Утятинский демон. Книга вторая

Елена Карловна обошла кровать с другой стороны и прикоснулась к Катиной голове.

– Господи, Катюша, они тебе даже голову путем не помыли. Все спутано безнадежно. Неужели стричь придется?

– Нет! – вскрикнула она, как будто речь шла о самом главном.

– Тогда давай так. Ты, я вижу, не позавтракала. – На тумбочке стояла нетронутые каша и чай. – Грета, выплесни чай в раковину. Кипятильник взяли? Чай приготовь, пирожок достань. Я буду волосы распутывать. А ты, Катя, терпи.

Гена держал стакан и пирожок. Катя держала Гену за предплечье, но выглядела уже вменяемой. Елена Карловна разбирала спутанные Катины волосы. Катя уже глядела не только на Гену, а иногда поглядывала на Грету очень недружелюбным взглядом. «Господи, да она во мне соперницу увидела» – сообразила Грета. Пока она раздумывала, что сказать, зазвонил телефон. Наконец-то объявился старик. Выйдя за дверь, она ответила. Наппельбаум подтвердил, что ему, действительно, ночью стало плохо, но сейчас он чувствует себя нормально, только слабость. Грета доложила обстановку. А старик сказал:

– Маргарита, ничего еще не закончилось. Этот упырь не умеет сдаваться. А я, признаться, принял ответные шаги, когда он отказался договариваться. И, кажется, перестарался: у него в США большие неприятности. Этого Коготь не простит. Охраняйте Катю, как сможете. Я постараюсь завтра приехать. Со мной приедут профессионалы. Продержитесь сутки-двое. Я на вас рассчитываю.

– Борис Аркадьевич, силовики просят рассказать о Когте как можно больше. И мы должны, как бы это вам не претило.

– Я понимаю. Давай телефоны, по которым с ними можно связаться… Шеметов? Ладно, я сейчас переговорю с Владиславом Сергеевичем, и он с ними свяжется. Что-нибудь скрывать мне резону нет.

Грета прошлась по отделению. То, что она увидела, ей решительно не понравилось. Посетителей было много, даже слишком. Ясно, что кроме блатных и экстренных тут были те, кто прошел просто за деньги. Вернувшись в палату, она сказала:

– Тут напротив ванная есть. Если волосы распутали, айда голову мыть. В ванной, когда они заперлись изнутри, она сказала:

– Ну вот, что, граждане, будем расставлять все точки над «ё».

– Над «и», Грета, – строго поправила ее старуха.

– На фиг ваше филологическое образование, Елена Карловна, – ласково ответила она. И старуха, и Катя отреагировали на ее слова фырканьем. Уже хорошо. – Во-первых, Катя, не гляди на меня как на врага народа. Я понимаю, у Гены три недели жена отсутствовала, а тут молодуха рядом крутится. Я, Катя, как и ты, девушка из провинции. А приехала сюда с двумя столичными хлопцами. Они рядом с твоим Геной, извини, как Джордж Клуни рядом с Алексеем Паниным. Елена Карловна, подтвердите.

– Гена, тоже прошу прощения, – засмеялась Елена Карловна. – Мне если бы сейчас годков тридцать сбросить, то бросила бы и мужа, и детей, и ушла бы за Русланом босиком по росистой траве.

– Жуть что за страсти бурлят в провинциальных барышнях, – продолжала Грета. – Можешь себе представить, что Кирилл, которого я считала своим парнем, уже ушел босиком по той же росистой траве за твоей соседкой по рынку Лидочкой.

– Ой, не может быть! – воскликнула Катя. – Как бы он ей ни понравился, отбивать парня она бы не стала.

– Да я, понимаешь, бабке Паше сказала, что мы расстаемся скоро. Но все равно обидно, что он так быстро свалил. Никто меня, бедную, не оценил.

– А Руслан как же? – подыграла старуха, заметив, как оживилась Катя при разговоре о делах сердечных.

