Потерянный рай

Два дня протекло, два дня по небесному счету, как Михаил со своими Силами усмиряет непокорных. Ужасна их брань, иною и быть она не могла между двумя подобными соперниками. Я предоставил их собственным силам, и Ты знаешь – Я создал их равными, один грех положил между ними различие; теперь оно еще нечувствительно, так как Я отлагал их приговор; поэтому брань их и держится в равновесии; она вечно может продолжаться без решительного исхода.

Утомленная война истощила все свои средства, дала полную волю неукротимой ярости, горы сделала оружием, так что грозит опустошить Небо и опасно для всей природы. Два дня протекли; третий принадлежит Тебе, Тебе определил Я этот день. Я терпел до сих пор, чтобы предоставить Тебе славу окончания этой великой брани: никто, кроме Тебя, не может укротить ее. В Тебя Я вложил такую великую силу и благость, чтобы и на Небе и в Аду все познали Твое несравненное могущество. Я допустил это безумное восстание для того, чтобы Ты явил Себя достойнейшим Наследником и Царем: по заслуженному праву царствуешь Ты, Царь, Помазанный Мною. Гряди, Ты, Сильнейший в силе Твоего Отца, воссядь на Мою колесницу, со всей быстротой направь ее колеса, пусть потрясутся ими основы Небес, возьми все Мое ополчение, Мой лук и гром: все Мое непобедимое оружие. Рази этих сынов мрака, изгони их из пределов Небес в глубочайшую бездну; пусть узнают там, как сами того хотели, что значит отвергать Бога и Мессию, Помазанного Им Царя!»

Он изрек, и свет Его лица прямо воссиял на Сына, и Сын неизреченно отразил в Себе Отца. Бог-Сын отвечал:

«Отец, Владыка небесных престолов! О Первый, Высочайший, Святейший, о Ты, Несравненный, всегда Ты ищешь прославить Твоего Сына, Который, как подобает, вседа славит Твое имя. Мою славу, величие, все Мое счастие полагаю Я в том, чтобы Ты, довольный Мною, изрек, что воля Твоя исполнена; творить Твою волю, в том все Мое блаженство! Скипетр и могущество, Твои дары, Я принимаю; еще радостнее сложу их в Себя, когда, по окончании веков, Ты будешь все во Всем, Я в Тебе буду вечно, а во Мне все возлюбленные Тобою.

Но кого Ты ненавидишь – Я ненавижу. Я, образ Твой во всем, могу облечься Твоим гневом, так же как облекаюсь Твоим милосердием. Вооруженный Твоею силою, Я очищу Небо от мятежников, низвергну их в приготовленное им печальное жилище, в оковы тьмы, где червь их не умрет[130] за то, что могли они восстать против Тебя, когда повиновение Тебе есть величайшее блаженство. Тогда все Твои Святые, отделясь от нечистых Духов, окружат Твою святую гору и воспоют Тебе непритворное аллилуйя, и в гимнах громко восхвалят Твое имя, и Я буду стоять во главе их», – сказал Он, склонился на скипетр и восстал с престола, где Он сидел одесную вечной Славы; и наступило на Небесах третье священное утро. Как вихрь понеслась колесница Отчего Божества; густое пламя отбрасывалось от нее; сами собой вращались колеса, оживленные Духом[131]. Четыре небесных вида, подобные херувимам, сопровождали колесницу: у каждого было четыре чудных лика, подобно звездам, тела их и крылья усеяны очами; очи блестят на колесах из берилла[132] и из них сыпятся искры. Над главами херувимов хрустальный свод, а на нем – сапфирный трон, выложенный чистейшим янтарем и всеми цветами радуги.

Ополченный небесным оружием как лучезарным Уримом[133], творением божественного искусства, восходит Мессия на колесницу. Одесную Его села Победа с орлиными крылами; на раменах Его висит лук и колчан, наполненный трехконечными громовыми стрелами. Кругом разливаются волны пламени, сыпятся страшные искры из густых клубов дыма. Тысячи тысяч Святых окружают Его; далеко сияло Его шествие. Двадцать тысяч Господних колесниц сопровождало Его, по десяти тысяч с каждой стороны (я слышал это число). Восседая на сапфирном троне, в лучезарном сиянии, величественно несся Он на крыльях херувимов на хрустальном небе. Верные Ангелы первые увидели Его. Неописанной радостью наполнились их сердца, когда, несомое Ангелами, высоко засияло широкое знамя Мессии, Его великий знак на Небе. Под эту хоругвь быстро собирает Михаил свое далеко растянутое по обоим крылам войско, и под начальством Божественного Вождя оно составляет одну могучую рать.

