Восставший

В конце концов канал закончился широким колодцем распределительного узла. Когда Антон распрямил он увидел огромный – метров двадцать в высоту, не меньше – бетонный цилиндр, в котором он сейчас находился. Тусклый и почти не обжигающий свет проникал сквозь небольшую решетку под потолком и доставал до дна колодца. В городе наступало утро.

Наконец отведя взгляд от потолка и оглядевшись по сторонам Антон пришел в настоящий ужас.

Вдоль стенок колодца, будто тысячи тараканов, копошились Альг'гаил. В несколько слоев они облупили колодец и отдельные кряхтящие звуки слились в тот самый гул, который разносился на много километров вокруг и ошибочно принимался за шум трубы. Наползая один на другого они бурным потоком сползали вниз, чтобы оглядеть незваных гостей.

Антон вполне осознавал, что жизни его ничего не угрожает. Ужас в него вселял тот факт, что в любую из ночей вся эта стая может вырваться на улицы города и превратить его в ничто за несколько часов.

– И ты всю свою жизнь провел по соседству с ними. – усмехнулся Виктор – Насколько ничтожными были бы твои проблемы, выйди они наружу…

Поток меж тем окружил Антона и компанию. Альг'гаил кружили вокруг них осматривая и изучая. Вскоре по причине того, что они не являются живыми Альг'гаил потеряли к ним интерес и разбрелись обратно на стены. Кроме одного единственного, который сидел на месте уставившись в Антона.

У самого Антона наблюдатель тоже пробудил любопытство. Было в его ныне пустых глазах что-то знакомое. Приглядевшись получше Антон увидел оранжевый клочок одежды, выступавший из-под слоя грязи. Антона передернуло.

Без этого оранжевого лоскутка, оставшегося от куртки, Толика невозможно было узнать. Он был чрезмерно худой, словно высушенный. Там, где у Толика должны были быть пухлые щеки, у Альг'гаил остались лишь впалые лоскуты кожи. Где был живой и энергичный взгляд осталась пустота и отрешенность, а на лице застыл грустный оскал.

Он смотрел на Антона как на что-то туманное не в силах вспомнить и рассмотреть его сознательно. Когда Антон, превозмогая себя подошел к нему, чтобы заглянуть в глаза, Альг'гаил сначала испуганно отстранился.

–Ты не узнаешь меня? – спросил Антон

–Г'иль уньях ихтум нпхе – ответило существо

На четвереньках оно обошло Антона, рассматривая, щупая, обнюхивая, но это не давало результатов.

–Это же я. Не узнаешь?

–Искуун инпхиль курум

–Прости. Я не понимаю. Это я. Антон.

Услышав это имя существо встало в ступор. Задумчиво закатив глаза наверх, оно стало перебирать знакомое сочетание звуков. И вдруг в уме его на незаметную для большинства людей долю секунды проблеснула ясность. Еще раз посмотрев на Антона, оно медленно выкатывало свои глаза и набирало в грудь воздуха, чтобы затем истошно завопить и в панике убежать к своим собратьям.

–И это сделал я. – прошептал Антон, провожая его взглядом – Как много всего я успел сделать…

–Кто это был? – спросила Алиса

–Это… никто… уже точно. Никто.

Не желая задерживаться Антон спешно забежал в нужный коллектор, который находился на втором ярусе колодца.

И снова километры узких проходов – путешествия от узлов к узлам. Теперь, чем дальше Антон уходил в тоннели, и чем дальше оказывались от него звуки цепляющихся в стену когтей и жалобного мертвецкого стона, тем спокойнее ему было. На своем пути он встретил три таких узла и в каждом из них картина была похожа. Было ли уместно в этом случае сравнение с тараканами? Скорее эти обиталища походили на ульи. И если человек своим поведением копирует поведение пчелы, то Альг'гаил больше повадок взяли от ос. Они всегда где-то неподалеку от пчелиных домов, готовые вот-вот напасть и поживиться плодами их утомительного труда; жаждут приносить страдания пчелам – это и есть их мед.

Последняя остановка. Неприметный люк между узлом А 35 и В 40 проходил под домом-музеем. Эта часть города не обслуживалась десятками лет и тоннель вот-вот готовился обвалиться под давлением земли. Антон выбил крышку люка. На улице стояло утро.

