Всё по-старому

– Это что же такое творится, друзья мои? – начала директриса спокойным тоном, сидя на своём кресле, как на троне.

– Совсем стыд потеряли! – резко возмутилась завуч Мария Павловна, сидя на стуле по левую руку от неё. Напротив них двоих безмолвно стояли 15 человек с дедом Морозом посередине.

– Скажите, как это понимать?

– Бессовестные!

– Это надо же устроить такую клоунаду в стенах общеобразовательного учреждения!

– Позор!

– Мало того, что превратили школу в зоопарк – теперь по всем углам отлавливают котят. Кто знает, может, они ещё и блохастые, вирус какой принесли. Это надо карантин объявлять, а то дети ещё заразятся, заболеют.

– Да детишки проспиртованные, им не страшно, – парировал «дед Мороз».

– Это кто у нас такой умник?

– Алиса Георгиевна, да это ж, чай, Завитушкин, – ответила за него Мария Павловна. – Это он у нас клоун по жизни. Кто как не этот паршивец плешивый.

– Не надо обижать мою шевелюру средней растительности, – отозвался Сергей Завитушкин, который стоял с правого края и поглаживал коротко стриженую голову. – Спасибо за лестный отзыв.

– А, вон ты где! – надев очки, пригляделась Алиса Георгиевна. – А где твои дружки? Угу, вижу-вижу – Никитин, Коврижкин, Тимофеев, вся компания… Куропаткина? Анечка, ты-то что здесь делаешь? Мария Павловна, вы хотя бы смотрели, кого забирали?

– Кто был, тех и взяла, – оправдывалась завуч, пожимая плечами.

– Внимательней будьте, может, она мимо просто проходила. Да, Аня? Ты же просто мимо проходила? – спросила Алиса Георгиевна ученицу и сама же, не дожидаясь, ответила: – Ну конечно. Всё, Анечка, иди, учись. – Дверь закрылась, и директриса обратилась к завучу:

– Мария Павловна, так кто ж тогда этот «дед Мороз»?

– Я всё поняла, – рассудила завуч с таким видом, словно она Шерлок Холмс, который сидит у камина и сейчас, закуривая трубку, раскроет самое загадочное преступление. – Дело в том, Алиса Георгиевна, что к нам на той неделе как раз поступил клоун на замену Завитушкину, даже похлеще. Это ты, Брехунов? Да сними уже бороду, придурочный!

– Так точно, Брехунов-Придурочный по вашему приказанию прибыл, – ответил Миша, снимая с себя бороду и шапку.

– Так, Брехунов. – Алиса Георгиевна начала выходить из себя. – Ты у нас ещё двух недель не проучился, а уже поставил на уши всю школу. Что, взрослым себя почувствовал? Всё можно? Мало этого, так ещё и оскорбить завуча! Мария Павловна – педагог с 40-летним стажем, в нашей школе с 78-го года (кто-то шёпотом вставил «до нашей эры»), которая отдаёт вам всю свою любовь и теплоту («от такой теплоты скорее в аду сгоришь»), которая не щадит себя («и других»), разве она заслужила к себе такое отношение? («да»).

– Разговорчики! – прикрикнула Мария Павловна и шандарахнула кулаком о стол.

– Алиса Георгиевна, может, мы пойдём уже, толку-то? – подал трезвую идею Саша Коврижкин.

– Ладно, чёрт с вами, идите, – отмахнулась директриса, но добавила: – А Вас, Брехунов, я попрошу остаться.

Ученики один за другим не спеша удалялись из кабинета, и каждый, уходя, похлопывал по плечу Мишу, поддерживая своего товарища. Массовка ушла, а солист остался. В кабинете трое – двое против одного, четыре глаза против двух.

– В целом, я всё сказала. Мария Павловна, – обратилась к завучу директриса. – Мне сейчас надо в управление заскочить, дела кой-какие утрясти. – И, словно отдавая команду «фас», показала на Мишу, как на жертву: – Он ваш.

