bannerbanner
Средь бесконечной череды созвездий. Книга 2. Гатилайя
Средь бесконечной череды созвездий. Книга 2. Гатилайя

Полная версия

Средь бесконечной череды созвездий. Книга 2. Гатилайя

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 3

Гианэя чуть побледнела, собираясь что-то возразить, но я не дала ей это сделать:

– Не надо, – спокойно произнесла я, глядя ей прямо в глаза и поднимаясь с низенького пуфа. – В данном случае наши желания совпадают. Я тоже хочу быть от нее подальше.

Хозяйка дома аж содрогнулась от возмущения. Гримаса яростного презрения перекосила ее лицо.

«Видимо, мысль о том, что не все мечтают о близости к ее персоне, так бьет по ее самолюбию», – решила я, улыбаясь про себя во все тридцать два зуба.

Мы вышли из гостиной, сопровождаемые пристальными и неприязненными взглядами оставшихся в ней обитателей этого особняка.

Так я и оказалась в своей комнате. Тихой, уютной, красивой. И подальше от членов этого семейства.

Глава 8. Ночной визит

Матрас был мягким, пижама приятной на ощупь, воздух в меру прохладным, а я уставшей. Почему и заснула сразу же, лишь только моя голова коснулась подушки.

Спала без сновидений. В ощущении комфорта, уюта и относительной безопасности.

А где-то в середине ночи я просто открыла глаза, поняв, что уже не одна. Не было паники, ощущения опасности, не было резкого выдирания из мира снов. Было знание того, что ко мне пожаловали с визитом.

Полежав пару секунд с открытыми глазами в осознании сего факта, я сладко потянулась и встала с постели одним коротким и резким скачком, оказавшись на полу. А затем, шлепая босыми ногами по паркету, отправилась на балкон.

Там, на углу широких мраморных перил, упираясь чуть поджатыми ногами в ажурное ограждение балкона, сидел муж Гианэи и задумчиво смотрел прямо перед собой. Я тихонечко подошла и встала рядом, оперевшись двумя руками о перила.

Мрамор приятно холодил кожу, на звездном небе Гатилайи сияла огромная красноватая луна, в густых зарослях кустарника, окружающего дом, заливались ночные птахи, в траве стрекотали кузнечики. Ночные цветы чуть светились в темноте, наполняя воздух горьковато-пряным ароматом. Теплый, ласковый ветерок лениво колыхал занавеску, отделяющую балкон от комнаты, нежно касался моей кожи, доносил смесь каких-то невообразимых ароматов из окружающего особняк леса и деликатно то ли гладил, то ли трепал мои волосы, к слову, и так взлохмаченные. А может быть, он как раз и пытался их уложить поприличнее?

– Ты бы накинула пеньюар, – задумчиво процедил сквозь плотно сжатые зубы Дрей, не поворачивая в мою сторону головы.

«Че-то они все разговаривают со мной сквозь зубы. Что тот черноглазый на Кате, что теперь этот тут», – как факт отметила я про себя. А вслух, фыркнув, произнесла:

– Хватит с вас и пижамы.

И продолжила наслаждаться ночными видами с балкона. В конце-то концов, не я ж к нему завалилась глубокой ночью. Раскомандовался тут. Он что, ожидал меня ночью при полном параде увидеть? Пусть скажет спасибо, что его жена уговорила меня одеть пижаму. Сама-то я предпочитаю спать раздетой. А все эти их цивилизованные штучки меня раздражают. Обвешались условностями, понимаешь ли. Как спать, так в пижаме и пеньюар накинь. А как ночью в гости проникать, так ничего. Это нормально.

Ночной гость усмехнулся уголком рта, словно читая мои мысли.

– Все такая же, – сварливо произнес он непонятную для меня фразу и, полуобернувшись, изучающее посмотрел мне в глаза.

Его взгляд был чуть рассержен, голос раздражен, но в глубине карих глаз прятались боль, какое-то отчаянье, непонимание и одновременно радость и нежность. Это была очень странная смесь из противоположных чувств. И нечто подобное я уже видела тогда, на Кате, в чернющих глазах прилетка.

