Утятинский демон. Книга вторая

– Это ты из-за нее плакала? Пошли домой, Маргарита.

– Эй, москвичи, нам понятые понадобятся! Сейчас наши приедут и будут тело искать.

– Ты, Беляков, с дуба рухнул? На девушку эти отморозки напали, видишь, побили? Могла и она под теми камнями оказаться, если бы их демон к себе не забрал.

Беляков подошел поближе к провалу, заглянул туда с опаской, плюнул на траву и сказал:

– Это они тебя не знали, Маргарита. Им бы на километр тебя обойти. Сколько ты у нас? Дней десять? А сколько трупов наваляла!

– Но ты-то еще жив, – ответила Грета. – Если я такая роковая, следовало бы с тебя начать. А никак не с деда, которого не знала и тем более, не с девочки. Господи, как их только земля носит! Может, вместо того, чтобы этих двоих оттуда вытаскивать, оставшихся туда скинуть?

– Дело говоришь. Вот придет Вячеслав Михайлович, велит скинуть – не поверишь, с радостью лопатой поработаю.

– Ты что, ему позвонил? Могли бы хоть родню поберечь. Ведь тело еще не найдено, – сказал пожарный.

– Найдут, не сомневайся. Ведь найдут, да, Олежек? Пойдем, золотой мальчик, покажешь дело ручонок своих поганеньких.

Руслан сказал:

– Пошли к воротам. Там Кира подъехал, а машине встать негде – полгорода собралось.

У ворот, действительно, было не протолкнуться. На входе стояли полицейские и никого не впускали. Шеметов, стоящий с кем-то в белом халате, поглядел на Грету и попросил собеседника обработать ей лицо. Тот усадил ее на подножку «скорой» и занялся ее ухом, приговаривая: «Все заживет, моя хорошая, только вот скобочку бы надо поставить». Какая-то крутая тачка упрямо гудела клаксоном, пытаясь проехать к воротам. На нее никто не обращал внимания. Наконец, приоткрылась передняя дверца и вылез крупный парень. Он стал распихивать стоящих. Зеваки неохотно отступали, но их место сразу занимали другие. Шеметов ему сказал:

– Тут надо не руками, а бейсбольной битой. И действенней, и привычней, – и отвернулся.

Открылась задняя дверца, и на землю ступил надменный господин. Он сказал:

– Господин подполковник, вы тут в качестве зеваки или порядок наводить?

– А чего его наводить? Тут и так полный порядок.

– Вы это порядком называете?

– А что, стоят люди, никого не трогают.

Надменный хотел сказать еще что-то, но раздумал и пошел к воротам. Медик вслед ему, специально форсируя голос, спросил Грету:

– Деточка, ты на этих подонков заявлять будешь?

– На покойников? – удивилась Грета.

Надменный господин дернулся. Потом медленно повернулся и поглядел на нее. От этого взгляда у нее сердце ёкнуло. Она поняла: это отец одного из тех, кто провалился. Но с ожесточением прогнала жалость. Не может быть он невиновным. Если он и сейчас продолжает считать себя выше окружающих, значит, и сына так воспитывал.

– На тебя их кровь случайно не попала? Не скрывай ничего. Есть угроза гепатита, – продолжал медик.

– Одного я ногтями оцарапала, – вспомнила Грета.

– Ну-ка, давай ручки проверим.

В это время с кладбища донесся не то крик, не то вой. Толпа загудела: «Нашли!» Надменный господин двинулся к воротам.

– Господин Семенов, не советую идти туда сейчас, – сказал Иван Иванович.

– Вы… мне советуете?

– С родными жертвы не советую встречаться. Или вы и с ними надеетесь договориться?

– Какой жертвы?

– Иваныч, да он не знает ничего! – всплеснул руками медик.

– Иди-ка ты, Николай, к мемориальному. Там только судебный медик. Вдруг Анне Ивановне нужно помочь. С девушкой закончил?