Хоть Миша и был не из робкого десятка, но эта устрашающая до жути фраза заставила и его нервно сглотнуть. Алиса Георгиевна быстро накинула шубу и, взяв сумку, благополучно испарилась. Миша остался один на один с завучем. С головы до ног пробежал лёгкий холодок. В поисках таинственного «чего-то» он направил взгляд на портрет президента на стене. Мария Павловна это уловила и, глядя прямо в лицо Мише, хладнокровно произнесла:

– Тебе даже Он не поможет.

***

Настораживающая тишина повисла на первом этаже – опоздавшие уже пришли, в классах давно шли уроки. Кое-где пройдёт уборщица со шваброй да на вахте раздастся звонок. Отъевшийся на школьных харчах кот безмятежно валялся посреди коридора возле гардероба.

Но не всё было так однозначно. У кабинета директора столпилось 15 учеников, и (что характерно!) в практически полном безмолвии они ждали таинственного «чего-то», изредка перешёптываясь:

– Что-то совсем стало тихо…

– Может, она его съела?

– Всё возможно…

Дверь распахнулась, но никто не вышел. «Перешёптывающиеся» резко притихли, а из двери показалась чья-то рука…

– Нет, после Вас, Мария Павловна, прошу. – Из кабинета вышла опустошённая завуч, потерявшаяся в пространстве и, кажется, вообще в жизни. Продираясь сквозь толпу ребят у двери, она медленно брела в неизвестном направлении, не замечая никого на своём пути.

Вслед за ней победоносно вышел Миша Брехунов, держа в руках шапку и бороду как скипетр и державу:

– Вот такие дела в мире без политики. Берегите себя и своих близких.

– О-о-о! – радостно потянулась толпа, окружая его кольцом. – Михан живой!

Ликование не знало предела, эмоции зашкаливали. На громкие скандирования «Михан! Михан!» сбежалась, кажется, вся школа, уроки прервались. Каждый стремился пожать руку, продемонстрировав огромное уважение тому, кто совершил нечто немыслимое, заоблачное и фантастическое: в битве титанов одолел саму Марию Павловну – грозу всей школы от мала до велика. Сама она, поверженная и морально уничтоженная, тяжело поднималась по лестнице, с большим трудом передвигая ноги со ступеньки на ступеньку. Каждый шаг подъёма стоил ей огромных усилий, и лестница была своеобразной голгофой – вот придёт сейчас в учительскую, и как быть: признать позорное поражение в моральном поединке какому-то сопливому десятикласснику?

Вокруг Миши в центре коридора на первом этаже уже собралась толпа любопытствующих товарищей, как репортёры перед концертом рок-звезды – расспрашивали, что да как. На это Миша, не скрывая гордости и самоупивания, лишь отвечал фразами такого плана: «могу, умею, практикую», «впрочем, ничего нового» и т.д. Он пробежал взглядом вокруг и удостоверился, что Аня Куропаткина здесь, и по её нежному взгляду всё было понятно без слов, а значит – дело сделано.

***

«Уважаемые люди» по достоинству оценили Мишу, и уже через пару дней тот получил весьма недвусмысленное предложение вступить в их ряды.

Посредником и сопровождающим лицом выступил Саша Коврижкин. В условленном месте и в условленный час – в четыре часа у остановки – они встретились, как и договаривались.

– Идём, – отрезал Саша, и парни отправились прокладывать тропинку по сугробам.

– Далеко? – поинтересовался Миша.

– Да не особо.

Так и шли – Миша вслед Саше, в прямом смысле по его следам. Намело за последние дни прилично, ноги утопали в снегу по колено. Казалось бы, уже завтра весна, но пока что её даже близко не было. Зима отыгрывалась за тёплый декабрь.

– Вот зима-то стала, по полгода тянется, – пытался непринуждённо завязать разговор Миша, но Саша был по-прежнему не особо разговорчив:

– Да, есть такое.

– А вот прошлая зима, кстати, была ещё ничего так. Мы тогда что только не устраивали…

– Угу.

