Жестокие женские игры

– Вика, Герман вчера приехал. Он хочет, наконец, познакомиться с тобой поближе. Я думаю пригласить его к нам сегодня вечером, и уже завтра начну заниматься оформлением всех документов. А в день твоего рождения мы представим его родственникам и знакомым. Ни у кого не должно возникнуть никаких сомнений, что вы едва знакомы, все должны думать, что вы давно знаете и любите друг друга.

Дочь затравленно посмотрела на него: – Папа, я тоже хотела с тобой поговорить. Я не могу, понимаешь, не могу выйти за него замуж. Если мне нужно уехать, давай я уеду с Максом. Он согласится, я обязательно уговорю его – она умоляюще смотрела на него, а он никак не мог прийти в себя от изумления.

– Вика, ты в своём уме? Ты что, забыла, что из-за тебя погиб человек, что тебя разыскивает милиция? Вы расстались с Максимом не потому, что мне так захотелось, а потому что он не любит тебя. Сейчас тебе нужно думать о своей безопасности, а не сходить с ума из-за неудавшегося романа.

Он знал, что делает ей больно, но знал также, что лучше быстрей покончить с иллюзиями, не затягивать этот процесс. Она должна понять, что это не шуточки, а настоящая жизнь, где нужно уметь смотреть правде в глаза.

– Если у тебя ничего не получится с Германом, ты всегда сможешь развестись, но сейчас ты выйдешь за него замуж. Здесь я ничем не смогу помочь тебе, а там тебя искать не станут.

Вика подняла на него глаза, и ему стало не по себе. Такой обречённый взгляд он видел только однажды, у лежащей посреди проезжей части, дворняги. Собака умирала, он сразу это понял, и этот собачий взгляд Шубин запомнил на всю жизнь. А теперь, ту же обречённость, он увидел в глазах своей дочери.

– Прошу тебя, обдумай всё ещё раз и постарайся понять, что всё делается для твоего же блага, – уже мягче сказал он. Я не хочу принуждать тебя, но другого выхода нет. Выехать за рубеж одна ты, конечно сможешь. Но выйдя замуж за Германа, ты станешь гражданкой страны, в которой у тебя будут совершенно другие возможности. Вика молчала, всё, что она напридумывала это утро, оказалось иллюзией. Волна ненависти поднялась в ней, уничтожая всё то хорошее, что ещё оставалось в душе. Она смирится сейчас и сделает всё, что он требует, но как же они все потом пожалеют о том, что сделали с ней! Они ещё получат своё, особенно отец. Она найдёт способ причинить ему боль, причём за его же деньги. Макса она тоже получит, нужно только подождать. Потом он сам будет умолять её остаться с ним. Теперь Вика была совершенно спокойна.

– Хорошо папа, больше мы к этому возвращаться не будем. Я сделаю всё, как ты скажешь – с этими словами она ушла в свою комнату, померить привезённое накануне свадебное платье, а Иван Александрович остался сидеть на кухне, пытаясь понять, что послужило причиной такой неожиданной сговорчивости дочери. Не сомневаясь ни на минуту, что рано или поздно ему удастся уговорить её уехать, он всё же был удивлён Викиным спокойствием. И хотя, такая реакция настораживала, он всё же был доволен отсутствием признаков истерии, окончательно решив для себя, что в данном случае врачи просто перестраховались.

Все эти дни Елизавете Андреевне не давала покоя мысль о предстоящем замужестве Вики, девушки, которую она уже привыкла считать своей невесткой и с чьими родителями успела уже мысленно породниться. Хорошо разбираясь в людях, она не верила в роковую страсть к неведомому иностранцу, и к тому же хорошо помнила, какими глазами Вика смотрела на её сына. Такое нельзя сыграть. С Ириной Сергеевной она встречаться не станет, а вот встреча с Викой под предлогом вручения подарка ко дню рождения вполне реальна. Договорившись о встрече на Пушкинском бульваре, Елизавета Андреевна позвонила на работу и впервые за десять лет попросила один день за свой счёт. Для подарка она выбрала золотую цепочку с Викиным знаком зодиака, которую собиралась преподнести от имени сына. Подарок, конечно, пустяк, но кто знает, может, когда-нибудь он принесёт свои плоды. Елизавета Андреевна хорошо помнила теорию физических явлений, и знала, если в воду бросить камень, то круги от него ещё долго будут расходиться по воде. Приехав на место встречи, Елизавета Андреевна увидела, что Вика ждёт её на скамейке возле памятника Пушкину. Никаких особых следов волнения на её лице, несостоявшаяся свекровь не обнаружила, и это немного задело. Но, увидев, как радостно сверкнули Викины глаза, при виде «подарка от Максима», успокоилась. Она попыталась осторожно выяснить насчёт замужества, но в ответ услышала только самые общие фразы о том, что с Германом Вика знакома давно, что, он несколько раз звал её замуж, но она не соглашалась. А теперь, раз уж Максим не хочет связывать с ней свою жизнь, она решила не отказывать ему. Елизавета Андреевна грустно повздыхала, посетовала на своего непутёвого сына, который не стоит такой чудной девушки, и попросила Вику не забывать её. На прощание они даже обнялись, и когда Вика сказала, что будет изредка писать ей, пообещала подробнейшим образом отвечать на её письма.

