Сэндитон

Леди Денхэм была действительно значительной фигурой, вокруг которой толпились многочисленные родственники и друзья. Впрочем, всех интересовала не столько сама леди, сколько ее завещание, по которому наследники мог получать солидный доход – несколько тысяч фунтов в год.

На солидное состояние претендовали сразу три родственных клана. Прежде всего, ее кровная родня, которая вполне законно рассчитывала поделить между собой ее тридцать тысяч фунтов. Не хотели упускать свое и законные наследники мистера Холлиса, первого мужа леди, которые надеялись на ее чувство справедливости, а также члены семейства Денхэм, с которыми ее второй муж надеялся, но не успел заключить выгодную сделку.

Осмотрительная леди всех претендентов держала на расстоянии и никому не отдавала предпочтения. Молчаливая осада, которую устроили родственники на старости лет, ей уже порядком поднадоела. Однако по твердому убеждению мистера Паркера, наименьшими шансами на наследство располагала родня мистера Холлиса, а родня сэра Гарри Денхэма – наибольшим. Он считал, что родственники первого мужа вели себя недальновидно после его похорон и непоправимо испортили отношения с его богатой вдовой, а родственники второго мужа, наоборот, несмотря на бегство леди в Сэндитон, продолжали с ней общаться и леди это оценила. Кроме того, многих из них она знала еще с детства.

Сэр Эдвард, настоящий баронет, племянник сэра Гарри, постоянно проживал в Денхэм-Парке. Мистер Паркер не сомневался, что он и его незамужняя сестра – мисс Денхэм будут непременно упомянуты в завещании. Он искренне надеялся на это. Мисс Денхэм имела очень незначительный доход, а ее брат в курортном обществе слыл просто бедняком.

– Он мог бы стать прекрасным помощником в развитии Сэндитона, – вздыхал мистер Паркер, – будь у него деньги, он бы не скупился, как его богатая тетка. Да он и сейчас помогает по мере сил. Госпожа Денхэм пожаловала ему узкую полоску пустыря, так он строит там небольшой, изящный коттедж и даже планирует украсить его орнаментом. Не сомневаюсь, что уже в этом сезоне на этот домик у моря появится ни один кандидат.

Мистер Паркер был твердо уверен, что за последний год сэр Эдвард вырвался вперед в гонке за наследство леди Денхэм и обошел всех своих конкурентов. Он даже считал, что большая часть наследства уже в кармане у баронета. Но тут появилась еще одна претендентка – юная особа, которую леди Денхэм соблаговолила принять в свою семью. Старая леди уже не раз с успехом отражала попытки неугомонной родни навязать ей в качестве компаньонки ту или иную дальнюю родственницу и обязательно поселить ее в доме богатой тетушки. Но как-то осенью на Михайлов день леди привезла с собой из Лондона мисс Клару Бриртон, которая невольно стала основной соперницей сэра Эдварда в борьбе за деньги леди Денхэм.

Мистер Паркер тепло отозвался о Кларе Бриртон, и Шарлотта слушала его рассказ с неподдельным интересом. Она пыталась представить себе эту девушку, которая заслужила покровительство такой влиятельной особы, несомненно, благодаря своим качествам: миловидная и добродушная, ласковая и застенчивая, воспитанная и рассудительная, так отзывался о бедной родственнице Паркер. Красота, свежесть, бедность и зависимость всегда воспламеняют воображение мужчины, а женщина, наоборот, сочувствует другой в подобной ситуации. Но чем эта девушка покорила своенравную и недоверчивую леди? Мистер Паркер рассказал ей такую историю.

Леди Денхэм много лет не бывала в Лондоне, главным образом, из-за своих двоюродных сестер, которые усердно приглашали ее в гости. Леди упорно игнорировала их приглашения, так как не сомневалась, что всех интересуют только ее деньги. И вот однажды ее терпение лопнуло, пожилая дама отправилась в столицу в сентябре на Михайлов день и решила пробыть там как минимум две праздничных недели.

Она остановилась в гостинице, и, следуя природной расчетливости, дала себе слово, что не потратит ни одного лишнего пенса. Когда через три дня, она попросила счет за проживание, то пришла в ужас от лондонской дороговизны. Она не сомневалась, что в гостинице ее дерзко обманули, и в сердцах решила, что не останется здесь больше ни минуты. Раздумывая, куда бы поехать, она вдруг вспомнила о своих лондонских кузинах, эти ловких и всегда услужливых сестрицах, которые, как ей казалось, постоянно выслеживали ее и пытались заглянуть в чужой кошелек. Но оценив ситуацию, леди Денхэм всё-таки отправилась к ним и провела оставшиеся до ее отъезда дни в их скромном доме, в далеко не аристократическом районе Лондона.

