Нереальная дружба

Впоследствии Констанция де Герриэт, мадемуазель де Валуа де Нанон, как единственная прямая наследница своих родителей, получила и все богатства, и все земли, и все титулы супружеской четы. О том, что где-то в протестантской Англии растёт внучка герцога д’Альбре, в католической Франции предпочли забыть…

Время шло, а леди Анжелина Линкольн всё больше дичилась. Герцог Роквелл, обожавший крестницу без памяти, во многом способствовал тому, что она росла капризной и строптивой, что, впрочем, лишь укрепляло в ней характер отца – новатора и политика. Да и сам король очень баловал единственную племянницу, не смея перечить её желаниям.

В результате такой вседозволенности из маленькой маркизы выросла высокомерная, гордая и даже жестокая красавица с холодным сердцем, проницательным умом и большими амбициями. Впрочем, все они сводились к тому, чтобы ещё при жизни Элиссы Английской, принцессы Уэльской, герцогини Корнуоллской и Йоркской получить один из её герцогских титулов, чтобы при случае реально претендовать на трон, заручившись поддержкой парламента, поскольку иных прямых наследников династии Тюдоров, кроме Ирены Луизы Шарлотты Софии, в Англии просто не было…

Но монарх не торопился объявлять племянницу второй наследницей, хотя многие пэры между собой называли её принцессой Йоркской, в то время как простой люд прозвал Маркизой Прилондонских краёв.

Озабоченная своими мыслями, юная маркиза по праву даже не замечала, что растёт самой красивой девочкой при английском дворе. Лишь в 1612 году, когда к ней впервые обратились послы Марии Медичи с предложением помолвки с юным королём Людовиком XIII, приславшим ей пылкое письмо с объяснением в чувствах, девочка задумалась о том, что это, вероятно, неспроста. Людовик видел её на дне рождения Марии-Луизы Алансонской, когда Анжелине было только 9 лет, и после этого сразу заявил матери, что иной жены при французском дворе видеть не желает. Ему самому в ту пору было лишь 11.

Ричард IV ответил отказом – он не торопился отдавать Франции такой козырь, как свою единственную племянницу, внучку пусть бывшего, но короля Наварры. Людовику, по настоянию матери и к его великому неудовольствию, пришлось обратить взоры к испанскому двору – закончилась эта история двойным браком по расчёту[38].

Ещё через три года, незадолго до трагической смерти английской королевы, на очередном празднике в её честь, куда были приглашены и французские родственники Марии-Луизы, юный Людовик уже лично признался леди Анжелине в любви и горько сожалел о том, что в жёны ему досталась совсем другая принцесса.

Оставшаяся не у дел юная одиннадцатилетняя маркиза оценила свои утраченные возможности и обиделась на дядю, посчитав, что он не захотел видеть её на французском троне, после чего несколько месяцев ни с кем не разговаривала. Её задевало и то, что Ирена проводила каждое лето в Шотландии среди «рыжих принцев» – так шутливо принцесса называла свою родню по линии отца, а Анжелину не показывали им, опасаясь, как бы красота юной сироты ни пленила умы и сердца молодых Стюартов.

Но особенная злость маркизы Линкольн вылилась на заколку-бабочку – любимое украшение наследной принцессы, поскольку по Англии ходила легенда о том, что именно эта безделица помогла Марии-Луизе Алансонской (одной из пяти дочерей своих родителей!) так удачно выйти замуж и править 12 лет, в отличие от других сестёр. Даже Анжелика де Валуа, которая вышла замуж за Джеймса VI, была сразу же после брака отстранена от политики лордами-сенешалями и с трудом справлялась с возложенной на неё задачей – рожать детей. Остальные дочери Франсуа Алансонского и принцессы Ирены Софии[39] не были коронованы. К тому же именно после передачи заколки в дар дочери королева погибла, что говорило о невозможности появления на свет наследника-мальчика, если Ричард Благостный не женится во второй раз. А жениться король не спешил, всеми правдами и неправдами уверив парламент в том, что детей у него быть не может в принципе.

