Быль о Жизни. Путь борьбы за право жить. Первая часть

Наказания за непослушание сыпались на С. вплоть до восьмого класса. Причем, мама избивала ее палкой, ремнем с пряжкой, всем, что попадется под руку. Дочь, зная злопамятность мамы, но, тем не менее, постоянно проявляя своеволие, однажды, боясь очередной порки, осталась на улице до ночи. Ей было лет четырнадцать. Это было летом, и на улице было тепло. Жили они в «растворе» – вход в квартиру был прямо с улицы. Папа в тот день дежурил, она осталась дома с мамой и другими детьми – младшим братом и сестрой. На улице уже стемнело. Но, она идти домой боялась. Села на камень недалеко от квартиры. Уже близилась полночь, когда на машине подъехала соседка, которую все называли нецензурными словами – к ней часто приходили мужчины и устраивались оргии. Увидев С. в эту пору на улице, она забрала ее с собой: все соседи знали, как Т. наказывает старшую дочь, хотя и не могли понять, почему она ее не любит.

Утром, однако, когда С., думая, что папа уже вернулся с дежурства, пришла домой, мать ее жестоко избила. С. пыталась спастись бегством, но мать заблаговременно закрыла на ключ дверь. Комната была заставлена мебелью, посреди комнаты стоял большой круглый стол. Увидев в руках матери ремень, дочь стала бегать вокруг стола, пытаясь спастись от неё. Потом «нырнула» под кровать.

Нагнувшись, чтобы удобнее было достать дочь ремнем, Татьяна била её металлической пряжкой. Когда попадала по телу, дочь вскрикивала. Когда попала в глаз, С. сильно закричала и вылезла из – под кровати. Тут уж Т. избила дочь «от души». Глаз был залит кровью, на следующий день все тело было в кровоподтеках. Конечно, муж ругался с Т. из-за того, что она наказывает старшую дочь. Но, Т., прожив с ним больше двенадцати лет, уже не боялась, что он ее бросит с детьми. Но, уважать и считаться с ним окончательно перестала. К тому времени он уже не работал в милицейском управлении. Она работала машинисткой – надомницей и теперь уже не зависела полностью от него материально. Для нее главной ценностью жизни были деньги. И теперь, когда она сама их зарабатывала, она не считалась с мужем, унижала его, постоянно выясняла с ним отношения. Можно было подумать, что она не простила ему, когда еще в пору ее юности он был более образованным, культурным, доброжелательным человеком. Она все время потом пыталась дотянуться до его уровня – много читала – классику, газеты, журналы. Но, видимо, отсутствие изначального фундамента не позволяло ей стать умнее. Кроме того, до конца дней она оставалась своевольной, стремилась подчинить других людей своей воле, желаниям, интересам. К тому, кто сопротивлялся ей, она относилась недоброжелательно. Так, до конца своих дней не простила самостоятельность, стремление к независимости, которое проявляла старшая дочь. И когда, уже став взрослой, С. напоминала ей, что она ее в детстве избивала, говорила: «Хорошо, что я тебя била. Если бы не била, неизвестно, что из тебя получилось. А так – стала человеком!»

Испытания, которые С. «прошла» во взаимодействии с матерью, научили ее быть более разборчивой в выборе друзей, подруг. Но, жить в вакууме она не могла. И не могла понять, почему ее ненавидят девчонки, с которыми ей пришлось учиться в шестом классе (она перевелась в эту школу только к шестому классу). Потом поняла: несмотря на свою неказистую внешность, она была «всезнайкой», всегда готовой к урокам. Имела замечательную память, развитое мышление, могла решить любой сложности задачу по математике, физике, ответы и сочинения по литературе у нее были блестящими. Ее хвалили все учителя. И чем больше похвалы выпадало на ее долю, тем более издевались над ней одноклассницы. Она пыталась изменить отношение к себе тем, что, по их просьбе, на контрольных работах, решала их варианты задач и примеров, и незаметно передавала им. Но, это еще более усиливало их злобу и зависть. А она терпела. И не пыталась навязаться к ним в подруги. Зато сразу после школы шла в библиотеку. Мало того, что брала книги на дом, еще и подолгу засиживалась в читальном зале. В шестом классе девочки уже во всю заигрывали с мальчиками, причем, более старшего возраста. А ее это не интересовало. Книги заменяли ей все развлечения, которым предавались одноклассницы. Как на своей улице она была «белой вороной», такой же «вороной» была и в школе. Конечно, переживала, когда подвергалась насмешкам девчонок, но ничего не могла с собой поделать. Уже значительно позже поняла, что с самого детства не принадлежала себе, а делала то, что от нее ожидала и что подсказывала ей Жизнь. И, несмотря на наказания, препятствия, которые возникали в жизни, С. пронесла самостоятельность, потребность в развитии через всю свою жизнь. Только имея такие качества, она могла стать истинным ученым, творцом, создателем.

