Осколки камня

Женя тихо выругался.

– Мы ничего не подозревали, когда получили приглашение явиться на внеочередной Совет, где нас прямо обвинили в предательстве. Попытались последний раз объясниться, но все впустую.

– И у вас отняли кольца?

– Нет. Мы отдали их сами.

– Зачем?!

Кристина замялась.

– Полоцкий весьма интересовался всем, что связано с властью и влиянием на людей. Он очень внимательно занимался психологией. И способности его в этой области были несравнимы с нашими. Он сказал, что раз мы считаем, будто отличает нас от местных жителей только сила геласера, и поскольку эти люди так важны для нас, стоит отказаться от камней и присоединиться к простым жителям Мунунда. И под его взглядом мы сами сняли кольца. Это было похоже на гипноз.

– Не может быть… И никто не был против? Все согласились?

– Они были удивительно единодушны.

Я не могла поверить, что ребята вот так взяли и выкинули их. Как мог Олег Иванович быть таким жестоким? А Димка! Почему он не остановил отца?

– Видишь ли, – мягко сказала Даша. – Они уже не совсем те люди, которых ты знала. Все мы изменились, все-таки прошло много лет, но и кольца играют огромную роль. Ты еще не почувствовала, как сильно камень влияет на сознание.

– И вы поселились здесь?

– Не сразу. Поначалу не знали, что предпринять. Даже идя против Совета, мы не ожидали такого приговора. А Отец, не давая нам опомниться, тут же выбил последнюю опору из-под ног. Нас устранили от дел, которые мы возглавляли, запретили работать на значимых постах и жить в столице. Пришлось начинать с нуля. Мы поменяли несколько мест, прежде чем нашли эту деревню. Здесь тихо и спокойно.

– Почему вы не стали бороться? Не выполнили задуманное? Ведь вы хотели рассказать людям правду.

– Мы… – начал было Артем, но Кристина торопливо перебила его.

– Разоблачать мы могли, когда сами были Детьми Неба. Но кто поверит сейчас? Как мы можем доказать свои слова?

– Но для местных вы все те же Дети Неба. Вас ведь все знают.

– Вовсе нет, – развела руками Полина.

– Уверен, он специально так устроил, – зло буркнул Женя.

– Это неизвестно, – мягко осадила его Даша. – Но мы уже давно к тому моменту не появлялись на публике. О каждом из нас, в сущности, люди знали мало, воспринимая, как единое целое – Совет. Ну, и костюмы тоже сыграли свою роль. Конечно, непосредственное окружение знало нас в лицо, но ведь кто-то из них и стал предателем. Приходится соблюдать осторожность. Лучше казаться обычными людьми.

– И как же вы теперь?

– В общем-то неплохо, – Кристина подмигнула парочке в кресле. – Живем спокойно. Работаем. Я вот – врачом в соседнем городе. Саша с Женей – на заводе. Артем в лаборатории, а Даша – даже до столицы добралась.

– Только я – свободный художник, – манерно закатила глаза Полина и сама же прыснула.

– И все-таки у меня в голове не укладывается… Хорошо: время, камень, власть – я понимаю. Но вот ведь вы остались собой. Что случилось с остальными? Как они могли все забыть?

Саша с Женей переглянулись, а Полина потупилась.

– Скоро сможешь спросить у них, – спокойно ответила Кристина. – Думаю, самое позднее – к рассвету, за тобой приедут.

– Как они узнают, что я здесь?

– Полет видели многие, а потом ты вдруг исчезла. Сама в незнакомом городе, ты не смогла бы так удачно спрятаться. Да и зачем? Если горожане могут только гадать, Отец точно знает – деваться тебе больше некуда. Недаром по радио только мелькнула новость о твоем появлении, как все тут же замяли.

– По радио?

– Да, – кивнул Женя. – Телевизора Пастыри своему народу еще не подарили. И вряд ли это входит в их планы. А вот радио – очень полезная штука. Надо ведь указывать стаду верный курс.

