Следы на облаках. Том 1

– Тебе нужно привыкнуть, – рассуждал он. – Всё наладится.

– Что наладится? И как… То есть где ты был всё это время?

– Сказать тебе честно? – погрустнел Глеб. – Я не знаю, где я был. Но это похоже на кошмар.

– Почему?

– Я каждый день забираю тебя у школы на мотоцикле. Мы едем в Новобержск на день рождения Тани. Потом мы ссоримся, и я везу тебя домой… Но до города мы не добрались, так?

– Да, – чувствую, как слёзы текут по щекам, но внутри словно что-то замерзло. – Ты погиб.

– Да, я понял это… Через какое-то время…

– Глеб, зачем ты здесь?

– Ты как будто мне не рада, – разочарованно заметил он.

– Нет, я просто не хочу снова…

– Не хочешь? – Глеб придвинулся ближе и посмотрел внимательней. – Ты изменилась… Стала старше… Сколько лет прошло?

– Четырнадцать.

– Не может быть… – растерялся он. – Так много?

Поток машин сдвинулся с места, и я воспользовалась возможностью отвлечься. Меня трясло мелкой дрожью, и руки не слушались. Снова смотрю на зеркало заднего вида, потому что сил нет взглянуть на Глеба прямо. Он молчит.

– Значит, ты всё это время переживал один и тот же день?

– Выходит, что так.

– Я могу тебе как-то помочь?

– Помочь? – удивился Глеб. – Я не знаю.

– Но так не должно быть.

– Как «так»?

– Ты застрял в том треклятом дне. Это неправильно.

– Но я просто хотел быть с тобой. Разве это неправильно?

По выражению его лица понимаю, он начинает злиться. А в мою бестолковую голову вдруг залетела запоздалая мысль, что я разговариваю с призраком. Мне стало жутко, и я отвела взгляд.

– Ты боишься меня, – с горечью констатировал Глеб. – Конечно, у тебя теперь другая жизнь. Я тебе не нужен. Но я хочу быть с тобой, хочу быть рядом. Помнишь, как мы мечтали о своём доме и о детях?

– Это ни к чему не привело, как видишь. Тебя нет здесь на самом деле. И я не хочу ворошить всё это. Слишком больно. Я дала себе слово больше никогда не привязываться ни к кому. Каждый раз, когда я начинаю думать… Всё летит к чертям. Я не хочу больше этого. Ничего не хочу!

Я сказала это не глядя на него, но он вдруг подался вперед и схватил меня за руку.

– Ты не права. Я докажу тебе.

Обжигавшей волной моё сознание куда-то унесло. Не знаю, сколько времени это длилось, но вот…

⁂

…Я стою у школы и жду его. В наушниках Бон Джови сменяется Стингом, а на школьном дворе кипит своя жизнь. Мальчишки помладше гоняют мяч, побросав сумки в сугроб. Пять-шесть ребят класса с десятого курят в сторонке, поглядывая на девчонок, которые сговариваются организовать небольшую вечеринку у одной из них дома. Вскоре все расходятся. Одному за другим бросаю одноклассникам «пока» или «увидимся», а Глеба всё нет. Начинаю раздражаться, но слышу в отдалении гул мотоцикла…

Нет, я не хочу это вспоминать! Стараюсь вернуть своё сознание себе, но меня снова утягивает обратно. Я сопротивляюсь, но тщетно…

…И вдруг, как сквозь тёмное стекло, вижу… Мы летим на мотоцикле по трассе обратно в Идым. Только за рулём не Глеб, а я. Нет, не так. За рулём, конечно, Глеб, но я вижу его глазами. И не просто вижу – чувствую! На меня разом обрушились вся его боль, отчаяние и гнев…

⁂

Это невыносимо! То, что я сделала в панической попытке освободиться от наваждения, было сделано почти инстинктивно, неосознанно. Я сорвала цепочку с шеи и вывалилась назад в реальность. Сзади бешено сигналили разъярённые сограждане, со всех сторон меня пытались объехать другие машины. Разбираться в деталях было некогда, я решительно вдавила педаль газа, устремившись за оживившимся потоком проспекта.

