Непримиримые 3

Эйфория как-то быстро отступает. Закрадывается гнусная мыслишка, что я натворила нечто омерзительно-неправильное, но такое… приятное, что впору краснеть, да глаза отводить.

Озноб тихонько отпускает, а с ним подкатывает жгучее чувство стыда. Едкое, проказливое…

– Да, малыш, – со смешком выдыхает Игнат, всё ещё пыхтя, как паровоз, и смачно целуя в висок. – Мы как школьники…

Вот так, в объятиях Селивёрстова, медленно прихожу в себя.

Лежим, сопим… Потные, горячие… развратные…

Рассудок, ты где?!

Меня колотит, сердце всё ещё готово выскочить из груди, но по телу бегают тёплые волны удовольствия.

– Ты что, кончил мне в ладонь? – понимаю, что не самая умная фраза после случившегося. Возможно, глупо, но уточнить нужно.

– Ах-ах, – с непонятным надрывом кивает Игнат, – ты мне, кстати, тоже…

– Ужас! – признаюсь, еле совладав с осипшим голосом.

– Не, малыш, спасибо хоть так, а то если сам… без помощи… в боксёры – жуткий стрём!

– Блин, – закрываю на миг глаза, – да по мне вся эта ситуация в целом – стрём!

– Думаешь, я часто занимаюсь петтингом? – мутно-серые глаза дотошно изучают мою физиономию.

– С твоей бурной сексуальной жизнью… – начинаю робко.

– Бл***, да я только в школе пару раз этим баловался, и то, потому что девственницу разводил на трах.

Правда заметно отрезвляет. Нервно сглатываю:

– Мило.

Знал бы ты…

– Ир, – бормочет проникновенно Игнат, – ты хоть представляешь, что с нами творишь?

– Нет, – совершенно не вру, для меня это действительно в новинку. Да и вообще, если бы не шок, сгорела бы от стыда.

– Ты такая горячая, влажная, – мурлычет Селивёрстов в волосы, носом ведёт по щеке, к губам, поддевает мой нос, и я понимаю, что Игнат до сих пор во мне. Пальцы вновь начинают скользить, вызывая дрожь в теле.

– Узкая… ты такая узкая… – опять слышатся нотки не то мýки, не то боли. – И-и-ир, – стенает, жадно пососав мою губу. – Мне мало, я ещё хочу…

Пока могу думать, пока рот свободен, пока цепляюсь за силу воли, да в конце концов за остатки рассудка, шикаю:

– Селивёрстов, убери свои пальцы… из меня! – добавляю значимо и с расстановкой.

– Шутишь? – бормочет неверующе Игнат, продолжая наглые поглаживания. Упираюсь чистой ладонью в грудь соседа, предостерегая взглядом.

– Ир, ты… Бл***, хочу тебя! Давай хоть губами, языком…

– Э-э-э, – вот от подобной фразы в лицо словно кипятком плещут. Отшатываюсь, ещё и коленкой отталкивая соседа.

– М-м-м, – досадливо стенает Игнат, и как только даёт свободы, брезгливо уставляюсь на свою поруганную ладонь.

– Какая гадость, – морщусь. Запах неприятен, а от осознания, что это, вообще, подташнивать начинает.

– Ир, – бурчит Игнат, – заканчивай строить невинность, которую только что осквернили и принудили к запрещенному сексу. Давай хоть разок, а?

– Иди вон! – оглядываюсь в поиске, чем бы вытереть гадость.

– Ага, – сосед грустно хмыкает, – нужно салфеток купить. А то я полазил и не нашёл…

– Что? – вытаращиваюсь на Селивёрстова. – Ты у меня тут рыскал?

– Типа того.

– А на кой они тебе были нужны… – мысль ещё полностью не оформляется, а я уже торопею от мелькнувшей догадки. Становится настолько не по себе, что задыхаюсь от негодования.

– Ну, – секундная пауза, – чё ты, как маленькая?! – нападает, защищаясь Игнат.

– Селивёрстов, да ты… совсем опух от наглости и распущенности!

