Всё по-старому

– Да ладно вам, какие пробники, какие ЕГЭ, тут вон чего в мире творится!

Анна Ивановна сложила руки.

– Ну и чего же, поведай.

Миша сделал серьёзный вид, откашлялся, взял айфон и начал читать, медленно и с расстановкой, как диктор на радио:

– Во вторник в Москве был подписан договор между Россией и Республикой Крым о принятии полуострова в состав РФ и образовании новых российских субъектов.

Коля Никитин повернулся к Саше Коврижкину и спросил:

– Слышь, Сань, Крым же на юге? – тот почесал затылок:

– Да, вроде.

Коля мечтательно призадумался и затем поделился:

– Вот знаешь, я сейчас у бати работаю на автомойке, пока его не уволят. Подзаработаю, сколько смогу, может, ещё где потом устроюсь. Короче, пока работаю, хочу скопить тысяч 15 и махнуть в Крым. Ежели не этим летом, так хоть следующим. Как думаешь, это реально?

Саша задумчиво пожал плечами.

– Кто ж знает. А, может, и получится. Чем чёрт не шутит?

– Всё, тихо! – пыталась угомонить класс Анна Ивановна. – Разгалделись тут. Крым – это, конечно, здорово, но вам ЕГЭ сдавать, а как вы его сдадите, если за обе пробные работы полкласса не может набрать баллов на минимальный порог?

– Анна Ивановна, – обратился к ней Миша. – Нам всё равно уже ничего не поможет, ЕГЭ мы завалим, никуда не поступим и все будем дворниками. Мы это уже выучили и поняли. А тут как-никак случилось историческое событие. Отпустите нас сейчас – в честь праздника!

– Может, мы пойдём уже, толку-то? – Саша Коврижкин выдвинул предложение, от которого было невозможно отказаться.

Анне Ивановне ничего не оставалось делать, как махнуть на них рукой.

– Идите уже, бестолочи, – и класс дружно вывалил из кабинета. Как обычно, все шли не огромной толпой, а небольшими кучками – кто с кем общался: парни отдельно, девушки отдельно. Бывали, правда, исключения – в частности, таким стал Миша Брехунов, который шёл со своей девушкой Костиной в девичьей компании. Но остальные парни были верны дружбе и шли вместе. К троице – Саша Коврижкин, Коля Никитин и Серёга Завитушкин – подключился Тимофеев.

– Что делать будете? – спросил он у них.

– Я к бате на автомойку, – отрезал Коля.

– Я на рынок, потом в «нижний» магазин – ответил Саша.

– А я без понятия, – сказал Сергей, о чём-то задумавшись.

– Как-то быстро день прошёл – уже шестой урок закончился.

– Может, потому что мы к третьему уроку только пришли? – поинтересовался у Тимофеева Саша.

– Наверно, – кивнул тот.

– Чё-то Михан не тот стал, – вдруг молвил Сергей. – Выпендривается больно много.

– Хм, не знаю – по-моему, всё, как обычно.

– Нет, – не согласился Сергей с Тимофеевым. – Зазнался он.

Почти у выхода от своей компании оторвался Миша и спросил Тимофеева:

– Тим, слушай, а когда там свадьба?

– Ровно через месяц.

– Твёрдо и чётко?

– Твёрдо и чётко.

– Ну и славненько, – и Миша тотчас вернулся к своей компании.

– Я ж сказал – зазнался, – но Миша уже не услышал эту фразу Серёги, он уже выходил из школы.

***

И вот Миша распахнул школьные двери. На дворе 18 апреля. От снега не осталось и следа, солнце слепило глаза. После школьной темноты ученья свет неученья был настолько ослепителен, что Миша даже прикрыл лицо от солнечных лучей.

