Хранители Эталины. Игры со временем

Роберт все понял и принялся ждать, как развернутся события. Все его действия свелись только к одному, – он раскрыл молитвослов, предчувствуя неминуемую беду.

Долго ждать не пришлось: Лутинья вернулась с адвокатами, судьей и киборгами.

Суть разговора сводилось к следующему, если он откроет тайну и скажет, где первенец, то все вернется на свои места, а если нет, – он может винить только себя… Роберт, прищурив глаза, наблюдал за женой, но так и не проронил ни слова.

– Будете молчать? – вежливо поинтересовался один из адвокатов и, не дождавшись ответа, протянул Роберту документы, – тогда подпишите.

Сердце последнего похолодело, как только он увидел документы: один договор был о расторжении брака, причем, большая часть состояния Роберта переходило к Лутинье, но самый страшный договор был о лишении родительских прав, о полном запрете видеть своего сына Анри до тех пор, пока он не приоткроет завесу тайны…

Роберт, молча, выбросил документы в окно, пластиковые листы врезались в клумбу и сломали величественную гардолизанту, только-только собиравшуюся зацвести.

– Это любимый цветок нашего сына, – без всяких эмоций констатировала Лутинья, – твое нежелание что-либо подписывать ничего не решает, – добавила она усталым голосом.

Один из адвокатов вопросительно взглянул на нее, и она утвердительно кивнула. Несколько киборгов бросились на Роберта и, несмотря на его сопротивление, повалили на пол и зажали рот.

– Пойдем, мальчик мой, одевайся, мы сегодня отправляемся в путешествие, – слышал он голос жены, – и нам будет очень, очень весело. Правда, дорогой?

– Правда, а папа где? Он разве с нами не едет?

– Нет, солнышко мое, папа нас предал, ты подрасти немного, а я потом тебе все про папу расскажу…

Голоса стихли, пленнику еще полчаса не давали подняться, потом отпустили и оставили в одиночестве.

Роберт принялся бродить в опустевшем доме: со стен были сорваны картины и многочисленные бра, ценные вещи либо были вынесены, либо разбиты или опрокинуты. Его одежда была смята и выброшена из окна, а вещей жены и сына не было… Отсутствовали и игрушки, только в постели, под одеялом, юноша нашел забытого любимого мягкого белого медведя Анри…

Роберт в изнеможении опустился на лестницу и прислонился к перилам, прижимая к себе вечно улыбающегося медвежонка.

В таком положении его и застал отец Даниил, ворвавшись в дом с встревоженным лицом.

Не обращая внимания на беспорядок, священник сразу направился к крестнику и по-отцовски крепко его обнял.

– Держись, мальчик мой, держись, знаешь, Господь посылает не только испытания, но и вознаграждает своих верных детей. Ты уж поверь мне на слово. Мы, конечно, постараемся добиться разрешения тебе воспитывать сына, правда, боюсь, что придется нелегко, но ты еще будешь счастлив, воспитывая детей.

Роберт рассеянно кивнул в ответ. Да, он прекрасно знал свою жену, знал, что она пойдет на все, пытаясь добиться цели, но в свое семейное счастье он больше не верил. Отец Даниил в свое время крепко укрепил в своем крестнике основы православной веры, поэтому юноша прекрасно понимал, что не сможет второй раз завести семью при живой жене, а значит, просто обречен на одиночество …

Но та самая вера давно сформировала в нем крепкий стержень, поэтому на многие вещи Роберт мог смотреть совершенно другими глазами. Если Господь отнял сына, то на это была Его святая воля. Бог печется не только о его семье, но и об остальных людях, которым сейчас так остро нужна помощь. Раз он теперь свободен, то сможет уделять больше времени борьбе с лойдами, хордами и дорванами, а тюрьма будет служить ему надежным убежищем, обеспечивая алиби.

Так и получилось. Когда добиться разрешения на свидания с сыном не удалось, Роберт устроил очередной «пьяный» дебош, и Эфеус тут же распорядился отправить его в Литорн. Но это будет только завтра, а эту ночь юноша намеревался провести у отца, уже собираясь уходить, когда в дверь постучали. На пороге стояла Луиза в ночной рубашке и в сверху наспех накинутом халате. Ее волосы были распущены, а глаза со слезами взволнованно смотрели на Роберта.