До дома добралась уже около десяти вечера, по пути купила всевозможных лекарств от простуды, а ещё мед, малиновое варенье и липу. Кажется, именно липовым чаем с мёдом и малиновым вареньем нас с Ниной лечила в детстве мама.

На душе тяжко, словно весь тот кошмар повторился. А я даже плакать не могу. Не могу выйти из какого-то холодного оцепенения. Почему-то именно сегодня вдруг пришло осознание, что по-настоящему я и не выходила из него с той самой злополучной ночи, когда погиб Глеб. Просто не замечала, что в сердце поселился холод и какое-то странное безразличие. Так было легче. Так я не чувствовала разрывавшей изнутри боли и одиночества. Так я научилась не жалеть себя и справляться с жизнью самостоятельно.

В окнах моей квартиры непривычно горел свет. Меня всё ещё лихорадило. Я оставила свою «старушку» на подземной стоянке и поднялась на лифте на двенадцатый этаж, туго соображая, будто с похмелья. Меньше всего на свете мне хотелось с кем-то разговаривать, но дома Павел, и говорить придётся. Проторчала у лифта минут десять, собирая себя во что-то целое, пока не почувствовала слабость в ногах. Как ни крути, всю ночь на площадке не простоишь.

Странное дело, сначала я подумала, что работает телевизор, и только потом узнала голос сестры. Бред какой-то! Как она оказалась у меня в квартире?

– А вот и хозяйка, – поднялся Павел.

Картинка передо мной нарисовалась следующая. Павел и растерянная Нина сидели в креслах напротив друг друга в моей ярко освещённой гостиной. На журнальном столике стояли две чашки кофе и початая пицца на картонной подложке. И глаз сразу нервно зацепился за кроваво-красный след от кетчупа на моем любимом персиковом ковре. Внутри закипело негодование.

– И что здесь происходит, хотелось бы знать?

– Здравствуй, Оля, – робко отозвалась Нина.

– Я смотрю, вы неплохо устроились! Поужинали, причём судя по всему, – я ткнула пальцем в пятно на ковре, – весьма бурно. Что ещё? Заказали шампанское и ананасы?

– Ты ревнуешь, что ли? – иронично бросил Павел и плюхнулся обратно в кресло.

– Я не с тобой разговариваю.

Выглядел он неважно. Хорошо, что я купила лекарства. А Нина старалась не смотреть в мою сторону, явно справляясь с чем-то внутри себя.

– Почему ты здесь? Каникулы уже закончились?

– Я просто…

– А если и закончились, не помню, чтобы мы договаривались о встрече.

– Ну-ну, разошлась, – перебил Павел. – Я понял, Нина – нечастый гость в этом доме. Так давайте отметим это знаменательное событие!

Я наградила его самым испепеляющим взглядом, на какой только была способна, но его нисколько не проняло. Он схватил трубку домашнего телефона и заказал бутылку коньяка в круглосуточном гипермаркете «Аркан». И ещё кучу всяких продуктов, которые для моего сиротливого холодильника оказались бы весьма кстати.

– Ты не обнаглел? – возмутилась я. – Ты в моём доме, между прочим.

Бросила на столик пакет с лекарствами. Павел с энтузиазмом зарылся в нём, вынимая содержимое.

– Да ты сама мать Тереза, как я погляжу, – довольно заулыбался он. – Будешь меня лечить?

Я скинула, наконец, полушубок и с наслаждением уселась на диван. Так хотелось уже расслабиться, но впереди, похоже, предстояла непростая ночь, так как Павел и не собирался тихо себе болеть. А Нина, хоть и чувствовала себя не в своей тарелке, уходить, видимо, тоже не планировала.