Именно с того момента, когда парламент поверил Тюдору, в декабре 1612 года Ирена Луиза Шарлотта София была официально провозглашена принцессой Уэльской, герцогиней Корнуоллской и Йоркской, несмотря на устоявшуюся традицию даровать эти титулы только сыновьям монархов.

Юная Анжелина, едва сопоставив факты и легенды, решила во что бы то ни стало завладеть «волшебной бабочкой», способной принести своей хозяйке венценосное счастье. Но это оказалось непростым делом: Ирена не расставалась с подарком матери даже ночью. Именно поэтому маркиза Линкольн и прибегала ко всевозможным штучкам и даже услугам ведьмы – настолько ей хотелось получить заветную заколку.

…В приёмную вошла Мери.

– Вы рано встали, миледи.

– Вовсе не рано, как обычно, – возразила наследница и, обратив взгляд на камеристку, распорядилась: – Принеси мне завтрак сюда, и как можно быстрее.

– Хорошо, миледи, – ответила Синеглазка и бесшумно выскользнула за дверь.

Из спальни в приёмную вошла Эйда Браун. Она уже заправила постель своей госпожи и приготовила ей два платья: для выхода к столу, если бы Ирена захотела спуститься в столовую, и для верховой прогулки.

– Эйда, сообщи Брюсу, чтобы готовил Бурана. После завтрака поеду гулять.

– Малиновый или голубой? – улыбаясь, уточнила камеристка.

Ирена, понимая ход её мыслей, задумалась лишь на миг и ответила:

– Пожалуй, малиновый… – и тоже улыбнулась, вспомнив своих новых друзей и их яркие одежды.

– Хорошо, миледи, – ответила камеристка, внутренне порадовавшись тому, что она уже приготовила амазонку именно того цвета, который пожелала принцесса.

Через полчаса Ирена была готова к верховой езде. Посмотрев на своё отражение в большом овальном зеркале, она поправила в волосах любимую заколку. Стройную фигуру девушки обтягивала малиновая ткань, икры сжимали узкие коричневые сапоги, короткий камзол едва прикрывал бёдра – моду на такое женское платье принцесса Уэльская ввела при дворе с тех пор, как стала совершать регулярные конные прогулки. Собрав волосы под шляпу и с улыбкой кивнув камеристкам, блондинка вышла прочь.

Оказавшись в конюшне, Ирена, не медля ни секунды, взобралась на спину прекрасного белоснежного коня с золотыми гривой и хвостом. Младший королевский конюх Брюс Вильямс – высокий, статный и красивый молодой мужчина – взял скакуна под уздцы.

– На прогулку, миледи?

– На свободу, Брюс… На свободу!

– Буран не дождётся, когда Вы прикажете ему нестись галопом, – заметив нетерпеливое настроение коня, произнёс конюх и слегка хлопнул златогривого любимца наследницы по холке. – Летите, принцесса!

Девушка пришпорила скакуна, он взвился на дыбы и рысью полетел через двор.

– Счастливо оставаться!.. – только и прокричала Брюсу Ирена.

Проносясь мимо ворот, наследница, конечно, не могла видеть, как один из охранников удивлённо открыл рот и, вопреки уставу, тихо спросил у своего соратника:

– Что это было?

– Не иначе как Её Наследное Высочество развлекается, – хихикнув, ответил гвардеец постарше.

Ирена вела своего горячего коня вдоль берега Темзы, наслаждаясь порывами холодного ветра, словно хлыстом, бьющего в лицо. Через полчаса наследница вывернула Бурана в поле, игнорируя скользкие грунтовые дороги, где по правую руку виднелся Эшерский лес, а по левую, за полоской Темзы – Лондон.