– Тебя так задело, что я искал средство гигиены, или что предложил его купить? – озадачивается хмуро.

– Не нужны они мне! – заверяю горячо. – А если ты любитель этой самой хрени, то есть шкурку погонять, вали в другую постель, где есть салфетки!

– Ир, это всего лишь салфетки… Они ещё пригодятся.

– Блин, – закатываю глаза, меня начинает потряхивать от борзоты и простоты соседа, а ещё от бессильной злости, – ты реально думаешь, что мы будем это продолжать? – уставляюсь на парня.

– Конечно, – отзывается не так уверенно Игнат, настороженно меня рассматривая. – Тебе же понравилось!

– Селивёрстов, дрочи в одиночку, а свои… – запинаюсь; жутко неудобно и стыдно о таком говорить, – пальцы, – выдыхаю с жаром, тотчас заливаясь краской смущения, вспомнив, что они со мной творили, – при себе держи!

– Ир, – досадливо подвывает Игнат и распластывается на постели, – ты садистка… жуткая и беспощадная… Уже и святая непорочная невинность сжалилась бы надо мной.

– Как хорошо, что я – не она, – встаю с постели, избегая близости и уж тем более наглых рук Селивёрстова, которыми он пытается меня к себе обратно подгрести, но чуть не падаю – в ногах слабость, коленки до сих пор трясутся.

Плевать на помятый вид и одежду. Лифчик явно не на своём месте, грудь колышется свободно, соски торчат, остро натягивая футболку, в трусиках мерзко – влажно и прохладно, шорты приспущены…

Настоящее опускалово!

Игнат, гад! Блин, придушила бы…

– Ир, у тебя месячные что ли начинаются? – задумчивый голос вырывает из секундного коматоза. Непонимающе оглядываюсь. Сосед рассматривает ладонь, пальцы, которыми меня…

– Не уверена, но и не исключено… – осторожничаю зло, на ложь в данный момент ума не хватает.

– Бл***, я тебе больно сделал? – воздевает на меня испуганные глаза.

Вот… блин, и что ему сказать?

– И да, и нет, – нахожусь после заминки.

– То есть? – бедолага садится на постели, во взгляде плещется страх.

– Физически – нет, а вот морально… ты меня… – неопределённо трясу головой.

– А, а то я испугался… – Игнат заметно расслабляется. О боксёры вытирает пальцы. Какая гадость! – Ну надо ж было так… в месячные вляпаться… бл***…

Морщусь и, придерживаясь неосквернённой рукой близлежащей мебели, плетусь в ванную. По ходу отмечаю, что между ног болезненно-приятно ноет… Чёрт, видимо, девственности лишил, нужно будет на кровавые выделения трусики проверить.

Из изученного материала по анатомии помнится, что девственную плеву нарушить несложно, но при этом она достаточно эластичная… то есть проникновение пальцев может её растянуть, но полностью не разорвать.

Стягивая вещи, отмечаю, что никаких посторонних выделений нет. Это немного придаёт надежды, что я не стала жертвой одного из самых нелепых вариантов лишений девственности.

Принимаю душ, упорно игноря Игната, скребущегося в дверь:

– Ир, ну открой. Я тебе спинку помою.

Блин, даже слезу пускаю от жалости к себе и поруганной чести. Опустилась так, что отдалась Игнату?! Точнее, его пальцам.

Позорище! Какой ужас…

А что омерзительнее всего – мне понравилось!..

И гад знает, что мне понравилось!

Когда ощущаю себя настолько чистой, что выхожу из душа, Селивёрстов предпринимает очередную робкую попытку уболтать на лёгкий, ни к чему не обязывающий перепих:

– Ир, ну тогда ты меня… погладь ещё немного, – прокручивает на пальце свои боксёры. Даже боюсь вниз посмотреть, и так нервный тик начинается.

– Селивёрстов, – нахожу силы ответить, – пошёл к чёртовой матери! – злюсь не на шутку, толкнув плечом, проходя мимо. – Сам себя ублажай, я спать хочу! – отрезаю безапелляционно и падаю на постель, даже не одевшись, а как есть – в полотенце. Не буду при извращенце голым телом светить! Больше! И так допекла – покоя мне нет!