– А какое у тебя было прозвище на твоей планете? – неожиданно поинтересовался мой ночной визави.

Я чуть пожала плечами, припоминая. В роду меня звали только по имени и разными ласковыми словами типа: малышка, дитя, куколка и т. п. А… Ну, разве что?

– Звездец, – выдала я Дрею, резко выдохнув.

– Похоже, – улыбнувшись как-то одной нижней губой, произнес он в ответ и снова отвернулся от меня, глядя куда-то прямо перед собой.

Некоторое время мы простояли молча. Не знаю, о чем думал он, я же думала о том, что зеленое солнце и красная луна как-то не вяжутся с голубоватым оттенком кожи аборигенов. Она у них должна быть с зеленоватой. А почему тогда это не так? Они не местные? В их официальной версии истории об этом ничего не говорилось.

И резко повернувшись к Дрею, я выпалила:

– А почему у вас кожа не зеленая? Солнце же зеленое. Вы не местные?

Его губы сжались в узкую полоску, брови сошлись на переносице. Он хмуро окинул меня взглядом и, коротко мотнув головой, задумчиво произнес, словно подтвердил вынесенный ранее вердикт:

– Звездец.

И не успела я открыть рот, как мой собеседник одним плавным движением скользнул с балкона вниз, растворяясь в темноте аллеи.

Я же осталась стоять, наслаждаясь этой ночью и планируя осмотр окрестностей. Надо ж знать, где ты находишься. Тем более когда тебе все вокруг незнакомо.

Наконец, когда красноватая Королева Циклов, как про себя я называла луну, стала бледнеть, отступая за горизонт, я вновь отдала должное сну, с удовольствием припав щекой к нежному шелку наволочки и без страха проваливаясь в мягкую поволоку огромной подушки.

Я свернулась клубочком и, подложив ладошку под щеку, уснула почти мгновенно. И проспала без сновидений до того самого момента, когда горячие лучи здешней Звезды не начали щекотать мне веки из-за отдернутых Гианэей тяжелых бархатных штор.

* * *

В темном зале, прислонившись лбом к оконному стеклу и вцепившись в широкий деревянный подоконник двумя руками так, что на них побелели пальцы, хмуро, исподлобья глядя прямо перед собой, стоял высокий, мускулистый, широкоплечий, с узкими бедрами, рыжеволосый мужчина. Он не отрываясь, невидяще уставился куда-то в одну точку. И было похоже, что ни о чем не думал. А просто стоял и смотрел куда-то в одному ему ведомую даль. Но стоило заглянуть ему в глаза, и о полный сдержанной злости и боли взгляд его ярко-карих глаз, казалось, можно было огранивать алмазы. И уж точно очень сильно пожалеть о том, что нарушил его уединение.

Наконец он резко выпрямился, с силой ударив кулаком по каменной стене, и глухо произнес:

– Что ж, об этом я буду молчать. Как молчит и Красноголовый. Пусть остальные узнают сами. Если девчонке судьба…

Коротко усмехнувшись, он замолчал на полуслове и, запахнув черный, расшитый серебром халат, шагнул в темноту зала.

Ему еще много чего нужно было сделать. Ведь на завтра он объявил общий сбор членов Верховного Совета Гатилайи. А на повестке дня была судьба и инопланетного ребенка, и членов семьи, нарушившей Закон Содружества.

Глава 9. Окрестности

Пойти куда-то с утра, чтобы осмотреться на местности, у меня не получилось. С утра мы с Гианэей начали заниматься.

Этикет, законы, чтение, письмо. Теоретически я все это и так знала, но тут началась практика. И она несколько отличалась от теории.

Как войти в зал, как и с кем поздороваться, в каком порядке. Как использовать столовые приборы. Как расплачиваться в магазинах. Как ездить на общественном транспорте. Службы спасения. Связь. Устройство общества. Как, куда и в каких случаях одеваться. Что неприлично, что прилично для девочки.

