Куртизан

Пока он ждал, уже наступил вечер. Несколько раз к нему заходил раб и спрашивал, всё ли хорошо, и когда он вернётся в атриум.

– Господин позвал вас на церемонию жертвоприношения, – сказал раб. – Что мне ему ответить?

– Я…я…Скоро подойду, – ответил неуверенно Аристон.

Но он не пришёл. Через полчаса он всё-таки решился наконец выйти из комнаты. Он поцеловал амулет Киссы, который приносил ему удачу в последнее время и спрятал его под тунику. На выходе его встретил тот же самый раб, который приходил к нему. Он почтительно поклонился ему и повёл по коридору назад в атриум.

– Церемония уже закончилась? – Спросил Аристон.

– Не думаю, – ответил раб. – Но вы можете подождать их в атриуме.

– Хорошо, – ответил Аристон и снова занервничал.

«О боги, когда, наконец, закончится этот кошмар?»

Как только они зашли в зал, двери распахнулись и вовнутрь вошел целый поток людей. Впереди шёл Луций, Тит Капитон и Корбулон. Все они были пьяными и смеялись.

Аристон резко остановился. Луций заметил юношу и изменился в лице. Он покраснел и сжал кулаки. Жилы на руках и на бычьей шее его набухли, и он выглядел устрашающе.

Противники молча смотрели друг на друга и не двигались с места.

– Ты что медузу Горгону увидел? – Пошутил консул.

Но Луций не ответил. Вместо этого он, прорычав как зверь, ринулся что есть мочи прямо на Аристона. Раб, который его провожал, испугавшись, отошёл назад.

Юноша не ожидал нападения и не успел отбежать в сторону. Поэтому Луций сшиб его с ног и повалил на землю.

– Луций! – Крикнул консул.

Но Луций не слышал. Его обуял гнев, он ослеп от ненависти, от хотел одного – мести.

Он схватил юношу за шею и начал душить, прижимая к жёсткому мрамору. Аристон пытался сопротивляться, но ничего не получалось. Луций был слишком тяжёлым и сильным.

Гости собрались вокруг них и начали уговаривать в один голос прекратить. Несколько человек схватили Луция сзади за широкую спину и плечи и пытались оттащить назад. Но он сейчас напоминал скалу, которую без помощи богов невозможно сдвинуть.

Аристон посмотрел на кричавших гостей, которые стояли у него над головой и заметил Корбулона.

– Отпусти мальчика, отпусти его! – Говорили все.

Вскоре голоса стали тише и Аристону показалось, что он под водой, когда уши его заложило. В глазах начало темнеть, и он почувствовал, что теряет сознание. Он понял, что настал его конец и от безысходности прикрыл веки, прощаясь с жизнью.

Он не знал, сколько прошло времени. Сколько его душил Луций и сколько он лежал без сознания. Но он почувствовал, что может дышать. Хоть взор его не прояснился ещё, и он видел довольно смутно, но он слышал разговор:

– Прошу прощения, ваше августейшество, – говорил голос Луция. – Я не знаю, что на меня нашло…

– Довольно оправдываться, – оборвал его грубый голос императора. – Ты меня разочаровал, префект. Я снимаю тебя с должности.

– Вы не посмеете! – Вскрикнул Луций.

– Замолчи! Я не хочу тебя больше видеть! Стража, уведите его.

– Не-е-т! Принцепс! Я не виноват! Будь ты проклят, сын горбатой шлюхи! Ты ещё пожалеешь, что родился на свет! Я тебя уничтожу! Ха-ха, уничтожу…

Юноша открыл глаза. Тусклый свет свечей освещал большую спальню. Но это была не его комната, а чужая. Он повернулся набок и увидел возле себя стоящих Корбулона и Тита Капитона. Оба мужчины шёпотом о чём-то беседовали. Аристон напряг слух.

– Не извиняйся, друг мой, – говорил Корбулон. – Ты не виноват, что Луций – больной ублюдок.