Испытания стали более серьезными, когда С. повзрослела. После окончания школы сделала попытку поступить в университет. Тогда еще не знала, кем хочет стать. В школе ей легко давались все предметы, поэтому она не знала, в каком направлении двигаться дальше: то ли поступать на химический факультет (в десятом классе химию преподавала учительница, которая смогла влюбить в свой предмет почти всех учеников), то ли поступать на геолого – разведывательный (ее прельщала романтика жизни), то ли стать юристом. Уже в последний момент подала документы на факультет журналистики в университет. Однако, в университет в этот год она не поступила.

К этому времени она уже работала в проектном институте, копировала работы проектировщиков – людей интеллигентных, образованных, культурных. Особенно нравилась ей Л. П. – старший в группе. Это была женщина, которая, несмотря на свой зрелый возраст и широкую эрудицию, продолжала много читать. Каждый день она рассказывала, какую очередную статью прочла, в каком журнале, в какой газете, какой роман в каком журнале начали печатать. Все слушали ее, восторгались умом, удивлялись, откуда она находит время для изучения различных источников.

С. стала подражать ей, и, через некоторое время, у нее вошло в привычку читать «Литературную газету», журнал «Иностранная литература». Теперь она уже могла принимать участие в обсуждении отдельных статей, высказывать свою точку зрения, и постепенно стала чувствовать, как к ней меняется отношение более старших людей. Стала чувствовать, как взрослеет, умнеет, начала ощущать уверенность, чувствовала, что, чем дальше, тем высказывания ее и аргументы становятся всё более зрелыми.

В это же время книги, как бы, сами стали находить её. Она и раньше много читала, а теперь появилась новая мотивация: быть не хуже других.

В это время она познакомилась со своим будущим мужем, и, хотя, тогда, еще и не ставила цель выйти за него замуж, но вначале участие в клубе интеллигенции, потом «взрослые» встречи с Э., делали ее более взрослой, уверенной в себе.

В тот год, когда она поступала в университет в очередной раз, набора на факультет журналистики на русском языке не было. В русскоязычные группы был набор только на факультет востоковедения. Выбирать было не из чего. Но, и востоковедение ей показалось очень интересным предметом.

Вообще, к тому времени она поняла, что должна приобрести гуманитарную профессию. В первый год, когда не поступила в университет, пошла в институт нефти и химии, к декану геолого-разведывательного факультета, попросила разрешения посещать вечерами лекции по математике, экономике, философии, другим наукам. Но, очень скоро убедилась, что не сможет учиться в техническом вузе: никак не могла себе представить точку в пространстве.

В этот год ее взяли в университет – видимо, она уже «примелькалась» членам приемной комиссии, которые, к тому же, поняли, что денег от нее не дождешься, взять с нее, кроме знаний, нечего (на Кавказе уже в то время процветало неимоверное взяточничество и блат), но с ней договорились, что она будет заниматься на факультете общественной работой.

Когда закончились экзамены, объявили, что на факультете востоковедения, куда она поступила, на русском языке создается только отделение библиографии и библиотековедения. Так С. попала в «святая святых» – на курс, где преподавание шло по учебному плану филологического факультета, где она должна была еще более углубить свою эрудицию, интеллект, приобрести еще больше знаний.