Девушка не смотрела по сторонам и поэтому не могла видеть, что на холме возле леса неподвижно стоят два всадника в красных одеждах. Мужчина под тридцать внимательно следил за бешеной скачкой одинокого наездника, не сводя с него внимательных чёрных глаз. Холодные порывы ветра откидывали назад его длинные золотые кудри, но мускулы лица оставались расслабленными. Второй всадник – светловолосый юноша немногим более 20 лет – ёжился от холода и выглядел встревоженным. Это чувство передавалось и его коню, непрестанно гарцевавшему на одном месте.

– Что это? – указывая на одиноко мчащегося всадника, спросил молодой воин.

– «Кто это», ты хотел сказать.

– Ну да – «Кто это»? – исправился юноша, обратив на старшего взор светло-зелёных глаз.

– Не могу разглядеть, но мне его появление почему-то не нравится.

– О да! Ещё бы! Посмотри туда! – воскликнул юный блондин, указывая под холм.

Три всадника в тёмных костюмах – без сомнения, уцелевшие «чёрные» – уже направились в сторону весьма лёгкой добычи: одинокого путника. Впереди скакал Джим Токкинс – его испанское лицо и стройную, но крепкую фигуру узнать было нетрудно даже на расстоянии.

– Кто бы ни был этот человек, ему надо помочь, – произнёс кудрявый мужчина и, пришпорив коня, пустил его в карьер – под холм.

Разбойники почти настигли свою добычу, когда Джим обратился к маленькому лысому скрюченному человечку с бегающими чёрными глазами:

– Смотри, Шепелявка, какой конь! Атаман будет очень рад ему.

– Да, сержант! – отозвался лысый, действительно сильно шепелявя наполовину беззубым ртом. – Но как фе мне хофется приконфить этого наефника!!! Ишь, богатенький!..

– Ты что, дуралей! – рассмеялся Токкинс. – Это женщина! Берём в плен и просим хороший выкуп, хоть Джону это и не понравится. Её муж или отец отдаст нам половину своих богатств за честь красавицы. Надеваем маски и – вперёд!

Разбойники быстро скрыли лица за полумасками.

– Да, Токкинс, – согласился третий бандит, усатый бородач с медно-рыжей шевелюрой, – по всему видно, что девочка из хорошей семьи. Будем аккуратны. Эй… да у нас конкуренты!

Испанец оглянулся и увидел скачущих за ними «красных»:.

– Чёрт!.. Ребята, остановите их, а я займусь добычей.

Джим резко свернул вправо, скача наперерез ничего не подозревающей жертве.

– Они хитрят, дружище, – заметил кудрявый мужчина. – Пока мы с тобой будем махаться с этими двумя, испанец догонит беднягу.

– Поэтому – в стороны! – согласился светловолосый юноша.

«Красные» разъехались, поэтому разбойники, нёсшиеся на них, остались ни с чем.

Когда Ирена услышала за собой конский топот и оглянулась, то увидела знакомую фигуру и то лицо под полумаской, которое она просто не могла не узнать. Холодок пробежал по коже. Но разбойник был ещё достаточно далеко.

Девушка пришпорила коня, приговаривая: «Быстрее, Буран! Вперёд!»

Джим крикнул что было сил полуправду, разумеется, не узнав в наезднице свою недавнюю пленницу:

– Да куда же ты, милашка! Мне нужен только твой конь! Сдавайся, тебе не будет больно.

Но Ирена лишь прибавила ход, низко пригибаясь к шее коня. Сильный порыв ветра снёс с её головы шляпку, светлые волосы взмыли над спиной. Принцесса обернулась, и Джим понял, за кем он так усиленно охотится… «Чёрт! Опять эта девчонка с глазами цвета моря…»

Позади разбойника показались два всадника в красном.

Пронзительный ветер свистел в ушах и выбивал слёзы из глаз. Ирена плохо понимала, куда несёт её Буран, и полагалась только на его природное чутьё, прижавшись к шее любимца.

