Каждый день

Так о чем же я, приводя в пример картину моих сновидений, думаю, это так и выглядит. Возможно в момент, когда ты переходишь из мира нашего в мир, где твоя душа получит новое назначения, тебе будет отведен такой момент – триумфа. Когда ты будешь сидеть в центре такого зала, а вокруг тебя люди. Все: кого называл друзьями, кому ты что–то хотел доказать, кто тебя считал никем, чье внимание ты хотел привлечь и кого хотел уделать, девушка, в которую был влюблен, но она предпочла другого или прямо тебя оскорбила, все! И тут ты их всех разом впечатляешь чем–то, каким то талантом. Ты в центре внимания, ты один из великих, ты все доказал, ты лучше всех и всего на этот миг и все твои враги повержены, признали твое поражение. Так думаю должен выглядеть переход к тому самому покою, он с этого начинается. Лично я бы хотел играть в этот момент на гитаре и скакать по сцене как Элвис, выделывая всевозможные трюки. И, конечно же, аплодисменты, гора аплодисментов.

Почему то мне кажется, что из этого ничего хорошего не выйдет. О чем я? А о том самом "портрете", что в данный момент пишет Глен, заставляя меня застывать на одном месте. Краски этого горе художника пахнут странно, словно пирожное с лимоном, но при этом без запаха выпечки, остался один лимон и ощущение, что это все–таки пирожное, а не один естественный фрукт.

– Deborah, oh oh you so fine

There's only…one girl

In my dreams!

Wonder of my mind… – от скуки я стал напевать песню, которую однажды мне поставил Ив.

Он сказал, что это самый настоящий эксклюзив. Потому что этой записи даже в продажах не было, Бадди Холли умер, а ее еще не успели издать, да и вряд ли сделают так. Сама песня была кустарного исполнения, ничего сложного, замысловатого, виртуозного или еще того, что могло бы привлечь внимание публики и сделать ее синглом. Но что–то в ней было. Это как с водой или берегом моря, кажется, что все такое простое и не оригинальное – но цепляет всегда и можно смотреть на это все часами.

– Ты что это делаешь…?! – мои воспоминания прервал стон Ена.

– А разве не видно! Всем своим видом показываю, что мне ску–у–у–у–чно! – отвечаю я, продолжая наигрывать. – Truly dear…

– Перестань!

– I do love you…

– Прекрати!

– А ты другие слова знаешь? Не на букву "П"? Deborah, don't make me blue…

– Ты мне надоел!

– Это ты мне надоел! Сколько можно уже малевать эту чертову?! Я скоро уже состарюсь, черт возьми! Мы уже, который вечер здесь ничего не делаем, даже не общаемся!

– Может ты ничего и не делаешь…а я лично занят.

– О боже…

Шел второй час. И мне кажется, он прогуливает уроки, вечер еще не наступил, а он тут сидит уже два часа и даже не торопится уходить. Похоже, что он здесь на долго. А мне даже нечем развлечься, все попытки дотянуться до книги или запустить в воздух какой–либо из предметов пресекаются одной фразой – положи на место и вернись, а исходное положение! Иногда добавлялись слова "быстро" или "назад", а временами он и вовсе отделывался одним словом "нет".

– Ну вот и все я....Эй…ты что, умер что ли?! Я закончил! – к вечеру, как я предполагал, к моменту, когда даже Фрэнк школу не обходит, когда солнце целует землю в районе болота, он закончил свою картину.

Хотя за это время болото успело бы высохнуть, но надеюсь результат того стоит. После того, как он закончил я еще минут пять стоял в своей обычной позе и только после того, как Глен швырнул в меня свою тетрадь, я стал двигаться и моргать, если, конечно, можно так сказать.

– А–а–а–а…что?! Поздравляю! Давай показывай! – говорю, выходя из своего состояния.

– Вот смотри! – кричит радостный Глен, разворачивая в мою сторону свой холст.

Моим глазам предстало то, чего я никак не ожидал увидеть – себя! Именно то, как меня видел Глен. И мое изображение представляло собой человека с слегка бледной кожей и синяками под глазами, как будто он видел меня уже умершего. Это было странно и очень жутко. Но самое жуткое это мои глаза, они были не как обычно, голубыми, а фиолетовыми, по своему пугающими. В остальном я удивлен не был, я был в той же одежде и с той же самой гитарой. Но выражение лица составляла тоска и грусть.