Демонстративно закрываю глаза, но передо мной застывает картинка нашей с Селивёрстовым развратной игры.

Только сосед прикрывает дверь ванной, причём не до конца, – видимо, даёт шанс передумать и к нему присоединиться, – натягиваю подушку на лицо и уже в неё кричу:

– У-у-у…

Немного прочищаю глотку, выплёскивая негодование, и облачаюсь в домашнюю одежду – футболку и шорты. Ложусь обратно. Мучаюсь в постели, пока не возвращается Игнат.

Он больше не делает предложений и попыток развести на секс. Хмурый, мрачный, даже злой. Утраивается на своей части. Отворачивается, и вскоре слышу мирный сап.

Блин, вот как так можно? Меня разбудил, использовал… и уснул…

Наутро сбегаю первой. На Игната даже не смотрю.

Боюсь.

Его боюсь.

Себя боюсь.

Чувств боюсь!

ГЛАВА 6

(День пятый, ночь шестая)

Ира

– Ксень, я так больше не могу! – хнычу в трубу, только в лаборатории остаюсь одна. Мысли суматошно носятся в голове, и я… я правда захожу в тупик.

– Да что случилось? – настораживается Ксю.

– Мне опять совет нужен…

– Ми-ми-ми, – мычит в трубку Бравина. – Час дашь?

– Конечно!

***

– Ну, что случилось? – подруга, немного опоздав, усаживается напротив меня на диванчик в любимой кафешке. – Сосед руки распускает?

Заливаюсь краской смущения – я не собиралась рассказывать, как учудила с Игнатом ночью.

– И это тоже, но в другом понятии… или в прямом… – умолкаю, радуясь, что моей реакции Ксения не видит – она в этот момент нетерпеливо подзывает официанта.

– Это он любитель, – наконец подаёт голос Бравина, только оформляет заказ. – И как далеко его шаловливые ручки забрались? – смотрит хитренько-хитренько.

Блин, глоток чая поперёк горла встаёт. Шумно прокхекиваюсь, Ксения участливо стучит по спине:

– Всё нормально?

– Ага, – нервный кивок, стискиваю чашку в руках.

– Ну, ты даёшь, – хохочет Бравина. – Прям вот так…

– Не смешно, Ксю, – чтобы хоть как-то скрыть бурю чувств, опять делаю глоток ароматного, а что сейчас важнее, спасительного напитка. – Дело-то даже не в нём…

– А в ком? – настороженно.

– Во мне, – стыдливо отвожу взгляд.

– Ир, – протягивает Ксения, приходится на неё посмотреть. Не выдерживаю немой сцены:

– Блина, Ксю, меня лихорадит рядом с ним. Я этого так боялась… – на миг глаза закрываю, всем видом показывая, как жжёт правда.

– То есть, лихорадит? – вскидывает одну бровь подруга.

– Ну, это когда тремор в теле, бросает то в холод, то в жар.

– Ир, – одёргивает Ксения, – я, конечно, не так умна, как ты, но я другое имела в виду: прям трясёт от раздражения, или возбуждения? – въедливый прищур. – Ну, это когда помимо тобою сказанного ещё и голова дуреет, ноги слабеют, а в животе бабочки… – добавляет значимо.

– М-м-м, – задумываюсь, водя пальчиком по едва заметной зазубрине на светло-голубом столе кафешки. Сказать «а» было легко, а вот остальное… – В том-то и дело, что раздражаюсь, но и возбуждаюсь…

– Мать, – обречённо выдыхает Бравина, – ты попала!

– Что? Вот так… прям вердикт, и всё?

– Ага, – безапелляционный кивок. – Очуметь, – не скрывает восхищения, – Вёрст в тебе женщину разбудил!

– Очень смешно, – морщусь. – Мне вообще-то не до шуток, а ты… Я…

– Это же нормально, Ир. Разбудить женское начало…

– Да оно и не спало, Ксю! – возмущаюсь загадочной радости Ксении. – Это просто я… благоразумно держалась подальше от соседа!