– Я пришла попросить прощенья, извини меня, пожалуйста, – с этими словами она быстро подошла к юноше и, обняв его, еле слышно шепнула, – никуда сегодня не ходи, за тобой следят.

Роберт слегка отстранил девушку и, взяв ее за подбородок, спросил слегка заплетающимся языком:

– Почему ты у меня просишь прощение? Ты же ни в чем не виновата.

– Виновата, еще как. Прости, если сможешь, я разговаривала с твоей сестрой Эльвирой о нашей встрече с хранителями в беседке, а Лутинья неслышно подошла сзади и все слышала…

Роберт пожал плечами:

– Что ты обращаешь внимание на всякую ерунду, на чьи-то разговоры. Послушай, это…

Он не договорил, Луиза побледнела и начала терять сознание. Юноша подхватил ее и усадил на диван. Стакан воды привел девушку в чувство.

– Спасибо, мне пора, а то уже очень поздно.

– Подожди, ты больна, тебе нужен врач, – голос Роберта почти протрезвел, а руки продолжали поддерживать Луизу, обнимая ее за талию.

В такой позе их и застал Айтиус, искавший девушку.

– Идем, спящая красавица, я за тобой, – медленно произнес он, пытаясь разобраться в сложившейся ситуации.

– Иду, – спокойно отозвалась Луиза и, прильнув к Роберту, шепнула ему, – я беременна и очень боюсь потерять своего первенца, поскольку все слова Амалина сбываются.

Поцеловав его на прощанье, девушка ушла с салванцем, который от последней сцены потерял дар речи.

Правда, этот дар быстро восстановился и уже не исчезал ни на минуту. Луиза его не слушала, она давно привыкла к болтовне Айтиуса, совершенно не обращая на него внимание. Она не думала о том, к кому он ее ведет, с кем сегодня она должна провести ночь, чтобы соблюсти видимость семейной королевской жизни, а снова и снова вспоминала своего единственного и неповторимого Ланарда.

Жизнь во дворце совсем не походила на ту размеренную и спокойную жизнь, которая была при Луиане Дервиле. Теперь все кипело, замки были наполнены многочисленной прислугой, нахлебниками и шпионами Эфеуса и «Короля». Да, «Король» по-прежнему играл немаловажную роль в управлении страны. Ему пришлось вспоминать свою прежнюю жизнь, когда он всем угождал, сочувствовал, но все же пробирался к своей заданной цели. Очутившись на вершине власти, салванец и не думал, что собственные сыновья обрекут его на гибель. Проанализировав ситуацию, «Король» понял, что Айтиус и даже его любимец Эфеус никогда не придут к нему на помощь.

– Знал бы, как дело обернется, своими руками задушил бы гаденышей.

И он с наслаждением представлял себе, как он убивает сначала первенца Айтиуса, а потом и Эфеуса. Хотя… салванец понимал, что только благодаря своим детям он смог встать во главе власти. Благодаря детям… Нет, только благодаря своим выдающимся способностям. Ведь это была его гениальная идея женить Луиана на своей собственной жене, чтобы она родила ему детей, и, воспользовавшись тем, что детям от одной матери можно сделать похожую защиту, он смог прийти к власти. А что теперь? Отомстить этим неблагодарным? Да, он мог бы попытаться их убить с помощью своего единственного крылатого слуги, но ведь у них защита… Единственный выход – найти себе союзника и использовать его для возвращения на престол. После недолгих раздумий, выбор пал на Льюиса, поскольку «Король» знал, как расположить его к себе…

Все проще некуда, – перед тем как запереть Луиана в кабинете, он считал всю его память и теперь мог запросто выдать себя за настоящего Луиана, горячо любящего своего сына. План сработал на славу. Он терпеливо ждал подходящего случая и, воспользовавшись тем, что Льюис как-то проходил мимо, с помощью киш-коша разыграл инсценировку с нападением. Когда же юноша пришел на помощь, со слезами в глазах назвал его сыночком. Почувствовав, что Льюис не доверяет ему, он рассказал о его рождении, о том, что вытащил из памяти Луиана, да и на самом деле, если он не настоящий Луиан, разве мог бы Эфеус так с ним поступить? Не доверяешь мне? Что ж… Я не виню тебя… Иди и будь счастлив, сын мой. Живи, как знаешь, я не буду вмешиваться в твою жизнь, не буду просить твоей помощи…

– Папа, прости, – слезы раскаяния захлестнули душу Льюиса, и с этого момента он стал общаться с салванцем, считая его своим истинным отцом.