– Я что…действительно так выгляжу?! – с удивлением спрашиваю я.

– Да, а что? – в лёгком недоумении Глен.

– Просто я выгляжу как–то…полу–мертвым…

– А как ты должен, боюсь спросить, выглядеть!?

– Не смешно! Это немного странно…

– В любом случае, завтра я зарегистрируюсь на конкурсе, и мы зажжем эту выставку!

– Мне нравиться твой оптимизм!

– Ага…ну что же мне пора. А то меня и так все спрашивают, чего я в школе засиживаюсь…

Глен со мной быстро попрощался и также быстро ушел, оставив со мной лишь мое изображение красками. Я очень долго смотрел на него, пытаясь в нем, видимо, найти какие–то подсказки или ответы. Но каждая линия, каждый мазок и каждая деталь открывают для меня что–то новое, буквально этот портрет со мной говорит, но я этого не слышу. Весьма странное ощущение, по странности близкое к тем вещам, которые я вижу при перемещении.

– Что здесь слишком холодно… Стоп! Что? Холодно?! Но ведь это невозможно! Здесь не может быть холодно… Холод… А что это такое? Я еще это помню! – внезапно в моей старой коморке, я почувствовал до боли знакомое дискомфортное ощущение.

В помещении стало прохладно, и возможно, у меня пошел бы пар изо рта, но сами понимаете мое положение. Но этот холод меня пугал, не столь страшен был сам, сколько была страшна причина того, что я это ощущаю. Чертовски страшно, первый раз за последнее время, словно я снова умер, это было очень мне знакомо. Да еще и в глазах у меня был какой–то блеск, перед глазами были какие–то искры, синего цвета.

– А ты все также не понимаешь или не хочешь понимать то, что происходит вокруг тебя. – и вновь я услышал голос, который буду знать теперь всю свою жизнь, голос Смерти.

Он доносился из коридора. И в попытке проверить, откуда идет сей звук, я распахнул дверь, высунул голову и стал окликать того, кого ожидал там увидеть. Как вдруг, из–за спины послышался легкий и доброжелательный смех, который эхом разносился по коридору. Все вокруг было наполнено ярким голубым сиянием, которые я уже видел, только очень давно, на этом же самом месте, но в совершенно других обстоятельствах. От удивления, я повернулся и увидел его, того самого гостя моей никчемной потерянной души. Второго живого, если можно так сказать, существа. Фигура ангела стояла слегка позади меня, но это не мешало мне слышать все, что он говорит. Ангел стоял в привычных для него рыжих ботинках, только изменился верх.

– А вы как всегда…не умеете предупреждать! Вот никогда не приходите по приглашению! – прокомментировал я фразу, которую мне сказал ангел.

– Вы когда нибудь вообще видели, чтобы кто–то приглашал смерть? Я сомневаюсь, что это вообще возможно… – сказал с улыбкой Ангел.

– А–а–а–а–а… Как же…?

– Нет! Самоубийцы не приглашают меня. Никто и не знает, как я выгляжу на самом деле и просто, они не смерти ищут, отнюдь нет.

– Чего же они ищут тогда? Разве им как раз не смерть хочется найти? Они ведь думают что вы, в данном случае, им поможете в чем–то. Найти те ответы, которые они всю жизнь ищут.

– Покой…они ищут покой. Ведь как многие представляют себе последний путь? Именно как покой. И ты прав, они хотят получить ответы, некоторые хотят сбежать от проблем, а многие просто отчаялись. Тут им и приходят такие мысли – после смерти нет этих проблем, там есть покой… Вот ты скажи, ты обрел покой? Не думаю, что ты скажешь да. – пояснил мне Смерть, словно старому другу, он рассказал мне это спокойно и с теплотой. – И кстати о пути, я не просто так к тебе пришел. Я принес тебе подарок.

– А что толку от подарков, если ты все равно мертв и не можешь насладиться этим даром… – с досадой сказал я, опустив голову.

– Я думал, ты давно понял, что подарок…дар…это не значит что–то материальное. И ты даже не представляешь себе, как выглядит мир, в котором мы живем…

– Но что же это тогда?

– Прошу, иди за мной.

