Я не хотела умирать

– Вполне достаточна. В твоей голове творится бардак. И ты даже понять этого не в состоянии, – с пренебрежением бросил он.

– Да, жаль, что ко мне джойстик не предусмотрен, правда? Так было бы удобно управлять и задавать команды, как в твоей «Денди», – язвительно ответила я.

– Какой бред ты несёшь! – зло прошипел он и быстрым шагом направился к машине.

– Наша прогулка по парку отменяется? – спросила я, идя за ним следом.

Ничего не ответив, он сел в салон автомобиля, громко хлопнув передо мной дверью.

– Мне что теперь делать, ехать с тобой или…

Я не успела договорить, машина резко тронулась с места и уехала.

– Великолепно! – разведя руками, произнесла я.

***

Я ушла в «Пирог». Это место стало моим вторым домом, хотя, если задуматься, домом единственным, ведь только там я чувствовала себя комфортно и в безопасности.

Я проводила в кофейне целый день до возвращения Димы с работы, а когда он уезжал в командировки, то до закрытия. Познакомилась со всеми, кто в ней работал, и уже по чувствовавшейся с порога атмосфере могла определить, чья же сегодня смена.

Я стала всё чаще садиться за стойку, излюбленное место каждого уважающего себя постоянщика. Сперва смущалась и была лишь невольным слушателем их разговоров, с робостью поглядывала на творившуюся по ту сторону кофейную магию, а потом сама не заметила, как втянулась и стала частью всего этого. Я смеялась вместе с ними до сводящих скул и такого давно забытого ощущения безусловного счастья, участвовала в смелых кофейных экспериментах и наблюдала за протекающей здесь жизнью: детскими перепалками Карины и Егора, её ссорами и примирениями со своим парнем Яном, нежной, держащейся на расстоянии влюблённостью Макса и Кати, её материнской заботой о белокуром озорном сынишке Тимке, которого она растила одна.

За то недолгое время я узнала так много об их жизнях, казалось, даже больше, чем о своей.

И мир, состоявший только из меня и Димы, стал мне уже мал.

Сергей всегда был в кофейне: либо за стойкой, либо у себя в кабинете. Мы общались с ним каждый день. Я не заметила, когда наши разговоры перетекли на «ты», но это случилось естественно и непринужденно. Врождённое чувство такта и наблюдательность позволяли ему безошибочно определять моё настроение и не вмешиваться в мои чувства. Он никогда ни о чём не расспрашивал. Но, чувствуя двойную порцию банана и карамели в своем латте, я понимала, что он прекрасно знает, когда у меня выдался плохой день.

С каждым днём мне хотелось делиться с ним большим и становилось легче, когда я ему всё рассказывала.

– Кажется, я опять испортила Диме настроение, – грустно улыбнувшись, произнесла я.

– Интересно, чем же? – поинтересовался он.

– Мне понравился фильм, который не понравился ему.

– Ужас! Как ты могла поступить с ним так бесчеловечно? – в наигранном изумлении воскликнул Сергей.

Я улыбнулась.

– Как хорошо, что теперь я понимаю, насколько это глупо. Раньше я бы тысячи раз проматывала в голове этот день и искала свою ошибку и вину, а сейчас могу просто отпустить. Спасибо тебе, – с признательностью на него посмотрев, произнесла я.

– Абсолютно не за что. Что за фильм, кстати, смотрели?

– Твоя рекомендация – «Общество мёртвых поэтов».

– Отличный выбор. Я посмотрел этот фильм в 11 классе. Нам показывали его в оригинале на уроке английского. И меня он тогда невероятно впечатлил.

– Запрыгнул на парту со словами «О, капитан, мой капитан»?

Он рассмеялся.

– Нет, я не мог так рисковать, это была моя седьмая школа, мне нужно было наконец-то доучиться.

– Ого, – удивилась я. – Седьмая? Что же случилось с предыдущими шестью?

– Ну, два раза мы переезжали, а оставшиеся четыре… скажем так, я был не самым спокойным учеником, и меня исключали.

– Четыре раза? – изумлённо переспросила я.

– Ладно, я был очень проблемным учеником, – смущённо взъерошил волосы он.

– Девушка, этот тип случайно к вам не пристаёт? – громко спросил подлетевший к нашему столику молодой человек с обрамляющими лицо длинными чёрными волосами и лёгкой небритостью.

– Нет, – ответила я, в недоумении глядя на Сергея.