– Итак, – я снова обратилась к сестре, – несмотря на этот балаган, вопрос остался прежним. Чем обязана? Что-то ещё случилось или ты вдруг по мне соскучилась?

Нина старалась как-то собраться, но сильно нервничала. Мне даже стало её немного жаль. Я не давала раньше себе особого труда думать об этом, но… Не знаю… Может, я ждала, что тогда, пять лет назад, сестра как-то меня поддержит или поймёт, по крайней мере. Но нет. Нина всегда была на стороне матери, как будто боялась разочаровать её, как я. А может, у неё просто никогда не было сил совершать свои собственные поступки? Наверное, теперь, после смерти матери, ей особенно тяжело. Ведь больше нет человека, который бы направлял её в нужное русло, и приходится всё решать самой. В глубине души я, конечно, знала, что веду себя жестоко и несправедливо, но ничего не могла с собой поделать. Мне словно хотелось сделать ей больно, чтобы она почувствовала, как на самом деле больно мне.

– Я хотела поговорить, – наконец сказала сестра.

– Чудно! А телефон ты потеряла или разучилась пользоваться?

– Это совсем не телефонный разговор, – очень серьёзно уверила Нина.

– Я бы послушал сестру, – многозначительно вставил Павел, изучая инструкцию на коробочке с настойкой от кашля.

– Прости, но у тебя в этом деле нет права голоса.

– Возможно. Но ты даже не пытаешься узнать, о чём речь.

– Ну так просвети меня. Я смотрю, вы славно поладили, пока меня не было, раз ты уже подрядился ее адвокатом.

Павел оторвался от таблеток, заговорщически подмигнул Нине и сказал:

– Я же говорю, ревнует.

Я вскочила, потому что мне ещё нужно было как-то переварить «визит» Глеба, не до Нины сейчас и тем более не до какого-то московского журналиста, которого я вижу первый раз в жизни.

– Ну-ка, сядь! – неожиданно властно приказал Павел.

Я в ужасе поняла, что выполняю его приказ. У Нины тоже глаза на лоб полезли. Она как-то напряжённо вжалась в кресло, не отпуская взглядом моего гостя, словно готова была броситься на него в случае необходимости. Я даже на секунду о Павле забыла – так была потрясена её реакцией.

– Успокоились обе! И начнём с главного, раз нет возможности заставить вас разговаривать по-человечески.

Он выдержал паузу, прямо по Станиславскому, и продолжил, повернувшись к Нине:

– Я – Страж. Ольге я об этом сказал вчера, тебе говорю сейчас. И вот именно поэтому вы забудете о своих разногласиях и начнёте решать проблему сообща.

– А я смотрю, ты вовсе не удивлена? – заметила я с сарказмом.

– Нет, – качнула головой Нина, – но получается, ты знаешь о Стражах… И о маме знаешь?

– Знаю.

– И об этом?

Она вытянула цепочку и продемонстрировала мне серебряную собачку.

– Не может быть! – выдохнула я. – Это что? Вторая половина?!

– А я о чём толкую? – усмехнулся Павел, довольный собой. – Как только она вошла в дом, я понял: вторая половина у неё.

– Где ты это взяла?

– Мама прислала по почте… Незадолго до… – пояснила Нина. – А вторая половина должна была быть у Эммы. Я только вчера это выяснила. Эмму видели у нашего дома в день смерти мамы, я как раз об этом хотела… Стоп! Вы сказали – «вторая половина»? Значит, ты нашла что-то в вещах Эммы?

– Нет, – и я показала ей свою кошечку. – Я забрала это в абонентском ящике на почте. Эмма хотела рассказать, всё объяснить, но не успела. А потом приехал Павел.

– Ты права, – сочувственно кивнула Нина. – Я думаю, её убили, как и всех тех людей.

– Каких людей? – насторожилась я.

– Вот.