– Да, но он ведь мог убить твоего племянника, – сказал Капитон. Голос его дрожал, он явно перепугался.

– Успокойся, Тит, всё уже позади.

Корбулон посмотрел на лежащего Аристона и, увидев, что тот пришёл в себя улыбнулся.

– Как ты, мой мальчик? – Спросил его Корбулон, подойдя к ложу.

Аристон сидел на кровати и ничего не понимал. Ещё, казалось бы, минуту назад его должны были убить, он уже и с жизнью успел попрощаться, как вдруг, каким-то чудом, он оказывается здесь, живой…

Он хотел встать, но почувствовал тупую боль в области затылка. Когда он лежал на полу, Луций несколько раз ударил его об жёсткий мрамор, оставив шишку на голове.

– Что произошло? – Спросил Аристон. Впрочем, он итак знал.

– Луций хотел тебя убить, – ответил Тит Капитон. – Будь проклят этот безумный! Но слава богам, император всё-таки получил моё приглашение и удостоил меня своим визитом. Если бы не он, ты сейчас скорее всего был бы мёртв.

– Император? – Удивился Аристон. – Меня спас?

– Именно, мой мальчик, – самодовольно подтвердил Корбулон. – Кажется, ты ему понравился, и он велел передать тебе вот это.

Корбулон вытащил из-за пазухи браслет из разноцветных драгоценных камней и сам надел его Аристону на кисть.

– Он сказал, что этот браслет приносит удачу. Носи его и никогда не снимай.

Аристон был в замешательстве. Он не верил, что всё происходит наяву, казалось, это был сон. Сейчас он откроет глаза и снова окажется у себя…На Кифере.

– Император здесь? – Спросил Аристон, разглядывая браслет.

– К сожалению, он сразу покинул мою виллу, – ответил консул. – Сослался на дела.

Аристон кивнул и подумал. «Сначала Александр, затем и сам император спасают меня от неминуемой смерти…Зачем? Почему боги не хотят меня лишать жизни? Зачем жить, если я уже давно мёртв? Зачем мучиться…страдать. Неужели я послан в этот мир не просто так? Неужели я ещё должен что-то совершить, что-то сделать, чтобы завершить свою миссию? Но что я могу? Я ведь никто…бывший раб…и совершенно бесполезен».

Консул предложил им переночевать у себя на вилле, а утром гости покинули его и отправились обратно в поместье сенатора.

Несмотря на слабость, Аристон отказался ехать в носилках и снова предпочёл идти пешком. Всю дорогу он думал о случившемся и разглядывал красивый браслет, сделанный из сапфира. Сапфир был таким же голубым, как небо и как глаза Аристона, которые он отпустил вниз.

Ему было стыдно. Его уже дважды спасают, а он не способен даже на благодарность. Ещё вчера он ненавидел императора, считая его слабоумным и хладнокровным тираном. Сейчас же он был для него богом, который спас его от неминуемой смерти. Он до сих пор слышал его голос – его грубый и суровый голос. Голос императора.

«Замолчи!» – это слово запомнил он лучше всего. Оно было наполнено гневом и уверенностью, напоминало молнию, выпущенную из перуна Юпитера.

Но он немного расстроился, оттого, что не смог проявить почтение августу. Вместо того, чтобы поклониться ему, он беспомощно лежал на полу. Ему было невероятно стыдно. Он даже не увидел лицо императора, хотя так хотел.

Он видел лишь профиль августа на монете, но изображение было таким нечётким и кривым, что казалось Римом правит какой-то уродец или орк из царства Аида.

Впрочем, Аристон сам сейчас не понимал, почему его сейчас занимают подобные мысли. Тогда он снова вытащил амулет и вздохнул.

– Что это? – Спросил Корбулон, выглядывая из носилок.

Они уже приехали домой и сейчас находились возле самих ворот.

Аристон смущённо покраснел и спрятал амулет под тунику.