– Миш, зайдёшь за мной в 4? – послышался рядом голос Ксюши Костиной, и Миша отвёл руку. Он увидел, что Ксюша уже спустилась по ступенькам и ждала его на совершенно сухом асфальте. Дальше шла дорожка, по которой вдаль текли ручьи. Деревья стояли ещё голые, но зелёные почки уже постепенно набухали. Воздух был полон свежести и какой-то свободы, уверенности в себе и любви ко всему миру. Так и хотелось вдыхать этот воздух снова и снова и просто наслаждаться.

– Эх, настоящая весна, – промолвил Миша, спускаясь по лестнице и озираясь вокруг.

– Ага, – ответила Ксюша, когда он дошёл и обнял её. – Ты зайдёшь за мной?

– Зайду-зайду. Пошли, посмотрим, – он взял Ксюшу за руку и повёл её за собой к дорожке, по которой разливались ручьи. Они прошли немного вдоль него и тут Миша остановился.

– Смотри, – он указал на плывущий к ним бумажный кораблик. Он кренился то в одну, то в другую сторону, но всё же удерживал равновесие и плыл целеустремлённо вперёд. Кораблик подплывал всё ближе и ближе к Мише и Ксюше.

– Глянь, там какие-то фигурки, – сказала Ксюша, и действительно – какие-то очертания виднелись. Вскоре они увидели – это были небольшие куклы, жених и невеста, наподобие тех, какие бывают в свадебном торте. Миша взглянул вперёд – в начале ручья стояли маленькие мальчик и девочка, наверно, из младших классов. Они стояли и смотрели на этот кораблик и радостно указывали руками на него. Миша снова взглянул на кораблик, который уже уплывал дальше. Фигурки хоть и потрёпанные временем и грязные, но всё равно выглядели достойно и интересно.

– Круто, – восхищалась Ксюша и спросила Мишу: – Слушай, это прям как мы, да? – Но тот молчал, продолжая смотреть на уплывающий кораблик. Ксюша не унималась: – Это так мило! Миша, о чём ты всё думаешь? О них?

На это он ответил, не отрываясь от фигурок на кораблике:

– Да, – и добавил: – о них.

***

Ксюша Костина всё никак не могла наглядеться на себя в зеркале – и так и эдак кружила. Ну а что вы хотели – без малого полтора часа она занималась этим особо важным делом. Наводить красоту – не семечки лузгать, тут целая наука.

Всё ради чего – чтобы порадовать глаз или чтобы оценил парень? Да где уж там. Разгадка совершенно проста: чтобы все видели, какого это – быть девушкой самого завидного парня, чтобы никакая конкурентка не то, что близко не стояла, да даже и думать не могла о посягательстве.

– Всё, что ли? – спросил из соседней комнаты Миша.

– Нет, дорогой, ещё пока нет. Подожди минутку, – на что тот в очередной раз посмотрел на часы. Он пришёл без двадцати минут четыре, а уже доходило половина пятого вечера. Миша подошёл к зеркалу – тёмно-синий костюм-тройка в полоску сидел на нём, как влитой, узорчатый галстук подчёркивал элегантность. Он поправил платок в левом кармашке пиджака – вылитый жених. Наконец, дверь открылась, и Ксюша явилась во всей красе.

– Ну, дорогой, как я выгляжу? – спросила она у него.

– Думаю… на выставке хохломской игрушки место как минимум второе тебе обеспечено!

– Чё, я совсем страшилище?

– Во-первых, это не мои слова, а во-вторых… ты у меня очень сообразительная девочка!

– Ох, вот вечно твои шуточки, – а он и не шутил. На него смотрело нечто размалёванное подобно Марфуше из сказки «Морозко».

– Ну, пошли, – только и сказал Миша, а затем добавил: – А то уважаемые люди уедут без нас и съедят все торты.

– А я и не ем после шести, ты чо, я ж толстухой стану, и ты меня перестанешь любить.

– Я тебя перестану любить, если мы опоздаем хоть на 10 минут, так что давай-ка, дорогая, шевелись.

– Я уже готова, дорогой, идём.

Выйдя из подъезда пятиэтажки, Ксюша поделилась:

– Что-то у меня нехорошее предчувствие.