Мой собеседник взял меня за руку и повел в сторону выхода из школы. Затем я шел уже сам, периодически спрашивая, куда мы направляемся и зачем. Вслед за нами шел и поток голубого света и дыма, а точнее он тянулся за медленной походкой Смерти. Не успев понять, что происходит, мы оказались у выхода за пределы двора школы. В один миг, ангел указал пальцем на дорогу и сказал мне – ты можешь прогуляться.

– Простите…что?! – в недоумении спрашиваю я.

– Ты не ослышался, ты свободен…на эту ночь, ты можешь выйти за пределы своего круга и испытать сладость и вкус путешествия. – пояснил ангел.

– Это…не возможно…

– И это говорит мне человек, общающийся со смерть? – с улыбкой уточняет он. – Если ты, конечно не против, то мы совершим прогулку по окрестностям твоего города. Я думаю, ты очень хочешь увидеть, как он изменился за эти годы.

Меня вдруг стала переполнять большая радость, появился шанс увидеть город, мой старый Винсенс. Каким он стал, как изменились его улицы и как изменились лица его жителей. Но меня омрачал один вопрос – а это только сегодня?

– Все зависит, лишь от тебя…все правильно будешь видеть, каждую ночь получишь возможность выходить. Но только ночью! Окажешься днем на улице вне школы – мгновенно окажешься в чистилище и я не смогу тебе помочь. – предостерег меня ангел Смерти. – И смотри, ведь барьер снять, тебя ничто не держит в школе даже днем, исключением будет лишь тонкая линия света, что окружает землю вокруг школы. Это дар и испытание… Я надеюсь на твою ответственность, твоя душа лишь в твоих руках…

– Я? Я очень сильно постараюсь…Для меня это большая честь – с легким стыдом, но одновременно радостно пробормотал я.

– У тебя мудрость взрослого человека, но душа ребенка… Думаю, ты сможешь найти ответ, то что ты ищешь находится под самым твоим носом…

– Знаете, вот задай мне вопрос до того, как я оказался здесь, то я вряд ли бы ответил на этот самый вопрос…

– Мне искренне любопытно, что за вопрос?

– Как выглядит и разговаривает смерть. Вот я бы никогда даже предполагать бы, не смел, что смерть может так просто, по–человечески говорить и почти стильно одеваться.

– Почти стильно? Ты сразу видно, плохо разбираешься в современной моде…За последнее время столько всего ввели, ты даже представить себе не можешь!

– А, то есть, касательно речи и манеры поведения тут вы со мной согласны?

Ангел вновь посмотрел на меня, периодически озаряясь взглядом на звездное небо. Он недолго думал, хотя своим видом показывал, что вопросы поставили его в легкое замешательство, я думаю, он уже имел дело с подобными допросами. Потом он посмотрел на меня и пояснил – ангелы как никто близки к людям, чтобы их понять.

Глазам своим я пока поверить не могу, как, и не верю всему тому, что вижу. Остановившись у самых ворот школьного забора, я посмотрел на свои ноги. Старые синие туфли озарились легким блеском, и я протянул левую ногу за территорию моей тюрьмы. Это было похоже на чудо, одно ногой я стоял за воротами и меня не отшвырнуло назад! Я находился между школой и реальным для меня миром, еще немного и я окажусь за ее пределами и смогу, наконец, прогуляться по Винсенсу спустя 38 долгих лет. И я впервые вижу радость в мелочи, но она чрезвычайно приятная.

– Ты долго будешь пялиться на свои ноги, или мы, наконец, сможешь прогуляться? Эта ночь ничем не отличается от прошлых и будущих ночей, она тоже не вечна! И твое посещение мира не может быть вечно… – мои мысли прервал стоящий около дуба Ангел, он окликнул меня, когда я находился в состоянии шокового восторга.

– Иду…иду… В конце концов, не каждый день такое увидишь, ты должен меня понять! – крикнул в ответ я, направив свой шаг в сторону моего вечного спутника. – И что это значит, посещение мира не может быть вечным?

– Я думал, ты будешь более быстр, после 38 лет заточения!

Но слова моего темного спутника оказались пророческими, я очень быстро вошел во вкус. Меня было не остановить, и мой шаг стал слишком быстрым, что даже пришлось останавливать мою походку. Мои воспоминания тут же напомнили, что за дорога впереди нас. Когда мы с друзьями бегали по этой дороге в сторону болота налево, и в сторону озера направо.

– А мы посетим сам город? Ведь вы ведете меня за город… – робко спросил я у своего спутника.