– Ничего, – ответил Аристон и нахмурился.

– Он так дорог тебе, – сказал Корбулон. – Его тебе любимая девушка подарила, верно? – Сенатор осклабился.

– Это неважно.

– Так вот почему, ты так печален, – сенатор усмехнулся и по-отцовски похлопал Аристона по плечу. – Если хочешь, ты можешь написать ей письмо. Мой посыльной тут же отправиться в Рим, чтобы передать его ей.

Аристон с удивлением посмотрел на сенатора и не знал, что ответить. Ибо его девушка живёт в лупанарии. Корбулон может подумать, что она самая обыкновенная шлюха и тогда Аристон потеряет остатки уважения, которые сумел сохранить. Либо, узнав об её ремесле, сенатор просто-напросто откажется выполнять его просьбу.

Корбулон, заметив колебания юноши, успокаивающим тоном заговорил:

– Аристон, мне известно, где живёт твоя возлюбленная.

Аристон поднял взор с земли на Корбулона и вспотел, лихорадочно ожидая, что скажет сенатор дальше.

– Разумеется, я не отпускаю тебя в Рим и даже не приглашаю её в Остию. Но это всего лишь письмо. И я надеюсь, что оно поможет тебе избавиться от тоски.

– Спасибо, сенатор Корбулон, – ответил Аристон. – Вы даже не представляете, как сейчас осчастливили меня. Спасибо вам, спасибо за всё.

Юноша подошёл к сенатору и обнял его за широкую грудь, почувствовав телом его мокрую от пота толстую тогу. Сенатор осклабился и похлопал Аристона по пояснице.

Когда Аристон ушёл к себе в комнату, чтобы начать писать письмо, Корбулон устало развалился на широком ложе в атриуме и вздохнул.

– Вы слишком много ему позволяете, – проговорил с упрёком Осторий. – Я бы на вашем месте давно избавился от него. Он представляет для вас опасность, он может рассказать всё императору и тогда замыслу наступит конец.

– Глупости, Осторий, – недовольно ответил Корбулон и фыркнул. – Ты что это, вздумал учить меня?

Он вопросительно посмотрел на своего вольноотпущенника и не дожидавшись ответа, многозначительно хмыкнул и ушёл к себе в таблиниум.

***

Весь день и всю ночь Аристон писал строчки, в которых признавался Киссе в любви. Но ничего не выходило. Он был немного расстроен оттого, что сенатор не позволил ему увидеться с Киссой. Он так мечтал наконец прижать её сильное тело к своей груди, вдохнуть аромат её волос и духов, услышать её дыхание и почувствовать биение сердца сквозь упругую грудь. Затем он поцелует её в алые губы, с медовым вкусом, посмотрит в её зелёные прекрасные глаза и потрогает выпуклый живот, где живёт его ребёнок.

Он мечтал об этом с тех пор, как уехал из Рима.

«Поскорее бы закончился этот кошмар».

Так ничего не написав, он уснул прямо у себя на столе в груде пергамента и восковых табличек.

Утром его разбудил раб, который пришёл, чтобы забрать письмо и отправиться в путь. Аристон увидел, что ничего не написал и простонал слова проклятия.

– Слушай, – обратился Аристон к гонцу. – Что бы ты написал любимой женщине, чтобы она поняла, как сильно ты её любишь?

– Хм, – гонец задумался, почёсывая гладкий подбородок. – Так бы и написал – два волшебных слова: «Te amo».

Он поднял стилус с пола, который уронил ночью и тут же записал – «Я тебя люблю. Твой Хазани».

Удовлетворённый написанным, он бережно, словно боясь сломать или стереть, передал восковую табличку гонцу. Гонец поклонился и вышел.

Плотно позавтракав, Аристон хотел пойти гулять в сад, но Корбулон его остановил.

– Сейчас придёт ваятель Касьян Акуила, – сказал Корбулон. – Ты обещал попозировать.