– Просто выкинь это из головы и выброси вон в ту урну, – Миша указал на ближнюю из двух рядом стоящих урн.

– А почему именно в эту?

Миша пожал плечами.

– Зачем далеко ходить? Здесь специально для недалёких.

– Вот и шутки какие-то у тебя недобрые.

Миша ничего не ответил, только крепко взял её за руку и быстро пошёл в сторону остановки, да так, что Ксюша еле поспевала за ним.

***

На остановке уже стояла толпа – вся компания уважаемых людей, кроме Тимофеева, плюс ещё какие-то люди. Всего около 20 человек. Одеты они были даже более-менее празднично: что порвано – зашито, что мято – выглажено, что грязно – постирано. В центре, как обычно, стоял Костян.

– …А он и говорит: «сыночка, подай колбасу…», – и тут он увидел подошедших к ним Мишу и Ксюшу. – О, какие люди-то нынче! Тоже на праздничек, что ль?

– Да, – ответил Миша. – Это будет ещё тот праздничек.

– Не то слово, мы такое там устроим. Так, нынче в сборе все. Кто помнит, во сколько этот автобус, шоб ему пусто было?

– Помнится, в пять минут шестого идёт последний, – ответил откуда-то сзади Саша Коврижкин – они всей своей компанией стояли как бы немного отдельно от остальных.

– В газельку мы все не впихнёмся, но уговор помните – завалиться нынче к ним всей толпой. Шоб знали эти закурганские, что мы вместе, мы сила, и ваще… Короче, ждём автобус, – объяснял он Мише, как вдруг пригляделся куда-то в сторону: – Гляньте, Асалямов идёт! – Костян указал на приближающегося к остановке мужчину лет 35 в фуфайке, шагающего большими шагами. – Видно, не в духе.

Когда тот подошёл, все с ним поздоровались: «Здарова, Сань», на что тот ничего не ответил, словно не заметил. К остановке в этот же момент подъехала жёлтая газелька. Саня Асалямов, «бог войны – гроза района», хотел открыть дверь. Та не поддалась сразу, и он со злости вообще оторвал её и спросил водителя:

– Эй, скажи-ка мне, а почём проезд-то?

– 18 рублей плюс ты, придурок, мне ещё дверь сделаешь, а не то…

Саня его не дослушал, повернулся к толпе у остановки и спросил у кого-то:

– Слушай, а вот это вот, давно проезд 18, скажи-ка мне?

– Чать с 15 числа ещё по 18, – ответил Костян.

– Хм, дорого, – разозлился Саня, оторвал поручень, за который держался, выкинул его в салон и ушёл восвояси.

***

Закурган был необычным районом. Здесь не было типовых домов, хоть пяти, хоть девятиэтажных. Он находился неподалёку от реки, а самые крайние дома находились прямо на побережье – и от этих домов всё выше и выше в гору. Дома были самые различные: от самых простеньких – небольших деревянных, похожих на дачную пристройку – заканчивая шикарными хоромами, двух, а порой и трехэтажными коттеджами. Всё зависело от состоятельности жителей, ведь как гласил лозунг одной из компаний, «будущее зависит от тебя». Каково будет твоё состояние, таково будет состояние и твоих детишек.

Но ресторан «Горизонт», в котором должно было проходить свадебное веселье, находился не в Закургане, а неподалёку, в типовом районе. Толпа уважаемых людей после двух пересадок ровно в полседьмого вечера ступила на невиданные доселе земли.

В самом ресторане царило крайнее оживление. Празднества здесь шли вовсю и пришли в ту стадию, когда тамада уже был не нужен, а гости справлялись сами: сами пели песни, сами танцевали, сами проводили конкурсы. Именно в этот самый момент и прибыли «новые» гости.

