Сибирские светлые иные: сборник. «Чувства, Энрике и Тиль», «Василий и Анастасия: история любви и смерти», «Песнь Химауры и Осени»

Его взрослые глаза, на вечно юном лице, сияли холодным огнем, изнутри обжигая ментолом. Энрике в знак приветствия и уважения вначале поцеловал руку Тиль, потом кивнул головой и спокойно произнес: «Садись, дорогая. Не думай что я женоненавистник: я заснул в пять утра, устал очень. Но я не могу подводить коллег, особенно тех, кто почти дорос до моего ранга. Тебя не смущает моя внешняя холодность?»

«Нет, Пресветлый. Я не такая уж и дура, чтобы строить глазки такому сильному магу, как Вы. Я пришла работать, а не мужиков клеить, Ваша Светлость».

После этих слов взгляд Энрике несколько потеплел.

«Я сразу это понял, Тильсирвэ. Ты принята. Теперь сегодня я хочу показать тебе места, где собираются Темные Иные. Оценишь по Силе каждую зону и скажешь, где сможешь работать, а где нет. И не ври в своем выборе».

«Я и не собираюсь Вам врать. Еще раз говорю – Я ПРИШЛА СЮДА РАБОТАТЬ. Что же здесь такое случилось, раз Вам нужен такой напарник, как я»?

Энрике посмотрел в сторону Братского водохранилища и стал рассказывать следующее.

«Этот город построен на негативной энергии. Я сам не могу с ней справиться, поскольку невозможно подобрать ключ. У самой Химауры очень сложный состав. Она вроде и живая, и мертвая одновременно. Вот если бы выбросы заводов прекратились, что – то могло бы вылезти на поверхность и ликвидировать черноту. Я видел ТАКОЕ в жизни за свои годы, что и в страшном сне не снилось, но вот с живой химией встречаюсь впервые». – Он резко сел в машину, потом захлопнул дверь и стал наблюдать за спутницей, севшей на переднем сидении. Та, молча пристегнув ремень, опустила тонкие руки на колени, даже не зная, что сказать в ответ. Она несколько растерялась. Дар речи вдруг исчез, а кровь будто стала сплошным ментолом. Энрике повернул ключ зажигания, спокойно глянул на девушку и положил изящные руки на руль.

Машина неслась по Братску почти бесшумно, а на Тиль словно нашел столбняк. Хотя это было понятно – у нее были расшатаны нервы от скандалов дома и переживаний. И отдохнуть она толком не успела. Ее колотило, и от нервов, и от растерянности, она говорила мало, и Энрике эту растерянность очень ясно почувствовал. Наконец, свернув во двор на улице Обручева, Пресветлый остановил машину и прямо спросил Иру:

«Дорогая, тебя кто – то вчера после обидел? Ты перенервничалась, вся сжалась да и руки твои холодны как лед! Меня это не на шутку беспокоит. Что стряслось? Я понимаю что я начальник, но как мне вести сейчас себя и дальше ехать, если подчиненного вовсю трясет? Обьясни».

Тиль подняла глаза на парня и неуверенно стала говорить, запинаясь:

«П… Понимаете, п… Пресветлый Энрикккке, я всегда робею, к… кккогда оккказываюсь в нннеззз… знакомом помещении… Ил… ли эт… то… сам… мое»…

На самом деле Энрике понимал, что дома у девушки не все гладко. Он догадался: напарница просто не ожидала встретить ТАКОГО парня в провинции, и теперь просто не знает как себя вести. Юноша молча полез в аптечку и достал успокоительное. Вложил в руку ошарашенной девушке. Та: «Что это»? «В смысле»? – спокойно спросил начальник.

«Что это за фигня, Ваша Светлость»?

«Это сильное успокоительное. Съешь и все пройдет».

Ира проглотила лекарство и немного прикрыла глаза.