Он заметно горячился.

– Пропаганда поставлена в стране великолепно, – кивнул Саша. – Если ей верить, вокруг – просто Золотой век.

– И люди верят, потому что это похоже на правду, – устало добавила Кристина. – Не забывайте, для многих все, действительно, замечательно.

– Да! Ведь это очень удобно, когда за тебя все решают, – опять встрял Женя. – Не нужно самому ни думать, ни желать. Тебе указывают, как жить, что хотеть, что правильно, а что преступно. Ты только живешь и выполняешь заданную программу. Прямо-таки рай! Который становится все больше и больше.

– Совет проводит активную внешнюю политику, – объяснил Саша. – Это, если официальным языком. А на самом деле – происходит аннексия соседних государств. Те не могут противостоять мощи Мунунда, поскольку намного уступают в техническом развитии и военной силе. Дэру, Лиирд, Афала – теперь уже субъекты федерации, управляемой Советом. А ведь каждая из этих стран по площади не меньше Мунунда.

– К тому же эти площади весьма плодородны и богаты залежами монидовой руды, – ехидно вставил Женя.

Тонко засвистел зуум, приготовивший очередную порцию поддерживающего напитка.

– Ого! – вдруг воскликнула Кристина. – Вы посмотрите, сколько времени! А мне на утреннюю смену. Да и Вике нужно отдохнуть. У нее уже глаза стеклянные от всего услышанного.

Я действительно сидела, как в тумане. Много, слишком много свалилось на меня сразу, и мозг отказывался обрабатывать полученную информацию.

– Сегодня Кристина может переночевать у нас, чтобы освободить Вике комнату, – предложила Полина.

– Не боитесь за свое уютное гнездышко? – свирепо нахмурился Темка.

– Пойдем, – смеясь, позвала меня Даша. – Помогу устроиться.

Спальней Кристины была маленькая комната, смежная с гостиной. Я машинально опустилась на стул, а Даша быстро застилала постель, вытащив свежее белье из тумбочки. Совсем как заботливая мамочка. Мама…

– Ну вот, все готово. Спокойной ночи, – и она опять обняла меня. – Я так соскучилась.

– О, Даша!.. – опять хлынули слезы. – Прости… я совсем распустилась сегодня.

– Нервы, все нервы. У тебя был очень трудный день. Нужно хорошенько отдохнуть, и все наладится. Давай, ложись.

И, улыбнувшись на прощанье, вышла из комнаты.

Казалось немыслимым сделать такое усилие, но я все же разделась и упала на подушку. Хотелось сразу отключиться и ни о чем больше не думать. На кухне еще разговаривали. До меня долетали отдельные слова. Громче заговорил Женя, но на него шикнули. «Почему они дома говорят на местном языке?» – удивилась я и провалилась в сон.

4

Первое, что увидела, открыв глаза, – солнечные тени на потолке от шевелящейся листвы. Мои сны были гораздо спокойнее и обыденнее реальности, в которую я вернулась. Все кардинально поменялось за одни сутки. Раньше я была одна в своем разбитом мире. Теперь нашла ребят и потеряла все остальное. Если уж они не смогли за столько лет найти пути назад, значит, и мне он не светит. На глазах опять закипали слезы. Я никогда не вернусь! Это ужасно! А как же мама с папой? Я видела родителей ребят. Знаю, как убивало их исчезновение детей. Уничтожало день за днем. Без надежды.

Да и сама я не хотела оставаться в этом мире. Чужом, странном. Что мне делать здесь? Кто я – Вика или Дитя Неба? Мне нужно встать на чью-то сторону? И одна мысль, старательно загоняемая в уголок подсознания, выплыла вперед. Как он мог позволить отцу выгнать ребят? Я должна с ним поговорить! Стоп. Ведь Кристина сказала, что утром за мной обязательно прибудут. Который час?