Осеннее солнце освещало бронзовые деревья и листья их кружились в огненном танце. Город просыпался для того, чтобы встретить очередной суетливый рабочий день и погрузиться с головой в свои мелкие, заурядные, но от своей простоты такие приятные заботы. Жители города вставали, чтобы прожить очередной день, не подозревая о том, какие ужасы скрывает его подземная часть, и какой масштабы катастрофа грозит им каждую секунду, когда солнце скрыто за горизонтом.

Вплотную прижавшись к поросшей мхом и плесенью стене дома, чтобы не дай бог не выйти из его тени Антон, Виктор и Алиса доползли до двери.

–На счет три я выбиваю дверь, а ты стреляешь во все, что движется. – сказал Виктор Антону – Раз… Два… Три!

Виктор со всего размаха ударил по двери, но она была отперта, и никого в обширной гостиной не было.

–А где вся охрана? Где все его люди? – заметил Виктор – Он дурак, или как?.. Х-э-й! – прокричал он

Никто не ответил Виктору. Но на втором этаже суетливо заскрипели половицы. По звуку можно было понять, что их было двое.

Все трое немедленно бросились на второй этаж. Антон держал ружье наготове и шел впереди. От коридора на втором этаже отходило великое множество комнат и не ясно в какой из них мог прятаться Стас. Проверить каждую из них не было возможности, потому что они мог сбежать, если Антон зайдет не в ту комнату, поэтому Виктору пришлось прослушивать каждую из комнат по очереди, чтобы установить местоположение Стаса.

Приложив ухо к третьей от лестницы двери Виктор пытался уловить мельчайшие колебания воздуха.

–Он здесь… Прячется от нас. – прошептал он

Не успел Виктор отпрянуть от двери, как практически гробовая тишина прервалась оглушительным хлопком и разлетом щепок. Секунду спустя Виктор уже лежал на полу взявшись за ухо.

–Эта мразь меня подстрелила! – завопил Виктор

Алиса склонилась над ним в испуге за его жизнь. Быстро осмотрев рану она с облегчением констатировала:

– Пуля прошла по касательной разорвав ушную раковину. Это не смертельно.

– Я пока не боевой… Извините. – сказал он, корчась от боли

– Понимаю. Антон, надо оттащить его от двери.

Антон поднял Виктора за ноги, а Алиса взяла его подмышки. Стараясь как можно быстрее увести его с линии огня, они едва не уронили его.

Теперь, когда Виктор находился в безопасности Антон снова взял ружье и прижался к дверному косяку. Пытаясь справиться с испугом, он чисто инстинктивно вдохнул полной грудью.

–Раз… два… три! – Антон выбил дверь ногой и наставил дуло ружья на стоящего посреди комнаты Станислава – Брось револьвер, или, клянусь, я выстрелю!

–Не затем ли ты сюда пришел? – спросил Станислав – Бальдр! Убей его. Даже патронов ты не стоишь.

Из неприметной тени в углу показались ярко-синие глаза Бальдра. Бессмертный дух угрожающе приближался к Антону, не обращая никакого внимания на ружье.

–Стой-стой-стой, Бальдр! – кричал Антон – Ты не обязан это делать… Я освободил тебя! – Антон залез одной рукой в карман, не заметив, что потерял твердый хват оружия и достал оттуда две половинки сломанного кольца – Вот! Смотри.

–Правда?

Бальдр остановился в шаге от того, чтобы одним движением причинить Антону смерть. Он оглядел свои руки с осознанием, что теперь только он контролирует свои действия, что больше он не чувствует неодолимого стремления делать то, что скажет Станислав. Сожалеюще посмотрев на него в последний раз, он затем улыбнулся Антону.

–Наконец-то, смерть. – сказал он и тело его в ту же секунду высохло и рассыпалось в прах

Сообразив, что сейчас самый удачный момент, Станислав выстрелил в Антона, но попал лишь в плечо, от чего он выпустил ружье из рук. Антон мучимый болью отскочил обратно за дверь.

–И это славно придумал Мыколка. – сказал Станислав – С каких это пор ты стал его пешкой?.. И как я сам не додумался…

–Ты ошибаешься! – говорил Антон в комнату – У меня с тобой личные счеты. Мыкола здесь не при чем.

–Это ты так думаешь. И какие же счеты у тебя ко мне?

–Ты ответишь за убитых… умгх… ответишь за тысячи и тысячи Альг'гаил в городской канализации, ответишь за то, что держишь в страхе и людей и нелюдей. За все ты ответишь по заслугам.