«Так в чем дело»? – снова вопрошал шеф, хотя знал, что не только нервы вызывают робость новичка. Сам подумал: «Видать ты увидела во мне мужчину своей мечты, но тебя отпугивает моя мудрость. Зря… Вижу, натерпелась от сверстников досыта. Мое появление здесь – простой психический шок легкой формы. У тебя стоит блокировка на отношения с кем – либо здесь. Твоя неподражаемая внутренняя краса в моем вкусе. Ладно, ты потом от моих недетски мудрых глаз перестанешь шарахаться, и прямо сегодня! Я же не собираюсь Вас насиловать на заднем сидении, вот и все».

«Понимаете»… – все мялась новенькая.

«У ТЕБЯ ОСТРЫЙ НЕВРОЗ ОТ ОТЧАЯНИЯ И СТРАХА ПЕРЕД ЖИЗНЬЮ. Не надо меня бояться, милая. Я телом молод, но вот внутри скрыта неимоверная силища… Я могу быть и заботлив, и страшен. Это от ситуации зависит. Перестань»…

«Это все верно, Энрике, просто»…

«Да ты что»?! – изумился юноша.

«Да. Именно потому и позвонила, пришла работать в Дозор. Чтобы успокоиться. – Слезы хлынули из больших серых глаз Тиль. – Извините. У меня просто… нервное перенапряжение… наверное и личного плана».

«Ах вот оно что… Ладно, просто тебе надо нормально отдохнуть от всего нехорошего. – Шеф отстегнул ремень, потом достал бумажник. – Подожди меня, я сейчас. Отдохни и расслабься. Это все Химаура страхи вызывает, поверь».

Он вышел из машины и направился к магазину «Гамбринус», прекрасно зная, что откатано по городу уже три часа. Спустя десять минут он вернулся назад с пакетом продуктов. С чего бы это? Да ладно, кому какое дело – просто дома жрать нечего. Тильсирвэ заметила, что он напрочь игнорирует восхищенные взгляды девушек, курящих у магазина, и понимала, что они, наивняк, запали на сногсшибательную внешность. Им же просто до лампочки было, что внутри красавца скрывались непрошибаемая воля и тончайший интеллект. Волшебница сама невольно залюбовалась душой Энрике. Похоже, он это понял, потому что, когда сел в кабину, протянул спутнице коробку конфет и подвеску.

«Пожалуйста, возьми. Это от меня в качестве подарка в честь знакомства».

Пораженная, она приняла подарок и смущенно улыбнулась.

«Мы знакомы уже второй день, а вижу, НАСКОЛЬКО тебе здесь одиноко. У тебя вообще парень есть»? – Спросил про парня чисто из любопытства, хотел глянуть что будет.

«Они все УРОДЫ. – Холодно произнесла Волшебница. – Любовь достается самым худшим существам на Земле в наше время. У Вас наверное есть семья, дети. А я здесь не хочу ни с кем связываться. БЫДЛО ОНО И ЕСТЬ БЫДЛО».

«Про быдло ты права. У меня здесь тоже никого нет. Я и не собираюсь в этой газовой камере дарить любовь шлюхам». – отчеканил шеф довольно уверенно и холодно.

«Но э… Как Вы живете здесь с ТАКОЙ внешностью? Ведь женщины при ней лежат штабелями».

«Ты что, правда решила, будто я бы потащил в кровать соплячку, у которой в башке лишь гормоны и внешние данные играют? Если бы я и раздел женщину, то только равную мне и умную не по годам. Вчера ты обмолвилась у меня в офисе о своей несчастной любви. Я итак все знаю, милая, умная и красивая девушка… (его взгляд потеплел) к которой просто подходить страшно всяким щенкам, у которых одно в голове и в одном месте стоит. Ты еще со вчерашнего утра ошарашена моими данными, поскольку думала, что здесь шеф полное чмо малолетнее. Вот видишь, все оказалось наоборот. Вот и не знаешь как себя повести. Не стоит шарахаться от меня морально, милая. Да, я такой. Один НОРМАЛЬНЫЙ на весь город. Давай, попробуем конфеты, они с ликером. Не бойся, я ликер сделал безалкогольным через Сумрак. И знаешь – я впервые встречаю девушку с интеллектом взрослой женщины. – Он ухмыльнулся и легонько встряхнул Тиль за плечо. Та уже несколько „разморозилась“. – А насчет нервов мы потом спокойно поговорим. Ладно, поехали в Эдем. Успокаивайся, давай. Ладно»?