Я огляделась. Маленькая комната была уютной. У окна – небольшой стол, к нему придвинут стул с мягкой спинкой. На столе и полках – много книг. А вот и часы. Только определить по ним время было крайне затруднительно. Цифры шли не по кругу, а изгибались спиралью, а стрелочек было целых четыре! Придется отложить на потом. В любом случае, пора вставать.

На стуле уже ждало миленькое платье. Видимо, Даша приготовила свое. Мда, к этой моде еще следовало привыкнуть.

Не обнаружив никого в смежной комнате, я прошла на кухню. Распространявшийся оттуда чудесный запах разбудил дремавший голод. Барики бариками, но хочется уже чего-то посущественнее.

Даша резала овощи, а за столом, с кружкой сиорда, сидел Артем. Сегодня уже без повязки на горле.

– Пррривет! – раскатывая «р», подмигнул он.

– Доброе утро! Тебе уже лучше?

– Я полностью здоров!

– Если бы, – усмехнулась Даша. – Как спала?

– Хорошо. Все уже ушли?

– Да, время-то к обеду.

– Ничего себе, я отключилась! А у тебя выходной?

– Отгул. Последние недели был аврал, трудились без выходных, так что на сегодня я отпросилась. Хотя у нас это не приветствуется. Как, впрочем, и везде.

– Да, – саркастично изрек Артем. – Народ должен работать, работать и работать. Не отвлекаясь на глупые размышления. Ты не трудишься изо всех сил? Не отдаешь всего себя благоустройству и процветанию страны? Ты недостойный человек!

Он опять подмигнул и сделал большой глоток из чашки.

– На самом деле, во всем этом вроде бы нет ничего плохого, – Даша собрала овощи в миску. – Если бы у людей был выбор. Но им с детства втолковывают истину о неважности каждой отдельной жизни. Есть только главная цель, только общее благо. В итоге это сказывается и на труде, и на мышлении человека.

– Мыслить – дело других, – вмешался Артем. – Даже не дело, а привилегия ограниченного круга лиц.

– Увы, да.

Даша вздохнула и открыла дверцу печки. В клубах ароматного пара появился пирог.

– Разговор разговором, а завтрак – завтраком, – она положила на мою тарелку внушительный кусок. – Только осторожно, горячий.

Пирог оказался восхитительным: мягким, нежным, со сладкими ягодами.

– Обалденно, – пробормотала я с набитым ртом. – Ты чародейка!

– Там нет ничего сложного, – отмахнулась Даша, наливая сиорд себе и Теме. – Суп пока не готов, можно перекусить.

– Это если Вика досидит до супа, – уточнил Артем, откусывая знатный кусок пирога.

Натянулась пауза. Я уже без прежнего удовольствия дожевывала.

– Вроде бы Кристина говорила, что за мной пришлют?

Даша задумчиво покачала головой.

– Да, это странно. Не может быть, чтобы они не догадывались где ты.

– Мне могут быть не рады. Зачем тогда присылать?

Артем хохотнул.

– Это вряд ли. Рады они тебе или нет, ты все равно Дитя Неба. А мы уже убедились, что все Пастыри должны действовать сообща. Или они не будут Пастырями.

– Но я не Пастырь. Меня никто не знает.

– Не важно. У тебя такая же сила. И ты скоро начнешь развиваться не по дням, а по часам. Не забывай про кольцо.

Что-то удержало меня от того, чтобы рассказать им о камне, висящем на шее. Хотя с его помощью я могла бы вернуть им силу. Возможно, это была минутная заминка, и я раскрыла бы тайну, но тут в дверь постучали.

Артем с Дашей переглянулись, и она побежала открывать, а Темка вдруг суетливо подскочил:

– Давай, еще тебе налью.

Я не успела ответить. В прихожую кто-то вошел, и наступила тишина. Сердце екнуло. Я встала и увидела Диму. Глядя только на меня, он шагнул навстречу

– Вика… здравствуй.