Он собирался что-то сказать, но незнакомец хлопнул его по плечам и быстро заговорил:

– Вы скажите, если он начнёт к вам приставать, я позову хозяина кофейни. Хотя, ах чёрт, этот джентльмен и есть хозяин. Вот вам вдвойне не повезло, девушка, – и рассмеялся.

Сергей закрыл ладонью лицо и, тихо покачав головой, произнёс:

– И почему ты всегда так не вовремя. Юля, познакомься, это Стас; Стас, это Юля. И она уже в курсе, так что ты немного припоздал.

– Блин, вот фишка не прокатила, а! Мы постоянно её разыгрываем, чтобы девочек клеить, – подсаживаясь за столик, весело сказал он.

– Во-первых, не мы, а ты. Во-вторых, какого чёрта ты вообще сюда сел? – тихонько пихнув его локтем в бок, недовольно проворчал Серёжа.

– Познакомиться. Юлечка, вам кто-нибудь когда-нибудь говорил, что вы прекрасны, как бриллиант? – поднеся к своим губам мою руку, произнёс Стас.

– Стас! – закатил глаза Сергей. – Других свободных столиков много.

– Меня вполне устраивает столик в компании своего лучшего друга.

– А, так вы друзья? – вопросительно посмотрела на Сергея я.

– Мне бы хотелось сказать, что нет, но вынужден признать, что да, мы друзья. Как так вышло и почему мы до сих пор дружим – порой для меня загадка. Вот сейчас, например, – Сергей красноречиво взглянул на Стаса.

– Потому что я офигенный. И вообще, имею я право познакомиться с девушкой своего друга, разве нет?

– Юля не моя девушка, а наш постоянный гость, – спокойно пояснил Серёжа.

– Оу, да, наверное, был перебор тогда. Юля, прошу меня извинить, – изобразил поклон Стас.

– Ничего, – смущённо улыбнулась я. – Странно, что я вас здесь раньше никогда не видела.

– Действительно, странно, учитывая, что он совладелец этой кофейни, и у него тут полно обязанностей, – с укором сказал Серёжа.

– Это случайно вышло, просто был слишком пьян и где-то там расписался, – отмахнулся Стас. – Дорогая моя, я путешествовал долгих четыре месяца. Открывал своей душе то, к чему у меня призвание.

– Стас художник, – пояснил Сергей.

– Серёг, ну что за хрень? Это прозвучало как учитель ИЗО, – возмутился Стас и, обратившись ко мне, продолжил: – Я не просто художник, моя дорогая, я творец феноменально прекрасного и пронзительно великолепного! – воодушевленно воскликнул он. – Вот это, например, мои работы, – Стас указал на разрисованные стены кофейни. – Но моя главная страсть – портреты, и я с удовольствием запечатлю и ваши эстетичные черты лица, – со страстью проговорил он, вновь коснувшись моей руки.

Я сжалась от неловкости.

– Так, всё, пошли, я сделаю тебе кофе, – произнёс Сергей и, несмотря на возмущения Стаса, вытащил его из-за стола.

Сергей готовил кофе, и до меня доносились громкие восклицания Стаса: «да ладно», «шикарна», «охренеть», «замужем» и громкое шиканье Сергея.

Я понимала, что они говорят обо мне, и чувствовала себя неуютно. Я нервно теребила пальцы и смущённо прятала взгляд.

– Всё в порядке? – вернувшись, спросил Сергей, заметив моё замешательство.

– Да, просто…– я запнулась, не зная, как объяснить ему моё состояние.

– Я сказал ему, что ты замужем и никаких отношений, кроме как владельца кофейни и постоянщика, у нас нет, – поняв причину, пояснил Сергей.

– Ты не говорил ему обо всём этом? – обхватив рукой своё запястье, спросила я.

– Конечно, нет, Юля. Это не те вещи, что сообщают другим людям в пятиминутном разговоре, и я уважаю твоё право об этом молчать. Поэтому от меня никто и ничего не узнает.

– Спасибо, – с признательностью на него посмотрев, выдохнула я.

– У меня есть идея, – заговорщически начал Серёжа, – может, сбежим отсюда, пока он не вернулся? – он кивнул в сторону громко болтающего у стойки Стаса.

Я смущённо улыбнулась и осторожно произнесла:

– А Стас не расстроится?

– Расстроится, конечно, но он быстро найдёт, кого ещё донимать. Ну так что, кофе с собой и в парк?

– Давай.

***

Мы гуляли по парку, шелестя промёрзшей листвой под ногами, грея руки о тёплый стакан кофе. Очень долго мы шли молча, наслаждаясь густым, холодным воздухом, наблюдали за отдыхающими в парке.