Вопреки ожиданиям, леди была просто очарована радушным приемом, гостеприимством и вниманием и поняла, что ее милые кузины по линии Бриртонов весьма достойные дамы. В конце концов, узнав об их стесненном материальном положении, госпожа Денхэм пригласила одну из девушек этого семейства провести у нее зиму. Через полгода она собиралась облагодетельствовать другую бедную родственницу. А пока выбор леди пал на юную племянницу Клару, которая показалась ей наиболее беспомощной и несчастной, из-за своей бедности она явно была обузой для всех остальных и без покровительства могла в лучшем случае рассчитывать на место няни в богатом лондонском доме.

Клара безропотно приняла приглашение богатой тети и вскоре уехала с ней в Сэндитон, где настолько пришлась ко двору, что леди Денхэм через полгода передумала возвращать ее в Лондон и приглашать на замену кого-то еще. Клара, благодаря своему спокойному и доброму характеру, стала всеобщей любимицей. Настороженность, с которой она столкнулась вначале, быстро рассеялась и все поняли, что эта юная особа и есть лучшая компаньонка для своенравной леди, способная смягчать ее капризы и приступы жадности. Кроме того, она была не только добра, но и удивительна хороша собой, а под благотворным влиянием сэндитонского бриза стала просто красавицей.

Глава 4

– Какое очаровательное именье. Чье же оно? – спросила Шарлотта, взглянув в окно кареты. Она отодвинула пеструю занавеску, чтобы полюбоваться приморским пейзажем: уютный дом на берегу залива, не слишком маленький, но и небольшой, сквозь добротную кованую ограду, обвитую жимолостью, виден великолепный фруктовый сад, аккуратный огород и залитые солнцем лужайки. Как же здесь хорошо, – вздохнула девушка, – совсем, как в Виллингдене.

– О да, – ответил ей мистер Паркер. – Это наш старый дом, дом моих дедов. Здесь родился я и все мои братья и сестры. Здесь мы выросли. Сюда я привел мою жену – миссис Паркер. В этом славном доме появились на свет и трое наших старших детей. Здесь мы жили несколько лет, пока не достроили наш новый дом в Сэндитоне. Мне лестно слышать, что этот уютный уголок так понравился Вам. Кстати, сейчас здесь живет Хильер, и как видите, он прекрасно следит за домом. Поселившись здесь, Хильер, это мой партнер, главный арендатор моих участков, улучшил свои жилищные условия, а я увеличил свой доход. Впрочем, совсем скоро вы увидите наш новый дом. Сразу за этим холмом перед нами откроется чудесный вид на Сэндитон, современный Сэндитон, замечательное место.

Знаете, удивительно, но наши предки во всем предпочитали не высовываться, и даже дома строили в низинах. Из поколения в поколение мы были заперты здесь, без свежего воздуха и простора. Живя у моря, мы не умели ценить этого, а ведь всего в нескольких километрах от нас между Южным Форлендом и Ленд Эндом находилось вот это славное место, где открывается завораживающая панорама на океан. Я уверен, что не ошибся, перебравшись из долины в Трафальгар-Хауз. Мы приедем туда уже совсем скоро, и Вы сами в этом убедитесь в правильности моего выбора. Единственное, о чем я сожалению, это то, что назвал именье Трафальгар. Его стоило назвать Ватерлоо, в честь другого, более значимого сражения. Впрочем, это имя я оставил про запас, если в этом году нам удастся возвести в Сэндитоне оригинальное здание в форме небольшого амфитеатра (надеюсь, что так оно и будет), то мы обязательно назовем его «Амфитеатр Ватерлоо». Это будет прекрасный ход для привлечения отдыхающих в наши края, но самое главное, нам будет, где их достойно принять.

– Какой милый дом и как счастливы мы были в нем, – сказала миссис Паркер, обернувшись назад, и с нежностью и сожалением полюбовалась на него. – И такой милый сад – такой прекрасный сад!