– Терпение мой друг, терпение… Ты сможешь увидеть и город, и свой дом… Ты все увидишь! А пока наш путь уже задан, нам осталось лишь прийти на место. – спокойно и с радостной улыбкой ответил мне Ангел.

– И все равно…смерть я представлял по–другому… До сих пор не могу поверить! – подумал про себя я, проходя мимо последнего дома в городе.

Меня до мурашек пугал один единственный вопрос – как смерть все успевает. Задавая этот вопрос своему собеседнику, я боялся услышать либо лекцию о том, что он сущий и все такое, в библейском духе. И все же, я спросил ангела смерти, как он успевает все: и поговорить со мной, и за одну минуту проводить еще сотню таких бесед по всему миру!

– Я един, но я не один! – своим мрачным, но одобрительным взглядом, он взглянул на меня и стал объяснять. – Как и у каждого есть хранитель, у каждого свой образ смерти. Мы часть одного ангела, одного духа, но образ у каждого свой. Я – твой образ и только твой. Ангел один – образы лишь играют роль.

Слегка не поняв сначала, я вразумил все сказанное спустя некоторое время: это как электричество. Молния может быть одна, но она может разделиться, проникнуть по проводу в десятки домов, в сотни лампочек и приборов. И силу при этом, не потеряв свою. Этот огромный божественный механизм сложен, но понять его можно. Да и мой небесный спутник не против ответить на мои вопросы, как старый друг.

Дом, что находился на окраине нашего городка, принадлежал когда–то папиному другу детства, но ныне он стоит безмолвный, один, вероятно он давно покинут. Деревья давным–давно загородили досками окна, пальма, упавшая на сарай, успела подняться снова и вырасти, упираясь листьями в крышу фасада. Помнится, мы бывали в гостях у этого человека, имени которого я уже вспомнить не в состоянии. Вот тут мне стало любопытно, давно ли этот старый колониальный особняк покинут. Ведь когда я последний раз тут был, это был красивый белый домик с чудесным маленьким сарайчиком, а его обитатели вешали красивые фонарики на Рождество, которые покупали в Мичигане. Почтовый ящик лежит около дороги, краска давным–давно с него стерлась, фамилии владельца уже не прочитать.

– Знакомое место? – я остановился перед старым домом, и меня окликнул мой спутник.

– Можно сказать и так… Я когда–то был в гостях, в этом самом доме. – отвечаю я, продолжая концентрировать свой взгляд на старом жилище.

– Ах да, владельцы этого дома были чудесными людьми… Я до сих пор слышу этот тончайший аромат лимонных пирожных.

– Да! Точно! Лимонные пирожные! А…погодите, они что, умерли…?!

– Многие да, а многие нет. Но про дом забыли. Уехали давно и забыли. Они живут счастливо, я это вижу, в их семье не было проблем, они уходили на небеса, потому что пришел их срок…

Слушать рассказ смерти было интересно, он всегда говорил о своей «жизни» с такой мягкостью и добротой, словно я был его старым другом или учеником. Мне было очень грустно осознавать смерть многих обитателей домика, но меня и радовал факт, что у них было все хорошо. И все же зря они бросили этот дом, его можно было бы починить. Даже сейчас его можно оживить, попади он в хорошие руки.

– Души добрых людей просто так не уходят, в тех местах, где они были по–настоящему счастливы, они оставляют после себя, частицу свей души – маленькую искру. Этот маленький огонек можно увидеть, если ты сам по–настоящему счастлив, также как этот человек, что оставил огонь… – продолжает пояснять ангел. – А мы видим его всегда, он яркий…

И только я огляделся вокруг, как в одном из окон увидел тот самый огонек, он был маленький, но очень яркий. Это было потрясающе, он святился энергией души этого человека, переливаясь небольшими блестками. Я никогда о подобном не слышал, даже в книгах этого не читал. Быть может, люди, и правда не видят настоящего счастья, кто знает. Ответ на этот волнует меня ничуть не меньше, чем все остальное, что происходит вокруг.

В тоже самое время, пока я думал, мой темный спутник окликнул меня снова. Нам нужно идти дальше. Пройдя мимо старого дома, дорога выводит нас за город. Деревьев и пальм становиться все больше и больше, и мы оказались на перепутье дороги. Либо нам в сторону болота, либо в сторону озера. На секунду мы остановились, и ангел направил свой взор на каждую из сторон. Он внимательно осмотрел каждую из тропинок, что выходят из городка. После он повернулся в мою сторону и указал пальцем на тропинку, что ведет на болото со словами – нам только вперед.