Уже два дня Максим не выходил из отделения, урывками спал и опять спешил в реанимацию, каждый раз надеясь, что его знакомая незнакомка пришла в себя, но к вечеру третьего дня, был буквально изгнан из больницы, едва Ольга Васильевна увидела его бледную физиономию и красные от недосыпа глаза.

– Ольга Васильевна, ну а вдруг она очнётся, когда меня не будет?

– Обещаю вам, Максим Владимирович, – улыбаясь, сказала она, – когда ваша девушка придёт в себя, вы узнаете об этом первым. Но, пока вы не отдохнёте, я запрещаю вам появляться на территории клиники. Ещё одна жертва усталости или невнимательности нам здесь совершенно ни к чему.

Несмотря на усталость, домой идти не хотелось. Он решил пройтись по дворам расположенным возле того места, где столкнулся с девушкой, справедливо рассудив, что нужная информация скорее найдётся не в ЖЭКе, а у старушек на лавочках, от бдительного ока которых, вряд ли укроется обладательница таких красивых рыжих волос и необычного акцента. Но помогла ему не бдительная старушка, а серьёзный, маленький человечек лет десяти. Увидев, играющих в футбол, мальчишек он подошёл к ним. Игра шла во дворе жилого дома, на маленьком, не занятым автовладельцами пятачке. Лакомым кусочком, расположенным прямо посреди двора нельзя было пользоваться из-за высокого бордюра, и мальчишки, вовсю использовали это незанятое пространство. Ворота они соорудили из кирпичей, а мячом служила консервная банка. Юные футболисты играли с таким азартом, что Максим невольно остановился понаблюдать за ними, подумав, что совсем недавно, он также гонял с пацанами в футбол и точно так же как они кричал на весь двор: -«Куда бьёшь, мазила?»

Игра уже давно шла на другой стороне поля, и маленький вратарь слонялся без дела возле своих импровизированных ворот. Мальчишка понравился ему и, решив попытать счастья, Максим обратился к нему со словами: – Послушай, ты давно здесь живёшь?

Мальчик внимательно посмотрел на Максима и немного подумав, ответил: – Мама говорит, что нельзя разговаривать с незнакомыми людьми. А вдруг вы бандит?

– А что, я похож на бандита? – спросил он мальчишку.

– Вообще-то нет, но я ведь всё равно не знаю вас, значит, и разговаривать мне с вами нельзя.

– Железная логика – пробормотал Максим и предложил: – А если познакомимся ты сможешь поговорить со мной?

– А зачем? – спросил мальчик.

–Что зачем? – не понял Кирилл.

–Зачем мне с вами говорить?

– Затем, что мне нужна помощь, а ты, я думаю, можешь мне помочь. Такое объяснение, мальчика, по-видимому, удовлетворило, и он, поправив на носу очки, приготовился внимательно слушать. Максим едва сдержался, чтобы не рассмеяться, уж очень забавным был юный футболист.

–Я ищу одного человека – начал он, но мальчик перебил его.

– Мы не познакомились.

–Что? – не понял Максим.

– Мы с вами не познакомились, значит, не можем разговаривать – ответил мальчик. Максим в сердцах не слишком лестно мысленно обозвал себя и, протянув руку, со всей серьёзностью представился:-Ракитин Максим Владимирович.

В ответ, мальчик протянул свою ладошку, и чуть смущаясь, ответил:

– Меликов Георгий Алексеевич. Очевидно, так по взрослому он представился впервые, и собственное имя в таком варианте было ему непривычно, поэтому, подумав ещё немного, он добавил: – но можно просто Гоша.