– Знаешь, я рада, что встретилась сегодня со Стасом. Знакомство с ним показало мне одну важную вещь, – сделав глоток, произнесла я.

– Какую?

– Что я ничего о тебе не знаю. Мы проводим много времени вместе, общаемся, шутим. Но кроме каких-то общих фактов, стандартных предпочтений, случайно услышанных от постоянщиков забавных историй, я ничего не знаю.

– А тебе бы хотелось узнать? – взглянув на меня, спросил он.

– Да.

– Ты можешь спросить, и я отвечу.

– А сам ты не хочешь ничего рассказать?

Он в растерянности пожал плечами.

– Ты не любитель рассказывать о себе, – с грустью констатировала я.

– Так же, как и ты.

Мы молчали, выдыхая горячий, пропитанный ароматом кофе, воздух. Парочка воркующих голубей, беззастенчиво выпрашивающих лакомство, бродила рядом. Сергей сунул руку в карман, достал оттуда пригоршню семечек и высыпал на землю. На шум падающих семян с разных концов парка полетели голуби.

– О, сейчас их тут соберётся целая толпа, – съёжившись, настороженно произнесла я.

– Не любишь голубей? – улыбаясь, спросил он, продолжая подбрасывать им угощение.

– Честно говоря, не особо, Дима говорит, что они переносят массу заболеваний.

– Ну, не такую уж и массу, основные – это орнитоз, туберкулёз, листериоз, сальмонеллёз.

– И после этого ты продолжаешь их подкармливать?

– Список заболеваний, передаваемых человеком, будет повнушительнее, но мы же регулярно контактируем друг с другом. Я за разумную предосторожность. Например, пить с голубями из одной чашки – не практикую. А от пары брошенных зёрен хуже никому не станет.

– Кстати, откуда у тебя такие познания в медицине?

– 8 сезонов «Доктора Хауса»11, 15 – «Скорой помощи»12, 16 – «Анатомии страсти»13, и это далеко не весь список просмотренных сериалов о медиках. Плюс моя мама врач, ну и на первом курсе медвуза я всё-таки отучился.

– А что произошло дальше? Оказался слишком проблемным студентом, и тебя отчислили? – весело спросила я.

Он улыбнулся.

– Нет, понял, что это не моё, и бросил.

– И многое ты в жизни бросал?

– Достаточно. Я долгий период времени искал себя и, наконец, нашёл. А что насчёт тебя? Кем видела себя ты?

– Сколько я себя помню, единственное, чего я хотела – это быть рядом с Димой, – с грустью произнесла я.

– Это ошибка.

– Да, я знаю, потому что он не очень хороший человек.

– Нет, цель изначально неверна, даже будь он самым лучшим, ты сделала своим смыслом другого человека и поставила свою жизнь в зависимость от него. Зависимость от людей – это один из самых сильных видов зависимости. Это неправильно и никогда не приносит счастья. Когда-то моей целью было, чтобы мама мной гордилась. И я потерял уйму времени, добиваясь эмоций и чувств от другого человека, вместо того, чтобы заботиться о себе и думать, что же сделает счастливым меня.

– Дима тоже всегда мечтал добиться любви своего отца.

– И как результат? Он добился, и это сделало его счастливым?

– Нет, у него ничего не вышло, это единственное, где он провалился.

Глава 7. Плаза

«Мне было семь, когда мы с Димой впервые поцеловались.

Мы сидели на старом обшарпанном балконе нашей хрущёвки, раскрашивали нарисованного мамой на обшивке енота из мультфильма «Крошка Енот». У нас была бумага, вода, краски и кисточки. Дима предложил сделать бомбочки. Мы кидали их в прохожих и, смеясь, прятались под возмущённые крики.

Затаившись после очередного меткого броска, мы заговорщически переглянулись. Я захихикала в кулак, а Дима продолжил на меня смотреть. Долго, безотрывно, вдумчиво, словно изучая и пытаясь найти ответ на свой вопрос. Мне стало неприятно.

– Почему ты на меня так смотришь? Мне это не нравится.

– Прости, – отведя глаза в ту же секунду, произнёс он. – Я думал показать тебе одну школьную игру, но не знаю, стоит ли, мне кажется, ты ещё маленькая, а я не хочу тебя напугать.

– Ничего я не маленькая, – нахмурилась я. – Я даже твоей панночки не испугалась.

Он улыбнулся.

