Дорога до звёзд. Дар любви

Перед глазами Милидии промелькнуло лицо Фискала, таким она видела его только раз, лишь однажды… Это красивое лицо благородного, умного и талантливого человека было так искажено, что он стал неузнаваем. Слишком много боли и страха, и ненависть, которую он раньше никогда не знал, всё это было в нём. И глаза, полные такой мучительной решимости: « Я убью его!» – произнёс он тогда.

Молодая женщина устремила глаза куда-то далеко, должно быть для того, чтобы никто не видел нескончаемой печали, что растворилась в них. Душа её рвалась из рук и сумасшедше крутилась от сомнений, но ни одна черта её лица не изменила ей, она осталась, так же непроницаемо горда, когда прошептала:

– Я не могу ему лгать, но и сказать правды не должна. – Теперь она уже обратилась к господину Эвирлок – я понимаю всё. Мой муж так умён и талантлив и непременно внесёт много прекрасного в наш мир. Он любит меня сильно и страстно… я тоже люблю его так сильно, как могу любить. Именно поэтому я отвечаю за слишком многое. Если теперь он отмстит, тогда эта жестокость пробьёт в его душе такую трещину, которую уже ничем не склеишь. Я буду молчать.

– Смелая и благородная девушка, он не ошибся в Вас. Теперь о другом, что же всё-таки произошло после того, как Вы расстались с господином Аренс. Он говорит, что Вашей жизни угрожала смертельная опасность, и что он дал Вам совет, как её избежать.

– Это правда.

– Но Вы не воспользовались им, почему?

– Не могла поступить иначе.

– Те звёзды падали из-за Вас, это очевидно, но как Вам это удалось?

– Этого я не могу сказать, потому что сама не понимаю этого окончательно. Кроме того, сейчас бы я не могла назвать причин побудивших меня к этому. Всё что я помню, это то, что это был какой-то полёт, лучше сказать ощущение свободы. Но всё это так туманно, вообще все, что касается чувств, не описывается словами и не объясняется логикой.

– Крылатый путник жалок на Земле – прошептал Леоне Эвирлок, будто бы поняв мысль Милидии, которая была высказана столь странно. Кроме того в его лице проскользнуло что-то напоминающее её воодушевление.

– Да, это так, я знала, что упаду.

– И всё-таки летели?

В лице гордячки проскользнул вызов.

– Летела.

– Но пришёл момент, и Вы упали. Те, кто видели Вас в тот момент, говорят, что Вы были очень больны, но никто не может назвать этой болезни. Вы угасали миг за мигом. Ваша болезнь имела не просто физический, но и душевный характер. В Вас будто бы что-то сломалось, что-то очень важное, то без чего нельзя жить.

Очередное воспоминание промелькнуло перед ней.

« Победа доброты не так уж неизбежна, ей мало Ваших клятв и много надо сил» – издеваясь, говорил Тальф.

– Всегда ломается что-то важное в том, кто слишком долго был сильным.

– Что это было?

– Господин Аренс называл это жизненными силами, я не уверена, что это было так, но другого названия придумать не могу.

– Тем не менее, Ваши друзья, кажется, знали способ сохранить Вашу жизнь, от Вас требовалось одно, Вы должны были захотеть жить.

– Да, они говорили мне тоже самое.

– Но Вы, это что-то немыслимое, неужели Вы не хотели жить?

– Хотела, но должно быть недостаточно сильно, раз у них ничего не получилось. Кроме того, Фискал… я не хотела, чтобы одно лишь благородство и жалость привязывали его ко мне.

– Вас что-то задело в его поведении?

– Напротив. Он, кажется, простил мне всё, а ведь я была виновата перед ним. Когда это происходило, я не думала о том, сколько несчастья принесёт мой поступок тем, кто меня любит. Он любил меня больную, несчастную, измученную и разбитую, он просил меня лишь об одном, о том, чтобы я захотела жить. И всё-таки я боялась, я не хотела мешать ему, не хотела, чтобы он рвался между порядочностью и своими чувствами, не хотела приносить ему страданья.

– А потом?