– Ну, Гоша так Гоша. Приятно познакомиться. Значит так, Гоша, я ищу одного человека, – начал во второй раз Максим, – это девушка, у неё красивые, рыжие волосы и она говорит по-русски не так как мы с тобой, а немного необычно. Я думаю она живёт где-то здесь неподалёку. Может быть, ты знаешь её? Гоша сначала удивлённо посмотрел на него, а потом его лицо расплылось в улыбке.

– Это Полину Яновну вы ищете, сказал он. Мою соседку. Только она уехала куда-то, даже мама не знает куда, а у меня контрольная по английскому. Она мне всегда всё объясняет. А теперь её нет и помочь некому. А вы не можете мне помочь? – спросил Гошка и с надеждой посмотрел на Максима.

– Нет, брат, не могу, я в школе немецкий учил – ответил он. Гошка тяжело вздохнул, а потом предложил: – Давайте я вас к маме отведу, может она поможет? Взяв ранец, он крикнул друзьям, что уходит, и они с Максимом отправились к нему домой. Подъезд дома был на удивление чистым, а лифт, как ни странно, вполне исправным и тоже чистым. Подойдя к двери, Гоша снял с шеи шнурок, к которому были привязаны ключи от квартиры, и принялся возиться с замком.

– А что, дома никого нет? – спросил Максим.

– Мама дома, но она не любит, когда её отрывают от работы, ответил мальчик. Она работает в институте, преподаёт матанализ. Видно было, что Гошка страшно гордится своей мамой, и ему доставляет удовольствие произносить такие взрослые слова как «матанализ». Мама действительно была дома. Выйдя в прихожую с книгой в руках, она продолжала делать в ней какие-то пометки, не замечая ни сына, ни его спутника. Ни на секунду не отрываясь от работы, она произнесла: – Котлеты на плите, суп в холодильнике. Если, не хочешь есть, то хоть кефир выпей.

– Мама, оторвись на минуточку, – попросил Гошка. У нас гость. Гошина мама подняла глаза от своих бумаг, и с удивлением посмотрела на Максима. Несколько секунд она молчала, потом Гошиным движением поправила волосы и, взглянув таким же вопрошающе – серьёзным, как у сына, взглядом, произнесла:

– Как это я вас не заметила?

Максим представился. Женщина улыбнулась в ответ и сказала, что её зовут Лия, можно без отчества, потому что оно у неё ужасно трудное, да и вообще она любит, чтобы дома её звали просто по имени. Максим подумал, что Гошина мама совсем не похожа на маму вообще, а на преподавателя ВУЗа тем более. Маленькая, худенькая, с волосами собранными в «хвост», в джинсах и маечке, она совсем не вписывалась в общепринятый образ преподавателя. По его меркам она тянула максимум на студентку, и походила больше на Гошину старшую сестру, но никак не на маму. Максим рассказал о своих поисках, и Лия подтвердила, что знает девушку, которую он ищет.

– Они не так давно живут здесь, Полина и Лариса Николаевна. Правда, Ларисы Николаевны не будет ещё около двух недель, а вот куда Поля исчезла, ума не приложу, даже не предупредила меня, что уезжает, ключи не оставила. Я ведь, в милицию хотела уже обращаться, да решила подождать ещё немного, вдруг объявится.

Выдав информацию незнакомому человеку, Лия, наконец, поинтересовалась, почему он интересуется её соседями.

–Вы только не волнуйтесь, Лия. Сейчас я вам всё объясню. Несколько дней назад, недалеко отсюда, я познакомился с рыжеволосой девушкой, но не успел узнать ни её имени, ни фамилии. В этот же день её сбила машина, и теперь она находится в реанимации той самой больницы, где я работаю. Ей сделали операцию, но она ещё не пришла в себя.

–О Господи, – воскликнула совершенно потрясенная Лия. – Как же это так? Надо как-то Ларисе Николаевне сообщить, она оставила мне номер телефона, где её искать в случае чего, но я не помню, куда его записала.

– Мама, – вмешался Гоша, – ты записала его на обложке «Теории вероятности». Ну, взрослые, – обратился он к Максиму, – никогда, ничего не помнят.

–Гошка прав, кажется, я действительно записала его в «Теорию», но она осталась на кафедре и я только завтра смогу забрать её оттуда.

– Успокойтесь Лия. Несколько часов всё равно ничего не решат, а завтра Полина, если это конечно и в самом деле она, может быть уже придёт в себя.