Нина потянулась к своей сумке и вынула кучу газетных вырезок, аккуратно упакованных в файл. Я пробежала глазами заголовки и тексты, а потом глянула на даты. Не может быть! Значит, я действительно видела реальные события во снах? Значит, эти люди существовали на самом деле? Но тогда получается, что я не сошла с ума и Глеб тоже был вполне реальный… Если так можно сказать о призраке. Стоп! Эмма! Значит, она действительно погибла не сама, её заставили, и тот сон был не просто дурным предчувствием, а реальным предупреждением? Мне совсем стало не по себе, в глазах помутилось и даже затошнило.

– Что с тобой? – забеспокоилась Нина. – Ты как будто что-то знаешь об этом?

Странно, мне показалось, что она как-то уж слишком заинтересована.

– Да, я… Э-э-э… Как бы это сказать… Видела кое-что…

– Что? – нетерпеливо уточнила Нина.

– Она видела астральные отпечатки, – пояснил Павел, внимательно изучая газетные вырезки. – Так бывает, если Знак принят на крови. Должно быть, ваша мама так или иначе была связана с этими людьми. Это вполне объяснимо, если все погибшие – Стражи местного отделения. В каждом округе, где есть места Силы, существует своё отделение Ордена Стражей, чтобы защищать их от несанкционированного использования. Ваша мама, видимо, была одним из местных Стражей и состояла в этой организации. Жаль, что вы не знаете её грас…

– А что такое «грас»? – спросила Нина.

– Имя, которое открывается Стражу при Посвящении.

– У тебя тоже есть такое? – не удержалась, полюбопытствовала я.

– Есть.

– И? Не поделишься с классом?

– Ну, не знаю, – иронично продолжил гость, откидываясь на спинку кресла, – говорить тебе или нет. Вдруг ты опять встанешь не с той ноги или…

– А имя Лана тебе о чём-нибудь говорит? – вдруг встряла Нина.

– Лана? Хочешь сказать, грас вашей мамы Лана?

– Ну, судя по этому, да.

И Нина вынула из кармана ещё один листок бумаги, где я с болью узнала мамин почерк: «Людмила Краснова (Дрима) – 28 ноября, Алексей Холмогоров (Кён) – 4 декабря, Анастасия Тураева (Лана) – ?»

– Невероятно! – удивился Павел. – Она знала! Почему же не боролась? Почему все эти Стражи просто погибали, ничего не предпринимая? Почему в Центре не знают об этом? По крайней мере, понятно, кого нужно искать. Начнем с Крастолла…

– Подожди, – побледнела Нина, – хочешь сказать, ты можешь… То есть… У тебя есть связь с Крастоллом?

– Это ещё что за зверь?

– Крастолл, – охотно начал объяснять Павел, – это одно из Восьми Измерений, о которых я тебе вчера говорил. Стражи могут перемещаться между измерениями, а значит, да – я могу попасть в Крастолл.

– Ты думаешь, мама… Лана сейчас в Крастолле? – с надеждой спросила Нина.

– Честно? Не знаю. Но это можно проверить. У них есть информация обо всех, кто находится вне воплощения.

– Почему именно в Крастолле? – поинтересовалась я.

– Мой изначальный частотный индекс – Крастолл. Поэтому мне проще начать с Крастолла.

– А как ты туда попадёшь?

– Давайте не будем забегать вперед. Для перемещения нужно время и силы, а я немного не в форме. И вот что любопытно… – Павел лукаво сощурился, глядя на Нину. – Ты откуда знаешь о Крастолле? Если твоя мама и писала что-нибудь об измерениях, то, скорее всего, на языке оригинала. Видимо, есть секрет? Видения, голоса…

При упоминании о видениях меня передёрнуло. А Нина, нисколько не смутившись, ответила:

– Нет никаких видений. Просто я теперь могу читать на разных языках.

– Ух ты! – восхитился Павел. – Тут корячишься с детства как проклятый, вникая в суть грамматики и лексики, а кому-то всё падает с неба без усилий. Завидую!