Аристон ударил себя по лбу и повернулся назад.

– Да точно…– проговорил он.

Аристон уже однажды позировал своему учителю-скульптору. Но этот учитель оказался педофилом и хотел его изнасиловать. Впрочем, как и всех красивых мальчиков, которые приходили к нему в школу. С тех пор этот учитель больше не преподаёт, ибо отец Аристона засудил старого развратника и по всенародному голосованию его изгнали с острова.

Но он не думал, что этот скульптор окажется точно таким же. Однако, прежнее волнение снова посетило его.

В полдень в атриум прибыл Касьян Акуила. Это был долговязый мужчина, довольно молодой, с длинными чёрными волосами, как уголь, убранными в конский хвост на затылке. Лицо было гладко выбрито.

Корбулон встретил скульптура и поприветствовал его.

– Аристон, подойти сюда, – сказал ласково сенатор, маня юношу к себе рукой.

Аристон неуверенно посмотрел на скульптора, который, впрочем, даже его не заметил, и медленным шагом направился на зов.

Когда юноша остановился между мужчинами, скульптур, довольно высокого роста, посмотрел на Аристона и ахнул. Он раскрыл широко свои карие глаза, словно увидев настоящего бога.

– Для меня честь, – начал, запинаясь говорить Касьян. – Изваять такого прекрасного юношу, как ты…

– Ха-ха, а я что говорил, – усмехнулся самодовольно сенатор.

– Позвольте сейчас же приступить к работе? – Спросил Касьян, не отрывая взгляда от Аристона.

Корбулон махнул рукой в знак согласия и удалился к себе в кабинет. Тем временем, скульптор вытащил свои инструменты из деревянного сундучка и снял белую ткань с мраморного куба.

Аристон стоял рядом и наблюдал. Касьян посмотрел на юношу и прищурился.

– Встань в-о-он туда, – сказал скульптур, указывая пальцем на место возле двери, которая вела в сад.

Двери были открыты, поэтому было достаточно светло. Аристон повиновался и встал в дверной проёме, почувствовав обжигающие солнечные лучи у себя на плечах.

Касьян ещё раз посмотрел и заходил вокруг мрамора. Затем он ударил молотком об камень и начал быстрым движением руки мелить мрамор в порошок. Но тут он снова посмотрел на стоящего Аристона и сказал:

– Ты бы не мог раздеться?

– Что? – Не понял Аристон.

– Я бы хотел запомнить твоё тело и продолжить работу у себя дома, – ответил скульптор. – Я должен знать расположение твоих мускулов.

Аристон немного постоял в дверном проёме, не решаясь снять с себя тунику. Но когда Касьян подошёл к нему, он понял, что этому человеку можно доверять.

– Успокойся, у меня есть жена и двое детей, – словно прочитав его мысли, сказал скульптор.

Юношу стало неловко и он, чтобы доказать свою «смелость», тут же расстегнул фабулу и оголив мускулистые плечи, сбросил тунику вниз, оставшись в одних кинктусах71*.

Касьян подошёл сзади и взял в обе ладони его плечи. Пощупав их, он заметил шрамы у него на спине и удивился. Множество полос от бича покрывали его широкую спину, как у строптивого раба или провинившегося легионера. Но он не стал задавать лишних вопросов и продолжил.

Всё это время Корбулон стоял в углу и наблюдал за происходящим. Он был поражён красотой юношеского тела…оно было прекрасно, особенно при этом утреннем свете. А его золотые волосы сейчас настолько блестели, что казалось, это сам Аполлон, а сзади него – солнечная корона.

Осторий подошёл сзади и прокомментировал:

– Да, он воистину, прекрасен…

Аристон стоял, не двигаясь целый день. С утра до позднего вечера ему приходилось позировать для скульптора Касьяна. Он не знал, что будет настолько сложно. Казалось бы, это так легко – стоять и не шевелиться. Но сейчас, после десяти часов непрерывного позирования, он понял, что ошибался.

