которого возвышался дворец, и в одном из окон султан увидел женщину, прекрасней которой до сих пор не встречал. Естественно, что желание заполучить рани в свой гарем разгорелось с новой силой, и когда Ратан Сингх провожал гостя к лагерю, его захватили в заложники и в обмен потребовали Падмини.

Майра слушала голос Маниша и не слышала его, она была сейчас не в тенистом лесу. Пропали перешептывание деревьев и приглушенный рев водопада – глаза слепило яркое безжалостное, отражающееся от стен замка солнце; тихий шелест накатывающийся на песчаный берег мелких волн ласкал слух и дарил намек на прохладу, где-то вдалеке бряцала оружием армия неприятеля, а обжигающий ветер приносил из пустыни терпкий запах и ржание конницы врага. Майра видела мелькающий в окнах силуэт прекрасной женщины, она знала, что дальше с ними произойдет, и от этого на глаза накатывались слезы.

– Сделав вид, что сдалась перед коварством султана, – продолжал доноситься голос Маниша, – рани подъехала к его лагерю в сопровождении множества повозок со служанками и нарядами. Она смиренно попросила у султана разрешения попрощаться с мужем и получила его. Увидев царя, находящиеся в повозках воины-раджпуты, закрыли его и супругу своими телами и обеспечили им отход за стены форта.

Правда, обманутый Ала-уд-дин напал на крепость. Численность осаждавших превосходила, и когда защитники поняли, что больше не могут сдерживать неприятеля, женщины умертвили детей и сожгли себя, а мужчины вышли из-за стен укрепления на последний бой – истинный воин-раджпут не мог оказаться в плену и стать рабом неприятеля.