Похождения Чемоданчика

Наконец-то все были в сборе, и мы вышли из своей квартиры на улицу. Там нас уже поджидала небольшая повозка с извозчиком. Честное слово, я много читала книг, написанных в прошлом, но когда это всё своими глазами увидела, скрыть своё удивление было просто выше моих сил. И на этом мы поедем? Вы что, смеётесь надо мной? Да в этом же запросто стошнить может, особенно если пообедал перед поездкой. Однако всё-таки пришлось влезать в это…чудо. Мама села рядом со мной, а напротив нас Михаил Ильич приземлился. Всю дорогу этот паразит двуногий издевался надо мной.

– Ого, Люба, какая у тебя моська зелёная и бледная. Так на кикимору похожа, ещё и платье зелёное нацепила. Не боись, скоро притормозим, там-то тебе полегчает.

Слава Богу, это закончилось! Ааааааааааааааааааааааааа… Получается у меня «каретная болезнь»? Это так Мишка сказал.

Нас встретила молодая женщина приятной наружности с закрученными в кудряшки волосами. Она была одета в лёгкое (для такой-то погоды) сине-белое в полосочку (прям как матрос) платье в пол. Представилась она, как Заварская Александра Григорьевна – мать Гали. Мы всей честной компанией зашли в дом. Воистину, шедевр мира искусства! Если снаружи он мне показался каким-то невзрачным, то внутри этого сказать просто было нельзя. Он был так богато украшен, что я даже боялась представить, сколько же денег понадобилось отцу Гали для этого домища. Но не успела я всё хорошенько осмотреть, как нас пригласили в просторный зал для гостей, испить чашечку кофе (здесь его называли почему-то кофеем). Специально для моей персоны принесли чай, так как кофе не люблю вообще. Взрослые отошли с чашками в один угол залы, а мы с детьми остались в другом. В семье Заварских было трое детей. Первые двойняшки, звали их Вера и Владимир. У Веры был такой спокойный голос, но в тоже время её глаза и руки метались из стороны в сторону, будто она сильно волновалась (может быть и правда переволновалась). Володя был такой же, как и его сестра, только не показывал своё волнение так сильно, как Вера. Они оба были старше Гали на пять лет, то есть им уже было по пятнадцать. Ого, даже старше моего брата! Говорили всё больше о гимназии, рассказывали весёлые и курьёзные случаи, которые там происходили. Мальчишки делились тем, что хотят поступить в действующую армию, если будет война. Тьфу-тьфу-тьфу! Вера рассказывала о своих подругах и о себе, кого она бы полюбила, в общем, любовь-морковь.

Когда мы уже собирались уходить, то позвали детей Заварских к себе в гости на Рождество, чтобы было веселее. Они обещались прийти. С весёлым настроением уходила я из этого уютного и огромного дома и с неприязнью садилась обратно в повозку.

Войдя в свою такую родненькую квартирку, вбежала в нашу с Мишей комнату. С разбегу прыгнула на кровать.

– УРАААААААААААААААААА!!! Я дома! Правильно ведь люди гутарят: в гостях хорошо, а дома всё-таки лучше!

Мишка зашёл за мной в комнату, увидя меня, ухмыльнулся и прыгнул ко мне. Мы начали бить друг друга подушками, по квартире разносился визг, писк и крик умирающих чаек, что даже папа, не выдержав, зашёл в нашу комнату.

– Вы чего тут устроили? Зоопарк, что ли? – папа пытался сделать серьёзное лицо, пряча улыбку в бороду (как и положено настоящему купцу, он имел бороду). Даааа… вид мы с Мишкой имели уморительный. Все помятые на полу с выброшенными одеялами и подушками, в перьях, будто потрёпанные курицы. – А ну-ка потише. Работать мешаете же, а мне нужна тишина.

Глава Крупицыных вышел из комнаты, а мы, продолжая тихонько посмеиваться, встали и пошли поправлять кровати.