– Сейчас… сейчас, – заторопился медик.

– А вы, господин Семенов, поезжайте домой. Тут происходит опознание тела Кати Щуровой. Ее убийц здесь уже нет – ни мертвых, ни живых. Плохо вас информировали.

Господин Семенов молча вернулся в машину. Медик Николай сказал:

– Ну ты, Иваныч, садюга. Он всё ж таки отец.

– И я отец, Николай. Трех дочерей. Моя Лизка Катю в тот день на дискотеку звала. А эта: нет, мол, домой поеду. Вот… не доехала. Разве за ними уследишь!

Появился Кирилл. Только посмотрел на Грету, выдохнул гневно в сторону Руслана: «Вы… куда смотрели?» и подал ей руку: «Идти можешь?»

– Да в порядке я.

У Шеметова зазвонил телефон. Он только повторил несколько раз «Да» и тут же набрал другой номер: «Саша, бери Белякова и быстро к воротам!» Пока Грета усаживалась в машину, мимо них в сторону города промчалась машина Шеметова. Поглядев ей вслед, Руслан сказал:

– А ведь еще что-то случилось, из-за ерунды с происшествия не срываются. Тем более, подполковник…

– Не отвлекайся, – перебил его Кирилл. – Тебе поручили охранять девушку. А ты…

– Ладно, ребята, – перебил их Гена. – Все виноваты. И я в том числе. Но как можно предусмотреть встречу на кладбище со здешними отморозками?

– К тебе претензий нет. А вот Руслан у нас при исполнении.

– Ну, виноват, виноват! Легче тебе от этого? Я сам себе этого не прощу! – психанул Руслан.

– Может, хватит? – сказала Грета. – Я сама за себя отвечаю.

– Ребята, я, конечно, пенек утятинский. Но пора уже объяснить мне, в чем ваш интерес.

– Дома, – сказала Грета и отвернулась.

Дома Гена открыл дверь гостиной и выкинул руку: «Прошу!». Заговорил первым Кирилл.

– Нас нанял тот же человек, что и Владислава Сергеевича.

– Маргарита, ты тоже?

Грета не успела ответить. Кирилл продолжил:

– Он воспользовался тем, что Грета собиралась везти в Утятин памятник и попросил ее взять нас с собой, чтобы наш приезд не выглядел шпионским. Ну, приехала компания молодежная подруге помочь и в озере искупаться. Ведь с Владиславом Сергеевичем никто из ваших говорить не желал. А с нами говорили без утайки. Но не очень-то мы ему помогли…

– Не скажи, все-таки какие-то версии появились…

– Да, но исходили они от Греты, а не от нас.

– Маргарита, а ты и вправду бухгалтер?

– Она и вправду бухгалтер, и вправду племянница Кожевниковой. Думаешь, мы памятник в качестве прикрытия изготовили?

– Да нет, тетя Таня о нем уже полгода говорит. Только о Маргарите она не очень хорошо… Ты извини, ничего конкретного, просто с недоверием.

– Были в моей биографии моменты. Тетке своей я в юности нервы потрепала.

– Это каждый о себе может сказать.

– Ладно, если разговор закончен, то я в ванную. Только как бы ухо прикрыть?

Выйдя из ванной, Грета увидела сидящую на диване Елену Карловну. Повалившись рядом с ней, она сказала:

– Год сидела в бухгалтерии, никому не мешала. Благословен город Успенск! И что меня в Утятин понесло!

– А твоя тетя тебе бы сейчас позавидовала…

– Чему-у-у! – взвыла Грета. – Глаз подбили, ухо оторвали и чуть не изнасиловали!

– Ты знаешь, мы, взращенные на литературе барышни XX века, читали то, о чем мечтали. Так вот, я обожала любовные романы. Мне всегда любви не хватало. А Таня – исключительно детективы и приключения. Дружили мы с детства. Но стоял между нами мужчина. Из-за него мы всегда … как сказать… были на расстоянии.