Однако несколько раз он всё же отдыхал по тридцать минут. За это время он успевал перекусить и полежать в мягком ложе, ибо поясница его настолько затекла, что ему всё время казалось, что он сейчас упадёт. Тогда он сразу же вспоминал тех гвардейцев-часовых, которые несли караул в императорском дворце. Причём они были к тому же в тяжёлых доспехах, в которых тело парилось, как в котле.

Касьян, смотря на уставшего Аристона, всё время подбадривал его, то шуточками, то разговорами при этом напоминая:

– Уже скоро.

Но это «скоро» всё никак не наступало. Иногда приходил Корбулон и за серебряным бокалом вина наблюдал за происходящим. Но Аристону казалось, что он только мешает им и из-за него Касьян так долго возиться с камнем. Ибо сенатор то и дело, что болтал без умолку и разумеется скульптору приходилось отвлекаться и он, что самое удивительное, с удовольствием отвечал, при этом ещё жестикулируя. Тогда Аристон не сдерживался и напоминал о себе.

Уже когда совсем стемнело, и скульптура приобрела вполне приемлемый вид, Аристон сказал:

– Не могу больше.

Он надел на себя тунику, поскольку уже было довольно прохладно в атриуме, а комары искусали его спину, и устало сел на ложе.

– Хорошо, – проговорил печально Касьян. – Я думал, что закончу скульптуру сегодня, но раз ты устал, придётся везти её к себе домой.

Он так это сказал, что казалось, обвинял во всём Аристона, поскольку он отказывается продолжать позировать ему, хотя на самом деле, профессиональный скульптор смог бы закончить сам, если бы имел достаточно хорошую зрительную память. Этот скульптур был слишком молод и неопытен. Возможно, Корбулон и Касьян просто-напросто друзья, а Аристон являлся лишь поводом их встречи.

– Та-а-ак, – послышался голос, входившего в атриум сенатора. – Что тут происходит?

– Ничего не происходит, – ответил обиженно Касьян. – Твой племянник отказывается продолжать позировать мне. Но ничего, я могу закончить и у себя дома.

– Погоди-ка, погоди! – Остановил его Корбулон. – Никто никуда не уйдёт. Тем более уже темно и по дороге могут встретиться разбойники. – Корбулон замолчал и вытащил клочок пергамента у себя из-за спины. – Аристон, подойди сюда.

Юноша посмотрел на Корбулона исподлобья, словно увидел в нём предателя. Он просил его подойти к нему, когда Аристон итак ничего не чувствует и встать для него сейчас большая проблема. Но, проклиная всё вокруг, он всё-таки заставил себя подняться.

– Я думаю, это придаст тебе сил, – сказал Корбулон и передал свёрток пергамента в руки Аристона.

Аристон устало посмотрел на пергамент и лениво раскрыл. Увидев знакомый почерк, он тут же улыбнулся:

«Любовь моя, я безмерно рада твоему письму. И меня ничуть не огорчило, что его содержание – это всего несколько слов. Но слова, воистину, волшебны…Прочитав это, моё сердце забилось, как сумасшедшее, я перестала на время дышать. Мне хотелось завизжать, но боязнь спугнуть посетителей меня вовремя остановила. Я была грустна и печальна всё это время…С тех пор, как ты покинул нас, всё изменилось, словно не Афинодор умер, а ты. Но благодаря твоему письму я снова счастлива, я улыбаюсь, даже сейчас…

Возможно рада не только я, но и наш с тобой ребёнок, что, наконец, его отец дал о себе знать. Я тоже тебя очень люблю, Хазани. Надеюсь, ты вернёшься ко мне и к нашему с тобой малышу. Мы все скучаем по тебе – я, Дильдар и даже недотёпы Битан и Брадан. Забавно…

Прошу тебя, приезжай ко мне…

Твоя амазонка – Кисса.

Будь здоров!»