Дима уже закончил начальную школу, и игры в его среднем звене отличались от наших. Они были азартными и мистическими. Дима научил меня вызывать Пиковую даму, рассказывать страшилки, поднимать Панночку, бить фишки и играть в карты. Некоторых игр я боялась, но старалась виду не подавать. Он казался мне уже таким взрослым, что я просто не могла позволить себе быть маленькой трусихой рядом с ним.

– В нашей школе появилась новая забава, – начал он, – мы ловим девочек, зажимаем их в раздевалке и не отпускаем, пока они нас не поцелуют.

– Как принц принцессу в мультиках?

– Нет. Принц целует принцессу совсем по-взрослому. Мы просим поцеловать в щёку, но иногда хитрим и, когда они начинают нас целовать, резко поворачиваемся, подставляя губы. Почти всем девочкам эта игра нравится, хоть они и сопротивляются, но веселятся тоже.

– А что с теми, кому не нравится?

– Тех мы дразним и обижаем. Я бы хотел сыграть с тобой, – он сел напротив меня. – Ты не возражаешь, если я тебя поцелую?

Я помотала головой, вот ещё, буду я одной из тех противных девчонок, что они дразнят.

– Закрой глаза, – попросил он.

Я послушно исполнила и ощутила, как его губы на мгновение осторожно коснулись моих.

Открыв глаза, я увидела его сидящим в сомнении. Он вопросительно на меня посмотрел и тихо произнёс:

– Юля, а разрешишь поцеловать тебя, как принц принцессу?

– А это не будет больно?

– Нет.

– Тогда целуй, – решительно сказала я, снова закрыв глаза.

Я чувствовала, как Дима приблизился ко мне вплотную и положил руки мне на плечи. Его губы резко впились в мои. Такая настойчивость меня напугала, и я попыталась отстраниться, но его рука крепко обхватила меня за голову. Он продолжил уже спокойнее и мягче, и я расслабилась. Я совсем не понимала, что нужно делать мне, и пыталась неловко повторять то, что делает он. Его губы пахли моей любимой жвачкой со вкусом «бабл-гам», и это было приятно.

Он отстранился от меня, но мы всё равно продолжали оставаться очень близко друг к другу. Я продолжала сидеть с зажмуренными глазами, мои щёки горели огнём от смущения, и всё же целоваться с Димой мне понравилось.

– Я женюсь на тебе, когда ты вырастешь, – твёрдо сказал он.

Я улыбнулась и с радостью закивала.

Больше мы не целовались, пока мне не исполнилось тринадцать. Дима решил, что я должна сначала повзрослеть, чтобы всё понимать, а этим поцелуем мы дали клятву верности друг другу: Дима будет ждать, пока я вырасту, а я буду расти только для него».

***

– Сегодня мы идём на ужин в «Плазу»! – довольно воскликнул Дима и чмокнул меня в щёку.

Я лежала на животе, лениво листая новости в айпаде. Был выходной, а их мы всегда проводили вместе, и в последнее время такие совместные выходные стали для меня утомительны.

– Есть какой-то повод? – без энтузиазма спросила я.

– Нет. Просто хорошо проведём время с друзьями.

– Кто будет?

– Как обычно: Макаровы, Жерновы, Мельниковы и мы с тобой. Будь готова к шести.

– Хорошо, буду, – не отрываясь от экрана, равнодушно кивнула я.

Дима забрал айпад из моих рук и, глядя на меня, недовольно спросил:

– Мне кажется, или ты опять чему-то не рада?

– Я просто «Плазу» не люблю, ты же знаешь об этом.

– Моя капризная принцесса, – с лёгким упреком произнёс он, погладив меня по волосам. – Надеюсь, к вечеру ты будешь в лучшем расположении духа, не подводи меня, пожалуйста, дорогая.

***

«Плаза».

Неприятная дрожь пробегала по моему телу, когда я слышала это название. Дорогой, элитный ресторан класса люкс, жадно растворяющий в своей роскоши, блеске и тоннах фальши.

«Плаза» была стилизована под европейский манер эпохи Ренессанс. Высокие сводчатые потолки, лепные колонны, выложенные на стенах фрески, накрахмаленные белоснежные скатерти, стулья и столы с резными ножками из дорогих пород деревьев, огромная свисающая с потолка люстра с сотнями кристаллов селенита, хрусталь и столовое серебро. Это далеко не всё, чем мог похвастаться этот ресторан, его воссозданное из прошлого величие вполне соответствовало ценам, поход туда обходился в целое состояние.