Эфеус и Айтиус своим нежеланием общаться с пленником только укрепили в нем эту уверенность. Льюису даже в голову не могло прийти, что это последствия слишком жесткого воспитания и постоянного унижения. Впрочем, сейчас все его мысли переключились в другое русло: Луиза беременна. И должна родить сразу четверых, во всяком случае, так заверил врач. Дело в том, что жители Лустрада давно без медицинской помощи не рожали детей, и то, что дочь Анавара обратилась с подобной проблемой в медицинский центр, ни у кого не вызвало вопросов.

Льюис с улыбкой вспоминал их первый визит к врачу, его изумленные глаза и невольно вырвавшийся возглас:

– Но вы же – девушка!

– Да, – ничуть не смущаясь, парировала Луиза, – я храню траур по моей стране, моему отцу и всем родным. Но нельзя жить только прошлым. Наша страна должна возродиться. Я хочу продолжить свой род, поэтому я здесь.

Личная же жизнь Льюиса была давно разлажена, – Каторину так никто и не нашел, исчезла его любимая, словно и не было никогда поцелуев под каскадными деревьями, встречного ветра, трепавшего ее роскошные, вьющиеся локоны, и озорного смеха. Первое время Льюису все время чудилось, что вот, как обычно, она выбежит из-за раскидистого дерева и с криком «Напугала?», смеясь, бросится ему на шею. Но деревья стояли важно и величаво, продолжая хранить зловещее молчание.

Жизнь шла своим чередом, Роберт был опять в тюрьме, и на сей раз, возможно, так было даже лучше. Против дорванов шла настоящая партизанская война, только не совсем было ясно, кто ее вел. Лустрад был полностью уничтожен, а Астория, вымотанная в бесконечных войнах с хордами и дорванами, была сама на грани уничтожения и, конечно, не могла иметь таких высокоскоростных беспилотников.

Дорваны почти каждый день вызывали Льюиса на допрос, заставляя выяснять, кому принадлежат сии турболеты, но он и сам не знал ответа на этот вопрос. Турболеты поднимались со дна бесчисленных морей и океанов, каждый раз меняя места дислокации. Никакое оборудование не могло их засечь, да и не осталось в Элонии практически никакого оборудования. Элонийцы, как и следовало ожидать, превратились в рабов дорванов, работая в шахтах и на полях без всякой техники. Любое неповиновение строго наказывалось, а людям некуда было укрыться от всевидящих камер слежения дорванов. Льюис пытался это объяснить, но завоеватели и слышать ничего не хотели. Эфеус, видя, что переговоры ни к чему не приводят, отправил к дорванам Айтиуса. Тот сразу расставил все по своим местам:

– Про Амалина слышали? Про того хранителя, который сумел покинуть Эталину до закрытия транзитного коридора, уничтожив несколько кораблей дорванов? Это его турболеты, и именно он назначил своим наместником Сандра, который теперь полностью контролирует разрушенный Лустрад. Вы уничтожили все базы переселенцев в горной стране? Теперь пожинайте плоды, – он будет мстить вам до конца своих дней, а его обучал сам Амалин.

Дорванов это объяснение вполне устроило, и они назначили награду – 10 кг кристаллитов за Сандра и вдвое больше за Амалина. На следующий день Сандр лично явился к охранникам, настойчиво требовать обещанные кристаллиты. Дорваны пребывали в недоумении, – как поступить в таком случае. Награду все же решили выдать, но запереть Сандра вместе с ней в темнице, тщательно его охраняя. Наутро ни Сандра, ни кристаллитов в камере обнаружено не было.

Дорваны пришли в ярость и утроили награду. После этого связанного Сандра приводили жители окрестных деревень, получали вознаграждение, но пленник исчезал таким же таинственным способом. Самое интересное, что Сандр оказался сыном Анавара, а, следовательно, имел превосходную защиту, которую довольно сложно было преодолеть. Лицензию на ее установку несколько лет назад салванцы продали землянам. Как ни странно, но гнев дорванов обрушился именно на салванцев, приказав согнать всех на добычу руды и кристаллов.