Я кивнула.

– Что с тобой? Не рада меня видеть?

Боже мой, сколько раз во сне я бросалась ему на шею, думая, что нашла. И вот, нашла. Но все оказалось совсем не так.

Голос подвел, и вышло хрипло:

– Не знаю.

Он опустил протянутую руку.

– Что ж… Но, надеюсь, ты поедешь со мной?

Я встретилась глазами с Дашей. Та улыбнулась, но лицо дрогнуло.

– Хорошо, – обняв ее, я нарочито весело попросила. – Оставьте мне суп. Хочется попробовать.

За калиткой ждал роскошный светло-серебристый автомобиль с эмблемой на капоте. Стоящий около машины шофер распахнул дверцу, склонившись в учтивом поклоне.

Стало на секунду страшновато. Оглянувшись, я увидела Дашу на крыльце дома. Она слабо улыбнулась и помахала рукой. Махнув в ответ, я села в машину.

Какое-то время ехали молча. Машин на дороге было совсем мало. Скорее всего – это привилегия избранных. Вдруг Дима ласково сжал мою руку, лежащую на сиденье. Я повернулась, но не ответила на улыбку.

– Похоже, ты сердишься.

– Тебя это удивляет?

– Не делай выводы, пока не выслушаешь другую сторону.

– Другую сторону? Да как вы могли!

– Вика, ты не все знаешь.

Я фыркнула и опять отвернулась. Было невыносимо горько сидеть от него так близко и представлять, как все могло бы быть иначе.

– Почему наконец сработал портал?

– Надела кольцо. В первый раз с тех пор. Шла по улице, налетел ветер. И оказалась в городе.

– Как дела там… в нашем мире?

– Все по-прежнему. Тебе будет трудно поверить, но там прошло всего два месяца.

– Знаю.

Я удивленно уставилась на него. Дима кивнул.

– Да, мы давно догадались о разнице во времени.

Вот, значит, как. Почему ребята сказали другое?

– Это было ужасно, когда вы пропали… Ты не понимаешь.

– Неужели? Думаешь, нам было легко? Не страшно до жути в первое время? Ты, правда, считаешь, что мы здесь не тосковали по близким? У нас было достаточно времени для того, чтобы понять – оно не лечит. Вика! – он сжал мою руку. – Черт возьми, мы как чужие! Для меня прошло пятьдесят лет, не для тебя! Когда ты успела все забыть? Я как сумасшедший искал любой способ вернуться, пока не потерял всякую надежду. Видел тебя во сне так ясно…

– Да, ты тоже мне снился…

Грудь сжало, так что стало трудно дышать, и долго сдерживаемые слезы хлынули по щекам. Дима прижал меня к себе и нежно гладил по голове. Но сомнения не утихали, и, немного успокоившись, я отстранилась, вытерла слезы и повернулась к окну.

Мы уже въехали в город. Если вчера трамвай вез нас с Дашей по окраине, то теперь мы двигались в основном по широким главным улицам, приближаясь к центру города. Да, это был действительно Луилир – Сияющий! Белые высокие здания, множество окон, бьющие фонтаны, мраморные статуи. Было заметно, что город еще молод, но, несомненно, – это столица.

Я обратила внимание, что люди оборачиваются вслед машине, дети бегут следом по тротуару, стараясь подольше не терять нас из виду. Они что-то радостно кричали и размахивали руками.

– Приветствуют своего Пастыря? – усмехнулась я.

– Нельзя заставить любить.