Наш первый визит в «Плазу» я запомнила на всю жизнь.

Это была первая годовщина нашего брака. Мне было всего лишь восемнадцать лет. Все прелести богатой жизни нам были тогда ещё недоступны. Мы жили в подаренной его отцом квартире, я училась, Дима работал менеджером.

Дима с родителями часто бывал в «Плазе», и в нашей совместной самостоятельной жизни грезил о ней в безумной фанатичности.

Провернув удачную сделку с хорошим клиентом, Дима впервые заработал на «Плазу». Он был окрылён этим событием, прыгал от счастья, словно маленький ребёнок, получивший заветную игрушку. Подхватив меня на руки и, кружа по комнате, произнёс:

– Сегодня мы наконец-то это сделаем!

Я засмеялась и крепко поцеловала его в губы, ласково теребя волосы. Я обожала видеть мужа таким счастливым.

Мы договорились, что после работы он за мной заедет.

Я выбрала его любимое тёмно-синее платье с красивым воротничком-стойкой, тонкой кружевной лентой-бантиком на шее, отороченными ажурной каймой рукавами и подолом. С трудом уложила свои пышные вьющиеся волосы в аккуратные локоны и заколола шпильками. Счастливая, я кружилась перед зеркалом в ожидании Димы.

***

Стояла тёплая летняя погода, поэтому я выскочила из дома в одном платье, захватив с собой плащик и клатч. Сев в машину, я с улыбкой потянулась к Диме, чтобы поцеловать. Но, увидев его наполненный гневом, вперившийся в меня взгляд, замерла.

– Это что? – в ярости прошипел он.

– Твоё любимое платье, – робко ответила я. – Что-то не так?

– Ты понимаешь, куда мы идём? – отчеканивая каждое слово, с ледяной колящей злостью произнёс он.

– Я…я думала тебе понравится, я ни разу там не была, давай я быстро надену что-нибудь другое, – с дрожью в голосе проговорила я.

– Переодевание тебя не спасёт. Где макияж? – грубо спросил он.

– Тебе же не нравится, когда я крашусь.

– Как можно быть такой идиоткой?! – прокричал он и с бешенством ударил кулаком по моему сидению.

– Прости, – я разрыдалась от обиды и страха.

Машина с оглушительным визгом дёрнулась с места. Я плакала всю дорогу, вжимаясь пальцами в обивку сиденья. Мне было больно от произнесённых им слов и страшно от его сумасшедшей езды.

– Вытри слёзы, – приказал он, когда мы остановились у бутика.

Я заглотила оставшиеся невыплаканные слёзы в себя.

– Добрый вечер! Чем мы можем вам помочь? – с очаровательной улыбкой поинтересовалась девушка-консультант.

– Вот на неё, – небрежно указал на меня он. – Взамен этого барахла нужно подобрать хорошее вечернее платье.

– Будет сделано. Какие у вас предпочтения? – обращаясь ко мне, учтиво поинтересовалась девушка.

– У неё нет предпочтений, так же, как и вкуса. Выбирать буду я, – холодно отрезал Дима.

Я безмолвно одевалась в выбранные Димой платья и выходила к нему. Он сидел в кресле и оценивающе разглядывал каждый мой выход. И либо качал головой, либо отмахивался. Ему ничего не нравилось. Сколько платьев я тогда примерила – не знаю. Я так устала, что единственное, чего мне хотелось, это лечь на пол и заплакать.

Наконец он одобрительно кивнул, вместе с продавцом они подобрали к платью туфли и аксессуары, и я вышла из бутика в новом для себя облике.

Потом он привёз меня в салон.

– Сделайте из этого что-нибудь достойное, – бросил он стилисту.

Я видела его отражение в углу зеркала, он нервно поглядывал на часы, его скулы были напряжены, я понимала, что он невероятно зол на меня. Когда я, наконец, была готова, шёл уже девятый час вечера. К нашему забронированному VIP-столику мы не успели. Поэтому пришлось сесть за первый свободный.

– Это всё из-за тебя, – сквозь зубы процедил он, придвигая мне стул.

Я не могла листать меню. Мои руки дрожали, а глаза застилала пелена слёз, которым я не давала вырваться. Я огромными усилиями душила их, втягивая в себя, безумно боясь, что они вырвутся наружу, испортив весь макияж, и я снова разочарую Диму.

Весь вечер я так и просидела: глотая слёзы и чувствуя себя полным ничтожеством. Дима общался только с официантами, на меня он ни разу не взглянул, словно меня не существовало вовсе.