Мне почему-то показалось, что он нарочно заставил Нину признаться в своих талантах, как будто хотел показать мне, что это нормально и не страшно, а может, и то, что мы теперь с сестрой вроде как на равных. Не знаю.

– Я ещё хотела спросить… – осторожно начала Нина. – Тут кое-что случилось… Со мной.

– Слушаю.

– Дело было в новогоднюю ночь. Мы отмечали с друзьями… Неважно. Короче, на меня напали. Её звали Вера, и она, похоже, суккуб. Она пыталась отнять мою половину Знака.

– И как тебе удалось от неё сбежать? – поинтересовался Павел.

Нина нервно глянула на меня, словно ждала очередную остроту и не хотела раскрывать при мне свои тайны. Честно скажу, это задевало, хотя и понятно, почему она так себя ведёт. Я придала лицу максимально равнодушное выражение и даже отвернулась в сторону.

– Я и не пыталась. Я спалила ей лицо, и она сама сбежала через зеркало.

– Креативное решение, – хихикнул Павел. – Надеюсь, у вас хватило ума избавиться от зеркала?

– Да, мы его разбили и вынесли на помойку.

– Отлично. Теперь скажи, в доме твоей матери есть старинное зеркало?

– Откуда ты знаешь? – снова недоверчиво покосилась на него Нина.

– Опыт, малышка. Опыт. Если в каком-то городе люди вдруг начинают ходить сквозь зеркала, значит, кто-то соорудил пространственный туннель между измерениями, а это грубое нарушение Договора. Так что? У мамы есть зеркало?

– Есть, одно. Бабушкино. Его тоже придется разбить?

– Нет, это не поможет. А на нём случайно нет гравировки на языке Крастолла?

Нина изумлённо вытаращила глаза.

– Мне не приходило в голову это проверить.

– А придётся. Если это то зеркало, о котором я думаю, разбивать его нет смысла, оно как бы заякорено. У него есть связь с другим зеркалом, в другом измерении. И скорее всего, то, другое, находится на Вулане. Очень поганое измерение. Они используют древнее и тёмное заклинание, чтобы перемещаться таким образом. Вероятно, твоя Вера – риодин высокого уровня. Кроме них, никто не может вытворять такое.

– Что за риодин? – спросила я, стараясь уследить за ходом их динамичного диалога.

– Риодины – это посвященные тёмной стороны. Там тоже есть своя иерархия. Риодины очень ценятся, они обладают способностью перемещаться без помощи Знака. Чем выше уровень посвящения риодина, тем он опасней. Вы попали в очень скверную историю, девочки.

– Ладно, допустим, – сказала Нина. – И что можно сделать? Как защититься?

– Для начала лишить их возможности скакать из зеркала в зеркало, – улыбнулся Павел.

– Как?

– Надо отрезать туннель от якоря, то есть блокировать бабушкино зеркало, и оборвать связь с его братом-близнецом на Вулане. Так, по крайней мере, можно быть уверенным, что никто не выскочит из любой мало-мальски отражающей предметы поверхности.

– Значит, надо ехать в Идым, – как-то разочарованно констатировала Нина, будто у неё уже были какие-то другие планы.

– Там квартира твоей матери?

Нина кивнула и заметно сникла. Павел сочувственно взял её за руку и сказал:

– Соболезную.

– Прошу заметить, что обмен любезностями никак не решит настоящую нашу проблему, – несколько раздражённо вставила я.

– О чём ты? – повернулась ко мне Нина.

– Маму убили, Эмму убили и всех этих людей тоже убили. Значит, мы на очереди. Они уже один раз перевернули мою квартиру…

– И мамину тоже, – подхватила Нина, – и они точно знают, что одна часть Знака у меня.

– Верно. Нужно хотя бы понять, кто на нас охотится. Зачем им нужны кулоны? И как-то защитить себя. Почему твой хвалёный Центр ничего не делает? Или ты настолько самоуверен, что предполагаешь справиться в одиночку?