–Ты не имеешь права меня судить. Пришел ко мне домой и в довесок взял с собой эту потаскуху. Что, Алиса, наконец решилась ударить первой? – крикнул он ей за дверь – Призываешь меня к ответу за убитых, но что делал ты все это время? Только и делал, что убивал, в то время как я давал жизнь… Я вдохнул ее в этот город. Дважды! Мой завод, это его тело и сердце. Без меня города бы никогда не было. Сколько жизней по-твоему появились благодаря моему предприятию? Уверен, ты согласен, что много. И я имею право забрать то, что я дал этому городу. Но у меня его отняли. Сначала умерло мое тело, а потом умерло мое имя, и сейчас умирает мой город. И знаешь, что я сделал, когда это началось? То, чего бы ты никогда не смог. Я создал новый город внутри города – город отверженных, забывшихся и никому не нужных – таких, как я – город мертвых… Я создал его от начала и до конца! Я! Я! Это мое детище. Никто его не отнимет. И даже если в один из дней жители нового города сметут волной жителей старого и станут они такими же как мы – мне все равно. В моих руках энергия созидать и разрушать, и этим мы и отличаемся – твое существование лишь в том, чтобы не давать себе разрушить, ибо создать ты не способен – хотя даже это у тебя не выходит – и поэтому ты судишь меня только с позиции того, сколько зла, а точнее разрушения я привнес, но ты заблуждаешься в своих выводах. Ты есть зло!

Агх… больно. Надо что-то придумать. В револьвере шесть патронов. Один был пущен в Витю, один в меня. Максимум еще четыре выстрела… А если спровоцировать его? Задеть как-нибудь, тогда он будет бездумно палить, пока не истратит весь боезапас

–Твои слова, это претенциозный пердеж в лужу. Если ты такой могущественный, то как позволил Мыколе и мне обводить тебя вокруг пальца? Или, хочешь сказать, что раскусил меня с самого начала?

–Какой же ты болван, раз способности создавать и никогда не ошибаться для тебя тождественны. Я верил Мыколе, но тебе – никогда. Я знал, что с тобой что-то неладно. И вправду, я сглупил. Какие маги в наше время? Но, кое-какие трюки я тоже знаю. И даже готов показать. – Станислав попытался подстрелить из револьвера высунувшегося Антона, но промахнулся

Еще три…

– И какой же ты отец своему городу, если выпустил его из рук? Смотри – я пришел чтобы разрушить твое драгоценное дитя, так же как ты разрушил мою жизнь. Как ты меня остановишь?

–Глупый вопрос. Оружием. Из нас двоих только у меня оно есть. Выйди, я покажу, как это делается!

Черт

–Ты уже отомстил. – сказал Станислав – Ты отнял у меня Бальдра. Он был моим другом. За что ты так со мной? Я не сделал тебе и толики того плохого, что ты сделал мне. Ты жив, благодаря одному лишь мне! До сих пор ты питался плодами моих кропотливых трудов. Чем заслужил я это неуважение?

–Чем заслужил?! Ты издеваешься надо мной?! Сейчас я убью тебя.

Разгневанный, Антон бросился на Станислава, и он запаниковав сделал два подряд выстрела. Один прошел мимо, второй попал Антону в колено и повалил его на землю. Станислав воспользовался моментом и приставил револьвер к голове Антона.

–И все-таки я убедился – ты не человек, и никогда им не был. – сказал Станислав взведя курок – Ты пес. Идешь, куда тебя поманят и грызешь кости тем, на кого укажут – за что пообещают колбаску. Так делал я и так сейчас делает Мыкола. Ты жил как пес, и ты умрешь как пес. – Станислав спустил курок, но вместо выстрела револьвер издал слабый щелчок

Он был пятизарядный… Господи…

–Алиса, хватай его! – прокричал Антон, выбив рукой коленной сустав Станислава

Послушавшись его, она вбежала в комнату и скрутила его руки. Антон сделал два размашистых удара по лицу Станислава и вместе с Алисой уложил его на землю.

– Говоришь, умру как пес?.. Гавкай, если хочешь, чтобы твоя смерть была быстрой. – сказал Антон, наступив на лицо Станислава

–Ты не заставишь

–Неужели?.. – Антон со всего размаха впечатал ботинок в лицо Станислава и череп захрустел под его ногами

–А-а-гх… Нет. Не буду. Не заставишь.

–Лай! – Антон нанес второй удар – Лай! Скули! Проси меня! – злорадствовал Антон, нанося удар за ударом

– А-а-а… А… Г-гав. Гав! Гав!.. Хватит. Хватит… Убей

–Это тебе за Лену.