Эдем представлял собой заброшенный Дом Пионеров в овраге на конечной остановке заброшенного троллейбуса. Полуразрушенное изнутри здание, всем своим видом напоминавшее гробницы древних индейцев. Здание, наводящее ужас и страх на многих. Тиль видела эту постройку и раньше, но как – то не обращала на это внимания. И больше ее при подъезде к нему добила башенка, напоминавшая фаллос. Также в Эдеме было множество этажей, большинство лестниц от времени осыпалось, и провалы в них стали смертельно опасны. Энрике остановил машину неподалеку, вышел вместе со спутницей и направился к зданию. Тиль старалась не обращать внимания на небесную красу шефа, но внутри нее рвало и метало – чего доброго, еще к сотрудникам ревновать начнет. Энрике объяснил, что это здание – место сборищ Темных Иных и соваться сюда чисто из любопытства не следует. Парочка немного побродила по зданию, чувствуя чуть ли не кожей негатив, и поехала дальше, в Энергетик. Так Тиль и Энрике за полдня изъездили не только Братск, но и Гидростроитель, и Падун, и Энергетик… Девушка сказала, что ее ничего не смущает, а здешние Темные – слабаки, от которых мокрое пятно останется, коли в них плюнуть… После этого шеф предложил поехать далеко за поселок Чекановский, за которым расстилаются поля, поросшие несъедобной пшеницей, туда, куда не долетают дымы БРАЗА и где нет власти Химауры. Тиль согласилась.

5

Тиль знала, что где – то за городом существуют места, чистые, без городского негатива. Но только где? Энрике знал и потому повез спутницу на природу под поселок Чекановский. Его руки просто лежали на рулевой колонке, и он вел машину изумительно легко, словно с пеленок знал все – и коробку передач, и прочее… Его красивое лицо стало завораживать Иную все больше и больше. Серый пиджак Энрике со значком «Восточная Сибирь» только подчеркивал статус главы всех Светлых города. Только мудрый взгляд что называется «затыкал» красу парня и выдавал его истинный возраст. Сколько же ему лет? Сто? Двести? Нет, мало… мало ста лет, и даже пятисот… Да ладно, плевать… Главное – чтобы машину не занесло в кювет. И кто бы знал, КАК Волшебница возжелала почти по – подростковому, чтобы шеф ее обнял, поцеловал, и ДАЖЕ предложил близость… какой на свете не было. Но он уже руку поцеловал, этого достаточно. Но, увы… чудес на свете не бывает. И как раз в этот момент Энрике повернул голову, улыбнулся, и стал снова глядеть на дорогу. Он все понимал без слов, ему самому девушка с первого взгляда очень понравилась. Он и повез – то ее за город чисто потому, чтобы сделать ей приятное, утешить, а не показать места, которые не охвачены Химаурой. Одновременно юноша понимал каждой клеточкой своего тела – Тиль воплощение всех его грез на протяжении вечности со времен падения Рима. Он потому – то изредка и поглядывал на спутницу, невольно любуясь ею. «Такая чистая, как слеза, никем еще нетронутая в плане секса, некурящая, непьющая, русоволосое воплощение Девы времен Возрождения»… Холодок прокрался к сердцу парня, и он решил во что бы то ни стало помочь ей. Помочь стать веселой и счастливой. «Боже, как же питерская Волшебница страдает»! Шефу Светлых захотелось остановить машину прямо сейчас, потом сжать свой идеал в объятиях, зацеловать насмерть, раздеть потом постепенно наконец… В конце концов кельт с чудовищным трудом заставил себя успокоиться, при этом не подав вида, что в его сердце бушует светлое чувство. Он даже с ужасом подумал, с ужасом радости: «О Боже, неужели я не импотент»?! И тут же зарубил все эти мысли всерьез и надолго – мол эта хрень про здоровье в интимной сфере свойственна лишь подросткам, у которых гормоны в кровь ударили… Сглотнув слюну, Энрике несколько нахмурился и на этом успокоился, благо до окончательного конца пути – до места в поле, поле, где пшеница осенью всегда опалена выбросами Химауры с метилмеркаптаном и алюминием, осталось не так уж и далеко. И он вновь решил заговорить.