Божественная сила очищает перед Ним путь; Он повелевает вырванным горам возвратиться каждой на свое место, и они покорно повинуются Его голосу. Небо приняло свой обычный вид; снова улыбались холмы и усеялись цветами долины.

Несчастные враги видят все это, но продолжают коснеть в упорстве; они собирают свои силы для мятежного боя. Безумцы в отчаянии думают черпать надежду! Такая злоба возможна ли в небесных Духах! Ко какое знамение убедит гордеца, какое чудо смягчит закоснелое сердце? Что более всего могло бы обратить их, лишь ожесточает их еще сильнее. При виде славы Сына Божия, они приходят в ярость; зависть терзает их; стремясь к такому же величию, отважно готовятся они к новому бою, возмечтав, что если не силой, то хитростью они, наконец, одолеют Бога и Мессию или погибнут во всеобщей, конечной гибели. И вот они двинулись на последний бой, презирая бегство или постыдное отступление.

Тогда преславный Сын Божий так обращается ко всему Своему воинству, по правую и по левую Его руку:

«Оставайтесь на ваших местах, в этом порядке; вы, все Святые, стойте спокойно; верные Ангелы, да будет этот день для вас днем отдыха. Верно, бесстрашно служили вы правому делу; служба ваша угодна Богу; как было даровано вам, так и действовали вы непобедимо; но наказание мятежников, проклятых Богом, принадлежит другой руке: Единый их мститель[134] – Бог или Тот, Кому Он поручит. Не число и не множество совершит дело этого дня; стойте спокойно и вы увидите, как негодование Божие изольется через Меня на нечестивых. Не вас, Меня ненавидят они, Мне завидуют, на Меня направлена вся их ярость за то, что возвеличил Меня всевышний Отец, Которому принадлежит на Небе царство, сила и слава. Поэтому и суд над ними предоставил Он Мне; они хотят в битве измерить со Мною свои силы: желание их исполнится; они узнают, кто сильнее: все они вместе против Меня, или Я Один против их всех. Одною силою измеряют они все, не признавая других достоинств в своем владыке; пусть сила решит наш спор, – другой борьбы Я их не удостою». – Так сказал Сын Божий, и лик Его покрылся такою грозою, что ничей взор не мог вынести ее, и гневно обратился на врагов. Мгновенно четыре херувима, распустив звездные свои крылья, простерли кругом ужасную тень, и колеса грозной Его колесницы покатились с шумом, подобным шуму бурных волн или бесчисленного войска. Мрачный как ночь, мчится Он прямо на нечестивых врагов; под горящими колесами Его колесницы все дрожит на неподвижной тверди небесной, все, кроме трона Господня. Скоро Он влетает в середину врагов; в правой Его руке десять тысяч громов; Он мечет их перед Собою как язвы, пронзающие глубь души. Ошеломленные, они лишаются способности сопротивляться; мужество покидает их; они бросают бесполезное оружие. Он попирает щиты и шлемы, и гордые головы павших престолов, распростертых могучих серафимов. О, как желали бы они теперь, чтобы снова были брошены на них горы, чтобы под ними укрыться от Его гнева! Такой же страшной грозой летят на них тучи стрел из очей четырех Четырехликих, из живых колес, усеянных бесчисленными очами. Один Дух управлял ими, и каждый глаз, горя молниями, жжет преступников палящим огнем. Последние силы их оставляют, изменяет им обычная отвага, и в изнеможении падают они под бременем стыда и горя. А Он не явил еще и половины Своей силы; Он сдержал Свои громы, потому что не хотел истреблять мятежников, но только навек изгнать их с Неба. Он поднял поверженных ниц, и как робкое стадо козлищ, от страха теснящихся друг к другу, погнал их перед Собою, разя громами. Так преследовал Он их всеми ужасами страха до самых пределов хрустальной ограды Неба. Широко разверзлась она в обе стороны, и в это обширное отверстие открылся их взорам зияющий мрак пучины.

При виде чудовищной бездны, они с ужасом отступают назад; но снова отпрянув от большего еще ужаса, сами бросаются стремглав с края Небес и, объятые пламенем вечного гнева, летят в бездонную пропасть.

Ад услышал нестерпимый грохот; Ад увидел Небеса, низвергающиеся с Небес, и бежал бы от ужаса, но слишком глубоко было мрачное его основание и слишком крепко был он прикован там неумолимой Судьбою.