– Да это ещё что, вот помнится… – не договорил Миша, так как поскользнулся и полетел вниз.

– Е-ма, уууух, хаха, эээээх, – беззаботно кричал он, летя с горы в низину. Немного придя в себя, он увидел над собой Сашу.

– Прокатился? Ну-ка, – он протянул руку и поднял Мишу. – Айда, мы ещё не дошли.

Всю оставшуюся дорогу Миша продолжал что-то молоть без разбора, стараясь скрыть за маской беззаботности свою настороженность: Саша молчит, ничего не говорит, идут по каким-то сугробам вдоль каких-то дач. Всё это было окружено некой таинственностью, неизвестностью.

– Нам налево, – произнёс Саша, и они свернули с более-менее протоптанной тропинки в сторону опять каких-то сугробов. Пройдя буквально пару метров, Саша остановил его – пришли. Они оба вслушались: полная тишина, даже ветер стих, и ветки перестали колыхаться. Никаких следов рядом.

– Итак, – спустя паузу, не торопясь, начал Саша. – Начинается «посвящение в уважаемые люди». Тебя отметили как «нашего», и с этим уже можно поздравить. Но не всё так просто. Теперь ты должен доказать, что достоин быть одним из нас. И вот тебе задание. Как ты думаешь, что это?

Саша указал на объект прямо перед ними.

– Хм, – призадумался Миша. – Какой-то подземный ход, забитый мусором, какими-то вещами. Может, что-то типа кладовки?

– Нет, это бомбоубежище для ядерной войны. Было когда-то. А теперь просто – бомбёха. Здесь часто происходят таинственные вещи – прямо мистика какая-то: в кромешной темноте слышатся голоса, ходят духи и к тому же мелкие постоянно вызывают пиковую даму. Но уважаемый человек не должен бояться, уважаемый человек пройдёт её всю как нефиг делать. – Саша достал телефон. – Мы шли почти полчаса, время полпятого доходит. Уже стемнело, но ещё и не ночь. Так что, это ещё цветочки, ягодки только впереди. Как, готов?

Саша взглянул на товарища. Вся маска беззаботности улетучилась с лица Миши, как не бывало. Он тупо уставился на тёмную дыру бомбоубежища, от которой тянуло холодом и сыростью, и от этого он невольно съёжился.

– Жутковато, однако, – произнёс тот. – Закурить бы…напоследок.

– Ещё успеешь, иди!

***

Махнув рукой, Миша подошёл к входу, который был перекрыт какими-то старыми стульями, креслами, каркасами кроватей и прочим хламом. Заходя то с той, то с другой стороны, он всё никак не мог приступить «к штурму» и уже было отчаялся, но затем осмотрелся – и точно, эврика! Подтащив лежащее неподалёку бревно, он буквально тараном пробил небольшой проход, по которому он прошёл и оказался окутан темнотой…

На ощупь обогнув стену, Миша увидел перед собой огромный длинный коридор, погружённый во мрак. Если что и видно, так небольшой свет в конце тоннеля, но до него было ещё далеко. Шаг за шагом, оперевшись одной рукой о стену, он начал потихоньку продвигаться вперёд. Под ногами постоянно оказывались какие-то кирпичи, бутылки, пакеты.

– Что за чёрт? – шептал про себя.

Но до света в конце тоннеля было ещё прилично. Предчувствие не обмануло – здесь действительно было холодно и сыро. Неприятно.

– Сейчас бы закурить… – только подумал Миша и тут же споткнулся о какой-то камень и с шумом грохнулся оземь. Мало, что холодно, так ещё и ноге больно.

– А, может, ну нафиг это всё? Смотаюсь отсюда втихую, вон пока далеко от входа не ушёл? – говорил негромко он сам себе. – Да на кой чёрт это мне нужно?

Тем временем на улице пошёл снег. Саша стоял у выхода и от нечего делать стал ловить ртом снежинки. Темнело очень быстро: когда он отправил Мишу на задание, ещё только вечерело, а сейчас темнота практически полностью окутала землю.