– Но зачем нам в сторону болота?! – спрашиваю я, желая, наконец, получить объяснение нашего пути.

– Вот мне интересно…когда ты уже перестанешь задавать эти вопросы, а будешь следовать за мной! Я понимаю, тебе страшно, но здесь нечего бояться… – слегка ворча, пояснил мне Ангел, смотря на свои часы.

Следуя по узкой тропинке, вытоптанной еще во времена освоения штата Техас, не особо замечаешь, как привычный пейзаж превращается в широкий густой лес. Дорожка с каждым шагом, становится все более грязной, луж становиться все больше – это знак того, что приближается болото. Я не помню, есть ли у него названия, мы с друзьями называли эту местность «Болото огней», так один раз обозвал эту местность дедушка Милза, добрый и старый любитель баек. Дед Милза рассказывал, как он еще мальчишкой видел, появляющиеся в болоте блуждающие огоньки, которых он называл призраками.

Чем ближе к болоту, тем хуже была дорога и гуще старый мох на деревьях. Стволы и ветви леса, подобно старикам заросли серыми пучками мха. Лужи были мне не страшны, было даже весело наступать в воду и чествовать ее, как будто ты босой бежишь по дороге. Вокруг была тишина, только звуки сверчков и крик филина нарушали ее, дополняя особую, зловещи–прекрасную гармонию леса. Издалека можно было услышать, как в болотах поют лягушки, периодически плюхаясь в водную гладь. Если бы мне сказали, описать все это подробно, я бы не смог. Этот перелив красок и звуков нужно увидеть самому.

Мой мрачный спутник, казалось бы, всего этого не замечал. Он шел вперед, вглядываясь вдаль, в уходящую во тьму дорогу. Его, крик филина или звуки плещущихся жаб не интересовали. Походка ангела смерти была легкой, при видимом тяжелом шаге, он шел медленно, так что я, не стараясь, мог его обогнать. Но когда я пытался идти вперед, он поворачивался в мою сторону и смотрел на меня, словно говорил мне – не так быстро, ты должен прочувствовать все! Разумеется, он был безмолвен все дорогу, вплоть до самого пункта назначения.

– Мы пришли… – мы остановились перед самым болотом, в том месте, где, куда не повернешь, везде будет одна сплошная топь да леса.

– Где? Что…? И…? Болото как болото! Ничего тут нет, зачем мы сюда вообще пришли? – спрашиваю я, не скрывая своего непонимания и отсутствия желания стоять тут.

– Да ты вон туда посмотри!

Я обернулся налево, на право, вокруг себя и посмотрел на все уголки этого маленького края, но ничего не увидел.

– Да ты вон туда смотри! – а мой спутник продолжает указывать пальцем и говорить, чтобы я туда посмотрел.

Целых две минуты я стоял с раздраженным взглядом и думал, что мне порядком надоели эти все загадки. У меня появилось огромное желание начать кричать в поисках ответа на интересующий вопрос. К этому я уже подготовился, повернулся в сторону Смерти и хотел уже сказать что–то, но меня остановило то, что происходило дальше.

И что же я увидел? Те самые огни, о которых говорил дед Милза. Синие, зеленые, они мерцали как новогодние гирлянды. Многие из них поднимались высоко–высоко в небо, а затем опускались на землю. Но после, они приобретали форму людей. Рука, нога, голова и наконец, черты лица и полноценный силуэт человека. Один из таких людей подошел ко мне, и начал заводить со мной беседу.

– Доброй ночи! Не правда ли, чудная погода!? – спросил мерцающий силуэт.

Его лицо было до боли мне знакомо, на нем был старый серый сюртук, под которым виднеется коричневый жилет, на котором висели золотые карманные часы.

– Доброй…А вы…? – здороваюсь, правда я не знаю, кто этот человек.

– А вы что, меня не узнаете?

– Не имею чести…к сожалению…

– В таком случае, разрешите представиться, Говард Холланей!

– Оу…рад познакомиться с вами!

А ведь и правда, я именно таким я его и видел, на портрете в нашей городской ратуше. Только что он здесь делает?

– Он что, призрак? – подойдя поближе к ангелу, спросил я.

