Восставший

–А? Да, конечно. Но ты сейчас лучше просто лежи. Ты мучился весь день и всю ночь.

–Сегодня уже четверг? О, господи. Так жжется лицо…

–Да, теперь это навсегда. Я не про жжение, а про шрам. Хотя с другой стороны я бы уж лучше выбрала жжение. Можешь мне поверить. Но это я так, к сведенью.

–Понятно. Когда я смогу встать? – спросил Антон, опасаясь того, что ему придется потратить слишком много времени впустую из-за своей глупой оплошности

–О, ну этого я точно знать не могу – со мной такого не было. Думаю, когда захочешь. Ну тебе уже лучше, а когда поешь, то вообще, наверное, сходу оправишься.

–Поешь?!

–Да. Поешь. Сегодня за счет заведения. Скажи спасибо своему другу. Он кстати волновался о тебе. Позвони ему, будь так добр.

–Хорошо, сейчас.

Антон достал мобильный телефон из кармана брюк и набрал номер Виктора. Из динамика донеслось слегка волнительное "Алло"

–Привет. Это я, Антон.

–Привет, малыш. Ты там цел?

–Я ин-цел. Нет? Не смешно?

–Хрень какую-то несешь. Не умеешь шутить – не шути.

–Ладно. Я цел. Немного все болит, особенно лицо, но в целом все хорошо.

–Алиса сказала – ты подпалился на солнце. Когда я зашел к тебе вчера ночью ты корчился и бормотал что-то себе под нос и совсем не отвечал мне. Помнишь?

–Ничего не помню, совсем.

–А, не важно, главное – сейчас-то все хорошо. Ну ты поправляйся там, и в гости заходи, если что. Пока.

Виктор спешно повесил трубку, не дав Антону попрощаться в ответ. Сам же Антон был даже рад, что разговор оказался таким коротким, потому что в данный момент он был слишком слаб, даже для разговоров.

Алиса, до сего момента молча стоявшая в стороне, вдруг направилась к двери, ведущей в гостевую зону. Антон при этом остался лежать в одиночестве. Ни мыслей, ни тревог не было в его голове. Он молча лежал в практически беспамятстве устремляя взор в потолок. Меж тем полчаса до возвращения Алисы прошли практически незаметно. Вернулась она не одна – за ней неспешно ковыляла потрепанного вида девушка в откровенном кожаном костюме с вырезами в районе груди и бедер. Ее русые кудрявые волосы были растрепаны и спутаны, а глаза были словно стеклянные и смотрели вникуда.

–Кто это?! – спросил у Алисы Антон, приподнявшись и уперевшись о спинку кровати.

–Обед. – Отрезала Алиса.

Девушка, стоявшая подле Алисы, не проявляла никаких эмоций и казалось не слышала ни слова, но стоило Алисе подозвать ее к себе как та без всяких возражений выполнила ее приказ. Следующей командой было взять пять медицинских колб с тремя иглами предназначенных для забора крови и наполнить их до максимальной отметки.

–Ешь – Приказала она Антону.

–Я не хочу – ответил Антон стараясь скрыть нестерпимый голод.

–Здесь нечего стыдиться – теперь это твоя природа. Разве кошке бывает стыдно, когда она ест мышь?

Слова, сказанные Алисой, возымели эффект – Антон стыдливо, словно нашкодивший школьник, взял колбы и по очереди надламывал их по верхнему краю выпивая содержимое. Постепенно к нему начали возвращаться силы, но перед этим ему снова пришлось прожить жизнь того, чью кровь он сейчас пил.