Из бомбоубежища время от времени что-то доносилось – испытуемый проходил задание, но вдруг послышались какие-то резкие звуки, удары, хруст битого стекла, лязг и крик. Саша насторожился.

– Аааа, что это?!!! Ааааа!!! – Миша пулей вылетел из бомбоубежища, притом даже не заметив, как сумел всю пробежать.

– Что, что случилось? – остановил его на выходе Саша. Обезумевший Миша вцепился в его руку, никак не переведя дыхание:

– Там фигня какая-то пролетела!

– Чего?

Миша трясущимися руками пытался что-то изобразить, потом махнул и продолжил:

– Ой…иду я…а там…не было никого…и тут…бутылка летит… откуда…там же…никого…

– Курить будешь? – спросил его Саша, на что тот, немного успокоившись, кивнул головой:

– После такого…и некурящий закурит.

– Вот тебе и следующее задание, даже не задание, а награда. Вон видишь, – он показал в сторону рукой. – Там ещё одно бомбоубежище. Если найдёшь пачку сигарет – она твоя. Ну, в путь, друг! – Миша побрёл в сторону нового задания, а Саша ещё немного постоял и громко сказал: «В путь!»

Из бомбоубежища вышли два друга – Серёга Завитушкин и Коля Никитин.

– Ну, молодцы, – похвалил их Саша: – Красавчики, это вы бутылками что ли?

– Да что под руку попалось, а он так заорал! – поделились они. Саша не выдержал и расхохотался, а вслед за ним и они.

– Жаль, что не попали, – сквозь смех поделился Сергей.

Неподалёку послышалось громкое «О, прибыл, новобранец!».

– Ага, кажется, посвящение подошло к концу, – рассудил Саша. – Айда-те.

***

Кто-то поднялся на ящик и откинул доски, которыми был перекрыт люк.

– Угу, вот и правильно, нынче можно не таиться, – одобрил парень, сидящий в дальнем краю комнаты бомбоубежища под люком – судя по всему, старший. Восемь человек, включая его, сидели на диванах вдоль стены, и напротив старшего на табуретках сидели двое – Саша Коврижкин и Миша Брехунов.

– Так, все уважаемые люди тут? – он огляделся. – Можно начать. Говорить я не умею, так шо – как есть. Короче, хочу поздравить с прибавлением – в наши ряды влился новый уважаемый человек – Михан Брехунов. Итак, Михан, будем знаться. Я – Костян, – он протянул ему руку, которую Миша тотчас пожал. – Так дальше: это Димка, это Тимка, это Серёга, это Колька, это Толян, это Игорян и это Пироженка. – Миша поздоровался со всеми поочерёдно. Последний, мальчик лет 11, которого назвали «Пироженкой», запротестовал:

– Я Серёга!

– Нет, ты пироженка! – утвердил Костян. – Ещё мелкий для Серёги. Будешь знать нынче, как деньги на пироженки спускать. Итак, таперша вот что будет. В честь вступления в наш клуб уважаемых людей как новобранцу я даю тебе первому закурить первую сигарету из новой пачки «Капитана Блэка». – Он похлопал по карманам, достал зажигалку и пачку, раскрыл её и протянул Мише. – На.

– Да я как-то… – начал было уклоняться Миша, но Костян настоял:

– Дают – бери, бьют – беги.

Мише ничего не оставалось, как довести процедуру «посвящения в уважаемые люди» до конца. Дымящаяся сигарета подвела своеобразную черту.

– Ну, вот и с пополнением. А что так тихо? – и вслед за Костяном зааплодировали все. В этот момент Саша немного отошёл от компании, посмотрел по сторонам – нет ли незваных гостей. Но кроме их коллектива «уважаемых людей» в этой комнатке больше никого в бомбоубежище и поблизости не было, а потому Саша вернулся обратно.

– Давненько я, кстати, здесь не бывал, – произнёс он.

