Границы реальности

Старик отправился в город, за покупками, на стареньком «олдсмобиле». Нагуэль выезжал в город не чаще раза в неделю. Ездил лишь при острой необходимости, у них с внучкой имелось небольшое хозяйство, обеспечивающее продуктами питания, а также на неделе часто заезжал Киллак, племянник, живущий здесь же, но ближе к черте города. Он и приносил с собой всё, необходимое небольшой семье.

Нагуэль был очень стар, но выглядел не более чем на шестьдесят. Длинные седые волосы завязаны в хвостик, а на словно бы вырезанном из красного дерева лице светились мудростью раскосые ореховые глаза. Из одежды старик носил синие джинсы и серую клетчатую рубашку, поверх которой сидела кожаная куртка «Райфл».

Выехав из дому ранним утром, Нагуэль планировал вернуться назад на ранчо как раз к тому времени, когда внучка проснется. Он очень любил Айлен и воспитывал её с самого рождения.

Нагуэль был очень строгим и суровым человеком, но с внучкой всегда старался вести себя мягче. В городе прикупил для Айлен небольшой подарок, сладости, которые внучка очень любила. Нагуэль время от времени делал Айлен такие маленькие подарки, но не баловал её, чтобы не испортить характер.

Внучка была его прямым потомком, и шаман собирался передать ей все знания, которые имел. Айлен родилась женщиной, поэтому стать такой же, как он сам, не смогла бы. Но кое в чем девочка превосходила старика. Айлен часто видела вещие сны. Таких называли сновидцами.

Нагуэль постарел и уже достиг всего, на что хватало сил и ума. За свою долгую жизнь старик повидал немало, но уходить из жизни не собирался до тех пор, пока внучка не подрастет и не обучиться всему необходимому.

Жены и дочери Нагуэль лишился. Супруга покинула его на девятом году их совместной жизни, вскоре после развода. А единственная дочь погибла в автокатастрофе, когда Айлен исполнилось всего два года. С тех пор старик заботился о девочке и воспитывал, передавая знания предков.

Айлен оказалась очень способной, в отличие от своей матери, которая и слышать не хотела ничего о пути знания. Молодую дочь Нагуэля интересовал большой город и карьера юриста. Старик знал, что подобное не закончится благом, но не вмешивался. Для него не было ничего важнее свободы воли человека.

Айлен, в отличие от матери, желала и могла пойти по пути предков. Она имела способности к обучению как в процессе общения, так и путем сновидения и прямой передачи знания, когда навыки мастера переходят непосредственно к ученику, а затем постепенно раскрываются в нем, согласно его возможностям.

Во сне к девочке приходили разные сущности, визит некоторых носил враждебный характер, Нагуэль научил, как противостоять им, а другие, наоборот, обучали девочку, совершенствуя осознание мира.

Дедушка, говоря с Айлен о родной традиции, о том, кто такой «человек знания», каков его путь, всегда акцентировал внимание на исключительной серьёзности этого предмета. Не забывал упомянуть и о роли упорства. Правда, Айлен от рождения была упрямой и настойчивой. Никогда не бросала начатое, доводила всё до конца.

Нагуэль вернулся с покупками на ранчо, как и планировал, к половине одиннадцатого. Поездка утомила, несмотря на умение накапливать и преобразовывать жизненную силу. Нагуэль находился в очень преклонном возрасте, хотя мало кто догадывался, сколько лет на самом деле старому индейцу.

Его имя, в переводе с языка племени Мапуче, означало – ягуар. Замечательное имя для воина духа, каким и был Нагуэль.

Когда у старого шамана родилась внучка, его охватила большая радость, он понял, кто продолжит традицию и станет приемником сакрального знания. Потому и назвал девочку Айлен, что означало на его родном языке счастье и святую чистоту. «Она чиста, как солнце, и приносит столько же счастья в мою душу, – сказал Нагуэль, когда впервые взял внучку на руки. – Я назову тебя Айлен, дитя, ведь тебя ждет наибольшее счастье, счастье осознать и увидеть этот мир таким, каким он есть на самом деле».

Девочка полюбила старика с первых дней, всегда, едва завидев, тянула к нему маленькие ручки. Нагуэль понимал, почему всё происходит именно таким образом. С самого момента появления внучки на свет старик начал передавать ей знания, тонко, через чувства и энергию. Благодаря этому между ними образовалась тесная связь на уровне восприятия и сознания. Вот и сейчас, подъезжая всё ближе к своему ранчо, Нагуэль чувствовал, как Айлен готовит завтрак. Жарит омлет со специями и собирается сделать ему сюрприз.