Девять дней низвергались они: встревоженный Хаос ревел и в десять раз увеличивался его беспорядок, когда летели они через его дикое царство; таким разрушением грозило всему это страшное падение. Наконец Ад, принял их в свою разверстую пасть и, поглотив добычу, закрылся: Ад, горящий неугасимым огнем, обитель страданий и скорби, достойное их жилище. Успокоенные Небеса радовались, небесная стена сошлась снова, и отверстие в ней быстро заградилось.

Изгнав врагов, Мессия, Единый Победитель, обратил назад победоносную колесницу; навстречу Ему, с кликами восторга, идут все Святые, неподвижно и безмолвно взиравшие на Его великие подвиги; все блестящие легионы шли по порядку, осененные пальмовыми ветвями, воспевая Его победу, славя Его, победоносного Царя, Сына Божия и Господа, Кому дано владычество, как достойнейшему Владыке.

В славе, торжественно проносится Он посреди Неба к Всемогущему Отцу, восседающему на троне в своей обители на высоте высот. Отец принял Сына в сияние славы, где Он пребывает ныне одесную вечного блаженства.

Так, облекая небесные вещи земными образами, исполнил я твою просьбу, Адам, для того, чтобы прошедшее послужило тебе уроком в будущем. Я открыл тебе то, что, быть может, навеки оставалось бы скрытым от людского рода: раздор и войну на Небе между ангельскими силами, глубокое падение тех, что стремились слишком высоко и восстали вместе с Сатаною, этим мятежником, который теперь измышляет, как бы погубить тебя. Он завидует твоему блаженному состоянию и хочет соблазнить тебя на ослушание для того, чтобы, лишенный счастья, ты разделил его кару, вечные муки: он насмеялся бы над Творцом, сделав тебя участником своего бедствия, и это мщение было бы для него величайшей отрадой. Но не слушай его обольщений, предостерегай твою подругу, как слабейшую. Да послужит тебе уроком пример страшной кары за ослушание. Они могли бы остаться твердыми, однако пали; помни это и страшись преступления».

Песнь 7-я

Рафаил, по просьбе Адама, рассказывает, как и для чего был создан мир: Бог, изгнав с Неба Сатану и его Ангелов, изъявляет желание создать другой мир и других существ, чтобы населить его. Он со славой посылает Сына Своего, окруженного многочисленными Ангелами, совершить дело творения в шесть дней; Ангелы в гимнах прославляют дела рук Его и возвращение Его на Небеса.

Сойди с Небес, Урания[135], если справедливо называть тебя этим именем! Вдохновленный твоим божественным голосом, я вознесся выше Олимпа, выше полета крыльев Пегаса. Но не имя твое призываю, а дух твой! Ты не принадлежишь к девяти музам, жилище твое не на вершине древнего Олимпа, ты рождена небом: прежде чем возникли горы или потекли реки, ты вела беседу с вечной Премудростью, твоей сестрой, и пела с ней вместе перед Всемогущим Отцом, пленяя Его небесным пением. Вознесенный тобой, я, земной странник, дерзко проник в Небеса Небес, вдыхал эмпирейный воздух, который ты смягчила для меня. Теперь с такой же безопасностью низведи меня к родной моей стихии, чтобы с крылатого коня, мчащегося без узды, не пасть мне на поля Ликийские (как некогда Беллерофон[136], хотя тот пал с низшей сферы), не зная в отчаянии, куда направить блуждающие стопы. Еще столько же осталось мне воспеть, но в более тесных границах видимой дневной сферы. Остановясь на земле, я не буду более уноситься в высшие полюсы; более безопасно буду я петь голосом смертного; не лишился он звучности, не онемел, хотя и выпали мне на долю дурные дни, да, выпали мне дурные дни. Живу я среди злых языков, во мраке, в одиночестве, окруженный опасностями. Но нет, не одинок я, пока посещаешь ты мои грезы, когда ложится ночная тень или когда алеет заря на востоке. Руководи мою песнь, Урания! Доставь мне достойных, хотя и немногих слушателей; но отдали от меня буйные крики Бахуса и его шумной ватаги, этого племени диких варваров, растерзавших в Родоне фракийского певца[137], которого с восторгом слушали леса и горы, пока дикие крики не заглушили и арфы, и голоса певца. Муза не могла спасти своего сына. Но ты не оставишь без помощи того, кто тебя призывает: ты – дочь Неба, та была одна пустая мечта.