– Нет. Воспоминания…Это место хранит воспоминание… – отвечает ангел.

– А вон те…? Девушка с парнем, которые между деревьев сидят?

– Это призраки… Они отличаются друг от друга. Фантомы – это воспоминания, они четкие, с зеленым блеском. А призраки – сияют голубым.

– Не может быть…

– А ты приглядись…

Мой таинственный спутник указал мне на одну из луж. Это означало, что мне предстоит посмотреть на свое отражение в воде. Мой вид в воде все подтвердил. Я ужаснулся, увидев себя таким, каким являются местные духи, но меня притягивало смотреть и смотреть.

– Зачем вы, все–таки, меня привели сюда? – задаю вопрос я, не отрывая взгляда от своего отражения на водной глади.

– Взгляни на этих призраков… Кто–то из них погиб здесь, кто–то пожелал сам оказаться в моем списке… У них разные судьбы… – обратившись к моему отражению, стал отвечать на мой вопрос ангел.

– Почему ты не можешь отправить их на небеса?

– Они не хотят этого сами, они затаили злобу на этот мир, или же, у них осталось что–то, чего они не успели совершить. Поэтому, эти ночные призраки избегают встречи со мной…

– А…как же…сейчас…?!

– Они и не видят нас.

– Я все равно не понял…вашей загадки…

– Во–первых, я хотел показать тебе, что ты не один такой. Во–вторых, я хотел показать тебе, что не стоит держаться за прошлое… Многие здесь…уже очень давно… И именно из-за тени прошлого. Оно – как веревка держит их здесь…

Смерть говорил правду, вокруг каких только людей не было. Помимо первых переселенцев, здесь были и индейцы. Множество огней кружились в танце, в этом туманном месте. Сквозь туман, если хорошенько присмотреться, думаю, всегда можно увидеть один бесконечный фокстрот. В фокстроте кружатся и живые люди, правда они вовремя не замечают, что ритм становится слишком быстрый.

А переспросить успеть я, к сожалению, не успел, когда я повернулся с нужным вопросом, моего темного и молчаливого спутника уже не было. Я остался один, наедине с местными призраками. Зато я прекрасно помню инструкцию, необходимо оказаться в школе до восхода. До того, я смогу, наконец, прогуляться по городу. Посмотрю, каков он, город будущего. Такой же, как его представляли мы? Или же все выглядит иначе…

Знаете в чем плюс, единственный плюс в том, что ты долгое обходился без всякого рода общения и музыки? Концерты учеников и начинающих рокеров не в счет, я нахожу их не совсем интересными, хотя даже среди них можно найти стоящую вещь. Так вот, я отвлекся, плюс в том, что хорошо работает воображение. Вы даже и представить себе не можете, насколько может вырасти уровень твоего воображение. Какие только бредовые идеи оно не воплощает в твоей голове. Об этом, я, разумеется, умолчу, не слишком приятная тема. Но факт остаётся фактом – воображение у меня великолепное.

После того, как многоуважаемый образ смерти меня покинул, я решил с пользой провести оставшееся время. Надо было только время узнать, а для этого я решил отправиться в город.

– Нет… Как–то слишком медленно, я даже успел что–то разглядеть… – вскоре, я обнаружил, что мой прием быстрого появления на нужной точке слегка замедляется.

Вероятно, ночью, за пределами моей тюрьмы, мои "функции" угасают и становятся медленными. Все сводиться к тому, что я становлюсь похожим на живого человека с двумя поправками: меня все еще не видно, и я могу двигать вещи, это точно. Проверил на небольшой палке.

На часах, что стоят в магазине бытовой техники, было 2:35 минут. Времени еще предостаточно, и я поймал себя на мысли – пойду, осмотрюсь. А город не сильно изменился, изменился лишь его дизайн и техника вокруг. Появились новомодные машины, но мне кажется, папин кадиллак был куда роскошнее, а при описании этих овальных и сплюснутых ванн точно нельзя использовать слово "фешенебельно". Зато бытовая техника поражала, и картинки на товарах, они более прорисованы. Кинотеатр изменился, а церковь Святого Петра так и стоит на своем месте, даже еще чище стала. Но самое интересное, это особняк Хейли, тот самый, про который мне Глен рассказывал.

– Никто, думаю не будет против, если я осмотрюсь. – сказал сам себе, когда вошел в дом своей семьи.