– Подождите, – обрадовалась Лия, – а вдруг мы и вправду говорим не о той девушке, может, Поля просто уехала куда-нибудь, а мы здесь зря с ума сходим. Сейчас я покажу вам её фотографию, и тогда мы будем знать точно, она это или нет.

Максим сразу её узнал. На снимке она сидела, поджав по себя ноги, а на коленях у неё удобно уместился невзрачный, явно помойного вида, кот.

– Это Полина Яновна и наш мистер Икс, мама так его назвала, потому что он неизвестно какой породы, – сказал Гошка, – и фотографировал я, когда мама нас после урока позвала чай пить.

– Можно я возьму её с собой? – спросил он, и Лия с Гошей как по команде кивнули в знак согласия. Ещё Лия спросила, когда можно навестить Полину, но он ответил, что пока она находится в реанимации, посещения разрешены только самым близким родственникам, но как только она придёт в себя, он им сообщит.

Провожая его, Лия чуть не плакала: – даже не представляю, как Ларисе Николаевне всё рассказать. Несколько лет назад, вместе со своим экипажем и пассажирами, разбился её муж, отец Поли, а теперь вот дочь под машину попала. Только знаете, немного странно всё это. Поля ведь в Минске выросла, а это вам не Москва. Там, если загорается «красный», никому и в голову не придёт переходить через дорогу, даже если вокруг нет ни одной машины. У Поли это настолько вошло в привычку, что она, даже если и опаздывала, всё равно очень аккуратно переходила дорогу.

Прощаясь, Максим записал в какой больнице находится их соседка и как его самого там найти. А также пообещал позвонить утром, чтобы сообщить о её состоянии.

Дома, в своей комнате, он ещё долго рассматривал девушку на фотографии. Ему казалось, что, несмотря на свой серьёзный вид, она едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Максиму понравилось её имя. Он несколько раз произнёс его вслух, как бы пробуя на вкус и привыкая к звучанию, и уже засыпая, подумал, что раз он смог так быстро узнать кто она, то всё у них будет хорошо. Похоже сама судьба взяла дело в свои руки, иначе как объяснить, что первый же человек, к которому он обратился, оказался её знакомым? Ощущение счастья не покидало его всё утро, и он ничуть не удивился, когда утром в больнице ему сообщили, что ночью, Полина, наконец-то пришла в себя. Глядя на взволнованное лицо Максима, Елена Сергеевна поспешила успокоить его: – Олег Евгеньевич сегодня всю ночь от неё не отходил, проверил реакцию на рефлексы, всё нормально. Ну а позже, Бог даст, переведём вашу красавицу в интенсивную терапию, а там и до дома не далеко.

Поблагодарив старенькую докторшу, Максим бросился к лифту и через минуту уже был в реанимации. Потихоньку подойдя к её кровати, он увидел, что девушка спит. Внимательно посмотрев на её лицо, он с удовлетворением отметил, что сегодня она выглядит намного лучше, исчезла, так напугавшая его накануне мертвенная бледность, порозовели губы. Вдруг, будто почувствовав, что он смотрит на неё, девушка открыла глаза. Максим так долго ждал когда она очнётся, что сейчас не мог и слова вымолвить, стоял и молчал как чурбан. Увидев его, она чуть улыбнулась и еле слышно прошептала: – Хочу апельсин. Потом повернула голову вбок, и опять заснула.

Выйдя с совещания, Елизавета Андреевна почувствовала, что если услышит ещё одно замаскированное под соболезнование замечание в свой адрес, нервы её не выдержат. Совещание, посвящённое представлению нового заместителя директора начальникам отделов, длилось больше двух часов, и в течение всего этого времени она была вынуждена непринуждённо улыбаться тому, кто занял место, которое она уже считала своим. Ей потребовалась вся её сила воли, чтобы не показать, как сильно она уязвлена. Но было в этой ситуации и то, что хоть немного порадовало: на эту должность взяли человека со стороны, а не из их «крысятника». К тому же с этим человеком она когда-то училась в институте, и он даже пытался ухаживать за ней. Тогда их роман закончился, не успев начаться. Узнав о том, что её ненаглядный Эдюсик встречается с девочкой из провинции, его мама Мария Триадьевна сделала всё возможное, чтобы пресечь роман в самом зародыше. Согласно её логике, их отношения подходили под классическую схему: «захват маминого, невинного сыночка ради прописки и квартиры», а этого она никак не могла допустить. Лиза была даже рада тогда, что не пришлось рвать отношения самой. К Эдику она была равнодушна, но, зная, кто его папа, и какие, у этой семьи связи, предпочла остаться в его глазах пострадавшей стороной.