«Я итак знаю, что ты согласна выезжать на природу, не с кем же, благо здесь дышится гораздо легче, чем в городе. Я приставать не буду, не маньяк. У меня кучу лет женщины не было, и я привык. Проблем не будет, Тиль».

Девушке стало весело. Она хихикнула и сказала:

«Мне СОВСЕМ не нужен секс, я же даже приставать не умею, и не хочу интима вообще». – ее глаза засияли солнышком, а губы расцвели в улыбке. Алые и тонкие.

«Дорогая, я понимаю, что тебе нравятся объятия, поцелуи, но сексуальное влечение еще не пробудилось. Так что жди. Я не из той породы начальников, которые тащат при каждом удобном случае в койку подчиненных. Я прежде всего ценю внутреннюю сущность. А вот если девушка на собеседовании начинает мне глазки строить, отказываю в работе в Дозоре без разговоров, чтобы не вешалась на шею и нервы не трепала. Да ты, как вижу, тоже плюешь на оболочку»…

«Да, здесь мы ОДИНАКОВЫ».

«Знаешь, почему я со второго дня открываю тебе душу? Ни с того ни с сего»?

«Знаю. Потому что если бы не подошла, то Вы бы не позвали меня на осмотр рабочих объектов, а после этого – съездить на свежий воздух. Я также люблю бывать на природе – там становится гораздо легче без искушения и выбросов. Конечно, я не по – женски умею колоть дрова, но избу не смогу построить, – улыбнулась Иная и прихлебнула минералки „Гелиос“ из бутылки».

«Да, Тильсирвэ. Теперь, с этого дня ты моя правая рука. У тебя отнюдь не первый уровень Силы – Высший… И это в восемнадцать лет… Как же ты сумела набрать такую силищу так рано?! Обычно на это уходят десятки лет. Но мне это нравится. На коллектив особо не обращай внимания – они все меня достали до самой печени… кроме того, ко мне должны прислать Инквизитора из Москвы. Тогда авось будут умнее, блин… Буду держать его как визитку для устрашения. Чтобы не рыпались. Ладно, давай остановимся в поле – сил наберемся. Все – токи сегодня тридцатое число – красота, одуванчики… Чем не прелесть? Кстати, ты что, и правда не собираешься здесь даже в среде Иных Света себе кого – то искать? В личном плане»? – еще раз решил убедиться шеф.

«Я в личной жизни НАМЕРТВО разочарована. Рассказала бы, чего желаю в свои годы, но не буду. Это все фигня, Пресветлый… которая грызет измученную душу как червь, от этого никуда не деться. Спасибо большое Вам за подвесочку, на самом деле мне никогда не дарили не то что их, но и цветов тоже. Я никогда не целовалась под березами, не почувствовала еще всего этого драйва, потому что все вокруг законченные скоты и все это существует только для быдла, у которого детство в заду не отыграло».

Энрике изумленно глядел на нее. Он был до корней волос ошарашен. Конечно, он сразу понял, что его напарница страдает от одиночества, но чтобы ТАК… «ВОТ СКОТЫ! – в сердцах подумал он, – ЛИШИТЬ лучшего ТАКУЮ красавицу?! Ладно, исправим положение, тем более мы оба оказались в одинаковых вкусах насчет друг – друга. Дальше посмотрим».