– Интересно тут, – заметил Миша и передал сигарету Косте.

– Мы здесь часто собираемся нынче. Тут очень неплохо. Никто не достаёт, сами по себе тут мы, – глава докурил Мишину сигарету до половины, а оставшееся передал по цепочке остальным. – Тебе, Санёк, не предлагаю, ты ж у нас бросил. Аль, может, снова за старое?

– Не, – замотал головой Саша, – я воздержусь.

– Это сколько уже как бросивши?

– 3 месяца.

– О, видал! – указал тот Мише на Сашу. – Санёк у нас вообще красава. Сам как, будешь? – Миша покачал головой. – Вот и верно. Сиги подорожали ужас ваще, бросать надо. Приколи, года два назад мы «Капитан Блэк» за 70 брали – считай, сдадим килограммов пятнадцать чермета Димку из сдавалки и всё, а теперь… Не поверишь, 130 за пачку! 130! Откуда у нас такие деньги? Мелкие были, бычками да красным «Максимом» перебивались. Потом «Пётр» табачили одно время. Угу, в верхнем брали по тридцатке, Санёк подтвердит.

– Мелочи настреляем, ещё дома спросим десятку на мороженое.

– Ага, табачное мороженое. Покурим такие втихаря и потом ещё заедаем чем-нибудь, чтоб не спалили. Это сейчас пофиг, а тогда да…

– Весёлое у вас детство было, – улыбнулся Миша.

– Да не то слово. А ты что, сам как? Санёк говорил, из Заречья к нам нынче приехал?

Миша отмахнулся:

– Мы там с мамой и года не прожили. Текучка кадров – то там, то сям.

– Ясно.

– Но здесь веселее, дружелюбнее что ли.

– Да это ясный пень, у нас такая веселуха на районе. Но уже не так, как раньше. Вот раньше мы почему школу прогуливали? Приключений искали, уходили куда-то, шарахались где-то. А теперь ваще не до школы, не до чего – работать надо, деньги нужна. Где взять? Я вот грузчиком перебиваюсь, Тимка на СТО, Колян Никитин вон на автомойке у отца, Димка…ну, это отдельная тема, – парень, о котором шла речь, только отмахнулся в ответ. – Вот если соберёмся всей толпой, то или здесь засядем, или ещё где, а, может, даже в школу заглянем. Так и живём. Всякое бывает, вот на неделе, Димка, помнишь? – он толкнул своего соседа слева. – У школы какой-то мужик в пальто спросил – хотите, мол, поржать? – тот кивнул:

– Было дело.

– Да чё я, Сань, ты же с нами был, чать помнишь?

Саша насторожился: он прекрасно помнил, кто был тот «мужик в пальто», и посмотрел на Мишу, но тот никак не отреагировал.

– Ну… вроде… – уклончиво отвечал Саша. – Это когда нас с Тимкой выгнали что ли?

– Так вот, а мы значть такие – а как же, ясен перец хотим поржать. И он такой – вон там мужик с мешком речь толкает. Ну а мы подумали, что это Василич – ну, рыбак местный, дядя Вася, кто ж ещё. А это мент был, приколи!

В конце цепочки мальчик по прозвищу Пироженка подавился сигаретой и выкинул окурок в сторону.

– Вы шо, с дуба рухнули Пироженке давать? Он же мелкий ещё, – возмутился Костян.

– Да он сам просил всё: «дай попробовать», «дай попробовать», – оправдывался Игорян.

Костян отмахнулся и руками показал на них Саше и Мише:

– Ну, дурачки, что с них взять. Так, а на чём я?

– Как на повороте стоял, – напомнил Димка.

– Кто?

– Мент в пальто.

– Ах, да. А дело нынче вот – давеча кого-то обчистили, толпа какая-то. Ну, и мы тут слонялись по району. Вот он и подумал, что это мы. Но это не мы, понимашь? Мы хоть и…бродим, ещё чего, но с законом мы чисты, отвечаю. Ну, попутал он и повязал всех нас. Почти весь день проторчали там. А всё из-за чего? Да из-за того усатого мужика в пальто и шляпе.

