Тайна замка Бельвуар

Неожиданные встречи

Скревен доложил графу о прибытии в замок актёров театра «Глобус». Их встреча с хозяином Бельвуара и драматургом состоялась в те самые минуты, когда Дмитрия Евгеньевича должен был принять граф. Поэтому, войдя в кабинет с разрешения его хозяина и сев по приглашению у письменного стола, гость невольно обратил внимание на стоящих и разговаривающих с графом людей. Он узнал их сразу. Ведь портреты этих актеров были растиражированы везде: в книгах, журналах, в интернете. Сомнений не могло быть: перед собою, всего в двух метрах, он увидел Уильяма Шакспера и Ричарда Бербеджа, оба из театра «Глобус» и занимают там солидное положение. Сразу же вслед за этим Дмитрий Евгеньевич увидел на столе исписанные драматургическим текстом листы бумаги, один из них лежал отдельно на краю стола. На нём было выведено слово «Буря». «Бог мой! – подумал он, – Рэтленд пишет свою прощальную пьесу, и она ещё не закончена, а я много раз читал её всю! В книге Гилилова она получила особое освещение: очень трогательное. Самое интересное, что „Буря“ возглавляет, то есть стоит первой в Великом фолио Шекспира, как будто он начинает своё творчество. В этом есть что-то необычное!»

Дмитрий Евгеньевич ещё раз обратил внимание на актёров. Их разговор с графом подходил к концу. Явно, что между Бельвуаром и «Глобусом» установились тесные отношения, дорогу актёры сюда знают. А что они здесь делают? Да, конечно, Гилилов прав, здесь они получают пьесы Рэтленда и деньги; Шакспер точно их получает за «импрессу моего лорда», то есть выдавая себя за автора пьес. Ну какая интересная игра! Гилилов её раскрыл и описал в своей книге. Потом Дмитрий Евгеньевич услышал указания графа Скревену: актёров устроить на ночлег, выплатить полагающуюся по устному договору денежную сумму, а пьеса им будет передана в конце марта. Граф проводил Шакспера и Бербеджа через весь свой загнутый кабинет, поблагодарил и распрощался. Конечно, он уже знал, что об этих актёрах исписаны тонны бумаги, что один из них прочно числится в учебниках подлинным Shake-Speare. Игра, начатая здесь, продолжается уже века и несть ей конца.

Разговор графа с Дмитрием Евгеньевичем, как и предполагал последний, зашёл о книге Гилилова. Начальник лаборатории, не вдаваясь в яркие описания и рассказы, объяснил графу, что книга на английском языке у Гилилова есть, что оторваться от неё невозможно, а читать её нужно снова и снова; свой экземпляр он не взял в экспедицию, так как багаж сильно ограничивали. Граф не хотел быстро отпускать учёного и задал ему массу вопросов. После визита к его светлости Дмитрий Евгеньевич зашел к Гилилову и передал ему виденное и слышанное у графа, сказал о книге. Илья Михайлович был всем весьма доволен, спросил о подготовке секретного проекта и добавил: «Хорошая, добротная научная теория подтверждается эмпирическими методами. Именно сегодня теория и практика стали родными сестрами».

Узнав, что Илья Михайлович на «карантине», и боясь этого слова, сыгравшего роковую роль в судьбе Ромео и Джульетты, его светлость не вышел к ужину и, вдохновлённый перспективой в своей жизни, усердно трудился над «Бурей». В то же время рабочие группы по созданию для него книги трудились не покладая рук. Далеко за полночь некоторые из них вышли на галерею вдохнуть свежего воздуха, немного отдохнуть и отвлечься от довольно трудного и сложного перевода брошюры Гилилова. Не мог уснуть и Игорь Витальевич; он присоединился к отдыхающим, которые уже заняли в холле самый укромный уголок и попивали кофе. В паузе между разговором трёх мужчин вдруг отдалённо раздался скрип, а затем и слабый стук двери с правой стороны замка. Гилиловцы притихли, их поглощал полумрак, хотя середина холла освещалась хорошо. Раздались лёгкие женские шаги, их звук усиливался, зашуршало платье, и в холл вошла дама. Она проследовала к потайной двери, открыла её своим ключом и исчезла за нею. Мужчины молчали, ожидая развязки ночного эпизода. Было интересно, так как эту даму они видели впервые. Прошло около часа; кто-то сказал, что она, видимо, осталась у графа, но дверь открылась; женщина проследовала прежним путем, предварительно закрыв секретную створку. В середине холла лицо её было хорошо освещено, и мужчины её узнали. Это была жена графа Елизавета. Значит, она здесь, муж не покинут, но любит всякие таинства, это у него в крови. Даже жену скрывает, а уж пьесы – это как само собой разумеющийся факт!