– Думаешь, всё так просто? – немного уязвлённо ответил Павел. – Я сам ломаю над этим голову. И несмотря на то, что ты совершенно не веришь в мои скромные возможности, у меня всё-таки есть для вас небольшой сюрприз.

– В смысле?

– Только не пугайтесь, – предупредил он и громко приказал: – Проявись!

Вдруг посреди моей гостиной возникло серое облако и стало зловеще клубиться (ну или мне так от страха показалось). Нина невольно вскрикнула, а я поджала ноги, как будто это спасло бы меня в случае опасности.

Павел улыбнулся, довольный произведённым эффектом. Облако развеялось. В центре прозрачного шара над полом завис человек. И могу поклясться, что это был тот самый Гайнор из моих снов.

– Знакомьтесь, – поднялся Павел. – Этот господин был послан сюда неким Дистаром, чтобы…

– В очередной раз поискать мой кулон, – я закончила за него.

– Что? – удивился Павел.

– Это Гайнор из тех снов. Я видела, как он залез ко мне в квартиру.

– Забавно, но ты не угадала.

– То есть?

– На этот раз его послали не за кулоном, а уже за тобой.

У меня что-то неприятно ёкнуло в груди.

– Хорошо, что ему перед этим попался я, правда? – с сарказмом продолжил Павел. – И совсем недурно, что в своё время меня научили ставить силовые ловушки.

На мгновение мне стало немного стыдно за свои слова, но показывать ему это я не собиралась.

– Может, расскажете всё-таки, о чём речь, – напомнила о себе Нина.

Я промолчала, и Павел принялся пересказывать ей мои сны о Гайноре и Мезре. Нина слушала очень внимательно, но особенно её интересовал не сам Гайнор, а злодей по имени Дистар.

– Когда влезли в мамину квартиру, я слышала разговор. Они тоже говорили о Дистаре. Это точно. Значит, он у них главный. Надо только выяснить, кто он здесь, в нашей мерности. Ведь Дистар, скорее всего, его грас, или как там у них, у риодинов, это называется.

– А сестрёнка у тебя сообразительная! – подмигнул мне Павел и щёлкнул пальцами.

Гайнор, висевший неподвижно и смотревший в одну точку, как в трансе, тут же очнулся. Он испуганно дёрнулся и уставился на нас, как затравленный зверёк.

– Итак, – сурово произнёс Павел, – начнём сначала. Кто такой Дистар?

– Я же говорил, я не знаю.

– Ты работаешь на него, а значит, знаешь…

– Ничего я не знаю! Я только хотел… Да к чёрту! Вы не поймёте!

– Слушай, у тебя нет выбора. Я не выпущу тебя из ловушки, пока ты нам всё не расскажешь. Сам выбирай, сколько времени это займёт. Я лично никуда не спешу. А вы, девочки?

– Где Мезра? – спросила я.

Гайнора передёрнуло.

– Откуда ты знаешь о Мезре?

– Знаю. Так где она? У Дистара?

Он опустил глаза.

– Его заставили, – догадалась Нина. – Ему помочь надо, а не допрашивать.

– Сначала мы должны помочь себе, – отрезал Павел и, повернувшись ко мне, спросил: – Твоя сестрёнка всегда такая сердобольная?

Я молча откинулась на спинку дивана, скрестив руки на груди, и пожала плечами.

– Ладно, продолжим, – Павел подошел ближе к ловушке. – Что задумал Дистар? Зачем ему Знаки? И когда…

В этот момент в дверь позвонили, и я вздрогнула. Меня уже достало это состояние вечного нервного напряжения. Дёргаюсь от любого шороха!

– Я сам открою, – опередил меня Павел и не забыл щёлкнуть пальцами, чем снова привёл пленника в состояние оцепенения, а через минуту ловушку затянуло лёгкой дымкой, и она совсем исчезла из поля зрения вместе с Гайнором внутри.