– Ты с ним переспала? – прямо «бах» и без такта и учтивости.

– Ксю! – давлюсь негодованием. – Ну, нет, конечно… хотя… – запинаюсь, врать подруге не хочу.

– Что «хотя»? – теперь прищур с подозрением.

– Мы-занимались-петтингом, – выговариваю на одном дыхании и затаиваюсь, боясь реакции Бравиной.

– Вот же пройдоха! – непонятно с чего восхищается Ксения, и почему-то… Игнатом. – Он лишил тебя психологической невинности! Всегда знала, что в плане обольщения он ещё тот гений…

– Ксю! – возмущаюсь. – Ты же вроде моя подруга, – выделяю слово «моя», – но почему-то начинаю в этом сомневаться!

– Ир, ну заканчивай меня обвинять в своих грехах и… ролевухах, – добавляет с нескрываемой глумливой улыбкой. – На самом деле, это нормально…

– Это аморально! – поправляю, бурча в стол.

– Ах-ах, – продолжает смеяться Бравина, – это как посмотреть.

– Я смотрю со стороны «мне теперь жуть как стыдно», – поясняю свою позицию ворчливо.

– Ой, ерунда! Зато тебе понравилось, – равнодушная отмашка.

– Я позвонила, чтобы совет выслушать, ну и поплакаться в твою жилетку, а ты…

– Жилетку дома оставила, – продолжает шутить Ксю. – Ты же не предупредила, что развратница ещё та…

Недовольно вздыхаю, подруга смягчается:

– На самом деле, я рада, что у тебя хоть так «было». Теперь наконец-то признаешься, что Игнат тебе нравится! – выдаёт с видом «а что я тебе говорила?!»

За скоростью её логики едва поспеваю.

– Нет! Нет, – шикаю смущённо. – Но признаюсь, что именно на него реагирует тело, – тихо, а на последних словах умолкаю.

– И что, так ни на кого и никогда больше не было? – допытывается миролюбиво Ксю.

Вот, как она умеет вопросы задавать, прям неудобно и ребром.

– Нет, – мешкаю. – Только на него… и причём не первый раз, – выдавливаю нехотя, бормоча под нос, ведь признание не облегчает самочувствия.

– А это я когда пропустила? – тотчас уточняет Ксения с холодком.

– Когда я… когда ты… была в пьяном… угаре, – запинаюсь бессвязно, потому что нет нормальных слов, чтобы чётко разложить всё по полочкам, – а я… брошена в логово зверя…

– Капец, Ир, – вытаращивает огромные серо-зелёные глаза Бравина. – На той школьной вечеринке в доме Зура?

– Ага, – нервный кивок. – Игнат меня поцеловал… а потом в бассейне, ну… а я… так опешила, растерялась. В общем, даже не сопротивлялась.

– Он же тебя вроде не тронул тогда. Отпустил, – словно ковыряясь в памяти, поправляет меня Ксения.

– Угу, – опять кивок. – Он был таким грубым. Ещё бы, – шепчу в пустоту, – его-то, как меня, не прошибло. А я… блин, Ксю, если он вздумает продолжить распускать свои руки и губы, я вряд ли отобьюсь.

– Охренеть, – брякает мрачно Бравина. – И ты это скрывала от меня? Молчала?

– Ксю, – возмущаюсь нападке. – Ты слышала, что я говорила? По вашей со Спартаком вине я столкнулась лицом к лицу с монстром, и в моём теле и мозгах случился коллапс. Да такой, что я не могла оставаться в городе. А сейчас тебя волнует только то, что я молчала?

– Прости, – с толикой вины, а потом укором: – Но я твоя подруга. Могла бы сказать, что тебе рядом с Игнатом…

– Ксю, мне что, надо было об этом кричать?

– Ну, – заминка, – намекнуть хотя бы…

Молча соплю. Начинаю жалеть, что позвонила Бравиной, но тут Ксения жалостливо тянет:

– Ир, прости, – участливо берёт за руку. Чуть сжимает: – Я тогда полной дурой была. Так увлеклась собственными проблемами, что не смогла тебе подставить плечо.