Старик тайком улыбнулся, подумав о том, что внучка всё ещё не привыкла к тому, как тонко они могут ощущать друг друга на любом расстоянии. «Но ничего, она и сейчас многое понимает из того, что не смогли усвоить ни её мать, ни мой племянник. Впереди у девочки ещё много трудностей, но она сможет преодолеть их. У неё твердый дух и открытое сердце», – подумал Нагуэль и повернул на проселочную дорогу. Проехав ещё полмили, оказался на ранчо.

Айлен услышала звуки приближающегося автомобиля, выглянула в окно. Зоркие глаза мигом заприметили знакомый «олдсмобиль», засветились радостью. Девочка живо выскочила во двор встречать деда, вернувшегося с покупками.

Нагуэль, с не свойственным старикам проворством, выбрался из машины. Свежий воздух наполнил грудь, запахло осенними листьями. Дверца захлопнулась, старик подошел к девочке, ласково погладил рукой по голове.

– У меня подарок для тебя, Айлен, – сказал он как всегда серьёзно.

– Спасибо, дедушка! – воскликнула радостно девочка, схватила пакет со сладостями, обняла старика за пояс. Тот тайком улыбнулся.

– Пойдем в дом, внучка, выпьем горячего шоколада и поговорим о твоих снах. – Нагуэль взглянул в глаза девочке и кивнул, отвечая на невысказанный вопрос. «Да, я знаю, он опять снился тебе».

– Хорошо, я как раз хотела тебе всё рассказать дедушка. Пойдем на кухню, будем кушать, – Айлен запрыгала вокруг старика, радостно смеясь, – я уже приготовила нам завтрак!

– Отлично, тогда пойдем позавтракаем и поговорим.

Нагуэль пропустил внучку первой, а затем вслед за нею зашел в дом.

Сразу у входа, на теплой трубе газового обогревателя, сидел серый кот. Айлен называла его Дымок. Он пришёл к дверям дома ещё котенком, около года назад.

Девочка погладила кота по спине, тот довольно замурчал, зажмурил зелёные глаза. Старик тем временем разулся и вымыл руки, за столом уже ожидал вкусный завтрак, приготовленный внучкой. Айлен продолжала играться с разленившимся от тепла котом.

– Айлен, – окликнул Нагуэль внучку.

Девочка, напоследок потрепав кота за ухо, направилась в ванную. Вскоре выбежала обратно к сидящему за столом деду. На детском лице, как и прежде, сияла улыбка. Когда же Айлен, наконец, уселась за стол, Нагуэль, согласно старинному обычаю, благословил еду, и они принялись завтракать.

За едой не разговаривали. В принципе Айлен любила поговорить, но наверняка знала, что строгий дедушка этого не одобрит. «Мы поговорим позже, за чаем или чашкой шоколада», – решила она.

Яичница ещё не успела остыть и оказалась необычайно вкусной. Девочка сидела за столом, невероятно довольная собой, искоса поглядывала на пакет со сладостями. Цветная упаковка поблескивала на подоконнике. После того как закипел чайник, Нагуэль заварил горячего шоколаду. Тепло улыбнувшись, он передал чашку с напитком внучке и сказал:

– Завтрак был хорошим, ты замечательно справилась сама, а теперь расскажи о своем сне, Айлен.

Девочка кивнула, схватила чашку и села обратно за стол напротив старика.

– Это был очень странный сон, дедушка, и я не совсем поняла его, – начала рассказ Айлен.

– Иной мир порой тяжело объяснить словами из этого. Другой мир – другой и язык, хотя когда видишь сон – тебе всё ясно. Непонятно становится, кода проснешься, – ответил Нагуэль, сложив домиком длинные сухие пальцы. – Рассказывай, что ты увидела, Айлен, а затем мы разберемся, что это значит.

Девочка вновь кивнула и стала пересказывать то, что явилось в сновидении. Большие карие глаза девочки смотрели на старика внимательно и с уважением.

– В этом сне я стала облаком, белым и легким, меня нес по небу теплый ветер. Мне было всё хорошо видно с небес, поля и луга, реки. А затем я увидела вдалеке у горизонта очень большой город, такой огромный, что мне захотелось посмотреть на него. В мгновение ока ветер подхватил меня и понес туда, куда я хотела.