–Какую Лену?..

Не успел Антон прийти в себя от этого вопроса, как его оглушил громкий звук и ослепила вспышка. Когда контузия прошла он увидел искореженное тело Станислава и держащего дымящееся ружье Виктора.

–Он не заслужил этого… – сказал он – Никто не заслужил… Может быть только ты.

–Зачем ты это сделал? – Антон в ярости толкнул Виктора – Я еще не закончил.

–Принципы… Но что ты о них знаешь, с другой стороны. – Виктор отстранился Антона и сел на рабочий стол Станислава скинув с него его бюст

Он не знал… Или не помнит. Нет – не мог. Такие как он всегда все помнят. "Решилась ударить первым"– как это понимать? Ведь он же убил Мишу… А если нет?.. Здесь никого не было, когда мы вошли – он не ожидал удара… – на этом моменте на лице Антона выступило озарение – Я понял!

–Ну, вот все и закончено. – сказала Алиса – Что делать теперь?

–Мне больше нечего здесь ловить. – ответил Виктор – День-два и я отправлюсь в Мурманск. Хорошо, что он так далеко от этой проклятой дыры. Грядет буря, как говорят в умных книжках. Ну а ты? Степь-тайга?

–Ну да. – ответила Алиса – Больше идей куда податься у меня нет. Но, с другой стороны, наркотики, это ведь не только чтобы кайфы ловить, правильно? Это анестетики, антидепрессанты, стимуляторы и прочее, и прочее. А у местных племен с медициной туго, поэтому я там буду к месту. Да и культ мертвых предков там еще очень силен. Может даже, мне через какое-то время и прятаться не придется.

–Значит врачом собралась стать? Или, как по-ихнему, шаманом?

–Надо же как-то искупать свои грехи. Получается, в добровольное изгнание ухожу. Вот так вот.

–А как ты будешь… ну..?

– Не всегда ведь всех удается спасти. Так что с едой проблем быть не должно.

–Вопросов нет… Так мы оба идем на север?

–Да. Некоторое время нам будет по пути.

–Тогда, предлагаю идти вместе. – вмешался Антон – Я бы тоже хотел отправиться на север. Но у меня здесь есть еще дела. Это займет буквально пару дней.

–У тебя есть сколько угодно времени на свои дела. Ты идешь один. – отрезал Виктор

–К-как это? Это, это… Я… в смысле… мы, мы же друзья!

–Были. Или я так думал, что были. Прости, но… То, что я сегодня увидел, оно… изменило мое отношение. Ты стал жестоким, циничным, двуличным, и, в общем-то… не хотел говорить… ты омерзителен. А может ты никогда и не был другим, просто раскрылся, почувствовав силу. Стас ясно дал понять тебе, что тебе и за что грозит, и ты согласился на это. Но когда ты сам и нарушил эти правила, ты обвинил Стаса… Ты без колебания убил своего друга за то, что он сделал то, что должен был, ради спасения своей жизни, опасность для которой ты сам и создал. Я поддержал тебя сегодня, как друга и просто поверил, что ты здесь хороший, а все вокруг плохие, но увидев тебя, твое отношение ко всему и ко всем я подумал – может быть, все не так, как ты это рисуешь.

Похоже ты решил, что смоешь свое безграничное чувство вины перед загубленными новыми реками крови. И что, помогло тебе?

–Я… я просто в один день возненавидел Станислава, Мыколу, Валю, и всех Альг'гаил. Я думал, если они умрут, то мне станет легче. – в полушепот ответил Антон

–Я тоже ненавижу Альг'гаил. Всех, включая себя. Ненавижу свой образ жизни, свой внешний вид, каждого встречного собрата я тоже ненавижу. И именно поэтому я стараюсь остаться человеком внутри. И если бы я не был таким, ты бы умер еще два месяца назад. Тридцать лет внутри меня живет человек, а твой уже сгнил. Из того, кто плачет над убийством дряхлого старика ты превратился в того, кто за один вечер может с особой, присущей только садисту жестокостью, превратить целых две головы в фарш. Что ж, поздравляю тебя, высший хищник. Теперь ты живая иллюстрация того, что я так ненавижу.

Антон долго смотрел на Виктора, а затем перевел взгляд на Алису

–Ты тоже так считаешь? – спросил он у нее

–Боюсь, что да. Не знаю, может быть Витя слишком резко выразился, но ты и правда изменился. Я бы не хотела видеть тебя больше.