– Ненадёжен. Вот мы сейчас домой поедем, ты ему, Катя, глазки построй. Проверим мальчика на вшивость.

– А мое мнение не в счет? – грозно вступил Гена. – Я ведь и побить могу!

– Бить меня, Гена, не надо, – ответила Катя. – На мне и так живого места нет. И кто на меня глянет! Тем более, Джордж Клуни…

– Заметь, я тоже изрядно побита. Вот и сравнялись.

– А кто тебя так отделал?

– Это твой муж, когда я покусилась на его супружескую верность. Отбивался не на жизнь, а насмерть.

– Не может быть! Гена всегда был рыцарем и никогда не мог ни в чем отказать даме!

– Годы под твоим каблуком не прошли даром. Теперь у него глаза на чужих дам не поднимаются, тем более, что-нибудь другое…

На грубую шутку Катя отреагировала адекватно. У нее уже блестели глаза в предвкушении новых подколов.

– А теперь о грустном. Во-первых, я сейчас вам расскажу то, что никто не знает, даже мои спутники. И меня не уполномочили об этом говорить. Но, кажется, я должна это сделать. Катя, ты знаешь, кто был твоим дедом? Я имею в виду отца твоего отца.

– Папа был незаконнорожденным.

– Понятно, но биологический отец у него ведь был?

– Я у бабушки спрашивала. Она не сказала. Но, кажется, это была не просто чтобы ребенка родить… Наверное, он был женат…

– А помнишь, что ты настройщику говорила?

– Да это просто шутка!

– Нет, это правда. Ты действительно по деду еврейка. А кто у нас в Утятине еврей?

Елена Карловна уронила шампунь:

– Господи, неужели Рувим Борисович? – Грета кивнула. – Он же старый был! Да, Катя, у твоей бабушки не было ни малейшего шанса. Мария Давидовна – это… гранитная скала. Миша ведь родился, когда Руина уже взрослой была. Могли бы дядя Рувим с тетей Катей иметь свой кусок счастья и растить своего общего сына… Но Мария Давидовна сказала бы: «Только через мой труп». И переступила бы через их трупы… Ладно, то дело прошлое. Я понимаю, к чему такое вступление. Вас нанял кто-то из Наппельбаумов?

– Да, Борис Аркадьевич, племянник Рувима Борисовича. Он приходится Кате двоюродным дядей.

– А Ираида Семеновна мне тоже родня?

– Кровно нет. Она Наппельбаум по мужу. Ираида Семеновна не знает этой истории. Просто попросила Бориса Аркадьевича помочь. Он бы и помог ей в любом случае. Но делает это ради себя… если ты понимаешь, о чем я говорю.

– Ну ладно, есть у меня незаконный двоюродный дядя. Что это меняет?

– Он, когда мы разузнали, кто твой похититель, пытался с ним договориться. Борис Аркадьевич не олигарх, но человек небедный. Предлагал отдать во много раз больше, чем ты имеешь. Но похититель уперся рогом. И Борис Аркадьевич навредил ему в бизнесе. А теперь этот упырь не успокоится и будет пытаться похитить тебя вновь. Или убить.

– Лучше убить! – вырвалось у Кати.

– Осторожнее в выражениях, – строго сказала Шпильман. – Пожалей Гену. Пока ты в подвале прохлаждалась, он в тюрьме сидел.

Грета вновь восхитилась ею. Как умела Елена Карловна уловить настроение, понять, когда нужно гладить, а когда ругать.

– Геночка, – заплакав, начала Катя, – когда я получила твое письмо, я уже потеряла всякую надежду. Меня бы уже не было! А когда я поняла, что это письмо от тебя, я догадалась, что его писал вместе с тобой, ты извини, кто-то поумней тебя. И значит, меня спасут! Подожди… в какой тюрьме?

– А наши менты сначала решили, что Гена тебя убил. Твой труп искали, а его посадили.