В гостиную просочился изнывающий от любопытства Гена.

– Елена Карловна, это какой мужчина был в вашей жизни?

– Муж мой, Юрий Петров, кто же еще?

– А … тетя Маргариты?

– Да не прикидывайся, знал ты его, вы же оба из Васильевки. Что там говорить, много баб у него было. Но Таня… Даже знаю, когда он в нее влюбился. В Конь-Васильевке, в пионерском лагере это было. Она младше нас на пару лет была. Но как-то так получилось, что он на нее всегда снизу вверх глядел. И в переносном, и в прямом смысле. Она выше меня намного была, наверное, с Юркой одного роста. Она… то ли любила его, то ли лестно ей было, что такой парень от нее без ума. Два раза они заявление подавали. Когда второй раз подали, я к ним зашла. Таню не застала. А тетя Милочка все понимала. И мне сказала: «Не волнуйся, опять все разладится. Найдется причина, чтобы ей взбрыкнуть. Не пара они». И причина нашлась.

– Это ма… м-м… она так сказала? – вырвалось у Греты. И спешно добавила. – Её мать не хотела, чтобы дочь вышла замуж?

– Она понимала, что дочь сама боится этого замужества. Что было бы, если бы она вышла за него? Родила бы, загулов его терпеть не стала бы, развелась и погрязла в быте. И никаких приключений.

– А какая причина нашлась? – спросил Гена.

– Сестрица моя Валюшка объявила, что ждет от него ребенка. И ладно бы она им увлеклась или он от нее голову потерял. Она так, ради спортивного интереса и чтобы меня уязвить. А он просто не мог не взять того, что само в койку свалилось. В результате Таня уехала к тетке в Успенск, Валентина родила, а я стала воспитывать их дочь и ждать. Я в Юрку влюбилась в третьем классе, когда его к нам из Васильевской школы перевели. И почти двадцать лет ждала, когда он на меня внимание обратит. В результате и у меня не как в любовных романах… там все невзгоды заканчиваются свадьбой. И у нее не как в приключенческих романах. Сменила одну провинцию на другую, вместо матери стала тетку слушать…

– А что вы о ее родне так? Плохие люди были?

– Да нет, почему. Очень хорошие. В том и беда наша. Понимаешь, забили наши безгрешные мамы нам голову своими моральными принципами. Что можно, а главным образом, чего нельзя. С плохими парнями не водись. Маленьких не обижай. Чужого не желай. Старших уважай. А чего их уважать? Человек с годами лучше не становится, по себе знаю. Копятся с годами черствость, эгоизм, склероз, маразм. А с ними вместе самомнение: все-то я лучше вас понимаю. Мамы совесть нам буквально в душу вколотили. От ошибок предостерегали. С танцев быстренько домой, а то мама волнуется. Компания на озеро с ночевкой, а мы дома останемся, что-то у мамы с сердцем… И так каждый раз. Они думали, что нас от жизненных ошибок уберегают, а оказалось, от самой жизни. Я это поняла, когда сама матерью стала. Поэтому никогда ни Леночку, ни мальчишек своими тревогами не грузила. Пусть мое сердце разрывается, но они должны ощутить свою молодость и совершать собственные ошибки.

Помолчали. Грета осмысливала услышанное и еще раз убеждалась, насколько близки они были с Леной, как подруга понимала ее и прощала ей это дурацкое соперничество.

– Так что, Грета, Таня на твоем месте сейчас влезла бы в эту историю всем своим длинным носом. Прошла бы по соседям, вызнала бы все, что случилось. Я думаю, она и Катю бы нашла.

– А Маргарита что делает? – вступился Гена. – Это же она сообразила, что Пашка может быть виновником.