На протяжении всего чтения, Аристон то и дело, что менялся в лице. Он и улыбался, и смеялся и становился грустным. Корбулон всё это время наблюдал за юношей, не сводя с него счастливых глаз. Он был удовлетворён успехом, стрела достигла цели и письмо подействовало на Аристона.

– Ну что? – Спросил Корбулон.

– Благодарю вас, сенатор Корбулон, – сказал Аристон. – Это письмо и вправду придало мне сил. Я согласен продолжить позирование.

Пока он стоял, он всё время думал о письме. Ему стало стыдно, что он написал так мало, но с другой стороны был рад такому пространному ответу.

«Как я мог оставить тебя одну…Я – эгоист, думал только о себе, о своей свободе и о своём будущем, собственном будущем, а не совместном. Как же я виноват перед тобой, о Кисса. Я должен был остаться в лупанарии…рядом с тобой и ребёнком».

– Не печалься, Аристон, – сказал Корбулон, который сидел рядом и наблюдал. – Всё будет хорошо. Ты вернёшься домой, а затем сможешь жениться на своей любимой. Дильдар довольно богат и союз с ним будет выгоден для твоей семьи.

Аристон удивился. Корбулон словно читал его мысли, он знал, в кого влюблён Аристон, знал, о чём он думает и что его занимает.

Юноша подумал об этом и улыбнулся.

«Всё будет хорошо».

Ведь действительно. Союз с богатейшим сутенером Рима и вправду был весьма выгоден для семьи Аристона. Разумеется, он не политический деятель, не сенатор, не солдат, не купец и даже не цезарь, но мог бы по имущественному цензу хоть сейчас пройти и занять место в курии, если бы только захотел. Ведь Дильдар и вправду имел огромное состояние, которому может позавидовать даже сам Корбулон, хоть он и был на данный момент самым богатым человеком во всей Римской Империи.

Разумеется, Корбулона злил тот факт, что какой-то там владелец лупанария имеет такое состояние. Своих друзей, которые посещали Дильдаров бордель он называл глупцами и расточителями, но сам никогда не ходил туда, прежде всего, из принципа. Даже сейчас он купил Аристона лишь потому, что когда-то ещё там, на рынке, не смог приобрести его, а за него это сделал Дильдар. Это сильно ударило по гордости сенатора и ущемило его самолюбие. Но теперь, когда Аристон принадлежал ему, он был полностью удовлетворён, хоть юноша и не был его предметом договора купли-продажи.

Корбулон посмотрел на полуобнажённого Аристона, который уже засыпал, стоя на одном месте и услышал, как Касьян отложил свой инструмент в сторону.

– Готово! – Торжественно воскликнул Касьян и широким жестом указал на скульптуру.

Корбулон поднялся с ложа и подошёл, чтобы посмотреть. Рядом уже стоял Осторий, который несмотря на своё суровое лицо, кажется, был доволен увиденным.

Скульптура была довольно невысокой, около 155 сантиметров, точно такой же рост был и у Аристона. Увидев скульптуру вблизи, сенатор ахнул и произнёс, сплёвывая себе на грудь:

– Absit omen…

Скульптура была настолько реалистичной, что казалось это сейчас Аристон стоит перед ними, перемазанный мелом с ног до головы. Гладкие сильные плечи, мускулатура, рельефный пресс и даже кудри на голове – Касьян сумел повторить всё, это был воистину один в один, точь-в-точь, модель, двойник…

Мраморный Аристон в задумчивости притупил взор вниз, как это часто делал настоящий Аристон. Пальцем он прикоснулся к подбородку, словно что-то вспомнив. Другая рука повисла в воздухе. Он смотрел так, будто увидел что-то любопытное, что-то интересное. Бедра его покрывала мраморная ткань, которая ниспадал вниз, слегка оголяя ягодицы и срамное место. Казалось, что ещё чуть-чуть и эта ткань окажется на полу и тогда юноша окажется полностью обнажённым.