– Катя, тебе еще многое предстоит узнать. В Утятине столько всего произошло за твое отсутствие! Но сначала давай решим, как быть с тобой. Борис Аркадьевич просил охранять тебя, пока не приедет он с настоящими охранниками. Мне здесь не нравится. Проходной двор. В любое время могут опричники Когтя нагрянуть, – вступила Грета.

– Коготь – это такой большой, беломордый, с зелеными глазами?

– Ты его видела?!

– Они все грозили, что Коготь меня на место поставит. А потом притащили к этому… он все про Барташевских расспрашивал.

– Если ты видела Когтя, то стала опасным свидетелем. Я хотела тебя спросить, можешь ли ты уйти из больницы. Теперь не спрашиваю. Мы уходим, – (в телефон). – Кирилл, у тебя доллары есть? Принеси сотенку, надо взятку дать… Я выйду со стороны пандуса, где скорые подъезжают. Да, со двора… Гена, закрой двери изнутри, откроешь на условный стук. Сушите Катю и ждите.

Конечно, лучше было бы пойти к доктору с Геной. Но каково ему будет слушать о сексуальном насилии над женой?

В ординаторской было несколько докторов. Грета сказала, что она родственница Кати и желала бы поговорить о ее здоровье.

– Какая родственница? – спросил один из них.

– Золовка, – ответила она.

– Это как?

Остальные засмеялись. Потом тот, который был явно постарше остальных, сказал:

– Эх, молодо-зелено, родню знать не велено. Золовка – это сестра мужа. В народе говорят: «Золовка – змеиная головка». Ей-то как раз говорить лишнего не стоит. Как и свекрови.

– Вы что, считаете, я должна Генку привести, чтобы он узнал, как ее насиловали? Да сохранится ли после этого семья?

– Ну, насчет сексуального насилия я ничего сказать не могу. Явных признаков нет. Бить ее били. Гематомы на внешней стороне бедра, на внутренней нет… еще на спине, лице. Молодец, лежала калачиком на боку, живот прикрывала. Анализы мы взяли. Все чисто.

– Что-то даже неправдоподобно, – с недоверием сказала Грета. – У бандитов это первое дело.

– Что есть, то и говорю. И того бы не должен.

– Доктор, мне кое-что надо вам сказать и кое о чем посоветоваться. Вы не могли бы выйти со мной?

– Ну…

Вышли на лестничную площадку. Грета сказала:

– Мне сегодня сказали, что бандиты от нее не отступятся. Оказывается, она видела организатора похищения. Вы верите, что их остановят ваши охранники?

– Да уж…

– Короче, доктор. Вы можете сказать вашим коллегам, что ее перевели в больницу УВД? Есть ли такая у вас?

– Как не быть…

– Так мы договорились?

– Вы шутите? Ее же сюда полиция доставила.

– С полицией мы ее и увезем. Давайте дойдем до входа.

По дороге она стала снова набирать Шеметова. На этот раз он ответил. Она сообщила о том, что, возможно, Катя видела Когтя. «Лечу!» – завопил он и отключился.

– Короче, доктор. Сейчас приедет не мелкий чин, а подполковник полиции. Давайте мы сразу поблагодарим вас, чтобы офицера не смущать. Кирилл!

Уже стоявший некоторое время с ними рядом Кирилл вынул из портмоне несколько бумажек, сунул врачу в карман и сказал:

– Мы вам очень благодарны. Мне помочь вынести пациентку, или муж один справится?

– Справится, – буркнул врач и повернулся к лифту. В лифте они оказались вдвоем, и он высказал то, что, видимо, долго не решался сказать. – А вы знали, что ваша невестка беременна? – посмотрел на нее и заключил. – Ясно, не знали.

– Доктор, а срок какой?

– Недель 12, гинекологи говорят.

Грета смекнула: Гене не сказала, значит, не собиралась ребенка оставлять. Возможно, планировала сделать аборт, а тут похищение. И срок упустила.

В отделении врач направился к палате, но Грета повернула его к двери ванной. «Однако!» – удивился он и вернулся в коридор, чтобы прихватить коляску.