В целом жизненный путь Евгении Побединской не представлял ничего особого. С самого детства ей внушали мысль о ее уникальности. Отчасти по началу это было и так – в младшей школе она добивалась больших успехов и осваивала многие дисциплины с впечатляющей скоростью, но уже к середине пятого класса чувство собственной важности, приправленное ленью, возникшей ввиду малой жизненной нагрузки, подтолкнуло Женю перестать учиться и отдаться единственному достойному занятию для настоящих гениев – набираться сил для великих свершений. На диване. С тех пор все больше ее жизнь теряла перспективы. Успеваемость Жени упала до катастрофически низких показателей. Когда же она осознала, что причина ее успеваемости кроется не в нежелании работать на оценки, а в наработанной годами глупости и пробелах в знаниях было уже слишком поздно – выпускные экзамены расставили все точки над i. Наконец ей пришло и осознание того, что она не просто не гениальная, а совершенно заурядная личность, не обладающая ни навыками, ни талантами. В попытке прогнать от себя эту мысль она решила искать уникальность во внешнем виде и эксцентричном поведении. За последний год Женя перепробовала многое за что лично она могла бы назвать себя глубокой непонятой миром личностью – сделала себе татуировку скорпиона на бедре; начала употреблять легкие наркотики, ведь только они могли скрыть ее душевные страдания; купила томик Сартра, Ницше и Хайдеггера, но так ни разу и не открыла ни одной из этих книг. Выбранный ей путь привел её в БДСМ клуб, ибо внезапно Женя открыла для себя необычную любовь к мазохизму, где она познакомилась с красивой девушкой, угостившей ее самым забористым коктейлем, а дальше все происходило как в тумане.

Алиса приказала Жене подождать в уборной, затем подошла к Антону и сев рядом с ним на кровать задала вполне закономерный вопрос:

–Ну как, лучше?

–Немного. Чем ты ее накачала?

–Скополамин, или как его еще называют ''дыхание дьявола''. Вызывает полную неспособность действовать самостоятельно, иначе говоря – человек становится на все согласен, а на утро он ничего не помнит.

–А это не опасно?

–Очень. Но только в случае передозировки. Я прикидывала на глаз, но если она еще жива, то все хорошо. Завтра она проснется в этой постели и будет думать, что сильно перебрала.

–Как-то это неправильно.

–А ты бы предпочел ее убить?

–Ну… нет

–Тогда придержи язык. Это самый гуманный способ из всех что только существуют.

–Может быть и так, но это все равно ужасно.

–Ах, как мы заговорили! Вчера ты был другого мнения на этот счет! Не ты ли оправдывал Станислава и его методы?!

Закончив предложение Алиса постаралась успокоиться потому что поняла – затевать спор не имеет никого смысла, поэтому она просто встала с кровати и направилась к выходу.

–Стой! – Окликнул ее Антон

–Что тебе еще надо? – Ответила она, развернувшись к Антону

–На самом деле это был спор ради спора. Я не уверен в своих суждениях и не считаю, что я вправе оценивать незнакомого мне человека. И вообще – убийство, это мерзко. Никогда я бы не стал убивать просто так. Но мне просто некуда идти.

Алиса изменилась в лице – сейчас оно выражало скорее недоумение, чем злость, но все же слова, сказанные Антоном, несколько всколыхнули ее:

–Спор ради спора? Ты серьезно сейчас?

–Мне просто хотелось возразить. Я устал всем во всем поддакивать.

–Ты идиот! Наверное, ты это и так знаешь. И твои идиотские загоны едва не стоили тебе жизни! Тебе ведь в новинку все. Лучше молчать да поддакивать, когда надо, чем умереть, зато самостоятельно.

–Ну, наверное, в каком-то смысле, да, но в свое оправдание я хочу сказать, что… что ты меня вообще на улицу днем выгнала!

–Так я же не знала, что уже взошло солнце! И вообще, следить за твоей жизнью не моя обязанность.

–Ладно, этот спор ты выиграла… пока что.

–А тебе бы все спорить. Помнится, ты обвинял меня в легкомысленном поведении. Не напрямую, но между строк. А теперь посмотрите на него. Твои игры оставили на тебе шрам, глупый ты человек, Антон.

В ходе небольшой перепалки настроение обоих ее участников несколько поднялось. Алиса и Антон уже не смотрели друг на друга с неприязнью, стоило им понять, что их вчерашний конфликт, это лишь досадное недоразумение, вызванное инфантильным поведением Антона.

Остаток дня прошел в спокойствии – Антон, вернувший себе человеческий облик, выполнял мелкие поручения, связанные с уборкой гостевой зоны и подготовкой ее для следующей бурной ночи. Женя проснувшись поздним вечером в кровати Алисы решила, что выход в свет удался на славу. По ее мнению, она здорово напилась и разделила постель с роковой красавицей, и да не с какой-нибудь, а с самой владелицей клуба. Теперь Женя точно могла сказать, что она не такая как все. Этим же вечером она с чувством глубокого удовлетворения отправилась домой, и только гематома на правой руке в районе локтевого сустава вызывала у нее ряд вопросов, которые, однако, меркли под общим приятным впечатлением. Жаль, что она не могла знать про побочные эффекты скополамина, и насколько сильно он сократил ей жизнь.