Вот и сегодня, встретившись с ним взглядом, поняла, что Эдик всё помнит и чувствует себя, немного даже виноватым перед ней. В течение часа, что Елизавета Андреевна наблюдала за ним, она размышляла о том, как этот Эдик не похож на того, которого она помнила. В институте он был самым худым студентом, ходил, ссутулившись, а вещи, хоть и дорогие, на нём выглядели так, будто он спал в них. Она мысленно прикинула, что весит он теперь как минимум около девяноста килограмм, от сутулости не осталось и следа, но самое главное, исчез взгляд, что так раздражал её в студенческие годы: преданный, со слезой как у сенбернара. Сейчас перед ней был интересный, уверенный в себе мужчина, и она с удивлением подумала, что таким он ей очень даже нравится. Ей стало интересно, благодаря чему произошла такая метаморфоза, кто его жена и есть ли у него дети. Эти мысли не оставили её и в кабинете. Занимаясь текущей работой, она всё продолжала думать о нем, пока не раздался звонок и в трубке не прозвучал голос секретарши: – Елизавета Андреевна, пожалуйста, спуститесь вниз, к вам сын приехал. Появление Максима у неё на работе, было чем-то из ряда вон выходящим, поэтому за одну только секунду у неё в голове прокрутились практически все варианты различных по степени тяжести кошмаров. Не став дожидаться лифта, она помчалась вниз, и на лестнице с ней случилось то, что принято называть последней каплей. Не замечая никого вокруг, она столкнулась со своим новым начальством. Да как столкнулась! Поскользнувшись на скользких мраморных ступеньках, Елизавета Андреевна почувствовала, что падает, но вместо того, чтобы упасть на пол, упала прямо в объятия Эдуарда Григорьевича Ключевского, да ещё и на глазах его многочисленной свиты. Наскоро пробормотав извинения, она помчалась дальше, изо всех сил стараясь удержать, готовые вырваться наружу слёзы. Добежав до проходной и увидев улыбающегося Максима, она почувствовала, что готова разрыдаться.

– Что случилось? – схватив сына за руку, почти закричала она.

– Мам, да что с тобой? – удивился Максим. Ты на себя не похожа.

– Со мной всё в порядке, просто испугалась. Ты ведь никогда не приезжал ко мне на работу, вот я и подумала, не случилось ли чего.

– Но что может случиться? Что за ужасы ты напридумывала?

Елизавета Андреевна грустно улыбнулась. – В молодости, сынок, любая неприятность, даже самая большая, выглядит как маленький пустячок. Я ещё помню это состояние души, когда мне всё было нипочём. Но в моём возрасте, даже самая маленькая неприятность, таит в себе непредсказуемые последствия. Ладно, не обращай внимания, просто у меня день сегодня тяжёлый, вот и мерещатся всякие ужасы. Так что, всё-таки, привело тебя ко мне? – вновь спросила она у сына.

– Мам, мне деньги нужны, можешь помочь? – Только мне много надо. Я потом отдам, обещаю.

– А что за срочность? Кто-то заболел?

Зная свою мать, Максим прекрасно понимал, что стоит заикнуться о том, зачем нужны деньги, она как клещ вцепится в него и не отпустит, пока не узнает все подробности. Это совершенно не входило в его планы и поэтому, он решил подтвердить ею же сказанное:

– Да, и я обещал помочь.

– Ну, хорошо, если это действительно так важно и срочно, то подожди меня здесь – сказала она сыну – я вернусь минут через десять.

– Но что всё же произошло? – вернувшись, обратилась она к сыну.

– Мамочка, я тебе потом всё расскажу. А сейчас нужно бежать, меня ждут. Максим умоляюще посмотрел на мать. Отказать, когда он смотрел на неё таким взглядом, она не могла. В такие минуты Елизавета Андреевна готова была луну с неба достать. Ласково улыбнувшись, она потрепала его по голове: – ну, беги, спасай, добрый самаритянин.

Поцеловав мать, Максим помчался обратно в больницу, а Елизавета Андреевна вернулась на работу. Она уже вполне пришла в себя после всех сегодняшних переживаний, когда к ней в кабинет вошёл бывший Эдюсик, а теперь Эдуард Григорьевич Ключевский.