За время отсутствия Греты Катя изменилась разительно. Высушенные волосы, прихваченные надо лбом шарфом, курчавились шапкой. Губы подкрашены, глаза блестят. Врач всплеснул руками и сказал:

– Да здравствует мыло душистое и полотенце пушистое! Катя, я думал, вы так себе замарашка, а вы шикарная женщина. Зря я вас согласился отпустить. Может, останетесь?

– Поздно, Леонид Петрович. Была у меня мысль вас осчастливить. Но за мной приехал муж и еще два крутых москвича. Буду из них выбирать.

– Вот так всегда! Все лучшее законным мужьям и москвичам. А они, дураки, счастья своего не понимают.

Когда они все вместе спускались на лифте, Грета звякнула Кириллу:

– Кир, давай к пандусу!

– Уже.

От дверей слышался дикий крик. Две медички орали на Кирилла, который стойко молчал. Врач, придерживая коляску, сказал: «Все, девочки, они отъезжают» и помог Кате встать на ноги. От ворот к ним спешили Шеметов в форме и еще один в штатском.

Из машины чертиком выскочил Руслан, распахнул дверь, подхватил Катю на руки и посадил на сиденье. Приобняв Гену за плечи, он сказал:

– Мы с Геной уже почти подружились, но если ты согласна, мы сейчас подеремся!

– А что, – засияла всем лицом Катя, – люблю Олимпийские игры!

– Но-но, – вывернулся из рук Руслана Гена, помогая Кате поставить ноги. – Знает ведь, что зарэжю, но не может побороть свою кобелиную натуру!

– Похоже, тут других натур нет, – подмигнула Кате Грета.

Огонь бушует

Дома Грета сказала Кириллу и Руслану:

– Ребята, отдых закончился. Вы поняли из показаний Кати, что она видела Когтя. Значит, ему надо, чтобы ее не было совсем. На этот раз ее будут не похищать, а убивать. У вас, я так понимаю, огнестрельного оружия нет…

– Ясен пень, – откликнулся Руслан. – Будем швыряться овощами.

– Руслан, вникни. Если внезапно на дом нападут бандиты (а я говорю это абсолютно серьезно!), чем вы можете защитить женщину? Через день-два вас сменят профессионалы. А пока?

– У меня было ружье, – сказал бесшумно появившийся из спальни Гена. – Когда арестовывали, его забрали менты. Меня освободили, а его не вернули.

– Надо бы забрать.

– Если дело так серьезно, как ты говоришь, я из дома никуда не пойду.

– Согласна. Да и они не враз его вернут.

– Попрошу у Тихоныча.

– Это кто?

– Сосед, алкаш. Даст напрокат.

– Иди, бери сразу. Нападения надо ждать каждую минуту.

Гена вышел. Грета еще раз оглядела свои боевые ряды.

– Ребята, я боюсь, что вы не прониклись.

– Да поняли мы! Будем настороже.

Это сказал Кирилл.

Стукнула калитка. Пришла Таня.

– Ребята, правда, что Катя нашлась?

– Правда. Она в Уремовске в больнице.

– Сегодня же поедем ее навестить!

– Она в больнице УВД. Ее охраняют. Вас к ней не пустят. Лучше подождите пару дней, ее скоро выпишут.

– Чёрт-те что! А вас пустили?

– Только Гену.

Грета пошла провожать Таню. Навстречу попался Гена с ружьем.

– Ты что, Генка, на охоту?

– Да нет, на огороде буду птиц пугать.

– Чокнулся? А в соседей попадешь?

– Я вверх, теть Тань.

– Ой, вернется Катя, будет тебе охота. Как она там?

– Нормально, скоро выпишут.