– В общем, Грета, бога не гневи. Все обошлось. Даже нападение на тебя повернуло дело к лучшему. Раскрыто преступление. Найдены преступники. И то, что один из них погиб, а другой покалечился, тоже к лучшему. Если бы младший Семенов остался жив, знаешь, какие силы бы сейчас старший на это дело бросил? Ведь была уже групповуха у этой компании. Правда, без убийства. А может, и не одна…

– И что же, все глаза на это закрыли?

– Ты уж наших такими продажными не считай. Откупился Семенов не от властей, а от пострадавших.

Гена сказал:

– А знаете, Елена Карловна, если бы тогда Семенов сына не выкупил, сидел бы он сейчас в тюрьме и был бы жив.

– Вот и пусть Гришка этим всю оставшуюся жизнь мучается. Он это чудовище породил, он ему все позволял. Он и себе все позволял, а сынок-то видел… Ладно, будет об этой мрази говорить. Пошла я.

Елена Карловна ушла. Грета сдернула с головы полотенце и уставилась на себя в зеркало. Глаз, кажется, не пострадал. Оцарапана скула и припухло надорванное ухо. Да на плече синяк. «До свадьбы заживет» – сказала она своему отражению и показала язык. Затаившийся в кресле у двери Гена хрюкнул.

– Брысь, хозяин, – сказала она. – Чем за девушкой подсматривать, лучше бы за молоком сходил. Очень кашки хочется.

– Уже, – ответил он. – И молочко куплено, и кашка сварена. Прошу к столу.

– И поверю я, что кто-то из вас на такие подвиги способен. Кого припахали, Елену Карловну или Лидочку? – Увидела, как дернулся Кирилл, и заключила. – Ясно, Лидочку.

За обедом Грета, уткнувшись глазами в тарелку, думала: парни не забыли о том, что она утром пожаловалась на изжогу и сказала, что с обеда перейдет на каши. А Гена сходил за соседкой, чтобы она ее успокоила. Почему, кстати, за ней, а не за Таней? Она ведь и ему, и ей ближе? Нет, Таня сейчас своим тоненьким голоском стала бы причитать над Гретой. И еще больше вывела бы ее из равновесия.

После тяжелого дня угомонились рано. Только Грета никак не могла уснуть. Она бралась то за кроссворд, то за какой-то толстый том без обложки, то выключала свет и пыталась уснуть, то выходила на кухню и пила чай. В такой момент и настиг ее телефонный звонок.

Телефонные разговоры

18 июля.

16.01. К объекту приехал Казиев, юрист.

16.12. Звонок Тимофееву, начальнику охраны.

– Олег … мать! Живой ногой ко мне.

17. 20. С трубки Тимофеева.

– Здоров, Димон. Какие дела?

– Здравствуй, Олежа. Давно никаких дел не веду.

– Надо бы встретиться. Ты как, временем располагаешь?

– Время… понятие относительное. Может, у меня его вагон, а может, уже закончилось.

– Что-то мне настроение твое не нравится. Давай все-таки встретимся.

– А ты где?

– Я-то? На работе пока.

– А я в Цюрихе.

– Ну ни фига! А дома когда будешь?

– Не скоро. А может, и не буду.

– Да что случилось-то?

– Да ничего. Лечусь.

– Что-нибудь серьезное?

– А несерьезное в районной поликлинике лечат.

– Может, я подъеду к тебе… в Цюрих?

– Не успеешь, Олежек. Завтра с утра операция, а как дальше – кто знает. Поговорить-то я точно с тобой в ближайшие дни не смогу… даже при самом удачном раскладе. Так что свой интерес излагай без реверансов, и пошустрее, я важного звонка жду.

– Ну ладно. Помнишь, ты к боссу моему приходил с переговорами?

– Как же, было дело. Послал он меня конкретно.

– Так вот, возник у него интерес к твоему … ну этому, от которого ты приходил… как его?

– Помнится, мы имен не называли.

– А теперь нам его имя потребовалось.

– Извини, Олежа, я его забыл. Я вообще все дела сдал, когда за границу уезжал. И даже не знаю, кто теперь этими делами заправляет. Спросишь у знающих.