– Да, – тихо сказал Игорь Витальевич, – статус этой леди высок, она ведь крестница усопшей королевы и на крестинах имя своё получила непосредственно из уст самой монархини. Скажу по большому секрету вам, Александр и Дмитрий, что она здесь давно, граф просил обследовать состояние её здоровья. Мои женщины – врачи это сделали; видимо, она ходила сказать о результатах мужу.

– А каковы они? – хором спросили слушающие.

– Разглашать тайну нельзя, но такую и только вам могу. Результаты нормальные, она может иметь детей. У графа тоже наметился в этом плане положительный тренд. Эти встречи складывали мозаику жизни замка, его тайн в общую картину. Но для членов экспедиции, и особенно для Ильи Михайловича, важна, очень важна была ещё одна встреча – встреча с легендарной библиотекой графа. Скоро она должна была произойти, но прежде необходимо было, максимально используя «карантин», сотворить на английском языке книгу для Рэтленда.

Книга

«Карантин» пошел всем на пользу. Рэтленд вплотную занялся «Бурей», а лаборатория инженеров, возглавляемая Дмитрием Евгеньевичем, – выпуском книги. Работы здесь было много, особенно для переводчиков, наборщиков текста на английском языке, но несравненно много пришлось трудиться самому Илье Михайловичу: извлекать из своей, на английском языке, книги нужные главы, частично адаптировать с текстами дискуссионной брошюры, делать необходимые соединительные и поясняющие вставки, исключать всюду негативные для Рэтленда события. Словом, как говорится, голова шла кругом. При всём объёме и сложности работы она была выполнена в течение шести суток; спали по очереди по два-три часа, по существу, это был конвейер.

Наконец, всё требуемое было сделано, и книга утром седьмого дня лежала на столе Гилилова. Сам он в это время был у врачей, где ему «карантин» сняли, но назначили курс лечения в утренние часы после завтрака и обязательные моционы дважды в день. Приняв это как неизбежный приговор Ольги Васильевны и дав ей обещание всё выполнять в точности, Илья Михайлович, к своей великой и неописуемой радости, нашел новую книгу в своём кабинете на столе. Он пригласил Нортона. Вместе её осмотрели; она была выполнена тщательно, на лучшей бумаге, лучшим шрифтом, насыщена цветными иллюстрациями; её облик завершала очень плотная глянцевая обложка со спокойным голубым падуанским небом Италии, где под дубом на фоне уличных галерей сидел молодой Рэтленд с толедским мечом в руках. Это была цветная иллюстрация с очень небольшой картины, которую в своё время Гилилов осмотрел в Лондоне. Она являлась собственностью королевы Англии Елизаветы II. Тогда он сделал редкое открытие: изображенный на картине, до этого неизвестный молодой человек, был граф Рэтленд; в разное время по этому поводу строились разные предположения, но имени графа никто из исследователей никогда не произносил. Такие все были умные! А ведь художник Исаак Оливер и Рэтленд, как установил Гилилов, в одно и то же время пребывали в Падуе!

Принесли ещё одну книгу, ее успели сделать в двух экземплярах. Что же творит современная техника, просто уму непостижимо! Илья Михайлович быстро просматривал текст, а Нортон, найдя на внутренней стороне обложки свою фотографию Большого каньона в Колорадо, улыбался, как всегда, своей мягкой улыбкой. Гилилов попросил Нортона навестить графа, сообщить ему, что «карантин» снят, что он здоров и будет сегодня на ужине, где хотел бы встретиться с ним и, а это главное, просить его светлость о разрешении поработать в библиотеке. Нортон, вернувшись, объяснил, что его светлость с большой компанией, включая весь медицинский персонал, совершает утренний моцион в парке. Гилилов, просматривая книгу, дошел до конца и вдруг увидел стихотворение, естественно, на английском языке, оно завершало книгу. Вчитавшись в английский текст, он понял, что это стихотворение Набокова, переведенное на язык Шекспира и именно о нём. Перевод был новый и просто замечательный. Он венчал выполненную книгу также великолепно, как и ту, что лежала в его столе дома на русском языке и называлась «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса».