Глава 5.

Вот уже почти три месяца я нахожусь в прошлом. Пообвыклась со всем, приноровилась.

В гимназии у нас сложилась своя атмосфера, дружеская, даже панибратская. Все девчонки получали прозвища, за внешность, за какой-нибудь поступок и т. д.

Вот к Лиде, которая раньше носила прозвище «курица», сейчас приклеилось совершенно другое – «Цыганёнок». Была она похожей на этот народ. От природы смуглая кожей и чёрная волосами, которые к тому же ещё и вились небольшими колечками, она и в правду напоминала цыганку, только пока маленькую, поэтому и ласково – Цыганёнок.

Ко мне же прицепилось прозвище «Чемоданчик». А всё из-за того, что мой портфель, с которым я ходила в гимназию, был в виде небольшого чемодана. Ну, а окромя этого, ещё и потому, что в нём я носила много чего ненужного для образовательного заведения. В отделениях моего рюкзака хранились разные бумажонки, камушки или пробки из-под бутылок. По большей части, конечно, были бумаги. Я была очень экономной и никогда их не выбрасывала. Различные афиши, чеки, газеты, промокашка, – всё это я тщательно оберегала, как зеницу ока, и хранила только в чемодане.

***

В классе, как всегда, стоял галдёж. Ну, словно на базаре! Я со вздохом опустилась на свою скамейку рядом с Шуркой.

Зазвенел звонок на урок. Ох, опять ненавистная мне математика. За что же мне это наказание в лице Шарика. Все девочки были уже на ногах и, пока учительницы не было, вполголоса переговаривались и шутили друг с другом. Странно, почему она, обычно пунктуальная, сегодня опаздывает уже на 5 минут?!

Я рассматривала носки своих чёрных башмаков со шнурочками, когда Ирина Тимофеевна всё-таки явила миру свой лик. Она была не одна. Вслед за её тучной фигурой в помещение влетела классная дама, ведя под руку неизвестную нам девочку, облачённую в гимназическое платье.

– Доброе утро, мои девочки! С сегодняшнего дня с вами будет учиться Мин Со Ёнг, – при этих словах Львица посмотрела на девочку. Мы, как по команде, тоже. – Она родом из Кореи.

Я взглянула на фигурку этой девочки, а потом перестала обращать на неё внимание. Сейчас пока нельзя с ней познакомиться – урок у Шарика… А так интересно! Я никогда не видела иностранцев, да ещё так близко! Вот счастье-то привалило!

Мин Со Ёнг была миленькой на вид. Маленькая, даже, может, ниже меня. С чёрными, как смоль, прямыми волосами, аккуратно заплетёнными в два длинных хвоста; с чёрными глазами. Она с долей интереса рассматривала узкими глазками наши ряды и мило улыбалась каждой.

Её посадили передо мной рядом с Сонькой Рапопорт. Отлично! Быстрей бы урок только закончился. Однако сегодня Шарик пытала основательно. Будто бы мы виноваты, что она задержалась аж на целых пять минут! Конечно, ведь за это время она могла бы выпотрошить ещё одну гимназистку. И вот, пока у доски стояла очередная жертва, она своими колючими, как булавки, глазками перебегала со скамейки на скамейку, и после этого долго ещё по спине нестройным рядком шли мурашки у каждой девочки.

Хорошо, что всё когда-нибудь заканчивается, завершился и очередной урок у Ирины Тимофеевны. Фух, не чаяла вырваться оттуда живой. От волнения у меня всегда мгновенно пересыхает горло, надо бы к умывальникам сходить, испить водицы. На водопое я и столкнулась с новоявленной кореяночкой.

– О, привет, – радостно махнула ей рукой, подзывая к себе. – Можно мне с тобой познакомиться?