Но, прежде чем приблизится к городу, я увидела его. Он стоял на краю обрыва и смотрел вниз. Я приблизилась и увидела, как печальны его глаза. Они были очень-очень грустными, и мне захотелось обнять его. Но другой человек опередил меня. Он появился из воздуха в нескольких метрах от обрыва, затем повернулся ко мне и улыбнулся.

– Привет Нагуэлю от меня, – сказал он беззвучно, так что стоящий у края обрыва не расслышал его, а я услышала.

Затем тот, второй, высокий, у него безволосая голова, подошел к первому мужчине, тому, который мне часто снится. Безволосый положил ему руку на плечо, говорил о чём-то. Я не могла слышать их слова, они стали отдаляться от меня и затем растворились в небе. Я поднялась над облаками, затем сон закончился.

Айлен закончила рассказ и отхлебнула шоколада из чашки.

– Что это может означать, дедушка? И кто тот безволосый человек? – спросила она, глядя в глаза мудрого старика.

– А как ты считаешь, Айлен? Что это может значить?

– Может, у него, у того, что часто снится мне, случилось горе, потому он стал очень печальным. А тот, второй, безволосый, пришел утешить его? – высказала предположение девочка. – Но откуда он знает тебя дедушка? Ты знаешь того безволосого человека?

– Ты очень правильно предположила, Айлен. Твой знакомый попал в тяжёлую ситуацию, – кивнул Нагуэль, – а полысевший высокий человек, да, я знаю его. Это дон Пабло, или Ужарак, скала, как называли мы его. Он мексиканец, потомок славного рода, человек знания.

– Так это всё действительно случится, дедушка, или уже случилось? – спросила оживлённо Айлен, пристально всматриваясь в глаза Нагуэлю.

– Это то, чего уже не избежать. – Старик тяжело вздохнул, встал из-за стола и крепко обнял внучку за плечи. – Пойдем, я покажу, как Наннук может услышать тебя на любом расстоянии.

Девочка радостно улыбнулась, прижалась головой к груди Нагуэля.

Высокий старик и стройная внучка вместе направились во двор, и серый кот с необычайно лукавым взглядом побежал вслед за ними.

Глава 5

11.10.2012. США. Штат Калифорния. Лос-Анджелес. Клиника «Седарс – Синай»

Лестница жизни полна заноз, и больше всего они впиваются, когда вы сползаете по ней вниз. (У. Браунелл)

Больше всего Джо хотелось вусмерть напиться и забыть обо всём. Идея проваляться пару суток в кровати, в обнимку с бутылкой виски, казалась более и более удачной.

До клиники оставалась лишь пара миль. Вернее – пара минут, потому что летел Джо как ужаленный.

Белый «Форд» уверенно мчался по дороге. Лихо свистел встречный ветер, контуры седана отчетливо выделялись на фоне серого асфальта и такого же унылого неба.

В голове затихло, всё успокоилось, всё исчезло. Бесследно. Но Джо знал: стоит лишь остановиться, и оставшаяся позади депрессия нагонит, расплющит, подобно десятитонному грузовику, мимо которого промчался «Форд».

Джо наслаждался каждым драгоценным мигом покоя. Душа радовалась, мотор ревел. Профессор позабыл даже о странном старике и недавнем происшествии.

– Остановись, – донеслось сзади.

Профессор не придал этому значения. Сосредоточившись на дороге, продолжал гнать седан к черте города.

– Останови машину, Джо, – повторил голос, на этот раз чуть громче, так что проигнорировать его Джо уже не мог.

Завизжали тормоза, белый «Мондео» замер у края дороги.

– Что вы сказали, сэр, вы знаете мое имя?

– Я искал тебя, Джо, я искал тебя, – хрипло, с южным акцентом вымолвил старик, – но они нашли тебя раньше, мой Джо, они сломали тебе жизнь…

– Что? О чем вы говорите, сэр, наверно, вы сильно ушиблись при падении… – Голос профессора звучал растерянно. Старик договорить не дал, цепко схватив за рукав.

Выглядел пожилой чудак знакомо. Вновь чувство «дежа вю», как и в случае с федералом, а затем сомнения.

– Помолчи, Джо, и послушай меня. Времени осталось мало, у нас обоих. Я умираю… Скоро многое изменится, ты должен быть готов. – Старик резко вытянул вперед свою костлявую, сухую руку, коснулся пальцем лба Джо.