Для Алисы день прошел без изменений. То и дело она флиртовала с персоналом заведения или Антоном, стараясь вызвать у них такое приятное для нее смущение. В свободное от этого занятия время она возилась с бумагами: вела бухгалтерский учет; распределяла зарплату; подготавливала декларации, словом – занималась обыденной для хозяина любого коммерческого заведения деятельностью, и ничего сверхъестественного в ее работе не было.

Проведенное за совместной работой время показало, что у Антона и Алисы было много точек соприкосновения взглядов и интересов, например, им обоим очень нравилось говорить о дизайне интерьеров. И, хотя Антону были не по душе некоторые решения, навроде подсвечиваемого танцпола, который, как он считал, был не к месту рядом с кожаными диванами на заклепках, да и музыка, игравшая в зале, была, по его мнению, совсем не в тему для танцпола в принципе, из-за чего у них даже возник оживленный спор, который на счастье быстро погас на фоне совместного обожания красных виниловых обоев с черным цветочным рисунком. Антона в какой-то момент даже перестала раздражать излишняя и гиперболизированная сексуальность Алисы. Ему время от времени начало казаться, что за этим может стоять нечто большее, чем попытка обратить на себя внимание, но судить было еще рано, поэтому Антон старался отогнать от себя эти мысли и не пытаться залезть в чужую душу.

Когда солнце опустилось за горизонт Антон поднялся в кабинет Алисы дабы выразить благодарность и попрощаться. Из кабинета, прямо перед тем как он вошел, выскочил маленький черноволосый человек, который со всех ног куда-то спешил. Антон поинтересовался у Алисы кто это был. Это оказался настоящий владелец данного заведения, спешащий отдать документы в налоговую службу до ее закрытия. Естественно данный вид деятельности не подходил под ОКВЭД, поэтому в документах значился как просто танцевальный клуб.

Антон находился в кабинете Алисы в некоторой растерянности. Ему хотелось поблагодарить Алису за тот день, который она посвятила уходу за ним, но он не представлял с какой стороны подступиться. Перебирая у себя в голове варианты того, как начать диалог, он упустил из внимания фактор времени – целую, мучительно долгую для Алисы, минуту он подыскивал нужные слова, пока Алиса сама не решила начать разговор:

–Дайка угадаю, ты про зарплату хотел спросить, верно? По стажерским расценкам ты получишь около пятиста рублей. Подойди к бухгалтеру, он тебя рассчитает.

–На самом деле, нет – я поблагодарить тебя хотел. И извиниться что не поблагодарил сразу. Ты так много сделала для меня вчера, и сегодня тоже. Мне было бы неловко оставаться в долгу, поэтому, если тебе будет что-нибудь нужно – смело зови. И деньги, раз уж на то пошло я брать тоже не буду.

–Да что там пятьсот рублей, господи. Бери – пригодятся. – С насмешкой в голосе отмахнулась Алиса от этого невероятного по своей выгоде предложения.

–Тогда, вместо денег могу я взять немного этого "скополамина"?

–Ну, в таком случае, я снова делаю тебе одолжение. Денег, что ты заработал не хватит на дозу для взрослого человека… но раз уж ты уже обещал помочь я найду способ вернуть с тебя должок.

Договорив Алиса встала из-за своего секретера, подошла к кровати и вывернув наволочку у подушки достала маленький пакетик, свернутый несколько раз и лежащий в другом пакетике. После чего подошла к Антону и наигранно нежно взяв его за руку вложила в нее скополамин.

–Только будь с ним осторожен. Попав в организм человека, он заставит его сделать все что угодно. Абсолютно все, что угодно. – возбужденным шепотом прошептала Алиса, склонившись над ухом Антона, затем отпрянула и вернулась к своему секретеру.

–Буду знать, спасибо. – пришлось ответить Антону чтобы скрыть негодование.

–И последнее. Подумай, так ли важно тебе общество паука… Что бы ты не решил, тебе будут рады в моем клубе… и в моем кабинете. Конечно, если ты не будешь вести себя так, как вчера. Тем не менее было было бы просто замечательно, если бы ты хорошо подумал. И прошу тебя, не становись, как они.