Мы с Ниной превратились в слух, ожидая чего угодно в двенадцатом часу ночи. Но тревога оказалась ложной. Это курьер круглосуточного гипермаркета доставил наш заказ. Павел расплатился с ним и вернулся в гостиную с довольной физиономией и с двумя большими пакетами в руках.

– Жизнь налаживается, да?

– Я пить не буду, – категорично заявила Нина, наблюдая, как Павел достаёт из пакета бутылку дорогого коньяка.

– Я тоже, – тихо поддакнула я сестре, хотя именно сейчас я бы выпила.

– Ещё как будете. А начнёте спорить, – пригрозил Павел, – заставлю.

Он разлил коньяк по добытым из кухонного шкафчика рюмкам и расставил их на журнальном столике, где кроме остатков пиццы расположились ещё блюдце с дольками лимона, тарелка мясной нарезки, сыр, зелень и овощи.

– Ну? Чего такие кислые? – весело поинтересовался он, придвигая к нам бокалы. – За встречу?

Нина обречённо вздохнула, звякнуло стекло, и я сделала пару глотков жгучего напитка. Как это вовремя и кстати оказалось. Нервное напряжение стало отпускать впервые за уже не помню сколько дней.

– И всё-таки, – морщась, начала Нина, – что нам теперь делать? Ты должен научить нас защищаться или каким-нибудь умным фокусам. Ты же должен знать, как управляться со Знаком.

– Я не смогу, – замотал головой Павел, бесстрашно отправляя дольку лимона в рот.

– Это почему же? – ехидно поинтересовалась я, чувствуя, что пьянею, и потянулась за сыром.

– Если хотите выжить, у вас один выход.

– Какой?

– Чтобы Знак стал полноценным, надо соединить обе половины и принять его по всем правилам. Другими словами, кто-то из вас должен стать настоящим Стражем.

– Подожди… – растерялась Нина. – Это значит… Стражем может стать только одна из нас?

– В точку!

Могу поклясться, Павел с интересом наблюдал за нашей реакцией, как будто проверял что-то. Нина уставилась на свои руки и молчала. А у меня горячительная жидкость продолжала растекаться по венам, даря, наконец, хоть какое-то подобие настоящего расслабления, и я допила рюмку до дна.

– Ну, что притихли? Я серьёзно, между прочим. Пока Знак разделён, он уязвим. Если Дистар или кто-то ещё завладеет частями Знака и соединит их ритуалом, приняв на крови, будет невесело, поверьте.

– А ты не запугивай! Хотя… Я могу… Как там?.. «Принять Знак на крови»…

– Нет! – вдруг решительно отрезала Нина.

– Что значит – «нет»?

– Почему именно ты?

– А есть другие предложения?

Нина внезапно как-то преобразилась. Вся её растерянность и неуверенность вдруг куда-то испарились. Её новый тон меня шокировал.

– Вообще-то, – Нина снова вытянула цепочку с кулоном, – это мне прислала мама перед смертью.

– И что?

– Она хотела, чтобы Знак был у меня.

Первая растерянность прошла. А при этих её словах я точно пробудилась от сна; меня будто выбросило в другую реальность.

– Что, правда?! А ничего, что другую половину прислали мне? Маминой квартиры и всего остального барахла, которое она тебе завещала, оказалось мало, да? Хочешь всё полностью забрать, чтобы ничего мне не осталось, так? Чего молчишь?

– Нет, – испугалась Нина. – Ну зачем ты… Я не это… Вообще не об этом речь…

– А по-моему, именно об этом! Что ещё тебе отдать? Не стесняйся, говори.

– Оля!

– Что Оля? Попробуй, переубеди меня!

– А я не собираюсь тебя переубеждать, ясно? – взорвалась Нина, и её голос звучал непривычно сильно и уверенно. – Ты никогда меня не слушаешь! Я ничего не буду объяснять! Я просто не отдам тебе Знак! Он мне самой нужен. А ты думай, что хочешь, – твоё право.