Странный холодок скользнул по поверхности кожи головы профессора, а затем стал подбираться к темени и глазам. Холод пронзил кости и мозг, окружающий мир на несколько мгновений замер, Джо услышал внутри себя чистый звук. Тонкий и приятный, он ласкал израненную душу, наполнял надеждой и уверенностью.

– Я…

– Ты всё поймешь, Джо, им не подавить тебя. Только ты сам, ты хозяин себе. – Старик отдёрнул руку, устало положил на грудь. – Ты не помнишь меня, но верь мне и не теряй надежды. Ты вспомнишь, и тогда всё встанет на свои места, Джо. Больше ты не будешь забывать. Больше не будешь…

Странный старик умолк, в изнеможении закрыл глаза. Джо испугался, что тот умер, и вновь пощупал пульс на шее. Сердце билось, но, как и прежде, очень слабо. Лицо старца выглядело довольным и умиротворенным, на сухом загорелом лице застыла легкая улыбка.

– Я скоро довезу вас до больницы, сэр, с вами всё будет в порядке, – подбадривал себя Джо. Ловко перепрыгнул на переднее сидение, отметив, что былая вялость в ногах пропала.

Быстро и сноровисто профессор передернул рычаг коробки передач, завел «Форд» и выскочил обратно на дорогу.

Самочувствие Джо после разговора со стариком заметно улучшилось, головная боль прошла, появилась давно позабытая бодрость в теле. Чувство надежды и уверенности в себе крепли, расправляли крылья. Теперь проблемы не казались столь тяжёлыми. Депрессия сдавала позиции, чему Джо обрадовался.

Впереди возник фасад здания клиники, профессор сбросил скорость до пятидесяти миль в час. Оставалось совсем немного. Вспышка света, сознание выудило из памяти последний разговор с Лили. Образы вторгались в распахнутый ум.

«Она спросила меня про федералов, про каких-то двух федералов, а я ни черта об этом не помню, о боже…». – В уме продолжали вспыхивать мутные и отрывистые картины.

Джо остановился у самого входа в клинику «Седарс-Синай», одну из лучших во всём городе, но и, конечно же, весьма и весьма дорогую. Джо надеялся на работающих здесь специалистов. Первоклассная медицина увеличивала шансы старика на жизнь.

Джо не мог ждать пока санитары сами выйдут к нему. Рывком захлопнул дверцу «Форда», бегом направился внутрь здания. Прямо с порога крикнул:

– Доктора, живо, у меня в машине пожилой человек при смерти!

Спустя мгновение подбежали несколько медиков с раскладными носилками, капельницей и целым набором медикаментов. Та, что помоложе, девушка, спросила:

– Что с ним случилось?

– Его сбил автомобиль, кажется… но он ещё жив, хотя пульс такой слабый. Он ещё жив… – неуверенно повторил Джо, тяжело сглотнув. – Там, на заднем сидении, у меня в машине.

Доктор и два санитара мигом выбежали во двор. Без труда заметили припаркованный у входа седан, направились к задним дверям, чтобы извлечь пострадавшего и госпитализировать его. Джо стоял на ступеньках клиники. Дыхание сбилось, взгляд метался по сторонам, русые волосы растрепались. Профессор отчаянно пытался справиться с волнением, тёр лицо и жмурил глаза.

Медики замерли перед распахнутой дверью автомобиля. Один из них, мужчина с носилками в руке, жестом подозвал Джо к себе. У того тот час же ойкнуло сердце: «Боже, только не это, только не умирай…», – повторял он про себя.

– Ну и где же ваш пострадавший? – с недоумением в голосе спросила девушка. Взгляд синих глаз пронзил Джо насквозь.

– Там, на заднем сидении… – ответил профессор и быстро метнулся к открытой двери авто.

Земля ушла у Джо из-под ног. Увиденная картина могла потрясти любого. На заднем сидении лежал серый помятый костюм. Чуть поодаль – чёрный дырявый плед, а на полу салона – старые красно-бурые туфли с покоящимися внутри них пожелтевшими ногтями и горсткой волос. И больше ничего.

– Он, он был здесь… я…, – начал было Джо.

– Если у вас всё, то мы вернемся к работе. – Девушка одарила Джо колючим взглядом и направилась к дверям клиники.

– Шизофреник какой-то… – отойдя чуть поодаль, прибавила она. Двое остальных медиков, в недоумении пожав плечами, также ушли вслед за ней.