Антон хотел уже развернуться и уйти, но в голову ему снова ударил вопрос.

–Алиса, скажи, почему этот Миша так просто отдал тебе клуб?

–Так он под наркотиками. – Горделиво обозначила Алиса.

–Какими еще наркотиками?

–Тебе этого знать не обязательно. И ему тоже. Вот так и живем. Если бы он знал, что я ему даю, я бы была ему не нужна. Поэтому я и тебе не скажу, чтобы ты не проболтался. У меня так со всеми мужчинами с того самого момента как я умерла. Кроме тебя, похоже. Еще Виктора, но это совсем другое. Поэтому буду рада повидаться снова.

Распрощавшись на хорошей ноте Антон отправился по адресу: улица Краснопольская дом 31. Он шел коротким путем по людным улицам через микрорайоны не боясь быть раскрытым, потому что был сыт. Ночь еще не успела наступить в полной мере и на дорогах и тротуарах было действительно много народу, что было уже весьма непривычно для Антона и обстановка машинально вызывала у него чувство опасения, а как следствие – агрессию. Чтобы не убежать от страха в неверном направлении, или не впасть в буйство, он был вынужден временами сворачивать во дворы, чтобы успокоиться и отдохнуть. Там он встречал типичные дворовые мизансцены: словесную борьбу подростков за последнюю банку чудом добытого пива; спор двух оскотиневших и потерявших всякий рассудок тучных женщин пребальзаковского возраста по поводу известному только им, но дошедшему своими отголосками едва ли не до каждого жителя в этом дворе; громогласные философские рассуждения о бренности бытия, разврате, глупости, меркантильности и моральном разложении современной молодежи развивались устами великовозрастных усатых мужиков оккупировавших детскую площадку, к которой сами дети боялись даже приблизиться.

Все это, как и при жизни, вызывало внутри него чувство глубокого отвращения и презрения к этим людям, но, в противовес всему увиденному выступали далеко не редкие случаи взаимопомощи и искренней дружбы среди соседского сообщества. А также зачастую очень добрые и мечтательные рассуждения играющих в ученых детей о том, что когда-нибудь они придумают ''летающий двигатель'', или ''лекарство для ума'', которое позволит людям вылечить глупость и каждый вокруг станет ученым, а если каждый вокруг станет ученым, то никому не придется быть на работе до вечера. Эти, услышанные краем уха наивные детские мечтания, которые так или иначе перекрикивались соседскими руганями, грязными сплетнями, или крайне приземленными спорами о том, где выпить будет дешевле, подтолкнули Антона к одной мысли:

Может в мире все не так плохо? Просто оно сильнее бросается в глаза ввиду своей шумности и наглядности. И когда человек растет в атмосфере, где видно только самое плохое, где самая насущная тема – дворовые сплетни, где отдых взрослых стартует с порога алкомаркета, он начинает воспринимать это как должное – видеть в грязи уют; видеть в желчи искренность; видеть в забвении спасение; видеть в насилии справедливость. И разнося как заразу свои убеждения, начинает передавать их своим детям, а те начинают круг по новой. Но стоит лишь раз разорвать этот порочный круг и общество вылечит свою глупость.

Поняв, что отвлекся Антон двинулся дальше. На горизонте замаячила промзона.

Выбросы, создаваемые предприятиями поистине монструозного размера, со множеством медных труб, которые казалось уходили далеко в небо, и как здоровенные иглы впивались в него вводя смертельную инъекцию, создавали едва заметный, но очень зловонный смог. Жить в этих местах вероятно было невыносимо. У Антона отсутствовала необходимость дышать, и в этой ситуации было неизвестно кому не повезло больше – мертвому, но имеющему возможность не дышать этим воздухом Антону, или живым, которым из-за своего финансового положения остается только терпеть, без преувеличения, адское серное зловоние этих мест. На пути к своей цели Антону встретился сильно выделяющийся своими арочными, плотно забитыми окнами, коробчатый дом из красного кирпича. На двухэтажном строении у самого входа висела насквозь проржавевшая табличка, на которой все же с трудом можно было разобрать надпись: "Дом–музей Станислава Лема". Фотография, а также годы жизни этого человека, судя по выступающим сквозь ржавчину блестящим царапинам, были намеренно стерты.