К обеду у меня уже голова распухла от обилия информации и от ее проработки на практике. В последнем, к слову, нам помогали роботы. Изображавшие то официанта в ресторане, то полицейского, то врача, то знатного представителя власти, то престарелую женщину, то группу подростков-неформалов и т. д. и т. п.

В результате обед с семейством я выдержала с честью. Конечно, сказывалась и тренировка на модуляторах на яхте. Но об этом я скромно помалкивала, предоставив Гианэе за этим обедом гордиться собой как моим учителем. Она сидела рассиневшаяся, напряженная, но довольная нами обеими.

Гарх же лишь удивленно вскидывал брови, наблюдая за моими манипуляциями со столовыми приборами, да бросал поощрительные взгляды на сестру.

Портил общую картину лишь кислый вид их мамочки, но и она, как ни старалась, не нашла к чему придраться.

А в конце обеда, когда я встала из-за стола по всем правилам этикета, и Гианэя, и Гарх, и их дворецкий мне даже поаплодировали.

Это было приятно.

После обеда, когда мы вышли из столовой, стоя в широком, длинном коридоре, устланном ковровой дорожкой и освещенном старинными лампами, прикрепленными к стене, я поставила своего учителя перед фактом, остановившись на полпути в продвижении к гостиной:

– Я хочу прогуляться по окрестностям.

И заметив ее растерянность, кротко потупив взгляд, уточнила:

– Или мне нужен сопровождающий, как арестованной?

Она испуганно мотнула головой:

– Нет. Ты можешь гулять. Только надень на руку планшет. Там карта и связь.

Я согласно кивнула. Карта мне не помешает. Понятно, что там и маячок встроен. Но это без разницы. И так ясно, что без присмотра меня не оставят.

* * *

Одевшись в брючный костюм, доставленный мне тут же, едва я успела кликнуть на подходящий мне по качеству и размеру на гало-экране, и обувшись в удобные кроссоверы, доставленные все той же вакуум-почтой, я нацепила на запястье руки планшет и отправилась погулять по саду.

Правда, мой спортивный вид привел в трепет Гианэю, в бешенство ее маман и вызвал замешательство у Гарха. Впрочем, если они и сочли мой прикид слишком экстравагантным, то придержали свое мнение на кончике языка, что меня порадовало. Лишние споры мне были ни к чему. А как одеваться, идя на природу, я знала лучше их всех, вместе взятых.

С тем и отправилась в сад, встретив по пути дворецкого, который единственный из всех, пожалуй, что оценил мою одежду по достоинству. По крайней мере мне показалось, что в глубине его коричневых с темно-малиновой поволокой глаз засверкали веселые искорки одобрения.

И в ответ на это молчаливое понимание радостно тряхнув кудрявой головой, я быстро сбежала вниз по широким каменным ступеням и очутилась в саду.

Наконец-то! Одна и не в четырех стенах. Можно и погулять спокойно.

Сад оказался огромным, по моим меркам. В нем была и мягкая, словно пух, подстриженная трава изумрудно-зеленого цвета. И широченные, в несколько обхватов, высокие деревья с густой, темно-зеленой листвой, уходящие пиками коричневых стволов в высь неба. Было множество низкорослых, с острыми тонкими листьями салатового цвета кустов, покрытых цветами самого разнообразного вида. От мелких, словно семена гречи, до огромных, с человеческую голову. И все они благоухали, создавая неповторимый аромат этой территории.

Широкие дорожки аллей были выложены белой или серой плитками. В зависимости от задумки дизайнера, как я понимаю. Мне то и дело попадались скамейки, фонтаны и фонтанчики. В саду наблюдался перепад высот, соответственно имелись и разного рода лесенки. Серые, белые, серые с белыми перилами, белые с серыми перилами. Увитые плющом, винтовые. Они отличались изысканным разнообразием и чем-то напоминали мне шахматную доску. Вот только кто является фигурами на ней? Или фигурой? И кто держит эти фигуры в своих руках.