Поведай, богиня, что произошло, когда Рафаил, дружелюбный Архангел, страшным примером того, что постигло на Небе вероломных, предостерег Адама не нарушать заповедей Божиих, чтобы в Раю Адам со своим потомством не подвергся такой же участи, если будет пренебрежена заповедь Господня – не прикасаться к запрещенному дереву, эта единственная заповедь, которую так легко было соблюсти при столь огромном выборе всего, что могло услаждать вкус, как бы прихотлив он ни был.

Адам и его подруга с вниманием слушали Ангела. Они были поражены и глубоко задумались над рассказом о таких высоких и чудных предметах, о таких немыслимых вещах, как вражда на Небе, война и смятение вблизи божественного мира, в жилище блаженства, хотя зло, несовместимое с блаженством и скоро отраженное, подобно водам потока, обратилось на тех же, от кого произошло. Но мало-помалу Адам подавляет сомнения, возникшие в его сердце; слышанное возбуждает в нем желание, еще безгрешное, узнать о предметах, которые касаются его больше. Как произошел этот видимый мир – Небо и Земля? Когда и из чего они были сотворены? Что происходило в Эдеме и вне его, прежде чем он начал его знать? Так странник, едва утолив жажду, снова чувствует ее при виде светлых струй быстрого ручья, с журчаньем несущегося мимо. Адам продолжает вопрошать небесного гостя:

«Великие вещи, тайны, неизвестные здешнему миру, открыл ты нам, небесный посланник! Ты милостию Божией послан к нам с высоты Небес, чтобы вовремя предостеречь нас от того, что могло бы вовлечь нас в погибель, от тайной опасности, предвидеть которую не мог человеческий ум. Вечной благодарностью обязаны мы за это бесконечно Благому, и торжественно обещаем свято хранить Его высокую волю: в этом будет вся цель нашей жизни. Но если ты милостиво соблаговолил для назидания нашего сообщить нам вещи, превосходящие разум смертных, но которые нам полезно было знать, как полагала высшая премудрость, то удостой теперь снизойти и расскажи то, что знать нам полезно, быть может, не менее первого: как создано было Небо, видимое нами в такой необъятной выси, украшенное бесчисленным множеством движущихся светил? И что такое этот воздух, что наполняет все пространство и, необъятно разливаясь в нем, окружает весь шар цветущей Земли? Что побудило Творца, в Его святом предвечном покое, так поздно приступить к созиданию в недрах Хаоса? Во сколько времени совершено было творение? Если тебе не запрещено, открой нам все, о чем мы тебя спрашиваем не из желания проникнуть в тайны Его вечного царства, но для того, чтобы еще более прославлять Его творения, познавая их более.

Великое дневное светило не скоро еще окончит свой путь, хотя уже приближается к склону; услышав твой голос, могучий твой голос, оно замедлит свое течение, чтобы слышать твое повествование о том, как оно родилось, о том, как создавался мир из неопределенной бездны; а если бы вечерняя звезда и месяц поспешили прийти послушать тебя, то с ними воцарится ночное безмолвие; сон, бодрствуя, будет внимать тебе, или мы повелим ему удалиться, пока ты не кончишь великого повествования, и простимся с тобой еще до рассвета». Так упрашивал Адам высокого гостя, и Ангел божественным голосом кротко отвечал ему. «Исполню я и эту просьбу, так скромно выраженную тобою: но какие слова, какой язык серафимов может поведать творение Всемогущей десницы, и в состоянии ли человеческий ум постигнуть его? Однако, все, что может быть тебе доступно, все, что послужит к возвеличению Творца и возвышению твоего счастья, не будет скрыто от твоего уха. Мне дано повеление свыше удовлетворить твое желание просветить в известных пределах; далее этого воздерживайся от вопросов; не думай своим собственным воображением разгадать тайны, скрытые незримым Царем, Единым Всеведущим, в глубокой ночи, непроницаемые ни для кого ни на Земле, ни на Небе. Кроме того есть много предметов для твоего исследования и познания, но знание – подобно пище: оно не должно превышать меры, иначе ум не в состоянии вместить его, избыток знания отягощает ум, и тогда мудрость легко превращается в безумие, как лишняя пища рассеивается ветром.