–А как же твое признание? "Не вампир, не альг'гаил, который любит, и которого люблю?"

–Я говорила это другому Антону.

–Какому, твою мать, еще другому? Это было вчера!

–Вчерашнему! Вчерашнему Антону я это говорила… Хотя, как может человек измениться за один день? Ты действительно всегда был таким, просто обманывал всех вокруг, и, возможно себя… Еще я говорила о том, что это принесет лишь страдания – и вот, не прошло и дня… Я больше не могу. Витя. Нам пора.

Виктор положил руку на плечо Алисе и повел наружу.

–Ну и пожалуйста! Уходите! Выметайтесь вон! – Кричал он им вслед – Теперь это мой дом! Мне никто не нужен! Ненавижу вас!.. Ненавижу… – закричал он шепотом – Ненавижу… Ненавижу… П-п-п… П-пож… П… Прос… Ах…

Антон, обессиленный сидел на коленях в кабинете слушая как в шуме листвы и последней утренней песне птиц медленно растворяются шаги Алисы и Виктора. Все тише и тише становились они и все тяжелее отличимы от удара ветки дерева по стеклу в одной из множества комнат. Финальным аккордом одиночества стала захлопнутая дверь, после которой все присутствующие партии были окончены. Антон остался один в полной тишине.

Так страх или ненависть движут мной? И кто направляет эти чувства? А могу ли я винить этих людей в своих бедах, если сам посадил благодатную почву? Зло порождает зло. Зло, есть насилие. Но добро должно быть с кулаками. Странно. Нелогично. А если все кругом плохие, кто играет роль добра? Меньшее зло? Цинично это как-то. Думаю, теперь там, где я оказался нет добра. Точнее места для него. Значит ли это, что нужно снова начинать новую жизнь? Нет. Не смогу. Я погубил уже две, да и устал, если честно. А ведь мог этого избежать. Я ведь сам признался себе, что разлюбил Лену, и знал, в глубине души я знал, что сам виноват… Ха. Лена. Я уже забываю, как ты выглядишь… Так почему же Стас лежит мертвый передо мной? Потому что я действительно такой, каким меня считают. Меня считают ублюдком, который свою вину, свой страх, оборачивает в ненависть и закладывает в другого… и убивает. Да, это так. Я нахожусь в спирали насилия, которая тянет меня на дно. С каждым разом будет все хуже. Пора остановиться, пока не стало совсем тошно. Да. Наступает конец всему. Но сначала нужно кое-что выяснить. Последнее дело…

Глава 6. В которой станет ясно, зачем это было нужно

–Ну что? Нравится вам тонуть в болоте? – спросил Мыкола своих нежеланных попутчиков

–Да, а мы то что? – ответил самый разговорчивый из пары – Это все Стас… Станислав нас приставил. Вот. А нам самим то… это… как бы, ненужно. А у вас то у самого что за дела возле этих могильников? – спросил он, отряхивая сапог от грязи

–Ну… научные изыскания, так скажем. Вот эти могильники, как ты выразился, представляют очень большую ценность. В них содержится вся история нашего рода, составленная задолго до появления первой письменности. Я даже сомневаюсь, что это историческая хроника, вполне возможно, что это были предсказания от… я не знаю от кого они могли быть, но версия интересная.

–Ну а нам-то что с того? Ну какие-то люди записали историю, что-то предсказали. И как это использовать? Только в болоте мараться остается.

–Я даже не знаю, за что в твоих словах будет удобнее всего зацепиться, мой невежественный друг. Я более чем уверен, что с таким отношением к познанию мира ты еще вернешься на эти болота. Скоро. Меня волнует вопрос – зачем и почему мы появились, а если ты не разделяешь мое любопытство, то мне тебя жаль за потраченное время со мной, за что можешь сказать спасибо Стасу, который с недавних пор не дает мне ступить и шагу в одиночестве. Но я хочу сказать, что нам относительно повезло. Два дня назад я также ходил на болота, только с другой стороны города – искал в трясине сохранившиеся памятники той эпохи – тогда со мной было еще пятеро – у Стаса, по-видимому, обострилась паранойя насчет меня. И в тот день шел сильный дождь. Болота поднялись и взрыхлились. Мы вернулись вдвоем в тот день.