Впереди уже возвышались башни Трэдо Дэма. Не задержав нас ни на секунду, распахнулись ажурные ворота, и машина въехала в раскинувшийся за оградой парк. Остановившись перед главным крыльцом, шофер тут же выскочил, чтобы распахнуть дверцу. Вслед за Димой я поднялась по ступенькам, и мы прошли целой анфиладой роскошных залов. Попадавшиеся на пути люди почтительно отступали и кланялись. Наконец, подошли к массивной двери, охраняемой высокими солдатами в белых мундирах. Створки отворились, и я увидела просторную комнату, в центре которой стоял большой круглый стол. Помниться, при дворе короля Артура такая форма подчеркивала равенство всех рыцарей, восседающих за столом. Но здесь удивительным образом сразу становилось понятно: кто главный, хотя внешне Отца выделяла лишь тонкая цепь на груди.

Олег Иванович первым поднялся и пошел мне навстречу. На его лице читалась такая искренняя радость, что моя решимость ослабела, и когда он, со словами: «Добро пожаловать», – обнял меня, я не воспротивилась. Но тут же заметила, что цепь украшена шестью камнями, поблескивающими внутренним алым светом. Геласер! На Земле он не казался таким красивым. Притягательно красивым! Так вот, что случилось с кольцами ребят. Я отстранилась. Полоцкий тревожно посмотрел на меня, но ничего не сказал.

Между тем, нас окружили ребята. Нет. Все-таки Пастыри. Все были в тех самых серебристых костюмах, удивительно хорошо скроенных по фигуре. Кое-кто в алых струящихся плащах.

Возможно, потому что Дима приехал в простой белой рубашке, а может, потому что я любила его (значит, всегда он казался мне лучше, чем есть на самом деле), в нем перемена не была столь очевидной.

Глядя на эти серебристые фигуры, я опять поймала себя на обманутых ожиданиях. Пусть это было глупо на фоне всего, что происходило, но я вспомнила, какими видела во сне подобные встречи. Радостные, внезапные, где есть место и слезам, и смеху, и болтовне. Я не смогла бы поболтать с теми, кто стоял сейчас передо мной. Ни поболтать, ни поплакать на плече от радости. И теперь я понимала, почему все охотно принимали их за богов. И видела, чего лишились Даша и другие вместе с кольцами.

Дети Неба были похожи на эльфов – такие же мудрые и вечно юные. Словно излучающие сияние. Они были доведенными до совершенства копиями тех ребят, которых я знала.

Пастыри так же внимательно рассматривали меня. Инга улыбнулась и заговорила первой (впрочем, она всегда стремилась быть в авангарде):

– Не будь это Вика, подумала бы, что она растерялась.

– Или что не знает нас, – тонко подметила Наташа.

– В этом я как раз и не уверена, – с Натой мы никогда не ладили. – Вас, действительно, не узнать.

– Так здесь полвека пробежало, – вставил Максим своим приятным голосом.

Он стоял за Ингой, словно загораживаясь худенькой фигуркой. От меня? Или, как всегда, старался держаться чуть в тени, несмотря на свою красоту, ставшую просто ослепительной. Интересно, любит ли его Даша по-прежнему? И Марина с Пашей тоже рядом – привычная парочка.

– Полвека-то полвека, но Даша или Женя ничуть не изменились, – невольно покривила я душой.

Алексей почувствовал эту ложь:

– «Ничуть» – это уж слишком, тебе не кажется? В сущности, нелестная характеристика. Если люди с годами не развиваются – это печально.

– Смотря, в какую сторону развиваться, – сжала я кулаки.

– Давайте присядем, – предложил Полоцкий.

За столом он усадил меня по правую руку, рядом с Димой.

– Конечно, тебе уже рассказали о том, что произошло за эти годы и с нами, и с этим миром в целом. Но, как и любой рассказ, он был субъективен. Не будем начинать длинную историю снова и повторяться. Может быть, у тебя есть вопросы?

– Не много. А точнее – всего один, – я выдержала паузу, чтобы не дрогнул голос. – Как вы могли это сделать?

Все равно получился страдальческий вопль. Это было неприятно.

– Сделать что? – фальшиво хлопнула глазами Юля, став вдруг опять самой собой.