– Да, моя любовь, но ведь мы, можно сказать, и не расстаемся с этим домом до сих пор. Нам, как и раньше, привозят отсюда фрукты и овощи. Это так удобно, у нас всегда на столе овощи со своего огорода, но при этом нам не нужно за ним следить, вскапывать, полоть, поливать и самое неприятное, убирать ботву осенью. Согласись, что может быть головокружительнее аромата капустной грядки в октябре?

– Конечно, дорогой. Теперь нас даже лучше снабжают овощами, чем прежде, а если нам иногда забывают вовремя привезти фрукты и овощи, то мы всегда можем купить всё, что нужно, в Сэндитон-Хаузе. Тамошний садовник этому только рад. Но всё-таки здесь для наших детей было раздолье, а летом в старом тенистом саду всегда царили покой и прохлада!

– Дорогая моя, у нас будет достаточно тени и на холме, более чем достаточно, потерпи еще пару лет. Ты сама знаешь, что саженцы, которые я привез, растут на зависть всем. А пока мы спрячемся от солнца под отличным парусиновым тентом, он даст хорошую тень.

Кроме того, ты в всегда можешь купить для нашей маленькой Мэри зонтик у Витби или шляпку с широкими полями у Джебба. Что касается мальчиков, то я считаю, что им лучше не прятаться от солнца и бегать без головных уборов. Я уверен, дорогая, что ты, как и я хочешь, чтобы наши сыновья выросли крепкими и закаленными.

– Да-да, я полностью согласна с тобой. И я обязательно куплю Мэри изящный детский зонтик. Представляю, как важно она будет прогуливаться с ним и воображать себя маленькой леди. Я не сомневаюсь, что на новом месте мы будем жить даже лучше, чем когда-либо. Захотелось поплавать – нет проблем: до берега всего несколько сотен метров. Но, знаешь ли, – и леди вновь оглянулась назад, – порой так хочется повидать старого друга или переступить порог родного дома, где прошли счастливые годы. Кстати, Хильеры, кажется, и не заметили, что всю зиму на побережье бушевали штормы. Я как-то встретила миссис Хильер после одной из тех ужасных ночей, когда нас буквально раскачивало в собственных кроватях, а они даже не почувствовали ураганного ветра, говорят, что у них он был чуть сильнее, чем обычно.

– Да-да, вероятно, так и было. Штормы у нас проходят во своем своём великолепии, но самом деле они для нас совершенно безопасны, ветер бушует вокруг нашего надежного дома, злится и ни с чем, рассерженный улетает в долину. А внизу, в этой сквозняковой трубе, может произойти всё, что угодно, сегодня там ветер едва качает вершины деревьев, а завтра может обрушиться на головы беспечных жителей ураганом.

Что же касается, овощей и зелени, о которых ты только что говорила, нам их может привозить и садовник леди Денхэм. Этот старый Стрингер, конечно, не очень-то и надежный. Я разговаривал с ним, и он с радостью обещал выполнять все наши заказы, но что-то здоровье подводит старика. Он, несомненно, поправится, но пока не преодолеет болезнь, мы, я думаю, будем оказывать ему посильную помощь. Когда нам в очередной раз не привезут свежие овощи с огорода, а это случается довольно часто, то мы можем гарантировать бедному верному Эндрю сохранение ежедневной занятости; фактически он будет покупать большую часть требующихся нам овощей и фруктов у Стрингера.

– Отлично, любовь моя. Наконец-то, наша повариха будет довольна. Это известие ее порадует. Потому что в последнее время она частенько жалуется на Эндрю и говорит, что он вечно приносит не то, что нужно. Ну, вот и наш старый добрый дом совсем скрылся из виду. Это, правда, что твой брат Сидней хочет перестроить его и открыть там больницу?

– Что ты, моя дорогая Мэри, это его очередная шутка! Он в шутку посоветовал мне открыть там больницу, он постоянно подтрунивает над моими ноу-хау. Ты ведь уже привыкла, что у нашего Сидни, что в голове, то и на языке. Он всегда болтает то, что вздумается. Как говорится, в семье не без оригинала, верно, мисс Хейвуд? Кстати, почти в каждой семье есть такой человек, который завоевывает право говорить то, что вздумается. В нашей семье это мой брат Сидней, очень умный молодой джентльмен приятной наружности. Его единственный недостаток – желание объять необъятное, он не может остановиться на чем-то одном. Синди одновременно и здесь, и там, и повсюду. Я мечтаю направить его кипучую энергию на благо Сэндитона. Как только он появится здесь, я вас обязательно познакомлю. Представляю, как украсил бы собой наш курортный городок такой светский щеголь как Сидней, да еще и с его модным экипажем. Он бы произвел здесь настоящий фурор. Многие влиятельные особы, осмотрительные мамаши и их дочки на выданье приехали бы отдыхать сюда, а не в Истборн и Гастингс.