«Получается, что»…

«Да, Ваша Светлость. Вы первый, кто подарил мне подвеску. Спасибо, я очень тронута»… – и смущенно вжала голову в плечи. Ее огромные глаза, русые волосы, губы и сама фигура заворожили Светлого мага с первого взгляда, более того! Ему показалось, что эта встреча не случайна, и что они уже встречались очень давно в прошлых жизнях Тиль, любили друг – друга… Сам Энрике не мог понять состояние своей души в данный момент, последний раз оно его посещало ТАК давно, что начинаешь невольно отвыкать от прекрасного в среде людей, на работе, еще где – нибудь… Сам золотоволосый кельт НИКОГДА не лез в Сеть на сайты знакомств, порно ненавидел и не смотрел, и всех послал кого мог за все время существования нового Братска… НО эта девушка… с ликом древних Богов…

«Почему ты не родилась в мое время?! Зачем Судьба изувечивает тебя чужим личным счастьем?! Вечно юная, но такая печальная»…

6

…То бескрайнее поле было похоже на гигантское одеяло, или на зеленое море с живыми волнами, что тянулись к Солнцу… Они колыхались на ветерке слабыми, ласковыми и ароматными волнами. В них были вплетены золотые одуванчики, своей мягкостью напоминавшие цыплят. Впрочем, еще дальше горизонт становился золотым от их бессчетного количества. Иногда в этом живом океане появлялись первые веселые жарки. Зелено – желтое море, с примесью огонечков… оно как бы говорило о Вечном, о двух Мирах… В таком поле было бы обалденно заниматься любовью, особенно в первый раз по обоюдному согласию, когда только – только начинает расцветать юность в членах…

Энрике на самом деле очень часто бродил по этой Вселенной, с наслаждением из года в год вдыхая ароматы летних и весенних трав. Лично для него это место на протяжении пятидесяти лет было Священным… Просто потому, что сюда не долетали выбросы БРАЗА и ЛПК, основные поставщики питания для Химауры…

Здесь пели птицы в небесах, летали ласточки и иногда соколы… Гигантский организм отдавал от себя Добро в пространство, насыщая все и всех живительной энергией… Было видно – Химаура сюда правда не дошла, и потому эти места сохранились в первозданном виде, какими и были до строительства плотины. Отравив Природу, люди получили взамен Химауру от собственной корысти. Среди Иных ходила легенда, что на границах Химауры и Природы существуют священные Тропы, они идут по брошенным рельсам в лесах, и даже по свалкам за городом, по берегам Водохранилища, что ТОЛЬКО там возможно исполнение САМОГО заветного желания на Свете… Если очень чего – то пожелать, да не с корыстной целью, а искренно, встав у рельсов или на сами рельсы, покрывшиеся мхом и черноземом от времени, или просто лечь на эту святую землю и проникнуться Силой, то Вселенная откроет свои Врата и откликнется на Зов…

Энерик знал об их существовании, знал, что останки рельс и сами рельсы идут и по дну Братского Моря, но там по ним текут Ручьи Смерти, смешиваясь с ядом погибших деревьев… Ведь они до сих пор покоятся на дне Водохранилища, и никогда даже люди не очистят свое детище от почти истлевших стволов… Больше никогда и никому не проехать по утонувшим рельсам, не перезахоронить останки мертвых с размытых кладбищ… Только Небо останется неизменным с начала времен, но даже ему тошно от выбросов. Вот оно такое – чувство Жизни и Смерти на берегах Братского Моря… И даже дети в этом городе иногда рождаются с рассеченными ДНК, и не только! Есть и инвалиды с рождения, и многое еще чего…

Энрике взял Тиль за руку, когда та вышла из машины, с наслаждением вдохнув свежий воздух, и молвил:

«Я хочу чтобы ты выздоровела. На самом деле юность имеет и негативную сторону. Но взгляни на меня: я юн, только глаза говорят обратное. Это очень редкое сочетание души и тела… Как ты думаешь, сколько мне лет? Знаю – теряешься в догадках. Мне далеко не сто, не двести и не пятьсот лет… Я никогда не состарюсь и никогда не умру. Современные же подростки слишком глупы, чтобы догадаться, ЧТО на самом деле может скрываться под красивой оболочкой. Они наивно считают, что красота оправдывает ВСЕ… Юность ужасна тем, что у многих голова зеленая и мозги спущены с тормозов… Но не у всех. Молодые всегда хотят всего и сразу, и при этом из них прет ТАКОЙ эгоизм, что страшно становится. В этот период человек не думает о других, а лишь о себе и удовольствиях… А старость несет негатив в одном плане – ты мудр, опытен, солидарен и можешь подать руку помощи. НО ТЕЛО УЖЕ СОВСЕМ НЕ ТО. Иные сочетают в себе обе стороны: они мудры, и одновременно вечно юны. Но здесь, в Братске, Химаура травит их мировоззрение и потому здесь кишмя кишат Темные. Во мне перемешаны мудрость и вечная Юность. ТЫ ТАКАЯ ЖЕ. Мне тоже тяжко сидеть здесь, в дыму, и смотреть как деградируют многие. Когда мне невыносимо горько и одиноко, я приезжаю сюда и получаю колоссальное облегчение… Шелест листвы и ароматы цветов, трав, даже снега залечивают боль. Честно говоря, мне тошно в этом городе».

«Я испытываю точно такие же чувства, Энрике. Вот потому и хочу разгрузить голову от негатива на природе и в Дозоре. Простите, что стала вываливать все о себе, просто сил уже нет. В этом поле так свежо, так красиво и тихо! Травы не умеют ненавидеть, они могут любить только Солнце… которое было Богом во времена древних кельтов. Как жаль, что этой Эпохи больше нет. Мне было бы очень хорошо, если бы я могла носить средневековое платье и умела играть на флейте».

Энрике после этих слов словно током ударило. Он умел играть на этом музыкальном инструменте, особенно обожал древние мелодии своей юности… человеческой. Песни, которые уже никто не помнит. Юноша ошарашено глядел на напарницу, и не мог поверить, что наконец – то встретил родственную душу в этом Аду… Тут под прицелом его бездонных голубых глаз Тиль стала еще больше улыбаться и довольно кивнула. Юноша принял это к сведению и предложил пройтись, очарованный кроткостью собеседницы. Его душа сама запела, наконец за все эти пятьдесят лет в Братске, словно флейта, а может быть эти двое предназначены друг для друга? Стройный, как тростиночка, сногсшибательный красавец, шеф скинул с себя серый пиджак и потом аккуратно свернул его, оставшись в рубашке и галстуке. Сел в зеленую душистую траву. Тиль, вся светясь от радости, присела рядом. Также как и начальник, она стеснялась своей симпатии к нему, а он – к ней… Вернее, эти образы сложились у обоих в головах… Энрике поднял голову к небу, и задумчиво молвил:

«Когда Солнце было Богом, Мир жил по законам Природы, в сонме язычества. Женщины не знали наркоты и вкуса табака, и были всегда свежи и молоды очень долго… Ты просто мог пойти на поляну, помолиться Одину, или эльфам, они тогда еще жили среди людей. Я Они женились на простых девушках, и тщательно скрывали свою истинную природу от всех. Один решал, кому жить, а кому достойно умереть. Его валькирии также любили и ненавидели, да и я бы был не прочь провести пару ночей с этими воинственными Девами. Я по своей природе язычник от мозга до костей, нелюдь, как и ты. Слушай, переходи ко мне на «ты», надоело на «вы».

«Хорошо. Как тебя звали раньше»?

«Мое настоящее имя ГВЕЛД, потом я стал Энрике. Но оба этих имени прекрасно гармонируют друг с другом. Гвелдом меня зовут только в особых общинах. По сути у меня эльфийская душа, вот она и тянется на волю, в лес. Долго я не могу находиться в городе. Природа и язычество ЕДИНЫ. Это истинная религия. А во что веришь ты»?

Тиль очень осторожно положила Энрике на плечо руку.

«Я язычница. Вот еще вопрос – почему Братск докатился до Химауры и ничего нельзя сделать даже людям»?