На заочном отделении, куда поступила, С. была самой младшей. Но, как когда-то в школе, была одной из лучших в группе. В этой же группе с ней училась З. М. – татарка. Как самую старшую, ее избрали старостой. Но, когда у нее не было времени, чтобы выполнить какое-то общественное поручение, она просила об этом С. Поэтому, С. была «вхожа» в деканат. Как – то однажды, во время сессии, секретарь деканата сказала, что надо, чтобы на очередном экзамене студенты сдали в деканат определенную сумму денег – вроде бы, на нужды деканата. С. позвонила З. – (у нее болел ребенок и на занятия она не ходила), изложила ей просьбу декана. Все знали, что на факультете процветают взятки. Но, будучи «сильной» студенткой, С. денег никогда никому не давала. У нее были знания, осталась привычка на все экзамены, зачеты, семинары приходить подготовленной. Она могла сама честно «зарабатывать» отличные оценки. После разговора с З. поговорила с группой. Те студенты, которые были не уверены в своих знаниях, сдать деньги согласились. Но, большинство отказалось. Именно с этой информацией С. и пошла в деканат. Это случилось на шестом, последнем, году обучения в университете.

Что тут началось! Скорее всего, тон и содержание «речей» С. не понравились секретарю. Скорее всего, этот вопрос обсуждался с деканом. Во всяком случае, её пригласили в деканат, и теперь уже декан обвинял ее в том, что «как она могла подумать, что это – взятка декану или преподавателю»? Он грозил С. судом, отчислением из университета (и это в то время, когда оставалась только защита дипломного проекта). С. «оскорбила руководство факультета, поставила под сомнение порядочность всех преподавателей не только факультета, но и всего университета». Он грозил вызвать её к ректору университета, чтобы тот решил, что с ней делать дальше.

Это было такое испытание! Проучиться в вузе шесть лет и быть отчисленной! Не получить диплома! Конечно, С. была в панике. В это время она уже была замужем за Э., папа которого имел большой вес в республике. Но, обсудив дома возникшую проблему, решили пока к нему не обращаться.

С. тогда не поняла, что все это – фарс! Не поняла, что декан блефует! Конечно, он никуда бы не пошел и не стал выносить «сор из избы». Он боялся, что это сделает студентка – начнет рассказывать всем, какие порядки существуют на факультете. Боялся, что она начнёт обсуждать эту проблему в семье. Поэтому, решил ее напугать.

С. позвонила З. и рассказала ей, какой оборот приняло дело. Когда они встретились с З., та сказала: «Какой ты все-таки еще ребенок! Ничего не понимаешь в жизни!» С. оставалась таким «ребенком» во все дальнейшие годы своей жизни. Поэтому, когда у нее отобрали институт чиновники от власти, которым она не уплатила «дани», она не стала искать возможность возвратить институт путем дачи взятки. Она обратилась в суд. И попала как раз к честному, порядочному, бескомпромиссному судье. Судью Высшего Хозяйственного суда, который помог С. Г. возвратить лицензию, отправили на пенсию, как только ему исполнилось шестьдесят. Когда они, уже спустя год, встретились, случайно, на улице, он сказал: «Наше время еще не пришло. И вряд ли мы доживем до того времени, когда в стране наступят другие порядки». С.Г. подбодрила его и уверенно сказала: «Дождемся, мало того, именно мы эти порядки и установим». Тогда она не знала, что была недалека от истины. Но, ведь, кто-то же ей подсказал этот ответ!

…З. «уладила» в деканате возникшую проблему. С. больше не приглашали – видимо, З. смогла убедить декана, что он настолько напугал С., что она никогда нигде уже не будет высказывать своего мнения. Во время защиты диплома, возникла ситуация, которую подстроил декан, чтобы все-таки отомстить студентке: ей стали задавать вопросы, на которые она не могла ответить – они находились вне цели ее исследования. Она растерялась. За нее на них ответил ее научный руководитель, подчеркнув при этом, что вопросы эти, как заданные дипломнице – некорректны. Тут уж он спасал себя, свой научный престиж и статус. И настоял на оценке «отлично». Его поддержал научный оппонент работы, и С. в этот раз вышла из ситуации победительницей. Но, только потому, что это уже была не ее проблема. А свою проблему руководитель ее диплома решил на «отлично».