– Он ушёл, я жестоко настояла на этом, я почти, что прогнала его от себя. И когда он ушёл, мне стало так спокойно и хорошо. Я уже не чувствовала ни боли ни страха, я не о чём не думала, я жила лишь ощущением покоя. Наверное, я спала, тихо и безмятежно, как спят в детстве. Потом начался рассвет, солнце осветило меня, оно играло в моих ресницах и глазах, я жмурилась, как ребёнок. Потом, поняв, что настало хорошее и светлое утро, я поднялась с постели и стала расчёсывать свои волосы перед зеркалом, припевая строчки простой песенки. Я даже не сразу поняла, что произошло, ведь накануне у меня отняли улыбку, мой голос сломался, а волосы посидели. А между тем, я любовалась собой в зеркале, я улыбалась, непосредственно радуясь всему, мои тёмные волосы играли в солнечных лучах, весело переливаясь, и голос звучал так звонко и чисто. От всего этого я не сразу поняла, что произошло, а когда поняла, то совсем не удивилась. Это показалось таким естественным. Вот, кажется и всё, простите, я наговорила глупостей.

– Кто же Вы такая, госпожа Фейрфак, я видел много людей, но никого подобного Вам не встречал?

Глаза Милидии были беспредельны, они выдавали живой ум и таинственное счастье.

– Да, кто же Вы, наконец?

– Этого я не знаю.

– Дважды Вы сделали невозможное, те звёзды и то, что Вы остались живы. Вы как птица Феникс восстали из пепла и ничего из этого не можете объяснить, дважды невозможное!

– Но невозможное сегодня становится возможным завтра.

– Не сейчас, но через некоторое время, Вы могли бы совершить нечто равное этому или хотя бы раскрыть хоть одну из тайн, окружающих Вас?

– Не думаю. Это было таким чудом, которое не объясняется, это просто, здесь нет никакого алгоритма или я боюсь искать разгадку.

– А ваш муж?

– Он не хочет возвращаться к этому, и я понимаю его.

– Хорошо, теперь о господине Фейрфак. Вы умная девушка, но вопрос, который я Вам задам слишком серьёзный, Вам бы следовало знать слишком многое, но у нас слишком мало времени, сейчас я вам всего этого не объясню, скоро кто-нибудь из волшебников разгадает мою маленькую уловку и что-то мне подсказывает, что это будет господин Фейрфак. Ему всего двадцать три года, но у него есть талант и ещё кое-что чего не достаёт многим другим. Уже то, что он заслужил вашу любовь, говорит многое. Да, он легкомыслен, не в меру язвителен, никто не знает, что ждать от него, он максималист, как, впрочем, многие в юности, но всё же… С вами я могу быть откровенен, я уже не молод и таков закон жизни, должен буду уступить место кому-нибудь. Как Вы считаете, мог бы Ваш муж стать Председателем Совета Волшебников?

Старик и девушка в течение всего разговора, с проницательностью, делающей честь их наблюдательности и уму, изучали друг друга. У обоих в лицах читался живой интерес, ведь каждый встретил собеседника весьма достойного умом, способного понять душой, что ни маловажно порядочного, из чего следовало, что с таким человеком можно быть откровенным.

– Я не имею права в данном вопросе отвечать за моего мужа.

– Но на собственное мнение Вы имеете право?

– Моё мнение не может быть объективным, так как я молода, а молодости, как известно, присуще некоторые заблуждения или слишком категоричные суждения. К тому же я являюсь заинтересованной стороной и нельзя отрицать, что любя вижу всё в слишком ослепительных красках.

– Вы близки с ним по юности и нраву, и лучше всего понимаете, друг друга, поэтому я и спросил Вашего совета.

– В таком случае, прошу простить мою откровенность, Ваше предложение, безусловно, делает честь господину Фейрфак и мне самой, но едва ли оно действительно интересно нам.

– Вот как?

– Да, но позвольте мне договорить и не поймите неправильно. Власть не его стезя. Он путешественник и искатель, возможно, в чём-то немного авантюрист и бунтарь. Ему интересно исследовать, открывать нечто новое, но ни в коем случае не руководить. Такая должность не позволит раскрыть его способности. Вы поняли меня?

– Да, не случайно, он выбрал Вас. Ну что же, посмотрим, время покажет, а я пришлю Вам некоторые мои соображения через моего секретаря?

– Но как я узнаю его?

– Имя человека, исполняющего эту обязанность, не часто упоминается, но Вам я его назову. Это господин Патрик Солано, Вы, кажется, знакомы?

– Да, он был однажды мне представлен в доме господина Риверс, насколько мне известно, он тогда оказал нам всем важную услугу.