Новая книга, как они договорились, носила такое же название. На последней стороне обложки был портрет Гилилова и несколько цитат деятелей культуры, рекомендующих автора на Нобелевскую премию; стоял год издания – 2000; выходные данные, издатели; в книге было первое, но теперь уже откорректированное предисловие, взятое из базового экземпляра; объём новой книги составил 357 страниц. Словом, её делали умные головы! Может быть, такие же умные, как и те, что сотворили «Жертву любви», но именно эта часть гилиловского русского и английского вариантов не вошла в новую книгу; он об этом не жалел, иначе опять бы пришлось касаться кончины Рэтленда и его жены, их таинственных похорон.

Нортон пригласил Гилилова на прогулку в парк и как бы тем самым объявить о снятии «карантина», чего ждал с нетерпением граф. Они присоединились к группе врачей в то время, как его светлость метался от молодых людей, играющих на лужайке в футбол, к медсёстрам с ракетками в руках. У них была своя лужайка. Стоял полный февраль. Гольфстрим творил свои чудеса в этой части земли. Уже везде бурно цвели нарциссы, фиалки, белоснежные подснежники с опущенными головками соцветий скромничали среди буйно выпирающих из земли огромных разноцветных крокусов. «Что же будет здесь в марте, апреле?» – думали гуляющие, хотя дома у них всё это было, но начиналось позднее и в прохладной погоде. В Бельвуаре же светило солнце, дул лёгкий приятный ветерок, всюду щебетали птицы, проснулись первые насекомые, а ещё не отцветшие кусты форзиции атаковали шмели, первые пчёлы; от цветка к цветку порхали оранжево-коричневые и темно-синие, с золотым орнаментом на крыльях, бабочки. При виде всего этого хотелось вечности. Наружу в человеке рвались чувства и силы.

Графу часто попадали пассы, он легко отбивал мяч в сторону ворот, а когда подбегал к девушкам, то там стояли и визг, и смех, потому что его светлость прекрасно играл в бадминтон. Медсёстры наперебой стремились отбить волан в сторону графа. Он улыбался, смеялся, что-то кричал барышням. А его жена в это время не покладая рук трудилась в библиотеке вместе со своей родной тёткой графиней Пембрук. Обе были поэтессы, обе владели несколькими языками, включая древнеарамейский, и обе создавали самый таинственный из всех трудов о Шекспире. Они спешили, им нужен был быстрый доступ к необходимым книгам, вот почему они так долго здесь работали, заняв знаменитую библиотеку, а пока Гилилов не настаивал на её осмотре, граф предпочитал не трогать женщин, которые уже привыкли к уюту, теплу и книжным сокровищам Просперо. Узнав о снятии «карантина» и выздоровлении Гилилова, граф был этому безмерно рад и попросил его сегодня быть за ужином, чтобы возобновить замечательные вечера, при этом он намекнул, что, возможно, познакомит всех со своими гостями.

Прогулка закончилась. Граф, приняв ванну, уже сидел в своём кабинете за «Бурей»; его роскошный халат золотом мерцал в лучах набирающего силу солнца. Ему доложили, что молодёжь, особенно девушки, хотят на ужин пирожных, мороженого и разных вкусностей. Эти просьбы для его светлости были продолжением бальзамного лечения, он их просто обожал и всячески поощрял.

Сразу же шеф-повару поступили соответствующие указания. В это время инженеры и Дмитрий Евгеньевич, также приняв водные процедуры и переодевшись, ожидали указаний своего руководителя. Они последовали быстро: собраться всем в гостиной Гилилова. Состоялся своеобразный акт «приёмки» книги. Гилилов поинтересовался, кто сделал такой великолепный перевод стихотворения Набокова о Шекспире с русского языка на английский, ведь он не включил его в свой английский вариант книги. Ему сказали, что это сделала Дарина; что она особая поэтесса, с таким складом рифмования, который встречается редко и что ей особенно удаются переводы с русского языка на другие; напомнили также, что это дочь Дмитрия Евгеньевича.

К слову, дверь открылась, и он вошёл в гостиную Гилилова. Это был молодой человек тридцати восьми лет с красивым овалом лица, белозубой улыбкой, умными серо-голубыми глазами, высокий, спортивного типа, он присоединился ко всем. Гилилов его прекрасно знал, обнял и трижды сказал спасибо за книгу, за исключительный перевод стихотворения «Шекспир», за то, что придумал этот вариант выхода из ситуации; затем он с благодарностью обратился ко всем, пригласил садиться на диваны, в кресла и стал доставать из буфета хрустальные рюмки, различную посуду. Все поняли, в чём дело, и бросились ему помогать; раздались шутки, всплески смеха.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.