–Но они же не могли задохнуться. Значит они не умерли? – спросил второй, доселе молчавший спутник

–Да нет конечно. Все еще там, в трясине. Безмолвно ждут спасения. У нас… то есть у Стаса, нет ни техники, ни времени, ни людей, чтобы их вызволить. Болота на той стороне должны опуститься сами – только тогда их можно будет спасти. Дождей с тех пор не было, но я не думаю, что такая погода продержится. Вероятнее всего, с учетом осенних дождей, и весенних паводков, им придется остаться там до следующего лета. Одним, в холодной влажной трясине, точно снова в сырой могиле. Следующим летом они выйдут уже другими, если не сойдут с ума и не забудут, кто такие.

Обоих спутников Мыколы передернуло. Они переглядывались друг с другом, не роняя ни слова, будто боялись, что вода вперемешку с грязью заполнит их рты.

–Издержки бессмертия. – сказал Мыкола – Думая о вечной жизни, стоит держать в голове подобные сценарии. А вот вы двое… Что бы вы выбрали – вечное заточение в смирительной рубашке, или смерть?

Спутники снова перегляделись и после этого ответ пришел им сразу. Кажется, их мысли делились один на двоих. Но было это отнюдь не из-за ментальной связи, просто они были настолько глупы, что без немой поддержки друг друга просто боялись неверно ответить на вопрос, который касался, казалось бы, личных убеждений каждого.

–Смерть – синхронно ответили они

–Ах, до чего же банальный ответ. Как жаль, что мало кто понимает, что на самом деле он всю жизнь и живет в смирительной рубашке. Только она завязана не вокруг тела, а вокруг разума. Ограничения, накладываемые рамками этики и морали просто колоссальны, не говоря уже о физическом потолке человеческих возможностей, об ограниченном количестве нейронов, об бренности человеческого тела, подытоживая, обо всей его "человечности". Мы, как ограниченные в своем познании приматы просто неспособны охватить умом даже маленькую толику вселенной. Продолжая аналогию со смирительной рубашкой – мы мечемся из угла в угол. Мы можем наблюдать и изучать законы вселенной, но наши руки связаны физической природой нашего существа, поэтому манипулировать законами природы мы не в силах. И поэтому мы не можем понять и распознать божественный замысел, ибо они говорят на языке жестов. А вам-то что? Вам это не нужно. И мне, как некогда человеку тоже, это ведь не приведет меня к банану. Но вот, когда мы стали Альг'гаил нам приоткрылась завеса, что отделяла нас от понимая истинной сути вещей. Но явилась она в кошмарах. Кошмары, это всегда то, что нам не дано понять. Существа с непонятной биологией, неведомые никогда ранее ситуации, неизвестные, не похожие ни на какие другие места – от всего этого мозг пытается оградиться и боится, ибо он человеческий. Казалось-бы вот он ответ – освободись от человечности и тебе откроются все глубинные процессы познания, но таких людей называют безумцы…

Безумцы – слишком это слово романтизированно. Истинные безумцы, это то, что уже недоступно для нашего понимания. Они говорят нелогичные вещи, пользуясь человеческим языком, они делают нелогичные поступки, порой они гадят под себя, и в общем и целом, как это не парадоксально, ведут себя как неразумные животные. Им открыты те самые глубинные процессы, но им это уже не нужно… Эх. Должна быть альтернативна человечности, кроме безумия – что-то более широкое, что-то более…

–Я сейчас немного не понял – обратился один из спутников – можете повторить?

–Да не обращай внимания. Это скорее так – больше мысли вслух.

–Так… мы закончили?

–Да. Думаю, можно возвращаться.

Мыкола шел в сторону промзоны нахмуренный и подавленный. Для его спутников было секретом, почему вдруг бодрый и энергичный в общении Миколаш так изменился в настроении по пути в дом-музей Станислава, но сам он знал, что происходило прошлой ночью в стенах, которые приютили его и какую роль он сыграл в этом.

У самого дома Мыкола остановился, сопротивляясь и отрицая свое недавно принятое решение. Окна этого дома были все так же заколочены для создания вида запустения. Но похоже запустение наконец взаправду посетило этот дом.

–Ну хлопцы, спасибо что сопроводили меня. Теперь разрешите откланяться.

–Куда это ты собрался? – угрожающе спросили приставленные к нему молодчики

–Так, в дом. Вот же он.

–Откуда мы знаем, что ты не сбежишь куда-нибудь?

–Вы бы поосторожнее. Я, несмотря на все, все еще друг Стаса. И он огорчиться, когда узнает, что со мной так обращались. Хотите к нему зайдем и спросим, что он думает по этому поводу?