После возвращения Катя не вставала: растрясло в дороге. Заходили соседи и знакомые, расспрашивали. Всем отвечали, что она под охраной в больнице УВД. Из-за этого приходилось сидеть во дворе. Как и предполагала Грета, важностью момента никто не проникся. Кирилл проболтался Лиде, и она постоянно крутилась у них. С одной стороны, она повышала настроение Кати, болтая с ней, с другой – создавала легкомысленную атмосферу и отвлекала парней от охраны. «Чувствую себя Кассандрой», – говорила она Елене Карловне. «Грета, потерпи. Приедет Наппельбаум, и сразу все устаканится».

На следующий день зашел Шеметов. Был он не то что весел, но как-то расслаблен. В день кладбищенского провала новый начальник вступил в должность. Естественно было спросить, каков он.

– Да мне без разницы. Со дня на день дела сдавать.

– Иван Иванович, а что вы так уж из-за усадьбы расстроились, если вам все равно на пенсию?

– Тут шкурный интерес. Меня на комбинате ждало место начальника охраны. А теперь, понятное дело, Саблин Сергея Ивановича на это место взял. А я вот без работы.

Стали расспрашивать о том, как нашли Катю.

– Маргарита, не суди о нашей работе по сериалам: снял отпечатки и ДНК, провел анализ почвы на ботинках покойника – и вот тебе портрет убийцы; заглянул в базу – узнал фамилию.

– А как тогда?..

– 95% раскрытия – это агенты и информаторы. В больших городах они это делают за деньги, а у нас – со страха, из вредности, по идейным убеждениям, из зависти, по глупости… К примеру, пропала у гражданина свинья. Обязательно кто-нибудь расскажет, где у соседей жареным пахнет.

– А с Катей как? Кто информатор?

– Ну, ты, например.

– Я?

– В числе прочих. Анька Радива донесла, что Пашка мать уговаривал дом продать. Ты сказала что Пашка – должник Когтя. Беляков похвалился, что его сослуживец по армии у этого Когтя охранником служит и особняк в Патриаршем построил. Значит что? В этом особняке Катю и держат.

– А если бы Беляков своему другу проболтался?

– А я его с собой на задержание взял.

Помолчали.

– Иван Иванович, я о самом насущном. Когтя взяли?

– Увы, Маргарита.

– Как же так?

– Наверное, его успели предупредить.

– Это же для Кати опасно!

– Да не волнуйся ты! Мы бдим. И не сунутся они сюда.

– Вы в этом уверены?

– Патрули предупреждены, все мимо вашего дома проезжают.

– Да, если самолет приземлится, то они сразу заметят…

Гость ушел. Грета вышла во двор. У сарая Кирилл и Гена на корточках возились с какими-то коробками. Вытянув шею, стояла сзади Лида.

– Что это у вас?

Кирилл дернулся.

– Напугала! Предупреждать же надо.

– А вроде бы ты при исполнении…

– Видишь, Генка взрывчатку приволок от соседа. Я учу ребят, как в случае чего ее применить.

– Детский сад! Лида, что ли, пойдет на врага с динамитной шашкой в руках, защищая тебя от бандитов?

– Грета, не занудствуй!

Утром Грета проснулась поздно. Настроение, несмотря на солнечный денек, было ни к черту. Вышла на кухню. Вслед за ней выползла Катя. Сели пить чай. Катя ныла, что ей надоело в мирное время в подвалах прятаться, что ей хочется на природу.

– Вот и полезай на крышу.

– А что? – загорелась она. – Дело говоришь! Я после плена как картошка из подвала: бледная и вялая. Точно! Подзагорю и можно в свет. Поможешь?

– А то!

Несмотря на трещины в ребрах, Катя довольно легко забралась на чердак. А вот спустилась по скобам на крышу террасы она с трудом.

– Ладно, потом подставлю стремянку, спустишься по ней на землю.

– Часа через два, – пробормотала Катя сонно.

Вернувшись на кухню, Грета подошла к окну. У дверей беседки лениво потягивался Кирилл. «Остальные-то где?» – с недовольством подумала она. Стукнула калитка. От ворот шла улыбающаяся Лида в сопровождении двух мужиков. «Кого это она привела?» – подумала Грета, но не насторожилась.