Новенькая слегка покосилась в мою сторону, коротко улыбнулась, выговаривая русские слова сквозь зубы и проглатывая некоторые буквы:

– Здравствуй, меня зовут Мин Со Ёнг. А тебя? Постой, я тебя видела, ты ведь моя одноклассница?

Представившись, я начала разговор:

– А как ты в России оказалась?

Со Ёнг охотно мне всё объяснила. С 1860 года из Кореи начали эмигрировать в Российскую Империю коренные жители. У каждого были свои причины, по которым переезжали на ПМЖ (постоянное место жительства) в нашу страну. Вот, у семьи Мин, к примеру, возник вопрос в деньгах. Они обеднели, плюс ещё начались проблемы с властью. И порешили они (отец-кореец, мать-русская, да две их дочери) уехать на родину к матери, от греха подальше. Обосновались в Орле, где жила материна родня.

Мы с Со Ёнг оторвались от умывальников, где утоляли жажду, и возвратились в родные стены класса. Я хотела ещё поговорить с кореянкой, но к нам подскочила Цыганёнок.

– А вот вы где, явились-не запылились?

– Нет, а что, что-то случилось? – поинтересовалась у Лидки я.

– А как же, – было мне ответом. – Пока вы где-то прохлаждались, нам сказали, что гимназия переезжает в другое здание!

Вот это новость, так новость! Наконец-то, дождались! А то в старом уж и в плащах сидим, скоро и в шубах ходить будем – все окна насквозь продувает, а отопления нет.

Глава 6.

На следующий день после известия о переезде мы всем классом побежали рассматривать наш новый «второй дом». Теперь он стоял совсем-совсем недалеко от моей квартиры. Нужно было пройти прямо, никуда не сворачивая, потом по мосту через реку Оку и всё – вот и гимназия.

В здании всего было два этажа. На первом размещались докторская, дамская, физический кабинет, рай для всех школьников-столовая и седьмой с шестым классы. На втором – все остальные классы с первого по пятый плюс ещё и актовый зал. Туалеты, естественно, были на обоих этажах. Куда же без этого?

Когда всё-всё внимательнейшим образом рассмотрели, то толпой пошли в актовый зал. Зачем это? «Наш дорогой дядюшка Коля» – как называли все гимназистки в нашем учебном заведении инспектора (типа, директор школы) – сообщил слегка картавым голосом, что в честь переезда в новое здание будет устроен концерт, где показывать номера будут ученицы. Вот это новости! Вот такого поворота судьбы я ещё не ожидала! Нет, мало им того, что я – современная девочка двадцать первого века – довольствуюсь одними только платьями до щиколоток, трясусь в карете на ухабах до тошноты, живу без всякой техники (телефона, компьютера и т. д.), так ещё и участвовать в концерте? Ни за что! Никогда!

Однако кто меня спрашивать будет? Конечно, никто! И мне дали номер! Правда, Слава Богу, не сольный, а групповой. Я и пара девочек, среди которых затесались Галчонок и Цыганёнок. Но больше я пока ничего не скажу. Я очень обиделась на всех из-за того, что меня заставляют выступать на сцене и не разговариваю уже почти целый час!

***

Но шли дни, учёба продолжалась. Хуже, чем в школе. Стой на ногах полтора часа на молебне перед занятиями, сиди и слушай нудные замечания Шарика, который никак отцепиться не может. Хотя есть одна радость – приближение Нового Года. Совсем скоро нас распустят на зимние каникулы. И как раз в последний день учёбы у нас будет этот концерт.

А вот с новым преподавателем по немецкому языку я столкнулась совсем недавно прямо нос к носу.

Я шла и разговаривала с Галей, – мы искали Цыганёнка – когда из дамской вышла худая высокая женщина с пронзительными вишнёвыми глазами и с зачёсанными назад волосами, собранными в пучок. Я обернулась к Гале и напоролась на женщину.