Пока все сбивались с ног в поисках салванцев, которые словно растворились в необъятных просторах Эталины, настало время рожать Луизе. Возможно, девушка слишком нервничала и волновалась в последнее время, поэтому схватки начались раньше времени. Вот так и случилось, что в один прекрасный, но чрезмерно дождливый день Элония обрела сразу нескольких наследников.

Луиза, родив первенца Люмиля, истошным криком просила оставить при ней ребенка, но ей только показали малыша и унесли ставить защиту, заверяя королеву, что сразу после ее установки, ребенка вернут. Второй родилась девочка, нареченная Викторией, за ней последовала Анастасия, а последним был мальчик, нареченный Лонгом. Дети были похожи друг на друга, но близнецами не являлись.

Эфеус, прекрасно помнил наставления отца, что, если первым родится мальчик, его нужно убить, так и поступил. Сразу после установления защиты, пока она не вступила в полную силу, он собственноручно воткнул первый попавшийся медицинский инструмент ребенку в сердце, потом, не мудрствуя лукаво, обвинил во всем Ланарда, которого специально привели, чтобы свалить на него всю вину. Отпираться было бессмысленно, поскольку десятки свидетелей, поддерживающих Эфеуса, подтвердили этот факт. Да и суд, после быстрого заседания, согласился с данными выводами. На ребенке уже была защита, а значит, его мог убить только человек, обладающий защитой. Их было двое – отец ребенка и асториец. Разве может отец поднять руку на сына, отец, который теперь так трепетно и трогательно заботится о своих детях? Разумеется, на месть и это преступление способен только бывший возлюбленный его жены, то есть Ланард. Вот его-то и осудили на смертную казнь, которая должна была состояться на следующей неделе.

Глава 7

В эти послеобеденные часы Холди Паск, правитель Астории и отец Ланарда, переживал далеко не самые лучшие моменты своей жизни. Он лучше всех знал своего первенца, знал, что он никогда в своей жизни не смог бы предать, а тем более убить ребенка той, за которую был готов отдать свою жизнь. Знал, но повлиять на решение суда Элонии не мог. Изрядно потрепанная Астория только-только получила временную передышку, заключив хрупкое перемирие с Элонией и дорванами.

В дверь постучали, и на пороге появился его младший сын Альтекс в парадной военной форме.

– На нас опять кто-то напал? Хорды, элонийцы или дорваны?

– Нет, папа, на сей раз, мы сами объявим войну. Я не хочу, чтобы мой брат погиб. Посмотри в окно, вся Астория не верит справедливому решению суда Элонии и готова к сражению.

Холди Паск слегка отодвинул штору, заглянув в образовавшуюся щель. На площади действительно было много народу. В основном это были ровесники его сыновей, но молодцы явно собрались не на вечеринку, – слишком уж много было среди них людей с оружием. Толпа тихо волновалась, словно осенняя листва под холодным, трескучим ветром, только шелест был довольно беспокойным.

Холди Паск вышел на балкон, молодежь притихла, а он ощутил многочисленные взоры, горевшие решимостью идти до конца.

– Дети мои, – правитель Астории остановился на несколько мгновений, так как какой-то комок встал посредине горла, не давая говорить, а толпа на мгновенье замерла в воцарившейся тишине, но тотчас со всех сторон возник нарастающий гул, и вскоре она заявила единым голосом:

– Мы пойдем на Элонию, они оклеветали Ланарда, веди нас! Пусть мы погибнем, но не дадим погубить нас поодиночке!

Холди Паск поднял руку, толпа замолчала, затаив дыхание.

– Дети мои, я прекрасно понимаю ваши чувства, но войной на Элонию, в сотни раз превосходящую нас в вооружении, мы не пойдем, – видя нарастающий ропот, он опять резко вскинул руку, быстро продолжая, – я сегодня получил уведомление, что мой первенец и наследник престола будет казнен завтра в полдень. Как ни горько мне это осознавать, но остается надежда и упование на Творца неба и земли – на Господа, который все видит и все знает. Вас же я прошу только об этом, сложите оружие, идите в храмы, молитесь в эту ночь, помните, Господь не в силе, а в правде. Вы знаете, что мой сын всегда берег мир, и я уверен, что он очень расстроится, если из-за него пострадает хотя бы один человек. Еще раз умоляю вас – молитесь и помните, что иной раз худой мир лучше доброй ссоры.