Нет, это не совпадение. – подумал Антон и принялся внимательно разглядывать дом.

Обойдя его несколько раз, он наконец заметил номер дома – 31. Он на месте.

Антон постучал в дверь несколько раз, но так и не получил ответа. Тогда он решенил докричаться до его обитателей:

–Я ищу Станислава, откройте!

После чего с другой стороны ему тут же ответили:

–Да тихо ты, недоумок. Сейчас откроем.".

Что ж, впечатление о себе я испортил, но мне хотя бы открыли.– утешал Антон себя перед тем как войти в помещение.

Внутри здание оказалось не таким, каким он ожидал его увидеть – вместо обшарпанных стен и гор мусора, перед его глазами расположилась довольно ухоженная, хотя и наводящую жути ввиду практически отсутствовавшего освещения гостиная, убранство которой было выполнено в стиле похожем на рококо, но куда более скромном в плане подбора цветов – в основном все было либо серым, либо цвета лакированного дуба, либо бордовым. Вообще, все внутри комнаты отдавало своеобразной скромностью. Видно было сколько средств было вложено в декор, но не один элемент не бросался в глаза и не утягивал внимания, как в цыганских, например, имениях. Ни массивный стол из красного дерева с заковыристым узором на его поверхности из какой-то другой, наверняка не менее дорогой породы дерева, ни приставленные к нему стулья, обтянутые черной кожей у спинки и сидения, ни массивный книжный шкаф под завязку набитый книгами самого разного толка, и редкости зданий, который, однако, несмотря на свои габариты и помпезность неприметно стоял у задней стенки прямиком за столом. Вид одной только гостиной-столовой наводил на Антона чувство не иначе как благоговения. Он было уже начал воображать какие чудесные виды откроются ему в других частях дома, но его рассуждения прервал голос позади:

–Ты чего разорался? Ты бессмертный что ли?

–Не понял?! – встревоженно ответил Антон, ожидая приближения неприятностей.

–Да расслабься – это я шучу так. Ну, "бессмертный что ли?", как будто ты… ну… ты ведь взаправду бессмертный. А, забудь – если шутку нужно объяснять, то это не шутка уже.

–Понятно. Ты Станислав – я так понимаю.

–Хотел бы им быть, но нет. Я Вадим. Присматриваю за входом на полставки. Если тебе нужен Станислав, то можешь найти его наверху. Лестница, справа.

Худосочный юноша в засаленном костюме, по имени Вадим, указал на лестницу ведущую на второй этаж. Для Антона было большим удивлением, что он не увидел эту лестницу сразу. Настолько правильно и органично выглядела гостиная, что все вокруг сливалось из отдельных элементов в одну общую картину, и упустить один из этих элементов было проще простого. Он, скрипя ступеньками, поднялся по массивной лестнице из все того же красного дерева, которым казалось было отделано чуть ли не все в этом доме и пройдя к закрытой дубовой двери осторожно вошел в комнату. Комната, или вернее сказать кабинет, выглядел так же помпезно и дорого, как и гостиная. Изумрудного цвета обои с желтым узором, напоминающим готические мотивы плавно переходили в дубовые стеновые панели на нижней половине комнаты, под которыми находился пол из цельного полированного дерева, застеленный дорогим Бельгийским ковром красно-бурой расцветки на котором наконец стоял огромный старинный стол, за которым сидел некий человек и в свете электрической лампы разглядывал гипсовый бюст.

–Извините. Вы Станислав Лем? – Антон сходу задал вопрос сидящему за столом человеку

–Нет, но дьявол обернувшийся им… Да, это я – создатель общества паука и единоличный владелец этого места. Теперь, если позволите, кто Вы такой?

–Антон… Антон Синельников. Мне сказали вы можете мне помочь с жильем.

–Ну что ж, будем знакомы. У нас есть свободная жилплощадь, нужно только разобраться с парой моментов.