– И ты меня прости, – сокрушённо. Понимаю свою ошибку и смехотворность обвинения. – Я тоже повела себя эгоистично. Убежала, не поговорила, и даже не подумала тебя отговорить от глупости.

– Эх, – выдыхает с грустью Ксю, – мы обе крупно облажались.

– Ага, но я уехала. За это время, была уверена, что успокоилась. Мне казалось, что я готова встретиться со своими детскими страхами. Правильно могу разложить свои чувства… Блин, – хнычу досадливо. – Я же не люблю Игната. Он меня выбешивает… Откровенно…

Ксения молчит, но даже в этой повисшей тишине отчётливо слышу, как звенит недоверие.

– Правда! – оправдываюсь позорно. – Но хочу… Не хочу его хотеть, – убито трясу головой.

– Знаешь, – Ксения серьёзна и задумчива, – это трудно – бороться с собственными желаниями, – с горькой рассудительностью. – Так уж получилось, что плоть… она слаба. А когда рядом такой красавец, как Игнат…

– Да причём тут внешность? – опять взрываюсь негодованием. – Он… он хам, нарцисс, подлец и просто бабник!

– Он красив, как бог, Ир, – настаивает уверенно Бравина, пока официант приносит её заказ. Подруга делает небольшой глоток. – И он подходит тебе…

– Он умнее меня, – добавляю значимо, словно хочу признаться в самом страшном и сокровенном. – Это непростительно!

– Бред, – отрезает Ксения, – мужчина обязан быть умнее и обеспеченней женщины! – не оставляет ни капли для сомнения или возражения. – Только так он будет ощущать свою значимость и полноценность. В противном случае сам себя сгнобит, а наравне с этим – и свою женщину! Сильный, уверенный в себе, добротный кошель с деньгами! И не дай бог будет богатым, но недалёким – женщина его со свету сживёт, облапошит, да рогов наставит!

– Ну, не все такие, – мямлю, хотя понимаю, что Ксения отчасти права.

– Умные и богатые женятся на таких, – безапелляционна подруга. – И только редкие находят равную пару.

– Ладно, – категорически отмахиваюсь, – мне нет дела, на ком Игнат собирается жениться, но вот что он рядом – меня жутко беспокоит!

– Ир, даже не знаю, что сказать. Если хочешь от него избавиться, тогда… ну, тогда его план рассорить ваших родителей – жизнеспособный, – слегка морщит носик Ксю и, дёрнув плечом, подносит чашку к губам.

Задумываюсь над словами подруги. Она права. Я тоже всё меньше хочу, чтобы папа нашел счастье с матерью Игната. Всё время рядом с соседом?! Он обещал, что сделает мою жизнь невыносимой… и ведь, гад такой, делает!

– Это мука! – мычу исступленно. – Встречаться изо дня в день. Семейные праздники…

– Ага, – поддакивает Ксения, глотая ароматный кофе. – А что хуже, Игнат… в обнимку с другой....

– Ага, – едва слезу не роняю, ощущая всю боль и злость. Меня переполняет ревность, обида: – Что? – спохватываюсь запоздало, таращась на Бравину. – Да плевать на других, – вру безбожно. – Пусть хоть всех перетрахает… – запинаюсь, едва не завыв от несправедливости. Мне не нравится такая перспектива. Категорически! Словно режут на живую.

– Вот и я о том же, – заявляет победно Ксения со снисходительной ухмылкой. – Ты к нему неравнодушна и ревнуешь!

– Что… я ревную?! – задыхаюсь от переизбытка чувств. Несколько секунд молчу, кусаю губу: – Неет, – в голове никак не укладывается, что можно влюбиться в того, кого ненавидишь.

– Если «нет», тогда с лёгкостью расправишься с Игнатом, – равнодушно заключает Ксю.

– Я… не отрицаю химии, но влюбиться…

– Ир, – холодно обрывает подруга, – используй вашу химию! На войне, как на войне. Все средства хороши.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.