– Чёрт знает что… – буркнул Джо Рид, неторопливо сел обратно за руль «Форда». Серый костюм, как и прежде, лежал на заднем сидении…

Более получаса понадобилось профессору, чтобы вернуть чувство реальности. Он был взволнован, взбудоражен и, кроме того, в гневе. Странное клокочущее чувство гнева преисполняло Джо, накаляло мировосприятие и обостряло все остальные чувства.

Сидя за рулем седана, Джо старался не обращать внимания на лежащий на заднем сидении плед и спрятанный под ним костюм. Профессору не хотелось вспоминать о встрече со стариком.

Всё внимание Джо сосредоточил на прошлом, а вернее, на тех провалах в нем, которые с недавних пор стал замечать. События прошедших дней просматривались, как видеоплёнка. На месте провалов кадров не хватало, плёнка становилась чёрной.

Первая такая дыра была совсем свежей и касалась ситуации на работе, о которой говорила Лили. «Два федерала, два федерала, – думал Джо, недовольно поджав губы, – что это, чёрт их дери, за два федерала?!»

Попытки давить на себя не приносили успеха, тогда Джо принялся более тонко анализировать события, произошедшие сегодня. Начал с самого утра.

Воспоминания оказались достаточно живыми и стойко сохраняли депрессивный окрас. Хорошо припоминалась головная боль, полное безразличие. Словно отрезанный от остального мира, он ничего не замечал, целиком и полностью погрузившись в проблемы.

Сейчас, после разговора со стариком, Джо смог по-иному смотреть на жизнь. Со стороны, так, будто происходящее не касалось его самого. Смотрел бесстрастно, словно разглядывая кинематографическую картину, с одной лишь разницей – главным персонажем в этом фильме был он сам.

Прежде Джо никогда так не делал, это произошло само по себе. Чувства обострились, и ум принялся необычайно трезво мыслить.

Профессор Рид никогда не отличался слабоумием. Но разум использовал преимущественно в разнообразных исследовательских и научных вопросах, касающихся работы в лаборатории. Сейчас же ум вплотную занялся самим собой. И это доставляло Джо необычайную радость. Появился интерес к собственной личности.

Перемены произошли очень быстро и очень неожиданно, и профессору с трудом удавалось поверить, что он не замечал всего этого прежде.

Движение на улицах Лос-Анджелеса всегда кипело, сегодняшний день не стал исключением, но Джо этого попросту не замечал. Уверенной рукой держался за руль и продолжал анализировать события. До Шелл-стрит оставалось несколько миль.

«Мондео» замер на обочине, Джо вспомнил о валяющемся у него в багажнике блоке «Бадвайзера» и уже с пакетом в руке направился к двери своих апартаментов.

Ладонь проворно скользнула в карман брюк, ключи заблестели в руке. Джо собрался открыть дверь, но заметил, что та не заперта.

Осторожно носком туфли профессор ткнул её. Дверь бесшумно открылась. Джо старался не шуметь, снял туфли и стал тихо красться вдоль стены. Внимательный взгляд старательно изучал всё вокруг.

Было темно и страшно. Сердце бешено колотилось, волнение переполнило его до краев. Во рту пересохло, язык ощущался чужим.

Джо замер, прислушивался к полумраку комнаты. Тишина стояла мёртвая. Лишь слегка щелкали часы в гостиной.

Опасливо, на цыпочках, профессор Рид пробирался наверх, в спальню, где за шкафом находился сейф с огнестрельным оружием.

Там лежал семизарядный «Кольт» М 1991А1, сорок пятого калибра.

Стрелять Джо умел, и довольно хорошо. Научился ещё в университетские годы, когда проходил базовую военную подготовку. С тех пор любил иногда выезжать за город, попалить по бутылкам. Пистолет купил себе гораздо позже, всего два года назад, в салоне «Современное Оружие», после того как некий пуэрториканец попытался ночью ограбить квартиру на Даймонд-стрит. Тогда и решил, что оружие не помешает. На всякий случай. И вот сегодня случай подвернулся, а трусом Джо никогда не был.

Чтобы подняться в спальню, нужно было пройти по лестнице на второй этаж. Это могло оказаться рискованно. «Ступени заскрипят», – решил Джо и замер. Прижался к стене, вслушиваясь в подозрительную тишину.

Внезапно зазвонил мобильный телефон. Карман брюк завибрировал. По спине пробежал могильный холод, острый испуг молнией вонзился в мозг.

Джо судорожно огляделся по сторонам, ожидая нападения в любой момент. Телефон продолжал звонить. Профессор выхватил сотовый из кармана и взглянул на экран… неизвестный номер… услышал шорох за спиной и резко обернулся.