Токкинс развернул лассо и бросил его, пытаясь вырвать жертву из седла. Но в этот момент Ирена оглянулась: увидев летящую на неё верёвку, она резко натянула левый повод, и конь послушно изменил траекторию. Пустое лассо с размаху ударилось в лицо Токкинса – от ссадин его спасла полумаска. Испанец выругался, отбрасывая верёвку наземь.

Рыжий бородач и Шепелявка тем временем уже нагоняли лесных друзей, и тот, что был постарше, принял удар на себя, оставляя возможность более молодому и проворному настигнуть Токкинса.

Понимая, что бандит не отстаёт, Ирена решила пойти на хитрость: чуть попридержав Бурана, она вынула платок и выпустила его из рук. Порыв ветра подхватил лёгкую ткань и понёс в лицо Токкинса. Разбойник был вынужден натянуть поводья и приостановить бег коня. Принцесса же пустила Бурана галопом и засмеялась:

– У нас получилось! Здорово!

Снова повернув голову вперёд, она увидела перед собой низко росший сук бука – конь нёс её прямиком в лес. Девушка поняла, что не успеет обогнуть дерево. Инстинктивно отпустив повод и прикрывшись руками, принцесса громко вскрикнула.

Сильный удар вышиб всадницу из седла. Перекатившись несколько раз вокруг своей оси, она упала на правый бок и тяжело вздохнула. Руки дрожали и не слушались – Ирена тщетно пыталась упереться ими в землю, чтобы подняться.

В это же время светловолосый воин настиг Джима, едва избавившегося от батистового платочка на своём небритом лице, и приставил к его шее клинок.

Видя в таком положении своего «сержанта», рыжий и лысый сложили оружие. Златокудрый воин забрал его и уже готов был повязать разбойников, как Джим внезапно извернулся и с криком: «Уходим!» помчался прочь – в лес.

Его товарищи не заставили себя уговаривать.

– Тьфу, – только и успел плюнуть с досады юноша. – Упустили.

– Главное – её спасли, – кивнув по направлению девушки, ответил мужчина.

«Красные» подошли к Ирене.

Наследная принцесса Англии, всё ещё не поднимая головы, лежала на земле, соображая, что же сказать тем неизвестным, кто за неё заступился.

– Спасибо, что защитили меня и спасли моего скакуна, – пробормотала она и, с трудом оторвав от земли левую руку, убрала волосы с лица. Увидев склонившихся над ней друзей, девушка воскликнула: – Дилан! Рип! Господи, это вы?!

Мужчины переглянулись, потом молча помогли ей подняться на ноги.

– Ну здравствуй, русалочка, – первым подал голос Рипли, называя девушку так, как с лёгкой руки Робина повелось говорить о ней в лагере.

Взгляд его медленно изучал великолепный наряд новой знакомой. Принцесса виновато улыбнулась и тихо сказала, сложив руки на животе:

– Не ожидала встретить вас здесь, – при этих словах она незаметным движением перевернула кольцо на указательном пальце левой руки печаткой вниз, надеясь, что новые друзья не заметили символа королевской власти на нём.

– Мы, признаться, тоже, – кивнул Дилан.

В этот момент к хозяйке вернулся преданный Буран.

– Что это у тебя за вид такой интересный? – всё ещё подозрительно оглядывая девушку, спросил Рип. – Да и конь недешёвый. Я такого только один раз в жизни видел.

Моис посмотрел на товарища, тот кивнул и подтвердил, усмехнувшись:

– Да, я тоже…

Ирена пожала плечами.

– Ну… сегодня ведь суббота… Кто запретит девице проехаться верхом в лучшей своей амазонке?.. – и, видя лёгкое недоверие на лицах лесных друзей, девушка, зарумянившись, добавила: – К тому же никто вам и не говорил, что я дочь крестьянина.