– Ну, здравствуй, Лиза – ещё раз поздоровался он.

Елизавета Андреевна чуть улыбнулась и ответила ему в тон: – ну, здравствуй, Эдик.

Ключевский рассмеялся: – А ты всё такая же, совсем не изменилась, даже ещё красивей стала. Всё что угодно ожидал сегодня, но только не встречу с тобой. Знаешь, я и в самом деле очень рад тебя видеть, а ты меня, скорее всего, нет.

–Почему? – удивилась она.

– Мне сказали, что на эту должность хотели назначить Ракитину Е. А.. Но я не знал, что это ты, и получилось, что, дав согласие, я отнял это место у тебя.

– Ерунда, выброси из головы. Я действительно немного расстроилась сначала, но потом муж и сын убедили меня, что будет лучше, если я останусь на своей прежней должности. Я и так домашних почти не вижу, а добейся своего, они вообще забудут, как я выгляжу.

– Ну, такую женщину как ты, вряд ли кто забудет. Мне вот, например, не удалось.

– Пожалуйста, Эдик, не смущай меня. Лучше расскажи, как жил все эти годы.

Эдуард Григорьевич сел в стоящее у окна удобное, глубокое кресло. Она видела, что он немного нервничает, но не стала ни о чём спрашивать, сделала вид, что не замечает его повышенной нервозности.

– Понимаешь, Лиза, – не тратя время на церемонии, начал он, – получается, что я два раза сильно обидел тебя. Один раз в юности, послушавшись свою маму, второй раз, отняв, правда, не подозревая об этом, должность на которую ты претендовала. А ты мой первый зам, нам работать в тесном контакте, вот, я и хочу расставить все точки над «i».

Глядя на его серьёзное лицо, Елизавета Андреевна в который раз подивилась мужской самонадеянности и самовлюблённости, но не подала и виду, насколько это её рассмешило. Напротив, ласково улыбнувшись, она ещё раз заверила, что никаких обид ни за прошлое, ни за настоящее на него не держит и тоже искренне надеется на нормальные, полные взаимопонимания, рабочие отношения.

– Спасибо, Лиза. Я всегда знал, что ты удивительная женщина. Если бы не моя мама, ни за что не бросил бы тебя тогда, но ты ведь знаешь, у неё всегда было очень слабое здоровье, а тогда ещё и с сердцем проблемы начались.

Сделав вид, что поперхнулась кофе, Елизавета Андреевна еле сдержала готовый вырваться наружу смех. Даже для Эдика это уже было слишком. Абсурд какой-то, подумала она, но, кажется, он и в самом деле до сих пор не понял, что, собой представляет его мамочка.

А он, пройдя неприятную для него фазу разговора, расслабился. Из глаз исчезла настороженность, и теперь перед ней был уже не большой начальник, а обыкновенный мужчина, радующийся возможности поговорить с красивой женщиной, в которую был влюблён когда-то, и вспомнить вместе с ней неповторимые студенческие годы.

– Несколько лет после института, я работал в «Агропромэкспорте», а потом, отец нашёл для меня местечко в нашем торговом представительстве в Канаде. Но чтобы уехать туда, нужно было жениться. Вот родичи и подсуетились, быстренько нашли мне невесту, а следом и свадьбу сыграли. Знаешь, когда мы с тобой расстались, я ни на ком жениться не хотел. Были, конечно, женщины, но не для совместной жизни. А с Милой всё получилось более чем удачно, я даже не думал, что такое возможно. После Канады мы несколько лет жили в Америке, там у нас родились близнецы, мальчики. Я, как ни старался, не смог до конца преодолеть языковой барьер, а они по-английски говорят лучше даже чем по-русски. В сентябре определил их в лучшую в Москве школу, так учителя за голову хватаются, мои «бандиты» их через слово поправляют. Ну, вот, собственно и всё. А как ты?

–У меня всё гораздо проще. Муж врач. Сын на следующий год оканчивает институт, тоже будет врачом, хирургом. Я как видишь, здесь. После института вышла замуж, ребёнок родился. Работала то в одном банке, то в другом, потом сюда попала. Всё просто и не очень интересно.

– А это случайно не твой сын приходил к тебе сегодня? Я видел из окна. Красивый такой, высокий парень? У Елизаветы Андреевны потеплело на душе. Максима она любила безумно и любая похвала в его адрес, была для неё самым лучшим в мире подарком.

– Да, это был мой сын, Максим. Похож на меня, правда?