Тем временем вдали показалась церковь старого Сэндитона. Карета стремительно подъезжала к этому чистенькому и уютному городку, приютившемуся у подножья зеленого холма, на который путешественникам предстояло подняться. Склон холма густо зарос лесом, но издалека бросалась в глаза яркая прерывистая линия ограждений Сэндитон-Хауза и неровный контур пустыря, отведенного под строительство домов для отдыхающих. В долине, уходящей вниз к морю, петляла небольшая речушка, в ее устье были едва заметны скромные рыбацкие домики.

Центр старого Сэндитона украшали несколько коттеджей своеобразной архитектуры; они выглядели мило и трогательно, но в то же время стремились обратить на себя внимание приезжих ослепительно белыми занавесками и недвусмысленными объявлениями «сдаем комнаты». Мистер Паркер с гордостью обратил внимание своей юной гостьи на приглянувшиеся ему пару-тройку особняков. В зеленом дворике старого фермерского дома Шарлотта заметила двух женщин в изящных светлых платьях, они сидели на легких складных стульях с открытыми книгами на коленях. Когда карета свернула за угол и обогнула булочную, то путешественники услышали звуки арфы.

Мистер Паркер был счастлив, хотя он и не считал родную деревню перспективным местом, поскольку она находилась слишком далеко от берега, но дух входящего в моду курорта, он ощущал даже здесь, в низине. А на холме в этом году от желающих подлечиться и отдохнуть, уж точно отбоя не будет. Он предвкушал изумительный сезон. В прошлом году, в это же золотое время – в конце июля в деревне не было ни одного постояльца! Он припомнил лишь одну лондонскую семью, которая в прошлом году приезжала сюда на отдых. Родители привезли к морю измученных коклюшем детей, морской воздух, и в этом с мистером Паркером трудно было не согласиться, как известно, лучшее средство от этой болезни. Нервная мать семейства часто гуляла с малышами на берегу, но не позволяла детям приближаться к воде, боясь, что они утонут.

– Цивилизация, да здравствует цивилизация! – восхищенно восклицал мистер Паркер. – Ты только посмотри, моя дорогая Мэри, на окна Уильяма Хили. Синие модные ботинки и золотистые тканевые сапожки из нанки! Когда такую стильную обувь можно было увидеть у сапожника в нашем старом Сэндитоне! Каждый месяц что-то новое, что-то прогрессивное. Синих ботинок здесь точно не было, когда мы проезжали мимо месяц назад. Потрясающе! Мои труды всё-таки были не напрасны! А теперь скорее – к нашему холму, к нашему пышущему здоровьем холму!

Карета поднималась по дороге всё выше и выше, позади осталась маленькая сторожка у ворот Сэндитон-Хауза, как вдруг над густой листвой взметнулся шпиль нового дома Паркеров, его крыша была скрыта кронами деревьев. Сразу за ним начинался курорт. Когда карета миновала пустырь на вершине холма, Шарлотта увидела Проспект Хауз, Белевью Коттедж и Денхэм Плейс. Она с любопытством разглядывала постройки, а мистер Паркер напряженно считал объявления и пешеходов. В этот момент он хотел только одного – не встретить по дороге домой ни одного пустого дома. Он отметил про себя, что на окнах осталось больше объявлений, чем он предполагал, на улицах было меньше экипажей и гуляющих. В это время отдыхающие как раз должны возвращаться на обед после приема воздушных ванн и прогулок у моря, но в центре было пустынно; возможно, многие задержались на песчаном пляже или на Террасе, успокаивал себя мистер Паркер, а прилив, должно быть, поднялся только наполовину. Он уже представлял себя на пляже, на прибрежном обрыве, в собственном доме и во всем новом Сэндитоне одновременно. Его настроение поднималось при одном взгляде на полоску моря и ему казалось, что больная нога уже в порядке.