– Вы правы, у Вас прекрасная память, кстати, известно ли Вам об Институте Невероятных Чудес?

– Фискал что-то говорил об этом в последние несколько дней, но очень туманно.

– Сейчас я поручу господину Фейрфак реализовать этот проект, уж подобное занятие точно не покажется ему скучным, не так ли? Вы же будете его самым верным соратником, и Ваши друзья, конечно, тоже не останутся в стороне.

– Добрый день, господин Эвирлок – неожиданно раздался звонкий юношеский голос, васильковые глаза Фискала пытливо скользнули по Милидии, она же ответила ему смущённой улыбкой – простите мне дерзость, с которой я нарушил Ваше уединение, но всё же позволю себе заметить, что заседание Совета Волшебников не лучшее время для тайных разговоров.

– Я доволен Вами, господин Фейрфак, Вы довольно быстро разгадали мою маленькую хитрость. Но в том, о чём мы говорили, нет никакой тайны от Вас. Я посветил Вашу жену в идею о создании Института Невероятных Чудес, ну а Вас я хотел испытать.

– Я рад, что Вы довольны мною.

– Я вижу, что Вы можете возглавить Институт Невероятных Чудес.

– Я постараюсь не разочаровать Вас.

– Прежде чем Вы приступите к своим исследованиям, ознакомьтесь, пожалуйста, с некоторыми моими пожеланиями – и господин Эвирлок протянул Фискалу запечатанный пакет – мне кажется, Вы найдёте там что-нибудь полезное для себя. Однако не пора ли вернуть время на место, не хотите попробовать, госпожа Фейрфак?

– Хорошо, я попытаюсь.

Лицо у молодой девушки было весьма серьёзно и сосредоточено, оно имело такое особое выражение, которое бывает у человека, когда он думает о чём-то одном, особенно важном, не замечая ничего прочего. Люди всегда особенно красивы, когда о чём-то думают, в их жестах и выражениях появляется нечто особое, возвышенное и одухотворённое. Молодой человек любовался воодушевлением своей жены. Эта необыкновенная девушка казалась в эту минуту неземным созданием.

– Хорошо, очень хорошо, девочка – про себя произнёс Леоне Эвирлок.

Снова стало шумно, люди в своих креслах задвигались и стали переговариваться друг с другом. По некоторым особенно проницательным лицам скользнула заинтересованность, которая, впрочем, была талантливо скрыта, многие же и вовсе ничего не заметили.

– Объявляю заседание Совета Волшебников открытым, – произнёс Леоне Эвирлок, – хочу начать его с введения в Серебряную Ложу, господина и госпожи Фейрфак, займите свои места.

Юная пара спустилась к Серебряной Ложе. Милидия заняла место рядом с Юноной Риверс, Фискал напротив девушек.

– Вы были прекрасны – прошептала Юнона – особенно ты, моя маленькая королева любви и красоты.

– Спасибо, – смущённо произнесла Милидия.

– Ничего не бойся, – прошептала подруга, – верь мне, теперь всё будет хорошо.

Глава 6. Важный разговор.

Черничный шербет обжигающе таял на губах. Бесспорно, итальянское мороженое одно из лучших изобретений человечества, особенно в знойный римский полдень. Фискал оплатил счёт за обед и выложил щедрые чаевые.

– У нас есть ещё с полчаса, может чуть больше, не хочешь ли погулять по Риму? – Спросил он Милидию.

– А как же вечерний приём?

На вечер в доме молодых супругов было назначено торжество, в честь их вступления в Совет, и на него были приглашены все члены Совета Волшебников. Это был первый вечер, который Милидия устраивала, как хозяйка и первый раз, когда она должна была появиться в обществе в роли жены, должно быть от того излишне впечатлительная девушка так тревожилась. Кроме того, нельзя было отрицать того вечного стремления женщины к идеальному порядку в её доме, которое живёт во всех представительницах прекрасного пола.

– Разве мы успеем подготовить всё до вечера?

– Ни о чём не беспокойся, обо всём давно позаботился наш мажордом.

– Разве у нас есть мажордом?

– Конечно, разве ты не знала, – он игриво улыбнулся, – как в любом уважаемом доме у нас есть мажордом, экономка, целый штат горничных, лакеев, камердинеров, официантов, поваров и мороженщиков.

– Иного я и не ожидала от тебя, что же весьма остроумно нанимать слуг всего на один день.