Всех их приняли радостно и благосклонно. Саша Коврижкин со своими товарищами забыли про всякое стеснение; они почувствовали здесь раздолье и сразу же заняли выгодное место за столом, который, к слову, был полон всякой вкуснятины, включая красную икру, красную рыбу, деликатесные колбасы, европейские сыры и прочая, прочая, прочая… Остальные уважаемые люди тоже не страдали скромностью и стеснением и присоединились к общему празднику.

Через некоторое время Саша осмотрелся на предмет наличия всех товарищей – так, кто приехал, все рядом, Тимка с мамой в начале стола, где вся родня обычно сидит рядом с молодожёнами, которые пока на время отошли. Только Михана Брехунова не видать. Странное дело – вон Ксюша Костина сидит, улепётывает торты за обе щёки, а его нет.

– А сейчас ещё один конкурс под названием «апельсин», – провозгласила кто-то из гостей как и.о. тамады. – Вот я держу апельсин. Мы его должны по кругу передать друг другу, не используя руки.

– А ногами можно?

– Нет, нельзя. Вот берём апельсин, – и.о. тамады стал объяснять суть конкурса, – кладём под подбородок и так передаём. Молодожёны пусть к нам присоединяются.

– Почему бы и нет. Пошли, Насть? – предложил жених невесте.

– Да нет, Дим, что-то неохота, – уклонилась она. – Я отойду ненадолго.

– Куда ты?

– Ну…надо, – намекнула она.

– А, ясно, – понял он и обратился к игрокам: – Что, ещё не начинали? Тогда я с вами.

Невеста неторопливо прошла вдоль стола, поправляя свою шикарную причёску и время от времени поглаживая хорошенько проступивший живот. Затем она повернула в коридор, где уже виднелись две заветные буквы – одна «Ж», другая «М».

***

– Ну, здравствуй… Настенька, – донеслось сзади. Она обернулась, и перед ней предстал во всём параде Миша Брехунов – руки в карманах, лукавый взгляд исподлобья. Невеста растерялась и встала как вкопанная. Она открывала рот и, как рыба, просто хлопала им, не в силах выговорить ни слова.

– Что ж, – продолжил он, – я вижу, ты рада меня видеть, не так ли?

– Ми-ша, – проговорила она, узнав его, но пока ничего не понимая. – Что ты здесь делаешь?

– Собственно говоря, то же, что и ты, – Миша сделал шаг навстречу. – Я здесь живу.

Настя вытаращила глаза.

– Как? – на что тот только усмехнулся.

– Вот так вот, вот таким образом. Правду говорят – неисповедимы пути Господни. Ну, как поживаешь? Смотрю, ты без меня неплохо проводила время. Сколько уже? – он провёл рукой по её полному животу, но она одёрнула его.

– Не твоё дело, отстань.

– Так сколько уже? 6 месяцев? 7?

– Ты ещё на что-то надеешься? – прежняя растерянность начала покидать Настю.

– Хм, а ты ничуть не изменилась, всё та же.

– Какая? – резко спросила она, начиная нервничать.

– Любимая, – Миша подошёл вплотную. – Я столько ждал нашей встречи, не спал ночами, мучился. Мне жизнь без тебя – одно страданье. Настенька, я всегда любил тебя…

– Да ты дуранулся? – оборвала она его. – Что тебе надо от меня?

– С той поры, как я узнал, что ты…в положении, меня не покидала уверенность…

– Даже не надейся. Миша, я не хочу тебя видеть, я не хочу тебя знать; я хочу забыть всё, что было раньше. У меня уже другая жизнь, и я совсем другая. Просто оставь нас в покое.

– Да брось ты. Ну, подумаешь, залетела, но любовь-то не проходит, – он попытался обнять её, но Настя резко пресекла его попытки.

– У нас с Димой всё по любви, а ты не смей рушить наше счастье, – в нетерпении она даже оттолкнула Мишу. – Уходи, я тебя в последний раз прошу.

– Но Настенька… – он потянулся было к ней.

– Уйди, – бросила она ему и скрылась за дверью с табличкой «Ж».