Однако, даже эта ситуация не сломила ее и не вызвала потребность приспосабливаться, гнуть спину перед теми, от кого зависело удовлетворение ее материальных потребностей. Материальные потребности никогда не играли в её жизни ведущей роли. Но, люди этого не понимали. Поскольку, каждый «мерил» её на «свой аршин». Поэтому, создавали такие ситуации, при которых любая другая женщина согласилась бы с выдвигаемыми ими условиями. И когда С. не соглашалась, это способствовало возникновению у нее дополнительных проблем.

Серьезные испытания для нее начались, когда она осталась одна, без мужа.

Первой была ситуация с городским прокурором, который помог ей восстановить справедливость во взаимоотношениях с зав. отделом культуры города, где она временно жила, ожидая развода с мужем. Как она потом поняла, прокурор ждал от нее «награды» – интимных отношений. У нее не было подобного опыта расплачиваться за услуги. Не было у нее и денег. Поэтому, она не пошла на встречу с ним в назначенное время – сбежала. Потом, спустя полгода, встретилась с ним случайно на улице. Он презрительно от нее отвернулся. Наверно, надо было застыдиться, попросить прощения, вообще, что-нибудь сказать в свое «оправдание». Но, что она могла сказать? Пристыдить его, напомнив, что это – безнравственно – ожидать от беззащитной женщины интимных отношений? И подсказать: людям надо помогать бескорыстно. Но, кому она это должна была сказать? Тому, кто, используя свое служебное положение и сложную ситуацию, в которую попал другой человек, ожидал от него удовлетворения своих биологических потребностей?

Следующее испытание ей было уготовано во Дворце пионеров и школьников, где она работала. Она была ценным работником, но зарплата у нее была чуть ли не меньше всех. Разговор о зарплате завел сам директор Дворца. Он пригласил С. в кабинет, стал спрашивать, как ей работается. Заведующая отделом, где работала С., как ей уже насплетничали, была его давнишней любовью, но, он не пропускал ни одной своей молодой сотрудницы – ухаживал за всеми подряд. На новую сотрудницу он смотрел масляными глазами. Во время разговора сказал, что немного погодя намерен повысить ей зарплату. К тому времени С. проработала во Дворце уже три месяца. Часто случалось так, что репетиции праздников, сами праздники длились до позднего вечера. И ей приходилось брать с собой на работу сына. Ему было пять лет, он ходил в детский сад, а если приходилось задерживаться на работе, она приводила его из сада во Дворец. Сыну нравилось во Дворце – он ходил по широким коридорам, разглядывал модели самолетов, изготовленные кружковцами, которые висели под потолком, рассматривал гербарии, рисунки, которыми были увешены стены Дворца. А если приходилось брать его на городской праздник, он никогда не мешал. В пять лет он уже понимал, как надо себя вести в общественных местах. Был коммуникабельный, не по годам развитый.

Когда директор заговорил о повышении зарплаты, С. не проявила особого интереса. Предупрежденная, что он и за ней будет пытаться ухаживать, она у него ничего не просила. Если сам решит повысить ей зарплату за то, что она выполняет большой объем работы – что же, пусть. Но, пусть, это будет его инициатива, а не ее просьба, за удовлетворение которой – она это знала – он предложит ей вступить с ним в интимные отношения. Конечно, зарплаты не хватало. Они с сыном жили в комнате двухкомнатной квартиры, которую им помог получить в свое время отец Э. Вторая комната была закрыта – в ней находились вещи бывшего мужа, а сам он к этому времени уже жил с другой женщиной. Когда получали аванс, закупали продукты – их как раз хватало до зарплаты. Иногда случалось так, что в день зарплаты не было денег на автобус – и они шли до детского сада, а она потом – до работы – пешком. А это было немалое расстояние – несколько километров.

Ей так и не повысили зарплату. Мало того, директор Дворца нередко приглашал ее в свой кабинет, чтобы поругать, выговорить, проверить какую-то сплетню, которую ему донесли подчиненные. Атмосфера во Дворце была нездоровой – все завидовали друг другу – в основном из-за зарплаты. Все понимали, что зарплата зависит исключительно от директора – какую зарплату кому захочет – такую и назначит. А когда появилась С., и ей поручили обязанности, которых до нее никто не выполнял, то зависть многих сотрудников приняла другую окраску. Стали завидовать умению писать сценарии, статьи, выпускать газету, эрудиции, организаторским способностям. Зав. отделом, где С. начала работать, зная пристрастия своего любовника, чуть ли не с первого дня начала придираться к ней. С. выгодно отличалась от нее возрастом, фигурой, умом, поэтому с каждым днем ей становилось работать все сложнее. Но, она не жаловалась. Пожаловаться – это значило принять покровительство директора, который только и ждал случая, чтобы удовлетворить какую-то ее просьбу, и потребовать взамен расплатиться «телом».