Прищуренный и холодный взгляд поросячьих глаз впился в профессора, так, что тот непроизвольно вздрогнул.

«Бежать прочь, пока не стало поздно».

Сердце Джо, казалось, вот-вот застрянет в горле… ум судорожно метался в поиске решения. Время застыло, текло как кисель.

«Это ловушка», – вспыхнуло в сознании, Джо попятился назад к выходу, но сильный удар по затылку остановил его.

– Не так быстро, мистер Рид, – холодная акулья улыбка блеснула в полумраке. – Не так быстро…

Глава 6

11.10.2012. США. Штат Калифорния. Сан-Педро. Окружная тюрьма «Терминал Айленд»

Общество готовит преступление, преступник совершает его. (Генри Бокль)

Рино. «Самый большой маленький город в мире» – так гласит неоновая вывеска городка на западе штата Невада. Город получил свое имя в честь героя войны – Джесси Ли Рино, храброго генерала, сражавшегося плечом к плечу со своими солдатами. Так и погиб – как подобает настоящему воину, в сражении с конфедератами. Поймал пулю прямо в грудь. Но умер не сразу, успели донести до штаба. Последними словами героя стали: «Привет, Сэм, я умер». Голос генерала звучал настолько живо и твердо, что товарищ ему не поверил. Тогда Генерал Рино повторил: «Да-да, я умер! Прощай». Он был сильным человеком, этот генерал, память о нём сохранилась, и люди дали городу его имя.

Возможно, отважный герой расстроился бы, узнав, что в его честь назван город, где процветал игорный бизнес, проституция и торговля наркотиками. Возможно, и нет, теперь некого спросить.

Рино. Мать назвала его в честь города, в котором он появился на свет. Рино Сколаза по прозвищу «Бритва», также известный как «Кровавый Рино» или «Десятник».

Парню досталась тяжёлая судьба. Мать – малолетняя шлюха из провинциального городка на севере Невады. Отца своего Рино не знал вплоть до двенадцати лет. Тогда он ступил на криминальную тропу, улицы города манили и звали. Свободная жизнь, лёгкие деньги, опасные игры. Теперь же, когда уголовник разменял четвертый десяток, всё выглядело совсем иначе.

Окошко в двери камеры с хлопком открылось, резкий голос лейтенанта Шолли разорвал тишину в клочья.

– Сколаза! На выход!

– Что такое, лейтенант? – прищурившись, спросил Бритва. – Соскучились?

Когда нужно, Рино мог разговаривать как нормальный человек, долгие годы, проведенные в заключении, научили многому.

«Косить надо по полной, тогда не рухнешь как фраер».

– Ты мне повякай! – рявкнул Шолли, подавая сигнал открыть камеру. – В наручники его, ребята, а ты не дергайся, Рино. Будь хорошим парнем, – всё тем же командным тоном прибавил он. Взгляды заключённого и офицера полиции пересеклись.

– А чего мне дергаться, лейтенант? – ответил Бритва, на суровом лице появилась улыбка. Охранники торопливо защелкнули браслеты на громадных запястьях. – Да и куда тут дергаться особо.

– Ты давай помалкивай и шевели задом. – Шолли держал руку на табельном оружии, следя за каждым движением заключённого. В отличие от остальных охранников, с делом Бритвы лейтенант предварительно ознакомился.

Заключённый номер тысяча сто двенадцать Рино Сколаза был переведен в «Терминал Айленд» из тюрьмы строгого режима «Пеликан Бей», где отбывал три пожизненных заключения. За хорошее поведение и участие в воспитательных программах на протяжении десяти лет Бритва получил перевод в тюрьму с более комфортными и мирными условиями.

– Ты у нас, значит, образцовый парень, да, Сколаза? – насмешливо бросил Шолли, ткнув дубинкой Рино в спину.

– А почему же нет, – спокойно ответил тот, не обращая на тычок никакого внимания. Продолжил неспешно шагать вниз по лестнице.

– Зачем тебе это, а? На волю хочешь, гад? Так тебе это не светит, – съязвил Шолли, ехидный смех эхом разнесся по коридору. – Тебе три пожизненных впаяли, вот будешь две жизни в углу тихо сидеть, может, на третий срок и амнистируют.

– На это и надеюсь, лейтенант, – всё так же спокойно ответил Бритва, склонив на бок смуглую, наголо выбритую голову. Мышцы канатами натянулись на громадной шее.