– Дима, ты что? Я что спрашивать буду? Кто на днях к моему боссу обращался, а когда тот его послал, большие подлянки ему сделал?

– Вот оно что… Когтя жареный петух клюнул…

– Короче, Димон, давай контакт.

– Нет, Олежек. Единственное, что могу, и то для тебя, а не для него – сообщить клиенту, что у вас к нему интерес. Звонить?

– А если он свой интерес потерял?

– А это уже его право. Все, Олег, у меня вторая линия. Клиенту от тебя привет передам. Пока!

19 июля, 10.30. Тимофееву.

– Здорово, знакомый!

– Кто это?

– (Смех) Ну, напомню. Кого в Гатях брал в 93-м?

– Каркуша что ли? Ты живой?

– Не дождетесь! Ладно, какие ваши предложения?

– Ты о чем?

– Ты что, тупой? Просил переговоры…

– Ох, извини. Конечно, давай встретимся. Можешь в нашу контору подъехать?

– А есть зачем ехать?

– Мы что, с тобой по телефону договариваться будем?

– Меня Дмитрий Сергеевич предупредил, что твой… босс к переговорам не склонен. Что же я мокасины понапрасну топтать буду? Давай ваши предложения, я их с клиентом перетру, потом будем дальше базарить. (Пауза). Ясно, твое дело промежуточное. Номерок мой у тебя высветился? Вот и доставь его по адресу. Будь здоров!

12.48. Объект.

– Каркуша?

– Кому Каркуша, а кому Николай Павлович.

– Николай Павлович, давайте встретимся и поговорим.

– Да есть ли нужда встречаться? Излагайте.

– Не по-людски как-то.

– Так ведь и родственницу уважаемого человека похищать тоже как-то не по-людски.

– Так что этот уважаемый человек серьезный бизнес мне рушит?!

– То есть все началось из-за ваших с ним терок по бизнесу?

– Конечно.

– Уважаемый человек утверждает, что все началось с похищения его родственницы.

– А карточные долги отдавать не надо?

– То дело святое. Только, помнится, мой … доверитель, скажем так, в карты не играет. И родственница его тоже.

– Ее родственник мне большую сумму должен.

– То есть мой доверитель?

– Другой родственник.

– Видите ли, Эдуард Андреевич, я был вынужден познакомиться с родословной похищенной молодой женщины. Она кроме мужа больше родни не имеет. Не считая, разумеется, моего доверителя, который ей двоюродный дядя. Не ошиблись ли вы случаем?

– У них с родственником земельные споры.

– Это каким же боком?

– Земельный участок, который ей принадлежит, по наследству должен был делиться на них двоих.

– Ах, он, плутишка! Такого почтенного человека вокруг пальца обвел! Дело в том, что бедная девочка в раннем детстве потеряла обоих родителей. И мать вашего … партнера, которая, действительно, была двоюродной сестрой ее матери, заявила, что ей дальняя родня не нужна. Девочка выросла у бабушки со стороны отца, от нее и получила наследство. Ваш приятель этой бабке не родня. И странно мне, что домик, построенный сто лет назад на 25 сотках в глухой провинции, может вызвать интерес у таких небедных людей. Но если вы настаиваете на этом, мой доверитель уполномочил меня подписать для вас любые обязательства, гарантирующие передачу земельного участка в вашу собственность после освобождения женщины.

– Дело не только в этой собственности.

– А больше за ней никакой не числится. Как в сказке: отдай то, чего в доме не знаешь… Может, вы на ее ребенка во чреве претендуете?

– Не говорите ерунды. Возможно получение наследства.

– А тут я не в курсе. Поговорю с доверителем – перезвоню.