– Ой-ой-ой! Извините меня, пожалуйста! – лепетала я, приседая перед ней в книксене. Женщина сначала испуганно, а потом сурово поглядела на меня. И просто ушла, не удостоив ответом.

Ф-фух, вроде, пронесло! Но не тут-то было. На завтрашний день у нас стоял впервые в расписании немецкий язык. И, когда мы пришли в наш класс, выяснилось, что эта та самая женщина, на которую я чуть не упала, и будет вести у нас эти уроки. Звали её Катрин Иоганновна, но по-русски все называли её Екатериной Ивановной. Как только прозвенел звонок, она стала знакомиться с нами. Когда до меня дошла очередь, то немка (а она была обрусевшей немкой) удивлённо посмотрела на меня, но всё равно вида не показала, что уже знает меня.

Я уже рассказывала, что я не полиглот и в своей жизни изучала только английский язык, поэтому для меня было большим удивлением, что все, абсолютно все девочки уже знают немецкий алфавит и некоторые слова, а я была как белой вороной, лучше сказать пугалом в этом сборище. А была сложность. Екатерина Ивановна разговаривала исключительно на немецком, изредка, когда её не понимали, переходя на русский язык. На нём она говорила с большим акцентом. Поэтому на первом же уроке я и отличилась.

– M;dchen, warum beantworten Sie meine Fragen nicht? * (Девочка, почему вы не отвечаете на мои вопросы? (перевод с нем.), – неожиданно прозвучало над моей головой. Оказывается, я погрузилась в свои мысли под непонятное «бу- бу- бу» в классе, что и не заметила, когда Екатерина Ивановна подошла ко мне. Однако, что ей от меня понадобилось? Что она там бубнит? Ничего не понимаю!

– Гёвёрю п-рюсски, – изменяя гласные, стала переводить мне немка. – Пёчемю ви не ётвечаете мне на вёпрёси?

– Я не понимаю, что вы говорите, Екатерина Ивановна, – встала со своей скамьи я и стала объяснять причину. – Дома меня не учили этому языку.

Екатерина Ивановна кивнула, мол, поняла, и выдавила из себя ещё несколько фраз.

– А ви, фрейлен, вёёбще кякёй-тё изючяли? – и уставилась на меня выпученными глазами. Я ответила, что да, знаю, немного по-английски. На этом меня не оставили в покое, а стали при всём классе объяснять некоторые слова, особенности произношения немецких слов и много другого. Я до того устала записывать всё это в тетрадку, что на последнем уроке просто сидела и делала вид, что что-то пишу. Хорошо, это был русский. Меня не трогают на этом уроке. У кого-нибудь потом спишу. Вернувшись домой, так, не раздеваясь, повалилась на свою кровать. У меня ныла рука. В жизни столько не писала, как сегодня. А ещё и учить. Ой, что-то голова закружилась и в ушах зазвенело. Посплю-ка я лучше с часок.

Глава 7.

Наступил долгожданный день! Я дожила в прошлом уже до Нового Года, ну, почти. Сегодня у нас .... ммм … 20 декабря 1903 года по старому стилю. И наш город уже украшают к приближающемуся празднику. Витрины магазинов заблестели яркими огоньками свечей, мишурой и различными новогодними игрушками.

Наш папа принёс в дом средних размеров, срубленную в лесу ёлку, и мы всей семьёй принялись за украшение красавицы.

В дореволюционной России было всё по-другому. Гирлянд, таких как сейчас, не было вообще. Вместо этого на ёлку водружали специальные тарелочки, на которых прикреплялись восковые свечи – я думаю, что пожарные очень «любят» эти новогодние праздники. Не дай Бог, чтобы свечечка упала – живо всё сгорит. Украшали веточки всевозможными вещами, которые находили дома. Например, из наших закромов достали маленькие стеклянные игрушки. Так же делали и сами из бумаги, новогодние открытки, даже печенье – всё шло на дерево. В общем, ёлка у нас вышла просто класс!