– Да без усов он был, – заметил Димка.

– А какая разница? Вот ежели попадётся он мне нынче, я лично от себя и от всех втащу ему по-любому.

Саша ещё раз посмотрел на Мишу – у того ноль реакции, словно это про кого-то другого говорилось. Но смотрел на него не только он…

– О, загрузилось, наконец! – поставил в известность Тимофеев. – Гляди, как? – он протянул телефон Костяну. Тот посмотрел и одобрительно кивнул:

– Хороши молодожёны. О, Санёк, Михан, гляньте-ка, у Тимки сестра двоюродная за закурганского выходит замуж. – Он показал им эту фотографию: за столом сидели двое – девушка их возраста, красивая блондинка, и парень постарше её, плечистый, крупный, но тоже недурной.

– Да, хороши, – оценил Саша и передал телефон владельцу. – И когда свадьба?

– Наверно, ближе к апрелю только получится, – поведал Тимка.

– Ну, а я сейчас пойду, – вдруг резко заявил Миша. – Спасибо за тёплый приём.

– Да куда ты заторопился, время ещё только полседьмого? – удивился Костян.

– К свадьбе готовиться, – улыбнулся Миша и исчез в темноте бомбоубежища.

Глава 3

Дни летели, сугробы таяли – весна наступала. Как расцветала природа, так и расцветал Миша Брехунов «в глазах общественности». На общем фоне он, как подснежник среди сугробов, особо ярко выделялся – где-то умудрялся доставать оригинальную и модную одежду, всегда был аккуратно причёсан и надушен одеколоном. В считанные дни он стал «звездой» школы. Без исключения каждая девочка мечтала о нём, а самые «романтичные» с зашкаливающим самомнением попросту подходили и делали предложения: «Слышь, Михан, айда мутить».

Но особенно неровно дышала Аня Куропаткина, которая была готова выполнить, кажется, любое пожелание Миши. Собственно, этого-то он и добивался с самого начала. В итоге Миша получил карт-бланш, которым пользовался каждую контрольную и самостоятельную, но не только для себя, но и для всего класса.

К примеру, в один «прекрасный» день кто-нибудь, та же самая Ирина Петровна скажет заветную фразу «достаём листочки», и классу становится всё ясно. Аня с первой парты второго ряда смотрит на заднюю парту первого ряда, где сидит Миша, и получает от него недвусмысленный знак. Аня всё понимает, прилежно старается, пишет два экземпляра – один себе, другой для Миши. Последний она передаёт назад, и эта рукопись пока дойдёт до Миши окажется в руках почти всего класса. В итоге довольны все: класс списал, Миша списал, а Аня в благодарность от него получала воздушный поцелуй – ей и этого было достаточно.

Учителя лишь разводили руками: «Как же 10А вытянулся по успеваемости за последние недели! Толком не ходят, но все работы пишут только на 4 и 5! Удивительно!». К сожалению, с пробными ЕГЭ дела обстояли иначе – помощь от Ани, несмотря на все её старания, не доходила, и класс получал «то, что заслужил».

Меж тем ни для кого не было секретом, что уже со второго дня обучения в школе №13 Миша Брехунов стал встречаться с Ксюшей Костиной. Теперь они постоянно сидели вместе на последней парте 1 ряда и, поделившись наушником, торчали всеми уроками в её айфоне. Учителя уже старались не обращать на это внимание. Давить на Мишу было бесполезно: даже из самой тупиковой и идиотской ситуации он мог выкрутиться, да и к тому же голова хорошо варила, так что учителя с ним не связывались. Мария Павловна вообще предпочитала не замечать Мишу, словно его нет и не было.

***

Это был обычный мартовский день – серые тучи нависли над городом, неприятно и пакостно моросил дождик, потихоньку превращая снег в грязь. Было настолько темно, что во втором часу дня в классе уже включили свет.