Рома поморщился:

– Не надо. Все мы прекрасно понимаем: Вика хочет узнать, как мы могли выгнать… ребят.

Он произнес это слово с запинкой. Видимо, Пастыри давно уже не называли себя так.

– Предателей, – холодно поправила Инга.

– Кого же они предали?

– В первую очередь самих себя, – посмотрел на меня Алексей; и я вдруг поняла, что от прежнего его заикания не осталось и следа. – Сломали свою жизнь из-за глупого тщеславия.

– Их жизнь – это их беда, – нахмурился Рома, – но они предали общее дело. Предали страну, где нас приняли как своих. Предали Отца!

– Постой, Роман, – примирительно подняв ладонь, остановил его Олег Иванович. – Сейчас не будем об этом. Возможно, рассказывая Вике об изгнании, они не совсем честно описали его причины.

– Причиной было их несогласие с вами. Попытка опровергнуть вашу «божественность» перед жителями страны, которыми вы помыкаете.

Олег Иванович горько рассмеялся, за столом послышались гневные возгласы.

– Почему ты им поверила? – прошептал Дима над ухом.

Я повернулась к нему, но тут заговорил Полоцкий.

– Что ж, позволь оправдаться. Если уж употребили такой термин, то богами возомнили себя как раз они. Это было вовсе не желание открыть людям глаза, а попытка революции, несомненно, скатившей бы страну в пучину хаоса. Мы не могли этого допустить. И не допустили ради тех самых людей, для которых трудимся уже многие годы, и которыми якобы «помыкаем». Вчера ты была в городе. Видела страх на лицах? Тревожные взгляды? Полицию повсюду? Полно! Двадцать человек, даже с нашими возможностями, не могут поработить целый народ. Все свои силы, все умения мы направили на то, чтобы улучшить их жизнь. Как бы предвзято тебе ни рассказывали об этом, нельзя отрицать, что благодаря нашим трудам страна совершила небывалый скачок в развитии. Это огромная потеря, что ребята предали свое дело, ведь каждый был важен в своей области. Каждый стоил целого института и мог сделать еще много важных открытий. Но они захотели власти. Исключительной власти! Увы, Вика, должен предупредить и тебя: уникальная сила кружит голову, заставляет забыть о своем долге. И так вознесенные над другими людьми, ребята захотели стать единственными. Но тут им не хватило упорства. Или решимости. Узнав о том, что заговор раскрыт, они струсили. Честное слово, большее уважение у меня вызывают их сообщники! Сразу после того злополучного совета, когда они отдали кольца, – заметь, отдали сами, по своей воле, – и мы еще пребывали в растерянности от случившегося, приближенные к бунтовщикам люди умоляли их о решительном выступлении, которое тогда еще было возможно. Призывали стоять до конца. Но тщетно. Все последующее – запрет на жизнь в столице, работу – не месть, а вынужденная мера. Пока они не одумаются.

Он говорил мягко и спокойно, и, признаюсь, решимость моя угасла. Я разом вспомнила все странности, что заметила вчера. Почему они так спокойно смирились с изгнанием? Отчего притворились, что не знают о разнице во времени между нашими мирами? Что обсуждали на местном языке, отослав меня спать? Очевидно, что-то такое, о чем я не должна была знать.

Я ухватилась за последнее слово Полоцкого:

– Пока не одумаются?

– Конечно! Я не сомневаюсь, что они поймут свою ошибку и признают, как важен наш труд. Согласятся с тем, что мы были призваны спасти этот мир.

– Призваны? – насторожилась я.

– Ты еще многого не знаешь о камне. Тебе не показалось странным, что геласер достался не маленьким детям, не состоявшимся уже взрослым, а вам – молодым, смелым и чистым? Вы были избраны!

– Очень лестно считать себя избранным, которому все позволено.

– Поверхностное суждение. С тех пор, как мы оказались здесь, жизнь твоих друзей – это ученье и труд. Кто захотел бы добровольно взваливать себе на плечи такую тяжесть? Вместо радостной и беззаботной юности – долг и ответственность. И как оказалось, не все готовы были нести эту ношу.