13.15. «Сема, он открытым текстом признался в похищении человека. Казиев-младший у америкосов. Надо дать отмашку в Уремовск, а то перепрячут девчонку – хрен найдешь». – «Может, подождать?» – «Я бы и подождал. Но тот подпол, который вышел на нашего майора – без пяти минут отставник. Он бы уже рыбку ловил на пенсии, да у них там громкая история с подпольным химкомбинатом. Начальника сняли, а этот поневоле лямку тянет, пока нового назначат. Говорит, славы ему не надо, только девочку спасите. Случись что – кипеж поднимет».

Через одиннадцать часов раздался звонок на телефоне, который никому прослушивать не требуется.

– Маргарита, добрый вечер. Ничего, что я так поздно? А я с радостной вестью. – Грета ахнула: «Нашлась!» – Да, освободили. Жива. Побита, но ничего жизненно важного не задето. Она в областной больнице. Приезжайте с утра. Тут один товарищ из другого ведомства хочет узнать кое-что о Когте. – Она ответила, что рассказала ему все, что знает. – А ты у заказчика спроси. Может, он чем-нибудь поделится? Все-таки он нам кое-чем обязан. Ага, до завтра!

Первой мыслью было устроить всеобщую побудку. Но взглянула на часы и устыдилась: первый час. Радость, конечно, но раньше утра они в Уремовск не поедут. Всей компанией будут бессонницей мучиться? Нет уж, пусть сейчас спят, а порадуются утром, на пути в больницу. А вот заказчику, пожалуй, надо позвонить. Вернее, его прислужнику. А уж звать ли хозяина, пусть решает он.

– Добрый вечер. Извините, что я так поздно, но у меня срочное сообщение. Передайте Борису Аркадьевичу, что Катю освободили. Скажите, что она жива и физически не слишком пострадала.

Собеседник угукнул, послышался шум и отдаленный говор. Снова шум, потом его голос: «Я перезвоню».

Положив перед собой телефон, Грета тихо спросила у себя самой: «И что бы это значило?» И с удивлением поняла, что волнуется за состояние старика, и, пожалуй, шум этот означает, что ему стало плохо.

Посидев немного за столом, поняла: заснуть не сможет. «А пройдусь-ка я да по ночному Утятину». И вышла за ворота, прихватив с кухонного буфета фонарик.

От ворот не задумываясь, повернула налево: не в сторону же кладбища идти. Не заметила, как добрела до моста. Перейдя через мост, снова повернула налево: давно собиралась посмотреть новую набережную, которую построил в этом году «Русский батат». Действительно, вдоль берега тянулся выложенный фигурной плиткой тротуар, огороженный со стороны реки решеткой. На смотровых площадках были установлены скамейки. Цивилизация! Сквозь кусты на реке блеснул яркий свет. «Раков ловят, наверное», – подумала Грета, вспомнив, как в детстве однажды заночевала у Галки Кононовой, и им разрешили с берега смотреть, как Галин отец с братом ловили раков. Тогда на носу лодки горел очень яркий фонарь. Она залезла на ограждение, чтобы разглядеть рыбаков и засмеялась: огонь оказался просто отражением луны в воде.

– Что вы там смешное увидели? – раздался за спиной мужской голос.

Грета качнувшись на решетке, повернулась. Рядом с ней стоял высокий сутулый человек.

– Извините, я вас напугал, – продолжал он.

– Ничего-ничего, – спрыгнув с ограды, сказала она. – А засмеялась я потому, что увидела свет и подумала, что там раков ловят. А это отражение луны. Какие раки при нынешней экологии!

– Ну почему, раки есть и в Чирке, и в озерах.

– Да бросьте, и вода здесь грязная, да еще какое-то химическое производство левое.

– Совершенно безопасное производство, – возразил незнакомец. – Безотходное. А просроченное сырье вывозили на утилизацию в соседнюю область.

– Уж не технологом ли вы там работали? – наобум брякнула Грета и, кажется, угадала.

– Хорошо за экологию бороться, когда сыт. А когда большинство специалистов на «картошке» сократили, мы были готовы и на большую дорогу выйти, лишь бы семью накормить.