– А вот они, к твоему сведенью, считают, что служат у нас не первый год. Экономка помнит тебя ещё пятилетней девочкой, а главный конюх рассказывает о том, как учил молодого господина держаться в седле.

– Я поражена твоим даром убеждения.

– Ничего особенного, лишь смешение чёрной и белой магии.

Так, держась за руки, они шли по Пьяца-дель-По-Поло.

– Милый мой, – шепча, произнесла Милидия, с особой нежностью прижавшись к мужу.

– Что тревожит тебя сегодня, любовь моя? – В васильковых глазах промелькнула не шуточная озабоченность. Слишком хорошо он знал, что если засела какая-нибудь боль в сердце его возлюбленной, то эта необыкновенная девушка отважится на любое безрассудство. Никогда ни жестом, ни, словом эта маленькая гордячка не молила о жалости. Душа её в былое время много выстрадала, но никогда она не говорила об этом ни тем, кого любила, ни тем, кто любил её. Но от этой скрытности боль не стихала и потом долгое, бесконечное время она изводила Милидию. Слишком хорошо знал это человек, который взялся вылечить её, который главной своей обязанностью считал обеспечить счастье любимой девушки. В своё время слишком дорого поплатился он, за то, что не придавал значения своим словам и поступкам. И теперь, когда рядом с Фискалом поселилась, чудом спасшаяся, такая чувствительная, но поражающая своей самоотверженностью девушка, он не должен был больше ошибаться.

– Нет, ничего, просто один вопрос, я много думала об этом, но никак не могу отыскать верного ответа.

– Какой вопрос?

– Можно ли простить то зло, которое тебе причинили?

Юноша отвернулся.

– Нет – через несколько мгновений глухо выговорил он, – зло всегда должно быть наказано.

– Но если человек искренне покаялся?

– А если, то, что он совершил непоправимо?!

– Волшебники прекрасно знают, что непоправима одна лишь смерть.

– Хорошо, – щёки молодого человека зардели, а глаза источали нехороший разгорячённый блеск, – я не спрашивал тебя ни о чём, в этом ты не имеешь права упрекнуть меня. Я обвиняю Тальфа и Милюзетту в том, что они пытались убить тебя, прибегая к самым жестоким методам и самым подлым и низким интригам. И это далеко не единственное обвинение, которое я могу предъявить им и готов повторить его хоть перед всем Советом, хоть перед всем миром. Милюзетта – женщина, и к тому же, – он хотел добавить моя тётя, но осёкся – ты понимаешь, я не стану сводить счетов с женщиной. Но Тальф, если только он жив, в любое время дня и ночи он ответ мне за всё, на шпагах или на пистолетах он предоставит мне отчёт.

– Ты вызовешь его на дуэль? – Воскликнула девушка.

– Да. Потому что это моё дело и только моё дело!

– Хорошо, – Милидия потупила глаза, теперь во лжи надо было иди до конца, – я скажу тебе правду. Тальф умер. Не знаю, может ли зло разорвать сердце человека, но должно быть так было с ним. «Победа доброты не так уж неизбежна, ей мало Ваших клятв и много надо сил» – прокричал он, и я почувствовала, как во мне что-то надломилось. А он тут же упал замертво, это было очень похоже на разрыв сердца. Вот и всё. Зло наказало само себя.

Девушка говорила с необыкновенной решительностью, и всё-таки боялась себя выдать. Если бы её спросили: « Что самое отвратительное из того, что Вы сделали за свою жизнь?» – она бы подумала только об этом моменте, о том, как она нагло врала человеку, который за одно только её имя готов был пожертвовать жизнью.

«У меня лишь одно оправданье, я делаю это ради моего мужа» – подумала она, когда они стали возвращаться домой.

Глава 7. Вскрытие пакета.

– Милидия, если хочешь, осмотри, как идут приготовления к вечеру, отдай свои распоряжения и пожелания и поднимайся ко мне в кабинет.

– Да, конечно.

Она спустилась в столовую, которая вдруг стала в разы шире. Молодую хозяйку сопровождали мажордом и экономка. Горничные стелили кружевные скатерти, расставляли фарфор, серебро и хрусталь. Все представленные вещи были крайне изящны, имели претензию на роскошь и в тоже время были лишены какой бы то не было крикливости. Предметы в столовой и гостиной, которая тоже возросла в размерах и была должна исполнять роль бальной залы в этот вечер, поражали воображение своей лёгкостью и ажурность. Для глаз зрителей создавалось прозрачное ощущение воздушности, всё это звало к полёту. Милидия не без удовольствия отметила обилие живых цветов, из которых опытные флористы составляли букеты и гирлянды. Девушка лично удостоверилась в том, что все музыкальные инструменты хорошо настроены, а затем спустилась в сад.