– Здравствуйте, а Гена где?

– В магазин пошел.

– А Катя?

– А Катя в больнице.

– Да будет тебе! Нет ее там!

Кирилл хотел сказать что-то резкое, но перевел глаза на другого, который стоял молча, и вскрикнул:

– Игорь? Игоряха, ты?

В руках первого щелкнул нож, и он спокойно всадил его Кириллу в живот. Лида вскрикнула. Второй двинул кулаком ей по затылку, и она беззвучно опустилась на землю рядом с Кириллом.

Грета даже не сразу поняла, что произошло. Потом заметалась: что делать? Даже не сразу догадалась, что надо позвонить. Метнулась в прихожую… нет, не спрячешься. Отодвинула стремянку от чердачного люка и уложила ее вдоль стены. Нырнула в зал, села на диван и включила телевизор.

– Здрасте, – послышалось от дверей. – Вы хозяйка?

Грета медленно повернулась и заставила себя улыбнуться:

– Нет, гостья. Хозяев нет.

– А где Катя?

– В больнице.

– А Гена?

– В магазин пошел.

– А что вы тут делаете?

– А вы что, полиция нравов?

Улыбающийся гость хотел еще что-то сказать, но тут со двора послышался крик. Господи, Лена! Сейчас они и её убьют! Еще мужской крик: «Беги, Карловна! Вызывай полицию!» Тот, что стоял в прихожей, кинулся к выходу. Оставшийся схватил Грету и, приставив нож к горлу, сказал:

– Сейчас ты мне все расскажешь! Ну, где Катя?

– В подвале, – ляпнула Грета.

Грохнул выстрел. Бандит отшвырнул Грету и бросился во двор. Сразу прозвучал еще один выстрел. Грета поднялась с пола и побежала следом за бандитом. На крыше соседской террасы стоял пьяный Тихоныч и перезаряжал ружье.

– Тихоныч, откуда ружье? Ты же Генке отдал!

– Солдат… последний патрон… припасёт … для себя! – покачиваясь, провозгласил сосед.

– Слезай, придурок, подстрелят, – плачущим голосом говорила ему из дома жена.

Катя оглядела двор. Кирилл с Лидой лежали неподвижно. А у калитки стонала Елена Карловна. Грета осмотрела ее: волосы слиплись от крови, но ни огнестрельных, ни ножевых ранений не было. Грета села на землю и попыталась привести ее в чувство. А двор уже заполнили полицейские.

– Солнышко, ты как? – тронул её за плечо медик Николай.

– Там Кирилл…

– Им уже занимаются. Ты-то как?

– Елену Карловну смотрите. Я цела.

– Ты вся в крови.

– Это её кровь.

Медик прощупал голову Елены Карловны и сказал:

– Ну, кажется, тут все нормально. Кровопотеря, конечно, но травма незначительная.

– У нее гипертония.

– При гипертонии небольшая кровопотеря даже полезна. Ты мне поможешь, а то все там заняты?

– Конечно.

Грета прижимала к себе старуху, придерживая её голову, а Николай ловко прибинтовывал к ране тампон. Во двор вбежали Гена и Руслан:

– Где Катя?

– На крыше. Только подставь стремянку с огорода, а то ей по скобам лезть трудно.

Вдруг раненая открыла глаза:

– Иван Иванович!

– Молчи, милая…

– Иваныч…

– Наверное, надо позвать… Ребята, Шеметова кликните!

Подошел Шеметов:

– Как она?

– Девяносто девятый регион… номер…

– Что это?

– Иван Иванович, это она про машину бандитов, наверное… Мы же её не видели.

– Золотая ты моя! Записываю. А буквы?

– СОЕ.

– Цвет?

– Черная. Как у ребят, такая большая.

– Тоже «Лексус»?

– Нет, форма другая… Я в названиях не разбираюсь.

– Все равно молодец! Вы ее в больницу?