– Так, записывайте число «восемнадцатое марта», – диктовала у доски учительница русского языка и по совместительству классная руководительница 10А класса Анна Ивановна. – Вам ЕГЭ сдавать в следующем году, поэтому вы должны знать, как пишется хотя бы слово «восемнадцатое» – после «в» идёт «о». Для этого поставим проверочное слово – восемь. Ударение на «о», значит, её и пишем. Вот так. В-о-с-е-м-н-а-д… – она обернулась к классу и увидела их «высокую заинтересованность» – каждый занимался тем, что душа пожелает. Анна Ивановна не стала кричать: бросив мел на пол, она молча зашагала к своему креслу и села. Через полминуты класс немного затих.

– Бестолочи болотные, – начала она после паузы, не повышая голос. – Ничего вам не надо в жизни, всё только хиханьки да хаханьки. Бессовестные. Учитель перед вами стоит, распинается, объясняет тему 5 класса. Вы – 10 класс, взрослые люди! Пора уже мозгами соображать, а не… Ладно. – Анна Ивановна присмотрелась: – Коврижкин, ты как оказался третьим?

Коля Никитин и Сергей Завитушкин сидели на своих местах. К ним рядом подсел их сосед сзади Саша Коврижкин, и они вместе строили «карточный домик».

– Так… – начал было Саша, но Сергей опередил: – Бог любит троицу.

– Если Бог и любит троицу, то точно не вашу. Сядь на место, – Саша махнул рукой, пожал плечами и вернулся на своё место на задней парте.

– Рассадить вас всех нужно, обнаглели!

Но тут внезапно проснулся Миша Брехунов.

– Цветы тоже можно рассадить по разным горшкам, добавить хорошую землю и удобрение, но толку от этого, если атмосфера их обитания в кабинете сравнима с чернобыльской аномалией?

– Молчи уже, Брехунов, – отмахнулась от него Анна Ивановна, как от назойливой мухи. – Ковыряешься в Ксюшином телефоне, вот и ковыряйся дальше, только молчи.

– Между прочим, это айфон – чудо техники, – заметил Миша.

– А разве не через него ЦРУ прослушивают там всех?

– Да ладно вам, через эту китайскую подделку? – подключился к разговору Завитушкин.

– А чой-то сразу китайскую? – не поняла Костина.

– Хе, а ты думала, за пять тыщ оригинальный продадут? Ага, щас.

Весь класс и Анна Ивановна заинтересовано смотрели за перепалкой Мишы и Серёги.

– Мы тут делом занимаемся, пока ты там из карт «Зенит-арену» строишь, – парировал Миша. – Всё равно карт не хватит, а цыплятами не отделаешься.

Класс это оценил, ещё свежа была память о недавнем происшествии. Завитушкин тоже посмеялся про себя, но смех его был недобрым.

– Да, Серёга у нас ездок ещё тот, – поддержал кто-то из парней.

– Потом в протоколе записали: «был в нетрезвом состоянии».

– «…в два часа ночи сел в автомобиль Ваз 14-ый…».

– «Поехал с горы и перепутал газ с тормозом».

– «В итоге совершил наезд на курятник гражданина Асалямова».

– Так он ещё и незаконный был.

– Кто?

– Курятник.

– Так ясно дело, это ж Саня Асалямов заведует ей. Он потом со злости сам всех кур перепинал, а почему – и сам не понял.

– Да, Саня Асалямов – Бог войны, гроза района.

– Тихо! – стукнула кулаком Анна Ивановна. – Раскудахтались тут, как Асалямовские куры. – Класс снова засмеялся, и классная руководительница ударом кулака о стол вновь утихомирила их. – Тихо! Кстати, Брехунов, ты там говорил, каким-то делом занимался?

– Так точно, – выпалил тот. – Мы новости смотрим. В мире такое творится…

– Брехунов, уж лучше бы слушал, что я здесь говорю, и Костину не отвлекал. У неё за один пробник 12 баллов, за другой – 8. ЕГЭ ей сдавать, в конце концов…