– О боги, – произнёс сенатор. – Это прекрасно…Аристон, ты только взгляни!

Корбулон посмотрел на Аристона и улыбнулся. Юноша лежал на длинном пурпурном ложе и спал, так и не успев надеть на себя тунику.

***

Двери в Аулу Регию72* распахнулись и в залу вошла молодая девушка, в великолепной столе и искусной диадеме на рыжих волосах. Её юное и когда-то милое лицо искривилось в гримасе недовольства и злости. Рядом с ней шагали двое рабынь, а сзади недоумённые преторианцы, которые всем своим видом просили прощение у августа.

Император Гай Элий Эмилий Август величественно восседал в апсиде на золотом троне, по бокам которого стояли две скульптуры львов, символизирующие власть. Голову его покрывала золотая диадема, искусно сделанная в виде лаврового венка. Пальцы покрывали драгоценные перстни, а сам он был одет в пурпурную тогу.

Увидев жену Урсулу, Эмилий быстро поднялся с ложа и опрометью спрятался за спинку трона.

– Эмилий! – Крикнула девушка, напрягая свой детский и высокий голосок.

– Эмилия здесь нет! – Ответил август из-за трона.

– Хватит ребячиться, идиот!

Урсула подошла к супругу и схватила его за ворот тоги, словно собираясь поднять его у себя над головой и бросить на землю, как профессиональный борец.

– Не бей, не бей, – залепетал испуганно император.

– Что ты натворил? – Спросила она, смотря ему в глаза.

– Что ты имеешь в виду, женщина? – Не понял август и тут же закрыл лицо рукой от внезапной оплеухи.

– Кто тебе дал право снимать с должности префекта преторианской гвардии Луция Аттикуса?!

– Он провинился! – Ответил Эмилий. – Он не заслужил эту должность! Тем более на него всё время поступают жалобы из преторианского корпу…

– Клевета! – Оборвала его супруга. – Эти болваны вечно не довольны жалованьем, вот и ноют тебе. А ты, муж мой, слишком добрый и наивный. – Урсула сделала тон мягче и продолжила. – Ты не должен был снимать с должности Луция. Он служил ещё твоему отцу. Он прекрасный военачальник и не заслуживает такого несправедливого обращения к себе. Признай, что ты ошибся, когда снял его с должности. Ты слишком глупый, чтобы принимать такие поспешные решения.

– Но я…император! Моя воля – закон, – промямлил Август.

Урсула глубоко вздохнула. Она была настолько разгневана, что казалось, сейчас вонзиться Эмилию в глотку и разорвёт её своими длинными ногтями.

– В общем так, – проговорила Урсула. – Сейчас ты идёшь к Луцию – просишь прощения и восстанавливаешь его в должности, ты понял меня?

– Ну уж нет, я перед ним не виноват! – Буркнул император и обиженно надул губы.

Августа посмотрела на супруга, как на полного идиота и наклонившись к его лицу, процедила сквозь зубы:

– Повторяю – идёшь и извиняешься перед ним, иначе ты знаешь, что я с тобой сделаю.

Супруга многозначительно посмотрела на Эмилия и добавила:

– Он ждёт тебя за дверью.

После этих слов девушка развернулась и ушла. Когда Эмилий остался один он топнул ногой и расплакался, как ребёнок, повторяя:

– Ненавижу, ненавижу тебя!

Тем временем в Остии, Аристон стоял возле своей скульптуры и смотрел на «себя». Скульптура и вправду была великолепной, не зря он простоял на одном месте 16 часов.

«Неужели я и вправду так выгляжу?» Аристон не любил смотреть на себя в зеркало, тем более, когда те зеркала, в которые он смотрелся, были скверного качества и искривляли отображение. Ему часто говорили, что он, невероятно красив, но он не верил, пока сам не убедился. «Теперь понятно, почему от тебя все сходят с ума». Аристон не сдержал самодовольной улыбки и, наконец, накрыл скульптуру белым полотном.