Узнай же!.. После того как Люцифер (так называется тот, что сиял некогда среди ангельского воинства, как эта звезда среди звезд) пал со своими пылающими легионами в бездну, назначенное ему место, Сын Божий со Своими Святыми победоносно возвратился назад к Предвечному Отцу. Всемогущий с высоты Своего трона, взирая на их великое множество, сказал Сыну:

«Завистливый враг наш ошибся, как видно, считая всех мятежниками, подобно себе. Он думал всех возбудить к восстанию, лишить Нас престола, овладеть неприступной горой, – высочайшим жилищем Божества; и хитростью он увлек многих, навек лишив их здесь места. Однако, Я вижу, еще более осталось верных: Небо не опустело; довольно в нем светлых жителей для населения его царств, как они не обширны, и для исполнения в этом великом храме всех торжеств и священнодействий.

Но чтобы он не возносился уже сделанным злом, не ликовал, что он опустошил Небо и нанес мне потерю, если можно считать потерей, что Небо лишилось мятежников, добровольно себя погубивших, то Мне легко ее исправить. В одно мгновение создам Я новый мир; от одного человека произведу бесчисленный род человеческий; в том мире будет обитать он, не в здешнем, пока, возвышаясь по мере своих достоинств, после долгого испытания его повиновения, не откроет он себе, наконец, пути к горнему царству. Тогда Земля будет Небом, а Небо – Землею: будет одно царство, в вечной радости и нерушимом согласии. Вы, небесные Силы, распространитесь по всем небесным странам, а Ты, Мое Слово, Единородный Сын Мой, Ты совершишь это творение: по слову Твоему да совершится все. Дарую Тебе Мою силу и всеосеняю-щий Дух Мой. Иди, повели бездне стать Небом и Землею в начертанных Тобою пределах. Нет в пространстве ни пределов, ни пустоты: Я наполняю бесконечность. Безгранична Моя власть, но Я не распространяю повсюду Моей благости; в Моей воле творить или не творить. Необходимость, случай для Меня не существуют: в Моей воле заключается судьба».

Сказал Всемогущий, и Слово Его, Сыновнее Божество, совершает Его веление. Быстрее времени и движения, за словом Божиим мгновенно являются Его дела. Трудно на земном языке поведать их смертному так, чтобы они были доступны его понятиям. Великое торжество было на Небе, великая радость, когда произнес Всемогущий Свою волю! «Слава Всевышнему! – воспели небесные голоса, – благополучие будущему человеческому роду, мир его обители! Слава Тому, Чей праведный гнев изгнал злых далеко от лица Своего и от жилища праведных. Слава и хвала Тому, Кто в премудрости Своей из зла повелел быть добру! Вместо злых Духов создано будет лучшее племя, и благость Господня разольется на все миры и века веков». Так воспели небесные Силы. Между тем явился Сын, готовый к великому делу: Он препоясан был Всемогуществом, увенчан лучами божественного величия; мудрость, беспредельная любовь – весь Отец сиял в Нем. Колесницу Его окружали бесчисленные херувимы и серафимы, господства, престолы, силы, крылатые Духи, крылатые колесницы из Господней оружейной, испокон веков, в полном убранстве, мириадами стоящие между двумя медными горами, всегда наготове для торжественных дней. Оживленные Духом жизни, сами собой несутся за Владыкой небесные колесницы. С дивным звуком широко разверзлись на золотых своих петлях вечные врата перед Царем Славы, грядущим в могущественном Своем Слове и Духе создавать новые миры.

Все стояли еще на пределах небесной тверди, созерцая с окраины необъятную бездну, бурную как океан, черную, пустынную, дикую, всю встревоженную свирепыми бурями, подобно горам вздымавшую свои волны, грозя затопить ими Небо и смешать полюсы с центром.

«Укротитесь вы, бурные волны, утихни бездна! – раздалось Всемогущее Слово, – да прекратятся ваши смуты!» И, блистая Отчей славой, на крылах херувимов понесся Сын Божий вглубь Хаоса, к нерожденному миру; и Хаос услышал божественный голос. Все Ангелы понеслись за Ним для созерцания творчества и чудес божественного могущества. Вот Он останавливает пламенные колеса и берет в десницу изготовленный прежде веков в сокровищнице Господней золотой циркуль, чтобы очертить границу вселенной и всего создания. Один конец ставит Он в центр, другим обводит в необъятной глуби мрака и вещает: «До этой черты прострись, о мир! Вот твоя граница и окружность!»

Так сотворил Бог Небо и Землю, вещества еще пустые, не имевшие образа. Глубокая мгла покрывала бездну, но Дух Божий животворно распростер крылья над тихой влагой и влил в жидкую громаду жизненную силу и жизненную теплоту, низвергнув в глубину пучины черные, холодные осадки, враждебные жизни. Тогда стал Он устраивать мир: однородные части с однородными сложил Он в шары, всему остальному дал свое место, наполнив промежутки воздухом, и в вечном равновесии закачалась Земля в своем центре.