– Уйти? – рассуждал Миша, оставшись наедине. – По идее так-то мож…но. Но, – он осёкся. – Но нет, этот номер не пройдёт. Не пройдёт!

***

Свадебный стол разделился на две в принципе равные части – одна часть, где сидели «уважаемые люди» и к ним присоединившиеся, занятые поеданием праздничных блюд, а вторая часть «местных» гостей была занята игрой в «апельсин». Один из игроков не смог передать его, и апельсин укатился с территории игры.

– Шас всё будет, – уверил жених и пошёл за ним. Но его опередил какой-то парень, который протянул ему находку.

– Вы это искали? – спросил он.

– Да-да, – закивал головой жених и взял апельсин. – От души. Айда к нам играть, что ль?

– Да можно, – согласился он.

Они влились в круг игроков. Игра продолжилась с прежним азартом. Под общий хохот апельсин проходил от подбородка к подбородку – и так по кругу.

– Слышь, – обратился жених к незнакомцу, – а тебя как звать-то нынче? А то неудобно как-то.

– Я Миша. Миша Брехунов, – представился тот. – А ты Дима, насколько знаю?

– Так точно, – они пожали руки, и жених ответил, несколько оправдываясь: – В октябре из армейки вернулся, до сих пор по привычке «так точно».

– В октябре? – переспросил Миша.

– Как щас помню: 3 октября ДМБ. Дембель. Неделю на поезде с Дальнего Востока пилил, и вот 10 октября – дома. Это такой кайф был…ты служил?

– Нет, мне ещё пока шестнадцать.

– Вот слушай, что тебе дед говорит. Если отслужил, то всё – ничего не страшно. Когда приехал, ступил на родную землю – и голова закружилась от счастья. А что – целый год вдали от Родины, это…вообще не по кайфу. И приколи – вот только я сошёл с поезда, и там же на вокзале встретил свою жену!

– Настю? – зачем-то переспросил Миша.

– Да, её. Она сама с матерью приехала с Урала. И вот как встретились, познакомились…поближе. Я её сразу полюбил вот отвечаю, конкретно. Новый год отмечали уже вместе, а потом она говорит: Дим, я беременна.

Жених с жаром и светящимися глазами всё это рассказывал и так увлёкся, что даже не обращал внимания на своего собеседника, который сидел понурый, и продолжал рассказывать, как будто сам себе:

– Так вот, братан, это самое крутое, что может быть в жизни. Мы потом пошли в ЗАГС, но что-то там затянулось – ей же шестнадцать только, и вот собирали справки, то да сё. Мы боялись, как бы она не родила, пока мы тут бегаем. Но всё прошло от души, и теперь у меня две даты главные в жизни – 10 октября и сегодня, 18 апреля, а третья будет, когда Настя подарит мне пацана.

Очередь передавать апельсин дошла до жениха, и он умолк, пока передавал его собеседнику. Миша молча получил, молча передал и после продолжал молчать.

– Да, вот такие пироги, – закончил свой рассказ жених, весь светясь от счастья.

– Интересная история, – ответил после паузы Миша. – Так говоришь, с октября вы вместе?

– Ага.

– Значит, полгода, 6 месяцев?

– Так точно.

– И ребёнок твой?

– Ну а чей же ещё, братан? – со смехом отвечал жених.

– А вот и не факт, что твой, – резко обломал его Миша. С лица жениха медленно стиралась улыбка.

– Как так?

– Вот таким образом.

– Да у неё и не было никого – так, говорила, мол, был ещё на Урале парень когда-то…

– Кто-кто, уж я-то знаю, – и затем Миша добавил тихим и низким голосом: – Я и есть тот парень с Урала.

Гости продолжали шумно и весело передавать друг другу апельсин, время от времени теряя его, и от этого ещё больше веселясь.

Жених мрачно молчал, затем грозно взглянул на Мишу и сказал:

– Ну-ка отойдём.

Извинившись перед гостями, они вдвоём вышли из игры, отошли от стола и остановились.