– Мы поняли, – похлопав Бурана по гриве, отозвался Дилан. – Да не волнуйся, твой вид ничего не изменит. Просто мы готовились спасать какую-нибудь леди, но как-то вот только не тебя…

– Зато выходит, что вы меня уже дважды спасаете, друзья мои… – улыбнулась Ирена, чтобы отвлечь мужчин от разглядывания своего наряда.

– Пустяки, – махнул рукой Рипли. – Обычные дела. Ты лучше скажи, к нам в лагерь не желаешь заехать?

– Пожалуй… – задумчиво ответила наследница и огляделась по сторонам, придерживая растрепавшиеся от верховой езды пряди волос. Грация и изящество движений девушки снова заставили суровых мужчин улыбнуться и залюбоваться ею. – Тогда я смогу лично познакомиться с оставшейся половиной своих спасителей… И новых друзей.

Принцесса обратила бирюзовый взгляд на «красных». Казалось, Лесные рыцари были полностью с ней согласны.

Рипли Моис и Дилан Керроу с белокурой гостьей продвигались по самой чаще леса, когда их окликнул часовой. Всадники спешились, Дилан подал девушке руку.

– Что, уже возвращаетесь, ребята? – широко улыбаясь, низким басом промурлыкал старший из шотландцев – высокий мужчина с совершенно простым, но в то же время привлекательным лицом и медной рыжинкой в короткой бородке. – И кого это вы с собой прихватили?

– Да так… – махнул рукой Рип. – Русалочку в лесу нашли. Понятия не имею, что она тут делала. Не пропадать же одной. Вот забрали…

Ирена и Дилан рассмеялись. Керроу, заметив недоумение в глазах приятеля, ответил:

– Познакомься, Ридж – это Ирена.

– Аааа, та самая, про которую мне Тед вчера все уши прожужжал!

Ридж тряхнул пепельными волосами и хитро покосился на гостью – девушка только улыбнулась в ответ.

– Ридж из Шотландии, – пояснил Дилан. – Старший брат Рича и Лейна МакДаунов. Мы тебе рассказывали.

– Да, помню, – кивнула Ирена и одарила мужчину ещё одной улыбкой. – Очень приятно.

– Всё! – воскликнул Рипли. – Ты на посту, мы уходим. Познакомишься поближе в другой раз!

На полянке оказались в сборе практически все Лесные стражи. Те, что уже были знакомы с Иреной, засияли улыбками и едва ли не хором поздоровались. Девушка, обходя кругом своих новых друзей, старалась каждого назвать по имени:

– Джон, Тед, Туд, Джек, Эрик, Ник, Рей, Рик, Рональд, Кристофер, Майер, Джеймс, Бобби, Питер, Кевин, Крус и Амори… Приветствую вас!

Мужчины зааплодировали. А Эрик Вайт, стоящий возле Джека Парра Ортиса, тихо прокомментировал: «Смотри-ка, даже близнецов не перепутала!»

– Ничего себе, – присвистнул Тед, – всех вот так вот сразу взяла и запомнила по имени?!

– Это было легко! – улыбнулась девушка. – Но остальных я не знаю! Хотелось бы это исправить.

Около часа провела наследная принцесса в лагере, чаруя мужчин своей обаятельностью и простотой в обращении с ними.

Всё то время, пока Ирена забавлялась беседой с лесными друзьями, юный красавец и поэт Джером Остин Вендер сидел в стороне и делал вид, что усиленно занимается починкой своего фамильного кинжала. На самом же деле он аккуратно поглядывал в сторону странной гостьи, но подойти и вступить в разговор с ней не решался. Что именно не позволяло ему открыто познакомиться с Иреной, было совершенно неясно ни ему самому, ни Красному Джону, который, представив юношу, как и всех остальных своих друзей, заметил, что тот, стараясь не встречаться взглядом с гостьей, извинился, сославшись на занятость, и поспешил укрыться за стойлами.