Здесь так же всё было готово для танцев. Больше всего поражало то, что сад был разбит на несколько секторов, каждый из которых предоставлял свои развлечения. Возле пруда расположились хорошенькие актрисы в образах русалок, на лужайке балерины готовились к представлению, гуляя по саду по саду можно было встретить человека в костюме паяца, арлекина, пьеро или барда который тут же выдавал зрителю стихотворную импровизацию. Отдельные часть сада были оформлены в русском, японском, французском, древнегреческом или средневековом стилях. Таким образом, гости могли совершить путешествие во времени и пространстве всего за несколько часов.

– Господин Дипье, – обратилась Милидия к управляющему, – к чему же нам столько фонариков?

– Для освещения, сударыня, господин Фейрфак запретил устраивать фейерверк.

– Вот как, – от Милидии не укрылась необычность этого приказания.

« Фейерверк непозволительно похож на падающие звёзды, – подумала девушка, – вот он и не хочет, чтобы они падали».

Убедившись, что всё в порядке и, сделав несколько дополнительных распоряжений, госпожа Фейрфак направилась в кабинет к мужу. Догадываясь о том, что там она встретит своих друзей Милидия зашла к себе в спальню, чтобы забрать пакет, который накануне ей передал барон Джордж де*Кверлик для своего брата. Девушка не ошиблась, когда она вошла в кабинет своего мужа, там её уже помимо Фискала ждали Артур, Юнона, Эдвард, Ива, Зинзивер и Оливия. Стоит ли говорить о том, насколько неподдельны были улыбки, объятия, смех и пожатия рук, которыми обменялись друзья. Схожесть характеров, открытость молодость, привязанность к мечтам, открытиям и приключения роднили эти светлые и прекрасные сердца. К тому же, события, которые пережили эти юные, но такие смелые и благородные люди, закрепили их дружбу навсегда.

– Однако Ваше путешествие, пошло на пользу Милидии, – заметила Иванджелина.

Действительно лицо молодой девушки посветлело, чертам вернулась улыбка, движеньям природная живость. Из образа создающего её ушло впечатление шекспировской Офелии, делающее её похожей на юною трагическую леди.

– О, да, – ответил господин Риверс, – но не будем снимать вину с Фискала за то, что он похитил у нас свою жену, сразу после их венчания.

– Но я выполнил своё обещание и теперь возвращаю Вам её уже не загнанным серым мышонком, а той, кем она была всегда и стала снова моей загадочной, прекрасной чародейкой.

– Какими же загадочными микстурами ты пользовался, чтобы вылечить печаль нашей милой Милидии? – шутливо спросила Оливия.

– Ах, принцесса, позволь, я и тебе предложу немного моего чудодейственного лекарства, вот оно. Всего два слова: король и королева с нетерпением ждут тебя и Зинзивера и надеются, что свою свадьбу Вы сыграете у них в Рубиновом Замке.

Оливия мгновенно изменилась в лице, наивная красавица никогда не умела хорошо владеть собой и теперь в её хорошенькой непосредственности читалась такая неподдельная благодарность, что госпожа и господин Фейрфак ощутили, что все их утренние хлопоты не стоили и тени этой искренней улыбки.

– Как же нам благодарить Вас, за то участие, которая наша любовь нашла в Вас?

– Всем Вам прекрасно известно, господа, – ответил господин Фейрфак, – что это меньшее из того, что я могу сделать для Вас, ведь Вы, Вы все помогли мне сохранить моё главное сокровище, – и он кинул влюблённый взгляд Милидии, – и, следовательно, мне стоит помнить о благодарности.

– И ты не забываешь о ней, как видно, – произнесла Юнона, – и всё же самое прекрасное, из того, что ты сотворил, это Милидия, которую ты вернул нам такой счастливой.

– Господа – начала, молчавшая до этого госпожа Фейрфак – позвольте и мне сегодня немного побыть добрым волшебником, для тебя тоже есть добрые новости, Эдвард, посмотри это письмо.

– Благодарю, Милидия.