– Ну и что ты там хотел сказать? – начал нахмуренный жених.

– Я её прошлый парень, мы с ней встречались как раз до начала октября, пока она не уехала, но я знаю, что связи у неё были не только со мной. Настя гулящая, и ещё неизвестно, от кого она залетела.

– Мы сейчас это проверим. Настя! – он позвал невесту, которая как раз возвращалась к столу. Она подошла и осеклась, снова увидев Мишу. – Настя, ты знаешь его? – Та, собрав свои силы, ответила мужу в глаза:

– Да, мы с ним дружили когда-то.

– Так, хорошо, – жених начал заводиться. – Этот парень говорит, что спал с тобой (Настя молчала). А ты, – муж указал на неё, – не только с ним, и вообще спала с каждым встречным, и сама не знаешь, от кого ждёшь ребёнка.

– Что? – искренне удивилась Настя, да так громко, что гости прекратили играть и затихли: – Это наглая ложь! – и повернулась к Мише: – Ишь ты какой, прям полиция нравов. Значит, когда ты с Копейкиной шарахался – это было ничего, нормально. Когда с ней по киношкам, по кафешкам, и дома у неё тусил – это нормально. А я тебе прощала, думала, одумаешься – но нет! Ты говорил – любишь меня. Да фигушки. Ты только себя любишь и больше никого. Даже на мать тебе плевать. Чёрствый, мелочный. Эгоист! – затем она повернулась к жениху. – А я его любила, правда, но я уже не могла терпеть. Тут как раз мама после развода собралась переезжать к тёте Зое, как вовремя! Он же даже не спохватился сначала, а потом было поздно. Я встретила тебя, Дима, – она провела по щеке мужа, – и поняла, что ты – настоящий, ты не предашь, у нас начнётся другая, новая жизнь, а этот…пришёл на свадьбу…и нагло врёт…что я… – Настя не выдержала, плюхнулась на стул и заплакала.

Дима протянул невесте платок, а затем угрожающе прошипел Мише:

– Через минуту во дворе. Поговорим.

***

Миша, недолго думая, направился к «уважаемым людям». Те весело о чём-то болтали, попутно опустошая блюда на столе.

– На днях Пал Иваныча видел, – рассказывал Серёга Завитушкин. – Со стадиона с сумкой шёл.

– О, этот пёс, наверно, всю команду уже потравил. А я-то думаю, чой-то они последний матч проиграли, – Костян был как никогда в ударе.

– Слушайте, тут такое произошло, – явился в этот момент Миша.

– А чего? – повернулся к нему Костян и следом все остальные.

– Я сам слыхал только что. Закурганские назвали нас «лошками».

– Чо? – не понял Костян, да и не только он.

– Да, прям так и сказали: «да эти лошки ничего не смыслят».

– Кто лошки? Мы лошки?! Да мы ща устроим, – Костян резко вскочил. – Где они?

– Во дворе ресторана.

– Да мы их разнесём тут всех! Айда-те! Докажем, что мы настоящие уважаемые люди! – вся толпа встала со стола и направилась к выходу.

Во дворе их действительно уже ждали «закурганские» – человек десять. Стенка на стенку, район на район.

От «закурганских» вышел вперёд жених Дима.

– Какие люди! Неужто ль это те самые «уважаемые люди»? Где ваш Костян?

– Тут он я, – Костян также вышел вперёд.

– Ага, отлично. Мы наслышаны, что вы живёте сами по себе, разборок нет, тишь да гладь. Так вот учтите – мы не такие, мы можем и по хребту дать. Так что имейте ввиду. – Жених Дима поравнялся с Ксюшей Костиной и спросил: – Слышь ты, где твой…, – но его оборвал Костян.

– Слышь, Дима тебя там вроде, да? Ты не гони, а лучше объясни – с чего это мы «лошки»?

Дима переглянулся со своими.

– Мы такого не говорили.