То и дело в глубине тенистых аллей парка возникали мраморные колонны, скульптуры, а то и скульптурные композиции.

Сад, несомненно, был стар, как и особняк. И принадлежал не одному поколению этой семьи.

Я носилась по его дорожкам, слушала щебет птиц, смотрела за полетом бабочек самых сногсшибательных расцветок, лежала на его траве, ах, простите, газоне, ловя на нем же кузнечиков. Обследовала каждый куст в этом парке, полазила по деревьям. Нашла старинные водостоки. Полюбовалась быстрой речушкой, стоя на горбатом мостике. Побывала у семейного космодрома рода Зу-Хашах(З-Хшх). Прошлась вдоль высокого каменного забора, ограждающего территорию семьи от остальных.

Одним словом, к ужину я вернулась выгулянная и счастливая.

Что отразилось и на моем аппетите, и на моем сне. Спать я легла сразу же после ужина и проспала до самого утра, без снов и визитеров.

А утром опять были занятия. Танцы, живопись, музыка, этикет, языки и пр., и пр.

И обед в великосветской, чопорной обстановке. Ненавидящий взгляд матери Гианэи и напряженные взгляды остальных.

Впрочем, я не опозорилась. Не допустила ни одной ошибки ни за столом, ни в светской беседе, ни в чем.

Единственное, что меня насторожило, это общая нервозность собравшихся.

После обеда я спросила у своей бонны[2], глядя ей прямо в глаза:

– Гия, что случилось?

Она прерывисто вздохнула, после чего печально ответила:

– Высший Совет. Они заседают второй день. И для нашей семьи все может закончиться нехорошо.

Она грустно и чуть растерянно улыбнулась.

– Из-за меня? – полуутвердительно-полувопросительно произнесла я.

– Из-за самого поступка моего брата как такового, – чуть слышно произнесла женщина, протягивая руку, чтобы коснуться моей головы.

Я понимала, что она хочет меня погладить по волосам, скорее всего, но голову я привыкла беречь. И с трех лет не разрешала до нее дотрагиваться почти никому, за редким исключением. Так что я аккуратно, чтобы ее не обидеть и как бы между прочим, невзначай, перехватила ее руку и, сжав палец в своей ладони, предложила:

– А хочешь погулять со мной по саду?

Гианэя растерянно замерла, а потом обрадовано кивнула.

И мы отправились в сад, хотя у меня на сегодняшний день были совсем другие планы. Но я прыгала по каменным плиткам, носилась вокруг фонтанов и слушала ее рассказы про каждую скульптуру, каждую дорожку в этом парке. Все в этом имении имело свою историю, свою легенду. И все их мне поведала Гианэя.

От такой результативной прогулки моя голова снова распухла. И я решила, что завтра я точно выползу за пределы территории семьи Зу-Хашах. Если, конечно, жизнь не внесет свои коррективы.

Глава 10. За пределами имения

– То, что он посмел привезти сюда катанианку – плохо, очень плохо, – задумчиво вертя в руках бокал, с темно-вишневой, почти черной жидкостью, хмуро произнес Дрей.

– Преступно! – запальчиво произнес его собеседник густым басом.

Широкоплечий, крепкий шатен с иссиня-черными корнями волос, сидящий в кресле напротив рыжеволосого аристократа, в ярости сжал крупные руки в кулаки, предварительно осторожно поставив бокал с янтарной жидкостью на старинный журнальный столик ручной работы.

– Несомненно. – Дрей чуть наклонил голову, в знак согласия.

И пригубив темную жидкость из своего бокала, не торопясь продолжил:

– Но что еще хуже, так это проснувшаяся гордыня старшей женщины рода.

– Поясни, – из темноты зала в круг, освещенный парящим над столом изящным светильником, выступило еще одно действующее лицо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Адипле (или дпл – на местном наречии) – кабриолет мобиля. Вид транспорта.

2

Бонна – няня, гувернантка, воспитательница.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
3 из 3