Наступало лето, детский сад должны были закрыть на ремонт, и С. некуда было деть сына. Ей предложили поехать поработать в пионерский лагерь. Она пришла к директору и попросила дать ей отпуск без сохранения содержания на три летних месяца. Директор обещал подумать. В этот период Дворец готовился к проведению республиканского праздника. С. написала сценарий, по которому и готовился этот праздник. Праздник закончился поздно вечером, с ней был ее маленький сынишка, который почти засыпал на ногах. А добираться домой им было достаточно далеко. Директор предложил отвезти их домой на машине. Более получаса они стояли перед домом, где жила С. Ребенок уснул в машине. А директор уговаривал её пригласить его к себе в гости. Все уговоры были напрасны. Он уехал. Но, С. поняла, что теперь он не подпишет ей заявления на отпуск. На следующий день так и произошло.

Во Дворце пионеров работала зав. методическим отделом, очень умная, пожилая женщина. Она отдала Дворцу всю свою жизнь, и, уйдя на пенсию, продолжала работать. Часто болела. К С. она относилась плохо, бросая при встрече на нее презрительные взгляды. Раньше она считалась самой умной сотрудницей Дворца. С приходом С. потеряла свой приоритет. Встречаясь с ней в коридоре, С. тушевалась. Однажды та серьезно заболела и С. предложили сходить к ней домой, проведать больную. Больная была удивлена, что ее навестила С., и в откровенном разговоре сказала: «Неужели тебе – таки удалось увернуться от А.? Я презирала тебя, поскольку думала: ну зачем ей, умной, молодой, красивой идти на связь с директором? Ведь ты выполняешь такую работу! Мы давно предполагали выпускать газету, но не было соответствующего работника. Ты такая умница, трудолюбивая, отзывчивая, а теперь я знаю, что ты еще и знаешь себе цену». И она расцеловала смущенную С.

Света подала заявление на увольнение. Однако, она не знала, что путь в науку лежал именно через Дворец пионеров и школьников. Поэтому, после лета ее нашел сам директор Дворца, и попросил вернуться на работу. Она согласилась. Работа во Дворце, несмотря на небольшой оклад, нравилась ей, позволяла отдавать знания и приобретать опыт организаторской деятельности. Когда она вернулась во Дворец, директор повысил ей оклад на треть ее прежней зарплаты. Больше он не приставал к ней, не делал никаких намеков, не придирался. Она уже достаточно долго работала в коллективе, ее поддерживала зав. методическим отделом, а с ее мнением считались и в горкоме партии, и в редакциях городских и республиканских газет, С. стали заказывать материалы, она постепенно стала публиковаться в прессе.

Однажды, телевидение предложило подготовить передачу о первых пионерах республики. Тогда она и познакомилась с директором НИИ педагогики. Эта встреча круто изменила всю ее жизнь.

Но, еще до перехода на работу в научно-исследовательский институт, ей пришлось пережить три месяца работы в пионерском лагере, которые обернулись для нее нескончаемой чередой придирок, сплетен, зависти.

Ее назначили на работу воспитателем в первый отряд, то есть, предложили работу со старшими подростками. Это был очень сложный участок работы. Начальник лагеря, получив информацию, что С. работала в Республиканском Дворце пионеров, попросил ее поработать именно с этими ребятами. С. согласилась. И с самого начала придумала, что, чтобы отвлечь юношей и девушек первого отряда от безделья, необходимо организовать жизнь отряда в виде клубной работы. Были созданы клубы «Красота и грация», «Политинформаторов», Спортивный, Кукольный театр. Ребята выбирали клуб, в котором хотели бы участвовать, при этом, получалось, что многие из них оказались записанными в несколько клубов. Составили планы, предусмотрели мероприятия, которые подростки хотели бы сами организовать. И закипела работа. Итогом всех дел должен был стать общелагерный праздник – «Восточный базар». Все дети из других отрядов могли придти на «базар», заработать жетоны (спеть что-то, станцевать, разгадать ребус, загадку, решить анаграмму, нарисовать что-нибудь, спародировать, сочинить рассказ и т.д.) и купить всякие сладости, фрукты, бусы, всевозможные поделки, изготовленные ребятами из первого отряда.