Мы вернулись домой. Он молча помог мне снять плащ, а сам так и стоял одетый, опираясь руками на тумбу и опустив голову. Я попробовала его обнять, но он грубо меня оттолкнул.

– Дима, пожалуйста, прости меня, – умоляюще произнесла я, стирая потёкшие слёзы.

– Ненавижу тебя! – сжав кулаки, озлобленно прошипел он.

И ушёл, громко хлопнув дверью.

Я свернулась калачиком на полу и разразилась рыданиями. Я чувствовала себя уничтоженной. Мне было так важно обнять его, прикоснуться, понять, что всё хорошо. Он этого не позволил, и мой мир раскрошился на мелкие кусочки.

Почти три месяца Дима не жил дома. Я не знала, что делать, боялась, что он со мной разведётся, и каждый раз, заслышав поворот ключа в замочной скважине, бежала навстречу. Но он лишь бросал на меня презрительный взгляд и, отталкивая мои руки, проходил мимо. Молчаливо занимался своими делами, не замечая меня, а потом уходил вновь. Я в слезах умоляла его простить и остаться, но он был непреклонен и каждый раз переступал через меня с безразличием.

Я рассказала обо всём своей маме, плача у неё на груди. Она меня жалела и говорила, что я просто ещё очень юная, что мне нужно было быть мудрее и подготовиться к такому важному для мужа дню. Мама сказала, что я умница и всему научусь, а Дима простит, и всё у нас будет хорошо.

Его мама, Татьяна Алексеевна, долго сокрушалась, что не подсказала мне, как правильно собираться в «Плазу». Она вздыхала и понимающе кивала, гладя меня по голове, говорила, что всё образуется, что Дима меня любит и, конечно, никогда не оставит.

– Он такой же, как его отец, Юлечка, – говорила она. – Очень вспыльчивый, но отходчивый. Просто дай ему время простить тебя.

Я бесконечно винила себя, что испортила такой долгожданный для него день. Я могла бы узнать у его мамы, как принято посещать «Плазу», или спросить у него самого, но не додумалась до этого. Моя ненависть к себе возрастала с каждым днём, я проматывала его слова в голове и терзала себя вновь. Когда Дима вернулся, ничего, кроме презрения к себе, во мне не осталось. Он просто пришёл и заговорил, как ни в чём ни бывало, как будто того вечера в «Плазе» не существовало вовсе.

***

Я выросла, стала мудрее и всему научилась. Сейчас у меня была целая гардеробная с развешанными в ряд изысканными вечерними и коктейльными платьями под всевозможные случаи. Все они были сшиты на заказ по идеальному стандарту. Появляться дважды в одном и том же было неприлично, поэтому после каждого визита я предусмотрительно заказывала на будущее парочку новых. Оплошностей я больше не допускала. Урок был жестоким, и я навсегда уяснила правила игры.

Диме льстило, какой эффект производит мой образ на окружающих, а я чувствовала себя красивым аксессуаром его дорогой жизни.

Сегодня я вновь обратила на себя внимание собравшихся: Антон похотливо меня разглядывал, присутствие рядом его собственной жены и моего мужа ничуть не смущало, он без стеснения концентрировал свой взгляд на интересующих деталях, Вика обвела холодным оценивающим взглядом, не лишённым зависти, Сонечка с наполненными детского восторга глазами без умолку осыпала комплиментами.

Мы часто встречались такой компанией и считались хорошими друзьями, но этих людей я совершенно не знала. Жены Антона часто менялись, Вика была уже третья его официальная жена, неофициальных мне и не вспомнить. У Антона был свой бизнес, с Димой они были связаны взаимовыгодным сотрудничеством. С Денисом их связывало то же самое и общие студенческие годы. Девушка Дениса Соня была самой юной в нашей компании, ей было двадцать, и в своей милой наивности она казалась мне совсем ещё ребёнком.

С Ваней и Мариной мы продолжали традицию дружить семьями, заложенную ещё Димиными и Ваниными родителями. Их паре я симпатизировала. Они были единственными, в чьих глазах я не видела себя подлежащей оценке вещью.

Вечер проходил в лёгкой, шутливой беседе с обсуждением кино, еды, немного политики и витавших в мире сплетен.

– Кстати, Дима, тот инвестпроект оказался полной лажей! – раздражённо произнёс Антон.

– А я тебя предупреждал, – спокойно сказал Дима.

– О, нет, они опять заговорили о работе. Ребят, мы договорились, свои дела вы решаете в офисах, – заметила Вика.