В гимназии тоже поставили ёлку. И кто хотел, мог принести новогоднюю игрушку на пожертвование. Так что все ветки были заполнены различными самодельными украшениями, а некоторые – и простыми стеклянными шарами – естественно их приносили те, кто был побогаче.

***

Как я уже говорила в прошлой записи, нас скоро распустят на каникулы. И вот, последний день учёбы настал. В этот день у нас было, ну, очень мало уроков. Всего лишь три: русский, математика и немецкий. Довольно неплохое сочетание. Эххх… Хоть бы поскорее всё закончилось.

Русский прошёл относительно быстро. Мы знакомились с орфограммами в корнях. Мне было проще – я всё уже это проходила в настоящем. Некоторые орфограммы были похожими, но были и те, которых я не знала или наоборот, то есть те, о которых ещё не знали в начале 20 века.

Математика. Только одно слово уже навевает скукоту. Не люблю её. Там такие задачки сложные. Но учительница тоже играет важную роль. Она может хотя бы нормально объяснить материал, а не сидеть, уткнувшись в список оценок гимназисток? Нет? Тогда нам с ней точно не по пути. По этому предмету я была ленивкой. Не высовывалась, пока не спросят. А если спросят, то всячески старалась вытянуть из чёрной доски помощь. Но… доска глядела на меня молчаливым взглядом, не вступая со мной в контакт. Естественно, Шарик, не выдержав молчания, разворачивался ко мне своей массой и буравил взглядом, пытаясь понять, что такого непонятного в задаче.

Немецкий прошёл тоже идеально не гладко. Так и надо написать. Потому что «от перестановки слов в предложении, смысл не меняется». Так сказала Екатерина Ивановна, а я ей свято верю. Разобрать, что она пытается сказать тебе на русском? Ну, это надо быть сверх-разумом. Даже сама она не всегда понимает, что говорит. Я вливаюсь в коллектив немцев: хотя бы перевожу хорошо. Но выговорить хоть слово – это пытка для меня. Я боюсь себе язык сломать.

Ехххууууууууу! ДОМОЙ! А потом снова в гимназию к шести часам вечера. Будет концерт. Нам разрешили пригласить родителей на него. Кстати, одеться надо обязательно в форму, но вот воротнички любые, бантики тоже.

На своё коричневенькое платье я нацепила беленький кружевной воротничок, который завязывается узелком спереди. Мама сделала мне два милых хвостика по бокам, закрепив их лазурными бантами – получилось очень красиво! Такого же цвета бант мне привязали спереди на воротник, где было пространство между верёвочками. Эх… объяснить трудно, но выглядело очень классно. Ой, пора бежать в гимназию, скоро начнётся вечер.

Концерт в честь переезда и праздника Нового Года состоял из 2 отделений. В первом должны были участвовать младшие классы, то есть с 1 по 4. А во втором, соответственно, с 5 по 7. Наш номер был третьим по счёту, а потом ещё в конце мы всем классом должны были спеть в хоре песню «Ёлочка».

Мы исполняли выдуманную сценку из жизни гимназисток. Я была шалопаем 1 класса вместе с Лидкой. А Галя, Мин Со Ёнг и Шурка – были учителями русского, французского и математики соответственно. Зрители, сидящие в зале, каждый раз взрывались от смеха, когда мы с Цыганёнком убегали от очередного учителя или отвечали у доски.

На концерте звучали стихи известных в это время поэтов и собственного сочинения. Была ещё пара сценок, среди которых мне понравилось исполнение «Ревизора» в кратком содержании ученицами выпускного класса.

В конце мы снова вышли на сцену и хором спели песню «Ёлочка». Оказывается, уже в это время эта песня существовала. Ну, помните? «В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла. Зимой и летом стройная, зелёная была…»

Домой мы пришли уставшие, но довольные. Всё! Теперь каникулы!!! Новый Год, Рождество, подарки, катание с горок, на коньках, народные гуляния. Всё это ждёт меня!