«Это Мертвая Зона. А о мертвых либо все, либо ничего. Насчет природы ты права. Проще жить в лесу, чем связываться с быдлом. Я сижу здесь уже пятьдесят лет. И все эти годы нещадно посылал всех наглых и хамоватых девиц. Я обручен с Природой, Тиль, этого достаточно».

Золотые локоны Энрике сливались с цветом и звоном голубого неба, в котором все еще летали птицы, локоны, такие древние и красивые… Трудно было поверить, что эту шевелюру НИКОГДА не красили всякой химией. Золотые власы свивались на концах в тяжелые, благородные кольца и сбегали по стройной спине волнами, почти достигая пояса. Нереально сногсшибательный парень чах в городе алюминиевого смога. Хотя он же Иной, что тут гадать? Черты лица скрывали страсть, которая могла вырваться на свободу и снести ВСЕ на своем пути. Но особенно, как говорилось выше, поразили девушку глаза шефа. Большие, мудрые, голубые, как ясное небо… Их юный и одновременно «тяжелый» взор мог просто пригвоздить любого, кто считал Энрике сопляком. Не верилось, что эти красивые очи видели СТОЛЬКО, что представить страшно. И вот теперь Светлый Маг просто отдыхает. Его тонкие губы ТАК манили к себе, просили поцелуя достойной женщины. А вышеописанные власы цвета глубокого золота и спелой пшеницы были тщательно расчесаны, уложены в пряди на плечах и частично закрывали галстук. И вот он, женский идеал, ангел, уставший от груза веков, кельт, сидит и мечтает, немного прикрыв глаза. Выглаженная белая рубашка пахнет одеколоном, лицо гладко выбрито, без усов, и легкий, едва заметный румянец на щеках… А зеленые волны поля успокаивали Иных. Иногда шеф тоже бросал на девушку взгляд. По траве скакали молодые кузнечики – кобылки, их было очень много, и они не знали слез. Пушистые шмели вились вокруг цветов, и паре показалось – вот она, настоящая жизнь – в поле… А не в городе, где все достало до невообразимых пределов.

Ира вспомнила, как один раз она пришла домой, выжатая как лимон, издерганная, а тут еще родители полезли с придирками. Бедная девушка закрылась в туалете и стала рыдать навзрыд, а потом когда ее пришла утешать бабушка, просто вцепилась в нее, а та обнимала внучку, целовала, и говорила:

«Не надо так, моя хорошая, – это все нервы, понимаешь? Выпей валерьянки и успокойся. Давай я дам тебе валерьянки, а? А полыни? Ну ты только посмотри на себя, у тебя руки как у алкоголика трясутся»!

«Я устала от всего этого, я не хочу больше так жить, я не могу выйти на улицу и спокойно посидеть даже в парке – кругом эта погань: влюбленные парочки с цветочками в руках девиц, а девицы эти размалеванные, пустые, дикие и тупые, как бревна! Ненавижу их! Почему им все, а мне ничего?! Почему они радуются, а я плачу сутками?! За что мне все это, черт возьми?! Я не понимаю, почему?! Почему я не могу радоваться, как все, какого… я здесь живу»?! От такой триады бабушка еще крепче прижала внучку к себе и принялась гладить по голове. Спросила:

«Мы все тебя любим, неужели это плохо? Вот, посмотри: подарили сапоги, куртку, брюки, любя, для тебя выбирала – неужели не нравится?»

«Нет, я рада конечно, но ведь вещи это вещи, они не обнимут тебя так, как ты, не подарят цветов, не проводят до дома и не будут целовать! Мне обидно до слез что я трачу свою юность на пустоту! Я не курю и не гуляю, не требую ни от кого денег, а все равно одна»!

«Моя ты красота, да они же, все эти девчонки и мальчишки, ГЛУПЫЕ! Они сами не разбираются, с кем гуляют, подарки дарят чисто как приманку, а потом у них все это перегорит и исчезнет! Поверь! Не стоит из – за этого плакать. Да, обидно, но что сделаешь? Придет и твое время».