День в отряде начинался с зарядки, сами ребята проводили политинформации, соревнования, шашечные и шахматные турниры для всех отрядов, конкурсы, концерты художественной самодеятельности. С концертами ездили в другие лагеря. В общем, день каждого члена первого отряда был насыщен и наполнен делами. Готовили спектакли для малышей, сами шили кукол, костюмы, готовили сцену, ширму. Казалось бы, ребята приехали в лагерь отдыхать. Но, они успевали все: и в библиотеке посидеть, подготовить политинформацию, и в море покупаться, и турниры организовать, и сделать очередную запись в отрядный дневник, и поиграть в спортивные игры, и почитать, и подготовиться к проведению «Восточного базара».

Уже с самого начала информация о том, какой интересной жизнью начал жить первый отряд, разнеслась по лагерю. Как всегда, С. не собирала сплетен – ей некогда было участвовать в «посиделках» других вожатых, поэтому узнала о том, что в лагере у нее есть недоброжелатели, когда разразился скандал. В первый же «родительский» день к ней обратились родители детей второго отряда с просьбой перевести их детей из второго отряда в первый. С. не была уполномочена заниматься распределением детей по отрядам. Не подозревая никакого подвоха, предложила родителям обратиться с этим вопросом к начальнику лагеря. Начальник лагеря, пожилой моряк, видя, как ловко С.Г. справляется со старшими подростками, поддерживал ее во всем. Он не был педагогом и воспитателем, не имел соответствующего образования. Его интересовала дисциплина в лагере. Поэтому, видя, что в первом отряде «кипит» работа, и нет никаких нарушений, был очень благодарен воспитателю и вожатому. Когда к нему обратились родители детей второго отряда, он растерялся: почему дети хотят перейти в первый отряд? И тут получил информацию, что им скучно, с ними не проводят никакой работы, а в первом отряде ребята постоянно что-то репетируют, мастерят, шьют костюмы, сидят в библиотеке – ищут головоломки, шарады, ребусы. Конечно, информация о том, что подростки из второго отряда просятся в первый, дошла и до воспитателя второго отряда – учительницы математики одной из школ города. С.Г. почти не была с ней знакома – каждый работал со своим отрядом, проводил с ребятами целый день. Но, это она не знала, как работают другие, а как работает она – знали все. У С.Г. начались неприятности. Неприятности начались и у начальника лагеря, который её поддерживал. Воспитатель второго отряда работала в этом пионер – лагере уже много лет. А начальник лагеря и С.Г. приехали сюда впервые. Как и водится у людей, учительница математики нашла себе покровителей в управлении, которому принадлежал лагерь, написала докладную на имя начальника управления с жалобами на работу воспитателя первого отряда и покровительствующего ей начальника лагеря. Жалобщица писала, что дети в лагерь приехали отдыхать, а педагог первого отряда заставляет их читать книги, ставить спектакли, шить костюмы. То, что дети и от воспитателя второго отряда ожидали, чтобы она помогала им развиваться, поэтому и стимулировала ее начать работать так же, как работает С.Г., она, конечно, не написала. И ведь нашла же родителей, которые подписали это заявление! И начались разборки. В итоге, разобрались, но прежде – всем потрепали нервы. Так как учительница математики поставила ультиматум: или она – или С.Г., пришлось ей самой перевестись на работу в другой пионер – лагерь этого же управления. А первый отряд все три смены отдыхал слаженно, подростки и их родители остались довольны пребыванием в лагере. В конце лагерной жизни ребята подарили своему воспитателю исписанный подписями и пожеланиями красный шелковый галстук. Она его хранит до сих пор, хотя с тех пор прошло почти сорок лет.