Принцесса только пожала плечами и не стала печалиться по этому поводу. Райт, со своей стороны, решил, что юноше видней, как поступать, и все забыли о странностях тотчас же.

Робин Винтер, смеясь, ушёл из кружка, образовавшегося вокруг Ирены, счастливо мотая головой, словно говоря себе: «Так не бывает!». Тут же он заметил, что из седьмого, елового шалаша вышел Джон, встал, навалился на дерево и сложил руки на груди. На его губах появилась снисходительная улыбка: наблюдать за тем, как несколько десятков парней увлечены одной девушкой, было по меньшей мере забавно. Винтер приблизился к другу и родственнику, обратил добрый взгляд в сторону товарищей, потом тихонько толкнул Райта в бок и шепнул, указывая головой по направлению белокурой гостьи:

– Кажется, теперь она влюбила в себя весь наш отряд. И сдаётся мне, ей уже вовсе не нужно твоё благословение, чтобы появиться здесь в любое время.

– Да уж, – улыбаясь, ответил командир. – Я плохо понимаю, как так произошло, но меня её присутствие не тревожит. Она тут уже как своя, правда?

– Да, – согласно кивнул Робин.

С противоположной стороны полянки раздался громкий возглас Ирены:

– Ребята, кто-нибудь подскажет, который час?

– Минутку… – ответил светловолосый парнишка, подняв к солнцу небольшие карие глаза, излучающие мягкий свет. – Половина одиннадцатого.

– Ого! – вскинула брови девушка. – Скотт, ты просто гений! Я, наверное, ни за что бы не научилась так точно определять время по солнцу!

– Это несложно, – ослепительно улыбнулся юноша. – В поле у меня других ориентиров не было. Вот и научился.

– Понятно, – ответила Ирена. – Но, увы, мне пора.

– Как «пора»?! – возмутился Туд Обермэйн. – Уже?

– Да, уже. Извините – дела, – виновато пожала плечиками наследница.

Многие молодые люди вздохнули. А безупречный Джеймс Томпсон, поднявшись со своего бревна, сказал девушке:

– Сейчас приведу твоего красавца. Он уже отдохнул и подкрепился.

Спустя несколько минут полянка словно опустела: Ирена уехала прочь, разрешив проводить себя только до опушки. Некоторое время мужчины слонялись, не зная, что делать: возвращаться к своим привычным делам или попытаться сохранить ту атмосферу лёгкости и беззаботности, которую дарила одним своим присутствием их странная Русалочка.

Но не прошло и часа, как Робин вспомнил, что именно сегодня они собирались ехать во дворец на бал, а это означало, что пора приступить к приятным хлопотам подготовки кортежа «лорда Генуэзского». Заручившись поддержкой Эрика и близнецов, он бесцеремонно занялся облачением командира в графские одежды.

Джонатан Райт согласился на эту авантюру с одним условием: кто-то из ребят будет сопровождать его в качестве младшего кузена – да мало ли откуда у Генуэзского могли взяться кузены, и совсем необязательно им быть представленными ко двору английского короля, верно? На роль родственника столь именитого гостя был единогласно выбран Винтер: его манеры и воспитание ничуть не уступали тому, что получил в своё время Райт. О том, что Робин – единственный сын в семье бедного, но древнего дворянского рода, мало кто из друзей знал, хотя многие догадывались о его благородном происхождении.

В полдень Ирена уже была во дворце. Оставив коня у парадного входа, она быстро поднялась по ступенькам. Легко и бесшумно, но широко шагая, ведь это позволяла прекрасная малиновая амазонка, девушка двигалась по коридору к своему восточному корпусу. Возле лестницы ей преградил дорогу канцлер – герцог Роквелл и крёстный отец леди Анжелины Линкольн, который с поклоном, но сухо произнёс:

– Ваше Высочество, Его Величество желает Вас видеть. Удивительно, что я наткнулся на Вас раньше лакеев.