Толпа ответила молчанием. Но это было молчание понимания. Молодые люди стояли с опущенными головами, но потихоньку их глаза устремлялись к небу, головы выпрямлялись, и толпа начала редеть.

Холди Паск незаметно покинул балкон и, взяв Альтекса за руку, вывел его из дворца.

– Куда мы направляемся? – поинтересовался сын, когда город остался за спиной.

– К моему другу – иеромонаху Владимиру. Будь любезен – веди себя прилично.

Альтекс был озадачен ответом, но вопросов не задавал. По дороге их догнал вечер, тихий и безветренный. Миновав мохнатые кустарники, отражающие лазурное небо в своих блестящих сердцевидных листах, путники подошли к скалам, и там, где они соприкоснулись с пустыней, Холди Паск начал подъем. Альтекс еле поспевал за отцом. Гора славилась крутизной, делая любые попытки людей подняться выше без снаряжения почти нереальными. Неожиданно для Альтекса отец исчез прямо в скале. Он последовал следом, оказавшись в скрытой расщелине, довольно узкой, но достаточной, чтобы сквозь нее мог протиснуться человек. Расщелина уводила вверх, постепенно превращаясь в довольно сносный коридор, заканчивающийся пещерой, озаренной единственной маленькой, но пламенной лампадой.

Когда глаза Альтекса привыкли к темноте, он различил человека, лежащего на полу в монашеской одежде. Холди Паск подошел к нему под благословение, а потом подвел и сына.

Незнакомец улыбнулся и благословил их, но с пола не встал, а молча кивнул на лежащие рядом коврики. Иеромонах был немолод, но под редкими ресницами скрывались веселые и озорные глаза. Эти глаза вопросительно взглянули на Холди Паска, а потом посмотрели на Альтекса. Отец вкратце рассказал о сложившейся ситуации с первенцем и, не задавая вопросов, замолчал. Незнакомец кивнул, продолжая хранить молчание. В наступившей тишине Альтекс принялся разглядывать пещеру, но было настолько темно, что он оставил это бесполезное занятие.

Неожиданно иеромонах заговорил мягким и приветливым голосом:

– А ведь он жив.

– Кто? – в недоумении отозвался Холди.

– Ребенок. Защита начала работать, поэтому он остался в живых.

– Это ненадолго. Они обязательно уничтожат наследника.

– Нет, только попытаются. Он будет жить, на это есть Святая Божья Воля. Интересная у него будет судьба… Конечно, эти попытки подорвут его здоровье, зато ему будет дано много такого, чем не обладает никто из смертных во вселенной. Его глаза будут подобны небу, он сможет прокладывать путь, как в скалах, так и во времени. Ищите ребенка и помогите, если он попросит помощи, ибо этот младенец отдан в мир, чтобы быть хранителем Эталины. Я даже думаю, Холди, что ты встретишь его гораздо быстрее, чем ожидаешь.

– Это замечательно, но как помочь Ланарду?

– Молитвой, только молитвой. Ты же знаешь, что родительская молитва со дна моря поднимет и из любой беды выведет.

– Возможно, только его казнь должна состояться через несколько часов, а я не знаю, как ее предотвратить.

– О, это очень просто, пошли послов, требуя предъявить тело убитого ребенка для более точной экспертизы. Но я сразу предупреждаю, – этот простой вопрос вызовет ярость и желание отомстить, кроме того, раз состоялся официальный суд, потребуются подлинники документов о его происхождении. А согласись, что любые документы в условиях войны могут легко затеряться. Ланарда будут вынуждены спрятать, спустя некоторое время его отправят в Литорн, где система устроена весьма хитро, – легко попасть, но не всегда возможно выйти. Не переживай, с ним ничего плохого не случится, он даже заведет новых друзей. А младшего сына скрой, – вполне вероятно, что потребуют и его смертной казни, взамен Ланарда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.