Трафальгар-Хауз, представлял собой легкое и изящное здание, удачно расположенное на небольшой лужайке с очень молодой зеленой порослью вокруг. Особняк Паркеров был построен на самой высокой точке холма всего в ста метрах от края крутой, но не громоздкой скалы. Дом подступал к скале, пожалуй, ближе других зданий, за исключением, небольшого ряда щеголеватых особняков, называемых Террасой, с широкой аллеей по фасаду – местом для прогулок. Здесь открыли салон дамских шляпок, бильярдную и библиотеку, отсюда начинался спуск на пляж и к кабинам для переодевания, поэтому Терраса по праву стала любимым местом всех красавиц и модниц Сэндитона.

Неподалеку от Террасы у Трафальхауза, усталые путники вышли из кареты; счастливые дети обнимали родителей, которых не видели целый месяц.

Шарлотте отвели уютную комнату, она не без удовольствия стояла у венецианского окна, рассматривая недостроенные здания, пестрые крыши домов, колышущиеся на ветру холсты; она любовалась морем, волнующимся и сверкающим под лучами солнца, и наслаждалась свежим бризом.

Глава 5

Когда она спустилась вниз к обеду, мистер Паркер перебирал почту, скопившуюся за месяц его отсутствия.

– Ни строчки от Сиднея! – возмущался он. – Вот лодырь. Из Виллингдена я написал ему о том, что повредил ногу и надеялся, что он мне хотя бы посочувствует. Но он даже не ответил. Впрочем, может быть, Синди не ответил, потому что решил поддержать меня не на словах, а на деле, и скоро приедет в Сэндитон. Видимо, я как всегда прав, что ж, будем ждать дорого гостя. Так, что у нас тут еще? Ну, вот, пожалуйста, письмо от одной из моих сестер. Они никогда не подводили меня. Женщины – самые надежные корреспонденты. Мэри, – он подмигнул жене, – прежде чем я распечатаю этот конверт, давай угадаем, что на этот раз заболело у моей милой сестрички, или точнее, давай представим, что по этому поводу сострил бы наш Сидней, будь он здесь? Сидней – тот еще острослов, мисс Хейвуд. Не удивляйтесь, если он при всех сообщит, что мои сестры придумали себе очередную болезнь. Дело обстоит не так или, не совсем так. У них, действительно, очень слабое здоровье. Мы часто обсуждаем в своем кругу эту наболевшую тему.

Бедняжки, они с детских лет не знают, что такое настоящее здоровье. Но болезни не испортили их характер, они выросли доброжелательными и сильными духом. Порой сестры бывают даже слишком требовательны к себе, это удивляет окружающих, особенно тех, кто близко не знаком с ними. Так что, вопреки утверждениям древних, в слабом теле вполне может укорениться здоровый дух. А вот наш самый младший брат Артур совсем не похож на них. Ему двадцать с небольшим, но он до сих пор тепличный ребенок, болезненный и изнеженный.

Сидней регулярно потешается над ним и над всей нашей честной компанией, я его одергиваю, так и живем. Я думаю, если бы Сидней сейчас был с нами, то увидев это письмо, он сказал бы что-то вроде: «Как? Они всё еще живы? Наши бедные Сьюзен, Диана и Артур».

Пробежав глазами письмо, мистер Паркер покачал головой и печально проговорил:

– Увы, ни сестры, ни Артур не приедут к нам в Сэндитон. Не хочется вас расстраивать, милые дамы, но дела у них идут неважно. Мэри, дорогая, я знаю, как ты переживаешь за сестер, но, прошу тебя, не принимай всё близко к сердцу. Мисс Хейвуд, если вы позволите, я прочитаю вслух письмо Дианы. Я так хотел вас познакомить с моей сестрой, но, к сожалению, придется сделать это заочно. Уверен, Диана произведет на Вас хорошее впечатление, поскольку она всегда остается сама собой. Даже по первым строкам ее письма, Вы поймете, какая она дружелюбная, добросердечная и деятельная особа.

Итак, вот что сообщает наша Диана:

«Дорогой Том, мы так переживали за тебя, узнав из твоего письма об этом страшном происшествии. Если бы ты не написал нам, что попал в такие милые, добрые руки, я, во что бы то ни стало, приехала бы к тебе уже на следующий день, невзирая на сильнейший приступ желчнокаменной болезни. У меня были такие сильные спазмы в желчном пузыре, что я едва смогла перебраться с кровати на софу.

Я очень волнуюсь за твою ногу. Обязательно напиши подробно, как тебя лечили и какой окончательный диагноз поставили врачи? Если у тебя, как ты смог определить сам, было лишь растяжение связок, то нет ничего лучше растираний. Больное место надо сразу хорошенько размять рукой.