Ну, а я пойду отрываться по полной программе! До встречи!

Глава 8.

Наступил Новый 2017 год… тьфу ты, 1904, вот. Путаюсь…

Но перед Новым Годом 25 декабря (по старому стилю) наша семья отмечала Рождество Христово. В гости приходило много народу. Все родственники посетили нас в тот день и поздравляли. А лично ко мне пришла Лида.

Мама нарядила меня в тёплое фланелевое платье в серую клетку, ну, и понятно, до щиколоток. Волосы собрали в хвостик, закрепив красивым голубым бантом.

Я в дверях встретила Лиду и, едва она разделась, поволокла её в нашу комнату на свою половину.

Моя лучшая подруга с интересом разглядывала интерьер апартаментов, пока я на несколько минут выбежала встречать новых родственников. Не знала, что их у меня та-а-ак много. Серьёзно. Крёстные, дяди, тёти, двоюродные, троюродные и ещё скольки-там-юродные сёстры- братья. Мама всех приглашала в гостиную комнату, где стояла наряженная ёлка, и накрыт был стол.

На нём аппетитными бочками стояли в ряд куча блюд. Но пока нельзя было приступать к праздничному обеду. Я убежала обратно в свою комнату к оставшейся там гостье.

Лида встретила меня с широкой улыбкой во все двадцать восемь зубов, держа в руках коробку, обёрнутую в жёлтую бумагу.

– Ой, какой красивый подарок! Спасибо, Лидочка! – я расцеловала подругу в обе щеки. Вспомнив, что тоже приготовила для неё подарочек, достала аккуратненькую корзиночку из-под кровати и вручила её Цыганёнку со словами:

– Поздравляю тебя, подруженька, с Рождеством, ну, и с наступающим Новым Годом!

– Любка!!! Спасибо-спасибо-спасибо! – запрыгала на одном месте Лида и прижала покрепче свой подарок. Тут нас оторвали от созерцания своих подарков и пригласили в гостиную. Мы не прочь были подкрепиться вкуснятинкой и чинно вышли в коридор.

Первыми подавали небольшие тарелочки с салатиком – разминка для живота. Затем подоспело жаркое из курицы с пюрешкой. После этого блюда я уже чувствовала себя шариком, который скоро лопнет, поэтому решила маленько размяться. Мы с Лидкой скрылись в комнате, куда потом ворвались Мишка с двумя его товарищами по кадетскому училищу.

– Люба, Лида, прошу любить и жаловать моих товарищей – Василий, – невысокий парнишка с каштановыми волосами поклонился нам. – Алексей, – мальчишка повыше с выгоревшими блондинистыми волосами проделал то же самое, что и первый. По этикету мы с Лидой присели в книксенах.

– Приятно познакомиться. Товарищи Михаила и наши товарищи, – улыбнулась я, Лида поддакнула. – Что будем делать?

В общем, в такой небольшой компашке мы весело провели вечер Рождества Христова. Мы распаковывали свои подарки, рисовали открытки, играли в прятки (насколько это возможно в нашей комнате), а потом, одевшись, выбежали на улицу. Свежий воздух ворвался в лёгкие, и мы, толкая друг друга, упали в хрустящий снег. Повалявшись вволю, компашка призадумалась, что можно ещё поделать. Лида предложила покататься с горки, и мы вчетвером её идею одобрили. Так, без ледянок и санок побежали на ближайшую горку в нашем городе. По дороге мальчишки где-то достали старые санки со скрипящими и ржавыми полозьями. Именно на них мы и будем скатываться. На самой горке было очень много народа, что даже не протолкнуться, поэтому решено было поискать другое место.

И таки нашли! Невысокий склон около реки. Васька, Лёшка и Мишка с разбегу сели на свои скрипучие санки и скатились. Затем поехали мы с Лидкой. Так что остаток вечера мы провели с весельем.