– Теперь ты все знаешь, – сказал Дима.

– Знаю? Теперь я знаю две правды вместо одной, вот и все. Точнее, две версии правды. А что здесь истина – уже не разберешь.

– Зачем нам лгать? – пожал плечами Алексей.

– А им зачем? – парировала я.

– Чтобы использовать тебя! Кольцо, – прищурилась Инга.

– Может быть, и вы хотите меня использовать?

– Стоп! – вмешался Олег Иванович. – Этот разговор ни к чему хорошему не приведет. Вика права – на нее свалилось слишком много информации. Нужно все обдумать. Мы ничего не навязываем. Ты сама решишь, что делать. Если понадобится, я рад буду помочь, захочешь сама осваиваться в этом мире – ты свободна в своих поступках. Но как бы там ни было, надеюсь, эту ночь ты проведешь в моем доме. Это просьба, – он накрыл мою ладонь своей, ласково глядя в глаза. – В память о нашей прежней жизни.

Я неохотно согласилась: не могла уехать от Димы так сразу. К тому же возвращение в эту минуту к ребятам, означало бы признание их правоты. А я совсем не была в ней уверена. Пусть так: ночь там, ночь здесь. Утро вечера мудренее.

По приказу Полоцкого мужчина в белой униформе проводил меня в большую комнату с кремовыми стенами и светлой мебелью. Я вышла на балкон. Невысоко – второй этаж. С этой стороны дворца раскинулся великолепный парк. Аллеи высоких деревьев с пышными зелено-синими кронами. Цепь аккуратных прудов с фонтанами. Внизу – кусты с темными, почти черными листьями. Налетевший холодный ветер взлохматил их, потревожив перламутрово-белые соцветия. Я поежилась и поспешила закрыть дверь.

Не надеясь еще на знание языка, я знаками объяснила слуге, что хотела бы принять ванну, и он с поклоном провел меня в соседнее, не менее роскошное помещение, где все уже было готово. Я поблагодарила и отпустила его. Только оказавшись в теплой ароматной воде, почувствовала, как напряжена. Очень хотелось ни о чем не думать. Как же это мучительно! Я оказалась меж двух огней и никак не могла решить, что делать. Но ванна оказала благотворное действие, и я немного успокоилась.

Завернувшись в просторный мягкий халат, опять подошла к окну. За это время собиравшиеся у горизонта тучи успели затянуть все небо. Вдалеке поблескивали зарницы. Приближалась гроза.

Никогда еще я не была так одинока. Раньше хотя бы оставалась память о тех, кто безвозвратно исчез, словно между нами протянулась тонкая ниточка. Теперь не было ничего. И никого. Те, кого я нашла, уже не были прежними. Я не понимала их и не знала, кому можно верить. Очевидно, и те, кто оставался в маленьком домике, и те, кто встретил в этом дворце, хотели, чтобы я встала на их сторону. Почему? Предположим, первые – потому что их мало. Они обижены. И у меня есть кольцо. Совет, возможно, не хочет помощи для изгнанных, а может быть, они надеются, что я смогу быть чем-то полезна. Мне стало тошно.

Предположим, с Ингой, Натальей и Кариной я никогда особо не сближалась. Но Ольга была лучшей подругой Кристины. С Лешей я долго сидела за одной партой, и не знала мальчишки добрее и справедливее. Ромка безуспешно ухаживал за Полей, рыцарски отступив, только когда она выбрала Сашу. А с Женей они вообще были не разлей вода. Живущие теперь в изгнании ребята не были в школе сплоченной компанией. Почему именно они объединились против Совета? Как рвались связи, сплетавшиеся годами? Почему однокашники стали чужими друг другу? Камень, все проклятый камень! Мало того, что лишил дома, он еще украл нас у самих себя.