Пару лет назад, когда я приехала к миссис Шелдон, ее кучер как раз растянул себе ногу, ремонтируя карету. Он едва смог дохромать до порога; однако, многочасовые растирания (я сама, собственной рукой в течение шести часов без перерыва, массировала его лодыжку) дали великолепный результат. Через три дня он снова был на ногах.

Огромное спасибо тебе, дорогой Том, за заботу и за самоотверженность в поиске доктора для нас. Ведь, если бы ты не подыскивал нам врача, то и сам бы не пострадал в дальней дороге. Умоляю тебя, никогда больше не подвергай себя риску ради нас! Даже если бы ты привез в Сэндитон лучшего во всей округе эскулапа, мы бы всё равно не обратились к нему за помощью, так как окончательно разочаровались во всем этом знахарском племени. Обойдя всех наших докторов, одного за другим, мы с сестрой поняли, что даром потратили время. Лучшие врачи – это мы сами, так как никто кроме нас самих, не знает лучше свой организм. Однако, дорогой брат, если тебе на курорте обязательно нужен хороший доктор, то я готова навести необходимые справки и найти для тебя стоящего специалиста.

Что касается моего приезда в Сэндитон, то сейчас это совершенно невозможно. Мне очень хочется увидеть всех вас, но боюсь, что морской воздух мне сейчас только навредит. Ни одна из моих верных подруг также не хочет покидать меня до тех пор, пока мне не полегчает, иначе я непременно отправила бы их к вам погостить. Малышка Сьюзен, думаю, тоже вряд ли выдержит утомительную поездку на юго-восток, у нее совсем расшатались нервы. Всё началось с приступов головной боли, бедняжке поначалу ставили пиявок, по шесть раз на дню. Лечение длилось десять дней, но не дало результатов. Тогда я сама осмотрела сестру и поняла, что причина всех бед – воспаление десен. Я убедила Сьюзен в необходимости вылечить их раз и навсегда. Она отправилась к стоматологу и удалила сразу три зуба, ей стразу стало легче, но теперь она может говорить только шепотом и уже дважды падала в обморок, когда Артур вдруг не к месту кашлянул. Кстати, наш Артур сейчас, в отличие от нас, в хорошей форме, правда, печень у него немного увеличена.

Давно не было никаких вестей от Синди. Мы не видели его с тех пор, как вы с ним вместе были у нас в гостях. Но думаю, что Синди всё-таки не отправился на далекий остров Уайт, как собирался, иначе он обязательно бы прогарцевал под нашими окнами.

Милый брат, от всего сердца желаем тебе удачного сезона в Сэндитоне и, хотя лично мы не сможем украсить своим присутствием твой курортный бомонд, но сделаем всё возможное, чтобы склонить к поездке на побережье достойных людей. Я почти не сомневаюсь, что по нашей рекомендации к вам со дня на день прибудет большая, и весьма состоятельная, семья, раньше они жили в Вест-Индии, а теперь перебрались в Суррей, а также воспитанницы респектабельного Пансиона для девушек в Кембервиле. Я не буду говорить тебе, сколько людей мы задействовали, чтобы создать репутацию новому курорту, словом, трудились, как белки в колесе. Будем надеется, что наши труды не были напрасны. Нежно любящая тебя Диана и прочее».

– Вот так, – произнес мистер Паркер, отложив письмо. – Сидней нашел бы в нем массу поводов для шуток, и мы бы хохотали над каждой строчкой до слез. Я не вижу в письме ничего ироничного, оно мне кажется очень искренним и достойным. Сестры, не взирая на трудности, находят в себе душевные силы, чтобы совершать благие дела. Страдая от недугов, они от всего сердца желают процветания Сэндитону. Для многодетной семьи, вероятно, подойдет Проспект Хауза, а для девушек – Денхэм Плейс номер 2 или крайний особняк на Террасе, с дополнительными постелями в гостинице. Вот видите, мисс Хейвуд, мои сестры – прекрасные женщины.

– Удивительные женщины, – кивнула Шарлотта. – Я поражена бодрым стилем письма, особенно если принять во внимание болезненное состояние, в котором пребывают обе Ваши сестры. Удалить сразу три зуба – это просто подвиг! Ваша сестра Диана, кажется, едва жива, но эти три зуба сестры Сьюзен произвели на меня неизгладимое впечатление.

– О, они так привыкли к операциям и медицинским манипуляциям!