Домой вернулись с раскрасневшимися лицами, с сияющими улыбками и настроением выше седьмого неба. Жаль, что уже через полчаса все трое ребят ушли по своим домам. Но у нас был уговор встретиться завтра и пойти снова погулять.

Так и прошли мои две недели каникул. Я вернулась в гимназию с радостью на лице, но уже через несколько дней меня ждало разочарование.

Глава 9.

На дворе уже давно лежит снег, да и новогодние каникулы закончились. Вот сегодня утро, и я опять собираюсь в шк… ой, тьфу ты, в гимназию. Всё ещё непривычно.

На дворе мороз, поэтому напялила на себя валенки, шарф, а поверх шапки мне ещё и шаль повязали. Ну, зимогор!

И вот в таком виде шла я по пустынным улицам Орла. Точнее сказать, город только – только просыпался. Дети шли, кто куда: в гимназию, в церковь (там священники обучали грамоте бедных), в корпуса, в училища и так далее.

Я шла бок о бок с братом. Вот дойдём до следующего переулка и разойдёмся в разные стороны: ему налево, а мне дальше по прямой.

Братик молчал, а мне было очень скучно, и поэтому я просто-напросто остановилась. Миша по инерции пошёл дальше, но через несколько шагов повернулся, глядя на меня недоумённо.

– И чего стоим? Кого ждём? – подал он, наконец, голос. А мне неожиданно пришла фраза такая: то ли я её где-то вычитала, то ли мне кто-то сказал – в общем, язык у меня зачесался, ну, так я и выдала:

– В конце концов, среди концов, найдёшь конец ты, наконец, – и такой при этом вид сделала, прям вылитый философ.

Миша встал в ступор. Рот открыл, глазёнками хлопает, а взгляд такой… в общем, тормоз он.

– Ну, чего стоим? Шевели булками, давай-давай! – «отморозила» я его.

– Ну, ты и выдала фунт! – пришёл в себя раб Божий Михаил Ильич, когда я его толкнула и потащила за рукав.

– А то! Я ещё и не так могу! – расправила я крылышки. – Ладно, прощевайте, мусьё, мне надо идти, «просвещаться» французским!

– Ну, давай, до дома! Только это… сильно не шали, – ухмыльнулся Миша и свернул в переулок.

***

О-х-х-х… Наконец-то, тепло! Я быстренько расправилась со своей одеждой и, маршируя, добралась до своего класса. Мимо проносились другие девки из старших классов, но я не обращала на них внимания. А перед самым входом столкнулась с Лёвушкой. Расшаркалась перед ней и, как кавалер, распахнула дверь. Классная дама посмеялась, но поблагодарила меня.

В классе стоял гул. Ну, как обычно. Это же девчонки. Наведём порядок. Дошла до своего места и опустилась на скамью рядом с прибалдевшей Шуркой.

– Ну, что, Шнурочек? Здарова, что ли, браток! – весело поздоровалась я с девочкой, на ходу придумав ей прозвище и протягивая свою ладонь. А Шурка глаза тоже растопырила и глядит на меня, словно я с Луны свалилась. Мдя-я-я… где же мои подруженьки-то?

После первого урока французского, от которого у меня гудела голова, так как столько языков на мою голову свалилось (как я ещё не разорвалась?), я вышла в коридор посидеть на скамейке. Ко мне подсела Мин.

– Приветик! Могу ли я с тобой поговорить? – посмотрела на меня новенькая. Я, естественно, согласилась.

И тут мне доверили величайшую тайну, которая касалась моего брата. ВАУ! Оказывается, Мин все каникулы следила за нашей компанией, которая гуляла и каталась с горок, и девочке очень понравился мой брат. Причём Мин даже не знала, что он мне родственником приходится. Потому что она, когда я ей сообщила эту информацию, очень удивилась и обрадовалась одновременно.