«Да будет свет!» – сказал Бог; мгновенно воссиял из бездны эфирный свет, первенец создания, чистейшей сущности сущность. От востока, места своего рождения, круглым, лучезарным облаком протекает он сквозь воздушный мрак. В этой облачной скинии скрывался он некоторое время; Солнца еще не было. Увидел Бог, что свет прекрасен и отделил свет от тьмы полушарием. Свет назвал Он Днем, а мрак – Ночью. Так вечер и утро были в день первый. Восхвалили, воспели его все небесные хоры, когда из тьмы впервые блеснул свет востока, в этот день рождения Неба и Земли, ликованиями радости наполнили они глубины необъятного шара и, играя на золотых арфах, прославляли в гимнах Бога и дела Его. Они воспевали Творца, когда настал первый вечер и когда воссияло первое утро.

Опять сказал Бог: «Да будет твердь среди вод и да отделятся ее воды от вод!» И создал Бог твердь, влажный покров из чистейшей, прозрачной воздушной стихии, облекающий всю окружность огромного шара; эта крепкая, надежная оболочка отделила нижние воды от вод горних; как земля, так и весь мир был создан Творцом на лоне тихих вод, окружающих вселенную беспредельным хрустальным океаном, который удаляет от пределов его бурный Хаос, чтобы от столкновения с ним не разрушилось все здание нового мира. Небо Бог назвал Твердью. Так небесные хоры воспевали вечер и утро дня второго.

Земля была образована, но, как незрелый зародыш, покоясь в лоне вод, еще не являлась наружу. Не напрасно разливался безбрежный океан по всему лицу земли: плодотворным теплом и влагою проникал он в весь смягченный ее шар; и всеобщая мать, напоенная произрастительной влагой, готова уже была к зачатию. Так Бог сказал: «Вы, воды поднебесные, соберитесь в одно место, и да появится суша!» Мгновенно вышли из вод громадные горы; обнаженные хребты их касались облаков, вершины доходили до неба. Насколько поднимаются вверх эти громады, настолько же оседают, опускаются вниз широкие и глубокие впадины, обширные ложа вод: радостно устремляются туда воды, скатываясь с суши, подобно тому как капли воды, падая в пыль, свертываются в ней шарами; другие встают хрустальной стеною или падают прямыми столбами, со всех сторон с такой стремительностью двинуло их великое Слово. Как при звуке трубном рати собираются под свои знамена (об этом ты уже слышал), стекаются водяные толпы, катя вал за валом, как находили дорогу, то бурными стремнинами низвергаясь с крутых обрывов, то тихо разливаясь по равнинам: ни скалы, ни горы не удерживают их; они пролагают себе путь под землею, извилинами обтекают кругом, прорывая глубокие ложа в мягком иле, который легко уступает им, пока не повелел Господь быть суше, кроме тех мест, где текут теперь реки, пролагающие водяные пути. Сушу назвал Бог Землею, а большое вместилище вод – морем: и увидел, что хорошо это и сказал: «Да произрастит земля зеленые травы, злаки с семенами и плодовые деревья, приносящие по роду своему плод, в котором семя их на земле».

Сказал Он, и обнаженная до тех пор земля, дикая и пустынная, неукрашенная, неприглядная, оделась вдруг нежной травой, и весело зазеленела вся ее поверхность. Растения развернули разнообразные свои листья и вдруг зацвели, блистая роскошью красок, проливая радость и ароматы на грудь матери-земли. Едва распустились листья, тотчас же густо покрылся гроздьями виноградник, на ползучих ветвях появилась душистая тыква; словно рать, встали в полях колосья, и низкие кусты переплелись зелеными кудрями. Наконец, точно под музыку поднялись стройные деревья и распростерли ветви, обремененные плодами или усеянные цветом. Высокими лесами увенчались горы, рощи осенили долины, берега источников и рек. Земля тогда стала подобна Небу. Боги могли бы избрать ее своим жилищем или с восхищением прогуливаться под ее священной сенью. Бог еще не орошал землю дождем, и не было еще человека, чтобы возделывать ее, но из земли выступали росистые пары и увлажняли каждое растение, сотворенное Богом, прежде чем выходило оно из почвы, каждую былинку, прежде чем вырастала она на зеленом стебле. Бог увидел, что хорошо Его творение: и вечер и утро прославили день третий.