– Это срочно? – едва сдерживая себя, чтобы не состроить брезгливую гримасу, спросила принцесса.

– Это сейчас, – холодно отозвался канцлер.

– Но… Я не могу. Я с конной прогулки и выгляжу неподобающим образом. Мне нужно время, чтобы переодеться.

– Это необязательно, Ваше Высочество. Король ждёт Вас. Уже около часа ждёт.

Девушка только покачала головой, не понимая причин столь жёсткой необходимости бежать к монарху прямо с улицы. Но пришлось развернуться в противоположную сторону и направиться в кабинет отца.

В приёмной стоял верный камердинер короля – мистер Форс, который широко распахнул перед принцессой Уэльской двери. Король и первый министр Англии граф Дешторнак сидели, склонившись над документами.

– Вот видите, граф, – откинувшись на мягкую спинку широкого кресла, произнёс Ричард IV. – Она вернулась. Я угадал.

– Вы были совершенно правы, сир, – согласился министр, бросив на крестницу одновременно строгий и нежный взгляд. – Ваш выигрыш…

С этими словами Дешторнак положил на стол монетку достоинством в один фунт, которая мгновенно исчезла в складках строгого камзола короля.

– Надо ещё у канцлера фунт забрать, – усмехнулся Тюдор.

– Дорогая крестница, мы хотим сообщить Вам приятную новость. Подойдите ближе.

– Что случилось? – настороженно осведомилась девушка, бесшумно ступая по паркету. – Вы оба такие загадочные…

– Ты помнишь, дитя моё, как 10 лет назад ты впервые села на взрослую лошадь? – обратился к дочери король.

– Да, конечно, – нервно поднеся правую руку к подбородку, ответила Ирена, после чего присела на банкетку рядом с крёстным. – И продержалась в седле чуть более четырёх минут.

– И это было именно сегодня… Пятого августа.

Мягкий взгляд короля словно погладил дочь по голове, но девушка понимала, что ещё не всё сказано.

– Поэтому именно сегодня я приготовил тебе сюрприз: маленький бал.

– Что?! – воскликнула принцесса, не сдержав эмоций, и вскочила на ноги.

– …маленький бал с конной прогулкой! – живо добавил король, но его наследница только отрицательно качала головой.

– Нет-нет! Так нельзя – без предупреждения!

– Ирена Луиза, уже приглашены гости…

– Папа, я очень прошу, не называйте меня Луизой… – пробурчала принцесса и снова села.

– Ах, да, конечно. Опять забыл. Прости, дорогая, ты же знаешь, как я любил твою маму, и потому люблю называть тебя в её честь… Но сейчас мы говорим о предстоящем бале.

– Хорошо, – нервно повела рукой девушка, словно отгораживаясь от свалившегося на её голову «счастья». – Но у меня даже платья нет. Я заказала лишь наряд ко дню рождения, и тот скромный. Вы же помните мою просьбу?.. – принцесса стрельнула сине-зелёными глазами, прищурившись. – Оба помните?

Внимательно из-под чёлки посмотрев сначала на короля, потом на крёстного, Ирена заставила мужчин поёжиться. Да, они, хотя совершенно не разделяли мнения дочери о том, что восемнадцатилетие не повод для праздника, но прекрасно помнили о своём торжественном обещании устроить 24 августа лишь тихий вечер в семейном кругу без привлечения послов и высоких гостей. Оба политика как ни в чём не бывало смотрели принцессе в глаза – речи о запретах иных праздников в её честь не было!

Девушка поняла хитрость короля: если не день рождения наследницы, так другой повод найдётся, чтобы наполнить танцевальные залы Виндзора толпой высокопоставленных вельмож, родовитых дворян и военных героев. «Смотрины, тоже мне… – пронеслось в её светлой голове. – Уж не пригласил ли он каких-нибудь заморских принцев!»