– Разве? А нам передали, что говорили!

– Кто? Уж не этот «Миша»?

– Да хоть бы и он.

– Вот он-то нам как раз и нужен! А ну давайте его сюда.

– Мы своих не выдаём, – отрезал Костян.

– Где он там сныкался? Пусть отвечает за свои слова!

– Щас ты у меня ответишь, – Дима с Костяном уже было сцепились, как сзади послышался голос Серёги Завитушкина:

– Так он убежал!

Костян с Димой остановились.

– Как убёг? – не понял Костян.

– Да вот так. Мы пошли сюда, а он в другую сторону, наверно, к остановке.

У Костяна поубавился пыл, но он не сдавался:

– Ну и что? Зачем он вам вообще нужен?

– Да этот … – Дима произнёс непечатное слово, – оболгал мою невесту, назвал её … – снова непечатное слово, – да ещё и сказал, что любит её!

Ксюша вспыхнула от такого поворота.

– Да я этому … – Дима продолжил набор непечатных слов, – оторву всё с корнем к … – снова непечатное слово.

– Ну, хорош! – остановил его Костян. – Тут не всем ещё восемнадцать.

– Сначала у себя разберись, а потом будешь учить. Ладно, расходимся, – и «закурганские» вернулись в ресторан.

***

Костян обернулся к своим «уважаемым людям».

– Михан правда свалил?

– Да, – ответили ему.

– Дела плохи. Отойдём, – он указал в сторону находящегося рядом парка. Там и произошло собрание «уважаемых людей».

– Так, говорить я не умею, так шо…вот чего, – начал Костян. – Миша нас конкретно подставил, и сам при этом предательски бежал.

– На такси, – заметил Серёга. – Я сам видел, как он на перекрёстке поймал.

– А я-то подумал, зачем он у меня занял, – рассудил вслух Саша.

– Что он у тебя занял? – спросил Костян.

– Деньги. Спросил сотку, говорит, на шампанское молодожёнам, а то, мол, стыдно приходить с пустыми руками. А я как раз брал с собой из своих накоплений, на всякий случай.

– …а он взял и свалил, – закончил Костян.

– Ладно деньги, но он меня бросил, – всхлипывая, пожаловалась Костина. – Миша говорил, что любит меня, а тут вдруг эта белокурая… А когда на меня посмотрел этот мужлан, я вообще чуть не провалилась… а его не было рядом, он бежал, бросил…

– В общем, Михан реально попутал, – продолжил Костян. – Нынче мы многое узнали про него.

– Но до сих пор знаем не всё, – вступил Серёга Завитушкин. – Помнишь, к вам однажды пристал один мужик в пальто…

– Такое не забудешь! В первый раз в отделение угодил.

– Мне Сашка сказал, что этим мужиком в пальто был переодетый Михан.

– Реально? – спросил Костян у Саши Коврижкина.

– Ну… – Саша замялся и затем шёпотом Серёге: – Я же тебе говорил это как тайну.

– Теперь тайн нет, – несколько высокомерно ответил тот. – Мы должны знать правду!

– Мда, – закачал головой Костян. – Думайте что угодно, но я не ожидал такого. Что делать будем?

К «уважаемым людям» прибежал запыхавшийся парень – это был Тимка.

– Что произошло? Настька плачет, все ругаются, родня на уши поставлена, все раздрались, вы тут вообще собрались. Что такое?

Костян кратко ввёл его в курс дела и в конце спросил:

– Твоё мнение?

– Гнильё, – процедил тот.

– Короче, – начал выносить вердикт Костян. – Этого Михана надо хорошенько проучить.

– Надо его в школе подловить и избить ногами, ногами! – На Ксюшу Костину явно что-то нашло. От обиды и злости она была сама не своя.

– Насчёт ног не знаю, но побить надо хорошенько, как говорится, вправить мозги. Так, все за?

Со всех сторон доносилось «да», «так и надо его», а яростнее всех в поддержку кричала Ксюша.