Он быстро вскрыл пакет и стал бегло читать письмо. Все находившиеся в комнате и особенно Ива с явным участием наблюдали за бароном, лицо которого по мере чтения постоянно менялось. Закончив чтение, он радостный и поражённый обратился к госпоже Фейрфак:

– Что я узнал?! Так, значит, Джули…

– Да, твой брат и его жена живы и здоровы.

– Но Джули…

– Ты забываешь, что имеешь дело с настоящими волшебниками.

– Если это так, Милидия, то новости, которые ты принесла невероятны.

– В том, что это действительно так, ты можешь удостовериться лично, и я надеюсь, что вскоре ты и твоя жена навестите твоего брата.

– Непременно.

Юноша развернул пакет и достал из него маленький футляр. Открыв его, Эдвард показал друзьям небольшую рубиновую диадему.

– Ты узнала эту вещь, Мидидия?

– Да, это Ваша фамильная драгоценность. Эту диадему представитель Вашего рода преподносит свой невесте в день венчания.

Молодой человек подошёл к Иванджелине и возложил диадему на её голову. Рубины выразительно засверкали в русых волосах молодой женщины. Госпожа Орнальдегольд почувствовала, что все взгляды устремлены на неё, от того, строгая девушка выпрямилась и осмотрела окружающих выразительными ясными глазами. Но даже такие уловки не скрыли её счастливого смущения.

– Не пройдёт и несколько дней, как я смогу назвать свою кузину баронессой, – произнёс Фискал.

– Так же, как и тебя, теперь можно назвать графом, – отпарировала девушка, – ну, а Зинзивера не иначе, как Ваше Высочество.

– Что же, – весело заметила Юнона, – мы отыграли одну свадьбу, а на очереди ещё две.

– Юнона, – продолжила Ива, – месяц назад ты проводила к алтарю Милидию, теперь окажи эту услугу и мне.

– С радостью, милая.

– А тебя, Фискал, – произнёс Эдвард, – тебя я прошу оказать такую же услугу мне и твоей кузине, будь шафером с моей стороны.

– Конечно.

– В таком случае, – заговорил Зензивер, – тебя, Милидия, и тебя, Артур я прошу быть свидетелями на нашей свадьбе.

Госпожа Фейрфак и господин Риверс заверили музыканта и принцессу в своей готовности исполнить эти роли на их свадьбе. После столь приятных обещаний Фискал с несколько наигранной торжественностью провозгласил:

– Теперь, мы приступим к делу, ради которого собрались здесь.

– Постой, милый брат, – перебила его Ива, – прежде, чем говорить об Институте Невероятных Чудес, давайте внесём некоторую ясность в другой, неприятный, но всё же касающийся всех нас вопрос. Так что же всё-таки произошло с Тальфом Аренс?

Глаза всех присутствующих устремились в сторону Милидии. Девушка почувствовала, что её щёки выдают её. Второй раз повторять одну и ту же ложь слишком отвратительно. Но помощь пришла с самой неожиданной стороны.

– Он умер – выговорил господин Фейрфак.

Эта фраза уже не требовала никаких дополнительных объяснений, никто не хотел знать большего. Однако от проницательных глаз Юноны Риверс не ускользнуло смущение подруги. Рассудительная девушка не удовлетворилась этим ответом, но скрыла это, решив впоследствии поговорить с Милидией наедине.

– Теперь к делу – произнёс господин Фейрфак, но уже без прежнего азарта – сейчас я вскрою пакет, который нам адресует господин Эвирлок. С Вашего позволения, я буду читать вслух, а позже, мы чуть подробнее всё обсудим.

Фискал сорвал печать, под внимательные взгляды своих друзей и начал читать.

« Я рад приветствовать Вас, мои юные друзья.

От имени Совета Волшебников, и от себя лично приношу Вам извинения за те события, которые Вам пришлось пережить. Вы знаете, что я лично редко присутствую на заседаниях Совета, и Ваше дело изначально было представлено мне в неверном свете. Но тем больше чести Вам, молодые люди, ведь Вы сумели справиться с ложью и клеветой, которой Вас окружили. И Ваша смелость, Ваша жертвенность, Ваш юношеский пыл и главное, Ваша дружба побороли то зло, которое мы допустили». – Фискал на мгновение прервался. Не только он, но и другие были обеспокоены страшными воспоминаниями, о которых так легко судили те, кто с ними не соприкасались.