Антон подошел к столу чтобы пожать руки в знак знакомства, но едва он это сделал, как в очередной раз испытал ужас от встречи с ранее невиданным. Из тени вышла огромная, бледная едва ли не до свечения фигура мужчины двухметрового роста, покрытая свежими кровоточащими ранами в области груди лица и шеи. В его голубых как тысячелетний лед глазах отчетливо читались боль и отчаяние вперемешку с ненавистью. Фигура стояла молча и просто рассматривала Антона, не шевеля ни одним мускулом. Одно лишь это зрелище могло вызвать дребезжание мурашек по спине, однако вскоре он увидел и самого Станислава. Он не был похож на других проклятых. Для Станислава его участь казалось игрой, забавным продолжением жизни после смерти, где нет никакого места человечности. Это было понятно по его лицу – в его сдержанной, но оттого не переставшей быть маниакальной улыбке читалось презрение к людским страданиям и страданиям других проклятых, а его глаза выказывали нескончаемый голод – не то физический – до плоти, не то духовный – до обладания всем, до чего он может дотянуться. Очертания его лица из-за этих особенностей, как бы Антон не пытался их запомнить, быстро выветривались из памяти и оставляли только отпечаток улыбки и глаз. Завидев как Антон смотрит на его загадочную фигуру Станислав улыбнулся немного шире, от чего самого Антона слегка передернуло. Он вновь начал разговор:

–Разрешите представить вас. Это Бальдр. – Станислав указал ладонью на стоящую за ним фигуру – Он есть личность экстраординарная, но я уверен вы поладите, я же прав?

–Да – ответил Бальдр.

–Также придется смириться, что он не многословен. Кто-то воспримет это как плюс, например, я. А теперь, когда мы покончили с формальностями, можно переходить к деловым вопросам.

Станислав открыл нижний ящик стола и вытащил оттуда незаполненный бланк договора.

–Буду краток – Начал Станислав щелкнув шариковой ручкой. – Я могу предоставить вам одно из убежищ со свободными местами на ваш выбор. Помимо обязанностей по содержанию порядка и уважения к своим соседям, действуют следующие правила: не охотиться на людей вблизи убежищ; не раскрывать тайну своей личности никому, даже под угрозой своей смерти. Если это все же случилось, то первое правило не распространяется на этого человека или людей; также ни в каком виде не контактировать с людьми среднего достатка и выше, включая их убийство, надеюсь вам не нужно объяснять почему. Нарушение любого из правил наказывается смертью. В договоре на этот счет все описано более подробно, тогда как остальные правила зависят от обитателей конкретных убежищ и вам их объяснят на месте. Вас это устроит?

–Думаю, да. – ответит Антон.

–Отлично. С вас двадцать тысяч рублей за текущий месяц и можете сразу получить адреса.

–Двадцать тысяч? Это слишком много. Нельзя ли как-то повременить с платежом, или воспользоваться рассрочкой?

–Сожалею, но если у вас нет денег, то нам не о чем говорить. Я всего лишь коммерсант, которому тоже надо на что-то жить.

–Может какая-нибудь работа найдется? Я готов взяться за что угодно!

–Я же говорю, если у вас не… так вы говорите за что угодно?

–Да! Абсолютно за что угодно – Настаивал Антон, не зная, как сильно он вскоре пожалеет о своих словах.

–Бальдр! Проблема с отходами еще актуальна?

–Да. Все еще никто не согласился. – ответил Бальдр тихим монотонным голосом.

–Что ж, Антон, похоже сегодня ваш счастливый день. Ситуация сложилась такова, что перед нами остро встал вопрос об утилизации пищевых отходов. Понимаете, тела скопились в большом объеме, потому что последний наш водитель безвременно, если можно так сказать в отношении нашего брата, покинул этот свет. Было бы очень любезно с вашей стороны помочь нам в этом деле в обмен на мою личную признательность. Надеюсь, вы понимаете, к чему я клоню? Вы кстати умеете водить?

–Да, я умею водить, и я понимаю к чему вы клоните, но как я должен это провернуть?

–Об этом не волнуйтесь – автомобиль уже ждет вас в гараже.

–Я не это имел ввиду…

–Остальное на откуп вашей фантазии, но от автомобиля нужно избавиться. Оставите его где-нибудь в поле, или утопите в реке.

–Но я не смогу сделать это до рассвета. Один.

–Тогда с вами поедет Бальдр. Бальдр! – крикнул Станислав в его сторону. – Поедешь с Антоном и ответишь на все его вопросы.

Бальдр молчал, но Станислав был уверен, что он согласился. Дав понять, что им двоим здесь больше делать нечего он сел за стол и принялся разбирать бумаги. Бальдр же с Антоном спустились к выходу, а затем направились к гаражу, который находился позади дома.