– Не надо…

– Елена Карловна, – вмешался Николай, – и всего-то на денек. Если все нормально, утром отпустим. Антонина сегодня дежурит, она вас без присмотра не оставит.

Грета повернулась. Сзади стояли Катя в купальнике и Гена. Подбежал Руслан, накинул на нее халат.

– Ребята, носилки!

Николай поглядел на Катю и сказал:

– А ты, милая, не загорай с синяками. Загар неровно ляжет, и будешь ты пятнистая как долматинец аж до следующего года.

– Ой, правда? – поспешно натягивая халат, сказала Катя шепотом.

– Я больше всего боялась, что ты с крыши голос подашь, – помогая парням переложить на носилки Елену Карловну, сказала Грета.

– Ты что! Я, как услышала выстрелы… у меня голос пропал… – Катя заплакала.

– Покажи-ка горлышко, – Николай развернул Катю на солнце и заглянул ей в рот. – Да ничего страшного, нервы. Меньше говорить, полоскать травками, пить успокоительное.

Грета вслед за носилками вышла за ворота. Из соседнего двора полицейские выводили Тихоныча.

– Вы что делаете, опричники? – вомутилась она. – Он же нас всех спас. Человек вашу работы выполнял, а вы его в кутузку!

– Он стрелял. Значит, будем разбираться, – ответил стоящий у ворот Вячеслав Михайлович.

– Разбирайтесь. Только зачем его в кутузку тащить? Возьмите подписку о невыезде.

– Ничего, посидит, вытрезвится заодно.

– Вытрезвлять – не ваше дело. Захочу – так я ему сейчас еще налью.

– Дело говоришь, Маргарита, – сказал Тихоныч. – Добрая ты душа. Жена родная не заступилась, а ты… даже налить обещаешься.

Подошедший Шеметов сказал:

– И правда, где тут превышение? Вячеслав Михайлович, пусть дома сидит. Молодец, ведь в обоих попал.

– Одному в ногу, другому в плечо… еще одному… нет, больше не стрелял… пока пере… перезаре… тьфу, в общем, уехали!

– Пошли в дом, опросим по-быстрому, потом вызовем… не сегодня же!

– Маргарита, я без стакана слова не скажу!

– Сейчас, дядя Вася, – Гена пошел к дому.

– Ребята, он и так сегодня все в доме вылакал, что горит, – сказала жена Тихоныча.

– Тетя Люда, вам тоже нужно принять стаканчик от стресса.

– Ох, Маргарита, зря ты в медицину не пошла, – сказал Николай.

Прощание с легендой

Вернувшись от соседей, Грета зашла на кухню и села у окна.

– Как Кирилл, не слышала? – спросил Руслан.

– Не довезли.

Катя заплакала.

– Что делать? – убито спросил Руслан.

– Тебе? Тело семье везти.

– Я… не могу…

– А кто повезет? Может старик нанять сопровождающих, но ведь ты ему не чужой…

– Да… это я так… Конечно, я должен.

Катя спросила:

– А кто у него есть? Мать, отец?

– Оба умерли…

– Жена?

Руслан промолчал. Грета, положив локти на стол, подперла подбородок кулаками:

– Скорее всего, и не одна.

Руслан удивился:

– Он тебе сказал?

– Нет, но это же так очевидно. И дети есть, скорее всего, дочка. И тоже, может быть, не одна.

– Да. От каждого брака по дочери.

Катя ошеломленно переводила взгляд с Греты на Руслана:

– Как же так? Что же он Лиде мозги полоскал? Маргарита!

– Так бывает, Катя. – Посмотрела на ее убитое лицо и поправилась. – Мы же не знаем, как там у него во второй семье было. Скорее всего, отношения были плохие.

– А почему ты Лиде не сказала?

– Во-первых, я не знала, а только предполагала. Во-вторых, я и про их отношения узнала не сразу. В-третьих, стала бы она меня слушать? В-четвертых, а может, он ей всё рассказал?

Катя постояла, несколько раз кивнула головой, повернулась и ушла.