– Одна моя знакомая, Татьяна Кожевникова, тоже технологом на «картошке» работала. Так они с мужем пошли по домам ремонт делать. Не престижно, но честно. Диплом ее чуть ли не 20 лет на полке лежит. Ничего, поднялась.

– А вот я руками работать не умею. Зато головой могу.

– Надо думать, и Таня не из самых тупых. Но, чтобы сына поднимать, наплевала она на все. И не стыдилась своего труда. Недаром сын вместе с родителями работает. А ваш сын с вами работал вместе?

– Так… дошел разговор и до сына. Не был мой сын с семеновскими, когда они девчонку убили!

– Вот оно что… Был среди этих, как говорите, «семеновских», один по имени Вовка, который сокрушался, что на эту, как он выразился, «веселуху» не попал. Ваш сынок?

– Но ведь не убивал! А его задержали вместе с остальными и не отпускают!

– Значит, было еще что-то. Чтобы упасть, надо сначала подойти к краю.

Собеседник выдохнул, развернулся и, не попрощавшись, побрел к домам. А Грета пошла к мосту.

После ночной прогулки, поняв, что старик уже не позвонит, Грета все-таки заснула.

Проспала она не больше четырех часов. Проснулась от пения птиц под окном. Жмурилась на солнечные зайчики на стене и чувствовала себя как в далеком детстве, когда все хорошо, а впереди тебя ждет еще что-то очень хорошее. «Господи, Катя нашлась!» – вспомнила вдруг и резво вскочила с постели. Накинув халатик, вышла в кухню и, включив чайник, вышла во двор.

«По-о-дъем!» – завопила она. В беседке зашевелились. Из-за забора выглянула Елена Карловна:

– Доброе утро! Что это ты раннюю побудку устроила?

– Елена Карловна, Катю освободили!

– Господи! – охнула старуха. – Неужели, правда? Где она?

– В больнице, в Уремовске. Говорят, ничего жизненно важного не повреждено.

– Вы ведь к ней поедете? У вас машина большая, возьмите меня!

– Маргарита, это правда? – на крыльце стоял бледный Гена.

– Правда-правда. Я уже столько раз ошибалась, что сама себе не верю. Но на этот раз сведения верные: Шеметов звонил. Давайте, парни, завтракайте и выводите машину. Гена, я понимаю, что тебе кусок в горло не лезет, но хоть чайку выпей. А то в дороге затошнит, а при Кате в животе заурчит. И шмотки для нее собери: халат там, тапочки, предметы личной гигиены…

– Косметику не забудь, – добавила Елена Карловна. – Для молодой женщины это первое дело для поднятия тонуса. Так берете меня? Я как знала, с вечера пирогов напекла.

– Конечно, Елена Карловна, – сказал Руслан. – Места всем хватит. И пирогам вашим тоже.

Ничего еще не закончилось

В больнице их встретил карантин.

– Какой карантин летом? – возмущался Руслан. – Звони Шеметову, что за лажа?

– Нет, мы пойдем другим путем, – провозгласила Грета. – Елена Карловна, давайте халаты. Сколько их у вас? – Белых халатов, предусмотрительно прихваченных старухой, хватило на троих. – Мальчики, караулите машину. Елена Карловна, мы здесь впервые. А вы тут наверняка бывали. Планировка здесь стандартная. Вон тот надземный переход, сдается мне, из поликлиники в стационар ведет.

– Точно, со второго этажа.

Они беспрепятственно прошли в отделение.

– А как же карантин? – спросил Гена. – Откуда у нас могут быть халаты?

– Есть посетители экстренные, есть блатные. Могли бы и мы пропуск получить. Но Иван Иванович с утра недоступен.

Катя не плакала. Она, увидев Гену, просто вцепилась в него, уткнулась ему в грудь и молчала. Гена глядел на женщин испуганными глазами. Да, тут все не так просто. Нет повреждений физических, но психику ей явно повредили.